ьяку,
залпом выпил. Потом он вернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза  -
пробуравил взглядом.
   - Еще я думаю, зачем мне рисковать? Может, тебе  лучше  умереть?  Кто
даст гарантию, что ты не используешь  это  против  меня?  Потом,  позже,
когда все утрясется? Кто? - Тут он резко отвернулся и отошел к  окну.  И
встал там, глядя на клумбы и раскачиваясь с пятки на носок.
   Я молчал. Что мне можно было ответить? Буквально за три  минуты  меня
сделали идиотом и ткнули носом в дерьмо.
   Дон молчал долго. Я  боялся  помешать  ему,  ведь  он  что-то  решал.
Наконец, не оборачиваясь, он бросил мне через плечо:
   - Значит, так. Пока не окончится разборка, будешь перемещаться только
со мной или сидеть постоянно дома. У меня дома. - Он  постучал  пальцами
по подоконнику. - Понятно?
   - Ага, понятно,  -  быстро  согласился  я  и  с  большим  облегчением
вздохнул. - А какая разборка?
   Дон развернулся и смерил меня насмешливым взглядом.
   - Мой френд, ты  плохо  представляешь  себе  механизм  взаимодействия
составляющих этой  структуры.  Устранение  такого  типа,  как  Беркович,
неизбежно влечет за  собой  разборку  непредсказуемого  масштаба...  она
обязательно будет, вот посмотришь. Если только уже не началась.
 
Глава 10 
 
   Насколько я понял, разборка набрала силу на следующий день.  Головной
офис фирмы располагался в красивом двухэтажном особняке,  построенном  в
стиле барокко еще в позапрошлом веке.
   В полуподвале  особняка  был  оборудован  первоклассный  гриль-бар  с
дюжиной  столиков,  в  котором  мы  обычно  обедали.  Вечером  этот  бар
превращался в мини-клуб, этакий ночной катранчик для своих.
   Я не любитель азартных игр. Можно играть с  судьбой,  твердо  веря  в
свои силы, лицом к  лицу  с  опасностью,  что  называется,  когда  исход
ситуации зависит не столько от стечения обстоятельств, сколько от  твоей
личной подготовки, прозорливости, интуиции, если хотите.
   Но нет никакого удовольствия испытывать судьбу вслепую, даже на  пять
процентов не будучи уверенным, что выпадет то, что тебе необходимо.
   Дон  же  любил  составить  партейку-другую  по-крупному.   И   всегда
неожиданно. Засидится, допустим,  до  позднего  вечера  в  офисе,  потом
заглянет в подвальчик и, подойдя к какому-нибудь столу,  по-свойски  так
скажет:
   - Петрович, иди освежись. Дай присяду за тебя на пару банчиков.
   Ему никогда не отказывали:  хозяин  все  же,  хотя  вообще-то  каждый
столик имел постоянный состав.
   Здесь было очень по-домашнему, уютно и вольготно  для  тех,  кто  был
"постоянным" - все хорошие знакомые, примерно одного уровня  деловары  и
коммерсанты,   желавшие    в    непринужденной    обстановке    провести
вечерок-другой в неделю.
   Не помню, чтобы за  полгода  сюда  приперся  кто-то  посторонний  или
вообще что-нибудь потревожило покой завсегдатаев. Иногда здесь случались
мелкие шалости - например, покуривали.
   Симпатичные  девушки  разносили  напитки,   варили   настоящий   кофе
по-турецки, убирали пепельницы и так далее, а  две  играли  классику  на
виолончели и рояле, приткнувшемся в углу.
   В общем, уютный мирок, куда полгода назад меня вряд  ли  бы  пустили,
чтобы хоть посмотреть. Но даже и теперь, бывая там,  я  чувствовал  себя
крайне неловко - посторонний я.
   Правоохранительные органы этим местечком  совсем  не  интересовались,
потому что в городе хватало  приятных  заведений,  доставлявших  властям
немало  хлопот,  с  их  почти  ежеутренними   жмуриками   обоего   пола,
сомнительными кандидатами 117-й и 121-й и  стопроцентными  для  146-й  и
108-й. Вот так.
   Пробыв в офисе буквально полчаса, Дон  вместе  с  начальником  службы
безопасности и тремя телохранителями куда-то  укатил.  Я  за  это  время
успел вздремнуть и чувствовал себя вполне сносно.
   Когда шеф возвратился в офис, выглядел он каким-то разбитым, и теперь
ему на вид нельзя было дать даже 45 лет. Интересно, где и  кто  ему  так
потрепал нервишки за столь непродолжительный промежуток времени?
   О том, что в городе идет разборка, в  теленовостях,  естественно,  не
сообщали и объявлений не расклеивали на афишных  тумбах.  В  офисе  весь
день царила тишина.  Некоторые  бестолково  перемещались  туда-сюда  как
сонные мухи. основная же часть персонала практически  даже  не  пытались
изображать какую-либо деятельность - все настороженно  ждали  чего-то  и
сплетничали.
   Посетителей сегодня не было - против обыкновения. Дон сидел  в  своем
здоровенном кабинете и что-то  вычислял  на  компьютере,  а  я  в  своем
маленьком смотрел в окно, периодически звоня в бар, чтобы притащили кофе
- с утра мучил сушняк после вчерашнего: вечером я  единолично  употребил
бутылочку "Двина" из запасов Дона, пока он куда-то ездил со Славиком.
   В обед мы спустились вниз и без аппетита пожевали, сказав друг  другу
при этом не больше десяти слов. Затем я направился к себе в  кабинет,  а
Дон собрал всех  начальников  и  сообщил,  что  мужская  половина  фирмы
переходит на круглосуточный режим работы - дескать, конец квартала и так
далее.
   Никто не возник - все  были  в  определенной  степени  осведомлены  о
создавшейся ситуации. Кроме того, каждый из тех, кто  трудился  рядом  с
Доном, был профессионалом в своем деле, прекрасно  разбирающимся  в  тех
или иных нюансах современного рынка. Люди привыкли  не  задавать  глупых
вопросов и отрабатывать на 200 процентов свой хлеб  с  бужениной,  когда
потребуется.
   Все, кроме меня,  пожалуй.  Я  был  исключением.  Несмотря  на  почти
полугодовой срок пребывания  в  фирме,  я  до  сих  пор  был  лопухом  в
отношении  ее  деятельности  и  часто  приставал  к  шефу  с  идиотскими
вопросами, доставляя ему, как мне думается, много хлопот.
   А поскольку фирма представляла собой хорошо  отлаженный  механизм,  в
котором каждая деталь выполняла свою функцию, жизненно  необходимую  для
бесперебойной работы, я порой,  будучи  в  околодепрессивном  состоянии,
недоумевал: чего это Дон не выбросит меня вон?
   Когда полгода  назад  Дон  предложил  мне  место,  я  приготовился  к
титаническому труду - исходя из специфики  должности,  которую  получил.
Судя по тому, что он тогда мне наговорил, требовалось взвалить  на  свои
плечи значительную часть его забот,  постоянно  вертеть  башкой  на  360
градусов, чтобы предотвратить какую-либо пакость по отношению к нему как
со стороны сотрудников фирмы, так и извне, участвовать  во  всех  важных
мероприятиях и вообще - соответствовать.
   Исходя из этого я напрягся и замер, как перед броском.
   Представьте: взвод лежит в грязи у подножия холма, зная, что  наверху
засел противник, у которого превосходство в численности и  огневой  мощи
да еще заранее подготовленная позиция.
   И вдруг прибывает великолепный генерал, поднимает первого попавшегося
бойца, испуганного и чумазого, и ставит ему задачу: в одиночку забраться
наверх и  забросать  пулеметный  расчет  гранатами,  а  не  то  сорвется
наступление и с него, старика, "погоны сымут". Чумазый - грудь колесом и
кивает, что все понял. Тогда  -  "Вперед,  сынок!  Моя  судьба  в  твоих
руках."
   Дон не взвалил  на  мои  крепкие  плечи  никаких  проблем.  Иногда  я
присутствовал на каких-то встречах и переговорах, но только  в  качестве
мебели. Щеки надувал. А в роли переводчика вообще ни разу  выступить  не
пришлось - контактирующие с  нами  инофирмы  не  очень  высокого  полета
действовали через своих российских представителей.
   Приходилось мне участвовать и в неофициальных  мероприятиях,  которые
носили  характер  деловых  переговоров  или  знакомств   в   максимально
благоприятной обстановке - в бане, на даче и в иных далеких от  официоза
местах.
   Обычно во время этих "контактов" Дон обращался  ко  мне  как  к  лицу
сильно компетентному,  хотя  в  большинстве  случаев  я  был  дуб  дубом
относительно существа вопроса, а он прекрасно это понимал.
   Пришлось приспосабливаться, постигать  правила  его  игры,  чтобы  не
выглядеть конченым идиотом. Я освоил,  как  мне  кажется,  универсальный
способ ответа: большим и  указательным  пальцем  левой  руки  берусь  за
подбородок, затем - плавное движение этой  же  руки  вперед  с  вывертом
кисти, как бы подставляя под чашечку с  кофе,  а  голова  поворачивается
вправо, губы  сворачиваются  трубочкой  и  -  хлопок  ресницами  в  знак
согласия или многозначительное "ммм"...
   Вот вам пример.
   Дон   (серьезно).   Насколько   я   помню,   Эммануил   Всеволодович,
первоначально  выработка  (чего-то  там)  в  общем  объеме  производства
(такой-то хреновины) составляла не более десяти процентов. Верно?
   Я (рука к подбородку, губы трубочкой). Ммммм....
   Дон (удовлетворенно). Да, значит, я не ошибся.
   И разговор продолжается.
   Сначала  меня  это  раздражало.  Особенно  мне  не  нравилась  манера
прикалываться при посторонних, с подчеркнутой вежливостью  величая  меня
по имени и отчеству: дескать, вот какой у меня секретарь - интеллектуал,
не из простых, даже имечко у него еще то...
   На Дона никто не нападал. Так что и в этом плане я был не нужен. Да и
систему безопасности  фирмы  Вячеслав  Викторович  Завалеев  (для  своих
просто Славик) организовал отлично. В прошлом он  пятнадцать  лет  своей
жизни отдал делу госбезопасности  и  в  совершенстве  владел  всем,  что
необходимо для специфической профессии.
   Под стать ему  был  его  заместитель  Серега  Айдашев  -  симпатичный
коренастый татарин сорока лет  с  добрым  лицом  и  серьезными  глазами.
Когда-то он работал оперативником, поэтому знал каждый переулок города и
его окрестностей и умел расположить к себе  буквально  с  первой  минуты
общения.
   Так что все сорок два охранника, обеспечивающих безопасность фирмы  и
ее  служащих,  имели  отличное  руководство.  А  мне  туда  соваться  не
следовало. И сам Славик это определенно дал понять,  когда  я  предложил
свою помощь в повышении боевой выучки наших парней. Что ж, на нет и суда
нет.  Зачем  у  кого-то  отбирать  кусок  хлеба?  Нечего  мне  проявлять
инициативу.
   - Занимайся своим делом, Бак, - коротко  посоветовал  мне  Славик.  -
Когда мне понадобится твоя помощь, будь уверен, я не стану стесняться.
   "Занимайся своим делом..." У меня не было дела! Для всех  сотрудников
были обозначены их прямые обязанности:  в  основном  все  указывалось  в
тексте трудового соглашения, которое заключалось с каждым принимаемым на
работу. Разумеется, после этого никто не мучился вопросом "Что  делать?"
и не бродил по зданию в поисках какого-нибудь занятия.
   Уже на второй день моего пребывания в офисе я проявил  настойчивость,
требуя у Дона изложить мне конкретно, что я должен делать. Дон досадливо
крякнул, и через пять минут мне всучили фирменный бланк, на котором было
отпечатано: "Личный секретарь подчиняется президенту фирмы. Он  отвечает
за делопроизводство головного офиса и обязан выполнять все  распоряжения
президента". И все.
   Я немного смутился краткостью изложения моих обязанностей,  но  факт,
что я отвечаю  за  делопроизводство,  вдохновлял.  Значит,  я  начальник
штаба! А начальник штаба  -  очень  важная  фигура,  второе  лицо  после
командира и пахарь по специфике своего положения. Очень хорошо.
   Однако очень скоро  выяснилось,  что  собственно  делопроизводства  в
головном офисе нет... Каждый отдел функционировал совершенно  автономно,
имея в своей структуре  все  необходимые  составляющие  для  полноценных
работы, и соотносились эти отделы друг с другом посредством  общения  их
начальников на ежеутреннем совещании у президента,  которое  длилось  не
более десяти минут.
   Меня обманули. Генерал поднял бойца, чтобы тот не валялся в грязи,  и
послал его обсушиться и подышать воздухом - при  ближайшем  рассмотрении
противника не оказалось.
   Когда я заявил Дону, что не желаю быть нахлебником, он  быстро  занял
меня всякой дребеденью. Мне стало  ясно,  что  ничего  серьезного  я  не
получу. Поэтому нечего и ныть. Чтобы не выглядеть занудой.  Значит,  шеф
держит меня из каких-то своих стратегических соображений.
   В 18.00 наши дамы сделали всем ручкой  и  отбыли.  Мужики  продолжали
валять дурака, тихо распространяя сплетни обо всем, что  удалось  узнать
за сегодняшний день.
   Мы со Славиком сидели в моем кабинете и играли на компьютере в "побег
из бункера". Это моя любимая игра, поскольку она  практически  не  несет
интеллектуальной нагрузки и в Штатах, насколько мне удалось расшифровать
каталог,  предназначена  для  детей  дошкольного  возраста  и  умственно
отсталых.
   Для   начальника   службы   безопасности,   обремененного    внезапно
свалившимися проблемами, Славик выглядел очень  беззаботно,  и  мне  так
хотелось назадавать ему кучу вопросов относительно качества  организации
нашей охраны в настоящий момент.
   Я сдерживался. Не из боязни быть посланным подальше, хотя  и  это  не
исключалось.  И  не  из  желания  казаться  спокойным  или   тем   более
безразличным.  Просто   я   понимал,   что   у   меня   так   называемый
"профессиональный зуд" - отрыжка службы  в  спецназе,  а  волноваться-то
особо не стоит.
   Помню, спустя неделю  после  того,  как  он  отверг  мое  предложение
относительно повышения квалификации его парней,  я  забылся  и  позволил
себе  за  обедом  заметить,  что  надо  бы  повнимательнее  следить   за
посетителями, а то, чего доброго, могут где-нибудь "жучок" прилепить.  И
в кабинете Дона неплохо было бы заменить гадкие  стекла  шероховатыми  -
чтобы исключить возможность сканирования извне...
   Я сказал это не для рисовки или проявления своей компетенции.  Просто
много слышал о промышленном шпионаже и кое-что  читал,  а  обстановка  в
нашем головном офисе была, как мне казалось тогда, преступно  беспечная.
Беззаботность какая-то сквозила  во  всем,  что  касалось  безопасности,
охранники  и   телохранители   ягодицы   отращивали,   а   начальник   с
заместителем, на мой взгляд, вообще умирали от безделья...
   Славик тогда аж поперхнулся и перестал есть. И долго смотрел на  меня
как на законченного негодяя. Дон только усмехнулся неопределенно  -  как
обычно. А после обеда Славик спросил у Дона разрешения и притащил меня в
смежную с кабинетом шефа маленькую угловую комнату, имеющую одно окно на
фасаде здания.
   Там я стоял минут десять с открытым ртом и  рассматривал  аппаратуру,
загромождавшую два стеллажа от пола  до  потолка,  а  Славик  читал  мне
краткую лекцию о назначении  того  или  иного  прибора  и  об  их  общем
совершенстве. Мораль лекции была такова: враг не  пройдет,  то  бишь  не
прослушает, и не оставит в офисе, чтобы не заметили, даже иголку, а  ты,
молокосос, опять облажался...
   В очередной раз совершив путешествие в сортир и перекинувшись с теми,
кто попался на пути, парой фраз, я обнаружил, что у некоторых окон сидят
телохранители. Сегодня они все находились в офисе, одного даже  отозвали
из отпуска.
   В 20.00, не дождавшись шефа, мы со  Славиком  отправились  ужинать  в
бар, где наскоро покидали в желудки остатки обеда:  кухня  почему-то  не
работала.
   Поднимаясь наверх, я обратил внимание  на  то,  что  вместо  пожилого
сторожа, который обычно торчал в вестибюле, там теперь  находились  трое
телохранителей и замнач службы безопасности.
   Коротко ответив на вопрос Славика об обстановке, Серега занял  кресло
у зарешеченного окна возле давно запертой  входной  двери,  из  которого
прекрасно просматривались подступы к особняку.
   Еще рано утром, пока мы с Доном не отправились в  офис,  к  его  дому
прибыли человек двадцать сотрудников периферийных отделений фирмы. Ранее
я с ними встречался в процессе работы и примерно знал, что каждый из них
отвечает за  какой-нибудь  участок  с  несколько  сомнительной  правовой
основой.
   На мой дурацкий вопрос о целях прибытия взвода деловаров,  каждый  из
которых, судя по всему, прибыл не  с  пустыми  руками,  Дон  невозмутимо
сообщил, что собирается проводить семинар по менеджменту.
   Половина из прибывших осталась в доме, остальные находились сейчас  в
офисе,  рассредоточившись  по  всему  зданию,  точнее,   разбрелись   по
кабинетам и точили лясы с местными сотрудниками.
   Итак, фирма была переведена на осадное положение и из того,  с  какой
легкостью и спокойствием все это организовывалось, я сделал  вывод,  что
Славик не зря ест черную икру и что аналогичная ситуация здесь уже имела
место. может Быть, даже не один раз.
   Когда  мы  поднялись  наверх,  Славик  отправился  прошвырнуться   по
кабинетам, а меня через открытую дверь отследил Дон. Сказал, что если  я
желаю, то могу некоторое время посидеть у него.
   По форме это звучало как предложение или просьба. Но  я  счел  нужным
воспринять его слова в виде распоряжения.
   Затворив за мной дверь, Дон уселся за  компьютер  и  продолжил  дело,
которым занимался до того,  как  заметил  меня,  -  принялся  гонять  по
дисплею какие-то символы и цифры.
   Я уселся  на  широченный  подоконник  и,  поглядывая  через  окно  на
пустынную улицу с загустевшим на  глазах  вечерним  полумраком,  пытался
представить, что здесь может произойти в случае нападения.
   В очередной раз прокачав ситуацию,  я  глянул  на  молчаливого  шефа,
который,   сосредоточенно   нахмурившись,   продолжал   издеваться   над
клавиатурой, и почувствовал себя по меньшей мере неудобно. До того вдруг
мне не понравилась вся эта каша, которую сам же  я  заварил.  Мне  стало
одиноко  и  тоскливо.  Скорее  всего   закат   отказал   свое   гнетущее
воздействие: я всегда при заходе солнца  ощущаю  беспокойство  и  упадок
духа.
   Потом я посмотрел на часы и, чтобы не молчать, ляпнул:
   - Что-то сегодня завсегдатаи и нашего катранчика запаздывают...
   Сказал и осекся. Дон перестал жать на клавиши, развернулся ко  мне  и
посмотрел как на последнего ублюдка. И нехорошо цыкнул  зубом.  А  потом
покачал головой, сурово покачал, и спросил:
   - Придуряешься?
   - Ну почему  "придуряешься"?  -  возразил  я,  хотя  уже  понял,  что
сморозил глупость. - Разборка нас только касается. А другие  чего?  -  И
умолк. Стыдно стало. Ведь все из-за меня завертелось.
   - Это касается всех, - заговорил Дон, поколебавшись  между  желанием,
обругав, выставить меня вон и нежеланием сидеть в одиночестве и  ожидать
черт знает чего. - Сейчас все улаживают свои проблемы - не до  отдыха...
- Он умолк и, крутанувшись на кресле, опять занялся компьютером.
   Меня  здорово  разбирало,  но  спросить  постеснялся  -  не  хотелось
выглядеть идиотом. Интересно, каким это образом остальные улаживают свои
проблемы?
   Я был в курсе относительно разборок между  группками  или  отдельными
представителями криминальных  структур  и  имел  понятие  о  том,  каким
образом они происходят. Но о разборке в  масштабах  Корпорации  я  ранее
ничего не слышал, и любопытство было вполне естественным.
   Дон, по всей видимости, прекрасно понимал мое состояние,  потому  что
через пару минут снова повернулся ко мне.
   - Ты, наверно, обратил внимание на то, что  сегодня  у  нас  не  было
посторонних. Только свои!
   Я кивнул.
   - А  как  ты  думаешь,  что  сейчас  происходит  в  других  фирмах  и
организациях?
   Я пожал плечами и ответил:
   - Думаю, что там осадное  положение,  как  и  у  нас.  Чего-то  ждут,
трясутся...
   Я опять пожал плечами. Ну что можно ответить на подобный  вопрос,  не
имея  представления  об  отношениях  между  структурными   составляющими
Корпорации, определенных на случай обострения ситуации? Вот если бы  мне
дали почитать учебно-методическое пособие типа "Методология  разборок  в
корпорациях и синдикатах"... Я усмехнулся этому и  тут  же  спохватился,
что рискую быть неверно понятым.
   Дон, однако, отреагировал отнюдь не бурно.
   - Ухмыляешься? - Он устало помял лицо и покачал головой.  -  То,  что
сегодня к нам никто не заявился в течение  дня,  более  того,  никто  не
позвонил, - очень важно. Значит, пока мы  держимся.  Никто  на  тебя  не
вышел...