вал. - Труп надо оттащить.
   - Может, они оттащат? -  неуверенно  предложил  белобрысый  парнишка,
кивая в нашу сторону.
   - А ты их заставишь? - поинтересовался  розовощекий,  оборачиваясь  к
нам и ласково ухмыляясь - сейчас я заметил, что  из  нагрудного  кармана
униформы у него торчит антенна портативной радиостанции.
   - Ты знаешь, Мики, если ты  скажешь,  я  их  заставлю  друг  у  друга
задницу сожрать! - заявил белобрысый, и вся компания радостно заржала.
   - Цыть! - неожиданно раздражился радиооснащенный Мики.  -  Я  сказал:
носилки - труп! Быстро!
   Двое с той стороны поспешно сиганули в подвал - судя по всему, с этим
улыбчивым  Мики  шутить  было  небезопасно.  Мы  последовали  за   ними,
понукаемые идущими сзади "рабочими".
   - Интересно как... - пробормотал я, адресуясь к невидимым ушам  Славы
Завалеева. - убильник выключаешь, выключаешь рубильник... а  потом  -  в
подвальчик. А в подвальчике - пока что - семеро мужичков со стволами, да
при станции. Семеро, семеро...
   - Ты че там бормочешь? - внезапно заинтересовался Мики,  хватая  меня
за рукав и выдергивая из общего строя.
   - Бормочу, бормочу, бормочу... - пробубнил я по инерции, деревенея от
неожиданности.
   - Он припадочный, больной он! - пришла  на  помощь  догадливая  Леся,
оборачиваясь к розовощекому. -  Не  пугайте  его,  а  то  щас  упадет  и
начнется...
   - Больной, говоришь? - Мики тяжело уставился на  меня,  затем  рывком
толкнул к стене и сноровисто ощупал с ног до головы.
   - Ай-я-яй! Ай-я-яй! - тихо запричитал я,  потряхивая  головой.  -  Не
бейте, дяденька, я хороший!
   - Пошел! - скомандовал Мики, не обнаружив  в  моих  лохмотьях  ничего
подозрительного. Я последовал за  основной  массой,  успевшей  за  время
своего "шмона" удалиться  метров  на  пятнадцать.  Насторожившийся  Мики
мягко ступал сзади, и я чувствовал затылком, что он не замедлит  пустить
в ход оружие, если с моей стороны последует какая-нибудь выходка.
   В подвале было пусто. Голые стены, мощная  галогенная  лампа  посреди
потолка - и рубильник на 380, с ручкой в положении  "включено".  Ухватив
меня под локоть,  Мики  подошел  к  рубильнику  и  перевел  ручку  вниз.
Фрагмент стены подвала плавно поехал вправо, открывая  большую  железную
дверь с винтовой задвижкой.
   - Ай, ай, ай! Страшно, дяденька! - жалобно захныкал я. - тут,  как  и
наверху, рубильник - вниз! Стена - поехала!  Ай,  ай,  ай!  -  и  затряс
головой, стукая правой рукой в грудь.
   - Заткнись, тварь! - возмущенно выдохнул Мики, хватая меня за парик и
пребольно стукая головой о стену. Я захныкал почти натурально - из  глаз
сыпанули искры, панорама слегка спланировала справа налево  и  с  трудом
встала на место.
   Один из "рабочих" отвернул ржаво заскрипевшую  задвижку  и  с  трудом
распахнул дверь. Сверху опустились запыхавшиеся хлопцы с носилками, и  я
на миг отвлекся, наблюдая, как они сваливают на пол мешок с телом  Жени.
дружный изумленный выдох заставил меня  вздрогнуть  -  бомжи  попятились
назад и стали испуганно роптать.
   За дверью с задвижкой скрывался огромный холодильник  -  включившиеся
внутри с некоторыми запозданием неоновые лампы осветили то,  что  в  нем
находилось, и на несколько секунд я  замер  в  немой  оторопи,  созерцая
открывшееся моему взору безобразие... Вот оно - то, из-за  чего  нам  со
Стасом  пришлось  столько  вытерпеть  в  течение  последних  пяти  дней.
Предпоследний этап программы "Подснежник".
   - Запихивайте их - че  встали!  -  раздраженно  прикрикнул  на  своих
подручных Мики, не выпуская моего локтя. - Живее!
   "Рабочие" засуетились - начали  сноровисто  проталкивать  упирающихся
бомжей... Там  имелись  двухъярусные  стеллажи  -  так  вот,  эти  трупы
размещались небольшими группками на  стеллажах,  на  некотором  удалении
друг от друга. Картина предельно ясна: людей мелкими партиями запихивали
в этот холодильник, они сбивались в кучку, чтобы хоть как-то  согреться,
и старались держаться подальше от ранее замерших. Трупы в каждой  группе
сидели, плотно прижавшись друг к другу, обхватив колени руками и склонив
головы к  груди.  Типичная  поза  замерзающего  человека...  Я  вспомнил
ежевесенние криминальные хроники  в  местных  газетах  -  по  статистике
выходило,  что  в  нашем  городе  каждый  год  из-под  снега   вытаивает
полторы-две сотни бомжей, которые, по версии газетчиков, были застигнуты
в лесополосах и на  окраинах  страшной  метелью  -  оттого  и  замерзли,
бедолаги... Да, предпоследний этап "Подснежника" продуман  недурственно.
Все теплое время самозамороженные бомжи хранятся в холодильнике  -  пока
не выпадет густой снег. Затем их остается аккуратно вывезти за  город  и
слегка  прикопать  в  сугробе  -   это   последний   этап   пресловутого
"Подснежника"... Интересно - какой изувер  догадался  так  обозвать  эту
мерзость?
   - Теперь ты, больной! - раздался у меня  над  ухом  вкрадчивый  голос
Мики. Я вздрогнул и выпал из оторопи - настала моя  очередь  залезать  в
этот богомерзкий холодильник.
   - Ты ничего не хочешь  мне  сказать?  -  спросил  Мики,  сверля  меня
глазами. - мне кажется - хочешь. А?
   - Хочу, - честно признался я и внятно произнес, адресуясь к невидимым
ушам Славы Завалеева и от всего сердца надеясь, что они открыты для моей
информации:
   - можно работать. Вариант - нулевой. Вперед!
   - Чего-чего? Переспросил Мики, хватаясь за кобуру и внезапно бледнея.
- Повтори!
   - Тебе повезло, Мики, - сообщил я утратившему розовость  щек  Мики  и
расчетливо звезданул его кулаком  по  темечку.  Мики  закатил  глазки  и
плавно сполз по стене на пол.
   "Рабочие" всего лишь секунду  оторопело  разевали  рты  -  мне  этого
времени хватило, чтобы разобраться с хитрой  застежкой  Микиной  кобуры,
извлечь "ТТ" и взвести его секунда прошла - "рабочие" принялись  активно
рвать оружие из кобур, хрипло матерясь и падая на пол.  Но  баловать  их
патронами я не стал, хотя и показал первым движением ствола, что  именно
это собираюсь сделать. Я тщательно прицелился в мощную галогенную  лампу
посреди потолка и плавно нажал спуск.  Оглушительно  грохнул  выстрел  -
лампа брызнула во все стороны ярким снопом сиреневых искр - в  помещении
наступила кромешная темнота.
   - Кто в холодильник сунется - стреляю! - истошно завопил я и  тут  же
упал  на  пол  -  пополз  к  двери   холодильника,   ухватив   за   руку
бессознательного  Мики.  На  звук  моего   голоса   грохнули   несколько
выстрелов, затем кто-то крикнул:
   - Не стрелять! В Мики попадете, бля! -  и  стрельба  стихла.  Затащив
своего приятеля в ледяной мрак  омерзительного  холодильника,  я  закрыл
дверь и изготовился для отражения внезапной агрессии извне.
   Спустя несколько секунд на  лестнице,  ведущей  в  подвал,  раздались
частые мягкие шаги.
   -  Кто?!  Кто  там?!  -  надрывно  крикнул   кто-то   из   "рабочих",
распластавшихся на полу и запоздало скомандовал:
   - Ну-ка, пацаны, - все на выход! Там кто-то есть!
   Послышалась  возня  и   приглушенная   ругань   -   "рабочие"   стали
подтягиваться к лестнице. В этот момент  где-то  на  лестнице  отчетливо
щелкнул детонатор, затем послышался металлический  шлепок  об  пол  -  я
прижался к стене холодильника, зажмурил глаза и  широко  раскрыл  рот  -
сработал забытый армейский рефлекс.
   - Ба-бах!!! - оглушительно рванул  взрыв  гранаты  -  осколки  частой
дробью   шарахнули   в   дверь   холодильника.   В   подвале   раздались
душераздирающие крики, затем забухали скупые пистолетные хлопки.  Спустя
несколько  секунд  наступила  тишина  -  на  фоне   непрерывного   звона
перегруженных перепонок я разобрал встревоженный голос Саши Шрама:
   - Бак?! Ты где, а? Давай выползай - мы все тута...
   В течение последующих пяти  минут  в  подвале  кипела  работа.  Слава
Завалеев с Серегой Айдашиным, вооруженные видеокамерами, снимали во всех
ракурсах  внутренность  холодильника;   Стас   подсвечивал   им   мощным
спецназовским  "Драконом",   который   припер   запасливый   Коржик;   я
инструктировал впавших в транс бомжей,  как  им  следует  себя  вести  в
течение последующих суток; а оставшиеся не у дел бойцы собирали у убитых
"рабочих" оружие, шаря лучами фонарей в  поисках  своих  гильз  -  марки
пистолетов, увы, у противостоящих сторон не совпали.
   Когда все было закончено, Саша Шрам и Стас  отправились  эвакуировать
бомжей: им  предстояло  в  течение  ближайшего  часа  переправить  наших
случайных свидетелей в Верхний Яшкуль - под крепкую руку Бо.
   Слава  извлек  из  карман  так  и  не  пришедшего  в  сознание   Мики
радиостанцию, профессионально определил частоту и  водворил  "Мотороллу"
на место.
   - Пошли, орлята, - скомандовал Серега, приподняв веко Мики и посветив
ему в глаз фонариком. - через пару минут этот корень очнется...
   Спустя три минуты мы мирно ехали в  Славкином  микроавтобусе.  Я  пил
прямо из горлышка паршивый  коньяк  "Метакса"  (подделка,  естественно),
хмелел  на  глазах  и  слушал,  как  Слава  записывает   радиопереговоры
очухавшегося   Мики   с   хозяином.   Информация   о   вторжении   извне
отсутствовала: Мики выдвинул версию о внезапном нападении злых бомжей, у
одного из которых оказалась граната. Ну и ладушки, родной ты наш, -  все
получилось в соответствии с планом. Завтра эти переговоры мы  используем
на заключительном этапе "разработки". А сейчас - домой.
 
Глава 6 
 
   Проснулся я в десять утра и некоторое время не мог понять, отчего это
бетонный пол подо мной странно пружинит  и  что,  черт  возьми,  с  моей
головой. Придя в себя, я, наконец, сообразил, что лежу на кровати,  весь
такой чистый и светлый, как ангел, а с головой моей ровным счетом ничего
- вернее, на голове - ничего. По причине тотальной побритости.  Из  зала
раздавались негромкие голоса.
   Не найдя ничего из одежды, я закутался в простыню и вышел в  люди.  В
зале пахло свежесваренным кофе,  который  Оксана  разливала  по  чашкам,
между делом посвящая Стаса в утренние новости.  Подружка  моя  выглядела
архисоблазнительно - вся такая свежая, выспавшаяся, нарядная  и  страшно
сексуальная - я аж зарычал от удовольствия. Стас на прелести  Оксаны  не
реагировал: он туманно улыбался и сладко  позевывая,  глядя  бездумно  в
экран телевизора. Я ощутил знакомый уже зуд под  ложечкой  -  нездоровый
такой зуд, можно сказать,  атавистический,  имя  которому  -  запоздалая
ревность. Вчера,  после  того  как  Стас  с  Сашей  Шрамом  благополучно
эвакуировали бомжей в Верхний Яшкуль,  Саша  вернулся  на  базу  один  и
сообщил, что завез Стаса к Милке. Судя по припухшему и счастливому  виду
"родственника", можно было смело утверждать, что они с Милкой  всю  ночь
напролет... отнюдь не говорили про звезды... Тьфу, черт! -  хватит  уже,
продано! Я лживо изобразил  удовольствие  по  поводу  факта  присутствия
Стаса и присоединился к кофепотребителям.
   Новости были так себе.  Всю  ночь  в  городе  шли  повальные  обыски:
поднятые по тревоге  силы  милиции  общественной  безопасности  и  ОМОНа
обшаривали каждый чердак, шастали по подвалам, коллекторам и  бойлерным,
действуя  по  отработанной  схеме  операции  "Кольцо".  Через   средства
массовой информации к народу обратился сам губернатор (!) и сообщил, что
в городе орудует страшный маньяк-убийца, который маскируется под  бомжа.
Якобы за ночь он зверски расправился с двумя  малолетними  мальчиками  и
пригрозил, позвонив в УВД, что на этом не остановится. А посему - каждый
бомж должен быть  отловлен  и  идентифицирован  с  фотороботом,  который
имеется у сил правопорядка. В общем, звоните, граждане, и сдавайте  всех
обнаруженных бомжей куда следует.
   - Ай да Сухов! - заметил я по этому поводу. - Вот  и  напрягся  враг,
застыл в стойке...
   Были новости и покруче. Зам начальника УВД  по  ООП  сегодня  в  обед
слегка занедужит -  это  двести  процентов.  Занедужив,  он  обязательно
вызовет участкового врача. А с врачом  может,  как  бы  между  делом,  в
просторную квартиру занемогшего вельможи просочится под видом  медсестры
кто-то посторонний, но не вызывающий подозрений. Например, Оксана.
   - Ты только халат подлиннее надень  и  застегнись  на  все  пуговицы,
радость  моя,  -  посоветовал  я  псевдомедсестре,  когда  мы  дошли  до
обсуждения деталей. - А то супруга замнача УВД тебя запомнит  -  женщины
такие вещи не прощают...
   По  поводу  внезапного  недомогания,  которое  случится  в  обеденный
перерыв,  вопросов  не   было.   Здесь   Оксане   не   потребовался   ее
профессиональный  талант,  поскольку  проблема  эта  разрешилась   почти
самопроизвольно. Предательство горничной  Нади  -  хорошенькой  девчушки
двадцати  трех  лет,  недавно   закончившей   колледж   профессиональных
домоуправительниц, в данном случае еще раз доказывало прописную  истину:
к каждому человеку, от  которого  хоть  что-то  зависит  в  сфере  твоей
жизнедеятельности, нужно иметь особый подход и соответствующее уважение.
Любой маститый банкир, окончивший Оксфорд или Йель, прекрасно знает, что
нельзя оскорблять лучшие  чувства  дворника,  метущего  дорожку  у  дома
господина. Этот дворник должен если не любить своего  работодателя,  то,
по крайней мере, уважать его как личность. Банкиру так удобнее - жить  в
обстановке тотального уважения и душевного  комфорта.  Это  способствует
хорошей  работоспособности  и  в  конечном  итоге   общему   процветанию
банкирского дома. Наши же вельможи, как известно,  об  Оксфорде  слышали
лишь из телепередач, а чему их учат  в  наших  спецвузах,  сам  черт  не
разберет. Хозяин  -  барин.  Крепостное  право  отменили  в  1861-м,  но
псевдоинститут барства никто не  упразднял  специальным  указом  -  этот
пережиток по-прежнему процветает в нашей  обреформировавшейся  стране  и
является составляющей  совместного  бытия  господ  и  слуг,  -  в  любой
госструктуре, доставшейся нам в наследство от монархистов, а тем, в свою
очередь... А впрочем, хватит об этом - к делу!
   Не далее как позавчера Оксана подкараулила горничную Надю,  когда  та
возвращалась домой из  господского  дома,  и  предложила  прокатиться  в
близлежащий   ресторанчик,   чтобы   обсудить   кое-какие   перспективы.
Естественно, мудрая  психоаналитичка  предварительно  тщательно  изучила
круг   общения   объекта   воздействия,   и   в   процессе   совместного
времяпрепровождения за ресторанным столиком у прекрасных дам моментально
возник полный душевный консенсус - как  и  следовало  ожидать,  учитывая
феноменальный опыт и профессиональный уровень моей подружки.  уже  после
третьего фужера бордо Наденька упала Оксане на грудь и "Раскололась"  по
всем позициям: любезный Дмитрий Сергеевич, несмотря на  зрелый  возраст,
оказался половым дебоширом. Он активно имел свою  хорошенькую  горничную
во всех мыслимых позициях, пренебрегая любыми средствами контрацепции  и
явным нежеланием последней участвовать в процессе. Впервые это случилось
к концу второго часа пребывания Наденьки в вельможной квартире:  супруга
Дмитрия Сергеевича ознакомила горничную с интерьером,  поставила  задачи
на день и укатила  в  ФОК  (он  уж  этот  пресловутый  ФОК!)  заниматься
шейпингом.  Тут  подошло  время  обеда,  явился  хозяин,  узрел  молодое
симметричное тело  в  форменном  переднике  и  безо  всяких  предисловий
овладел этим телом прямо на кухонном столе, применив всю свою недюжинную
силу и разбив кофейный сервиз, - Наденька отчаянно сопротивлялась.
   Когда после случившегося Наденька попыталась убежать  из  вельможного
дома  и   заявила,   что   привлечет   насильника   к   ответственности,
удовлетворенный Дмитрий Сергеевич страшно  удивился  и  заявил  примерно
следующее (со слов горничной): "Ну и дура ты -  как  там  тебя?  -  ага,
Надежда... Дура ты и есть дура. Е..ть  я  тебя  все  равно  буду,  когда
захочу, - ты мне понравилась. А если  попытаешься  убежать  или  скажешь
кому, через два часа после этого тебя отхарят  два  десятка  здоровенных
мужиков, свернут головенку набок и бросят в канализацию  -  это  я  тебе
гарантирую. К ответственности же меня привлечь никто не может  -  я  тут
сам всех привлекаю... так что - живи себе и радуйся, что живешь..."
   Вот такое получилось "признание в любви" сановного Дмитрия Сергеевича
к хорошенькой девчушке Наденьке.  С  того  раза  это  вошло  в  систему:
Дмитрий Сергеевич воспылал к горничной животной страстью и пользовал  ее
при  каждом  удобном  случае,  не  смущаясь  даже  критическими   днями,
естественными  для  женского  организма.  Особое  удовольствие   Дмитрий
Сергеевич получал во  время  утренних  занятий  своей  строгой  супруги,
которая  изо  всех  сил  старалась  сохранить  привлекательность  своего
немолодого тела и  ударно  трудилась  во  благо  этого  полезного  дела.
Квартира замнача УВД располагалась в том же самом вельможном  доме,  где
некогда проживал ныне усопший  Феликс.  Утром  жена  Дмитрия  Сергеевича
выходила на лужайку перед домом и минут сорок изнуряла  себя  отработкой
универсального комплекса тайцзи-цюань - чтобы обрести душевный комфорт и
потрясающую гибкость членов. Горничная в это время как раз приступала  к
своим  обязанностям  -  опаздывать  ей   строго   воспрещалось!   -   и,
естественно, являлась воплощением утренней  свежести  и  чистоты  -  как
положено любой молодой здоровой  дивчине.  Дмитрий  Сергеевич,  рыча  от
нетерпения, ставил эту  свежесть  раком  у  окна,  которое  выходило  на
лужайку, где в это время  его  супруга  оттачивала  "поглаживание  гривы
лошади" и "оседлывание ветра", и с превеликим  энтузиазмом  вгонял  свою
воспаленную плоть куда получится, одновременно наблюдая  за  супругой  с
высоты   четвертого   этажа   и   периодически   бросая   ей   замечания
наставительного характера. В завершение процесса Дмитрий  Сергеевич,  не
стесняясь, кричал от переполнявшего его восторга -  супруга  на  лужайке
свято верила, что  ее  добродетельный  муж  таким  вот  образом  душевно
освобождается от неблагоприятной ауры  после  контрастного  душа  и  эти
восклицания не имеют никакого отношения  к  проявлениям  оргиастического
характера...
   Разобравшись в злоключениях Наденьки, Оксана с ходу  посвятила  ее  в
наши планы. Горничная мгновенно  согласилась  сделать  все,  что  ей  по
силам. Нет, деньги ей  не  нужны  -  она  все  сделает  на  общественных
началах. Единственное  осложнение  возникло  из-за  того,  что  Наденьке
казались мизерными наши меры по отношению к тирану.
   - А нет у  тебя  чего-нибудь  посильнее?  -  поинтересовалась  слегка
захмелевшая  горничная,  сверля  Оксану  лихорадочным  взглядом.  -  Ну,
цианистого калия там или синильной кислоты? Чтобы сразу - раззз!
   Оксана успокоила вновь обретенную сообщницу, объяснив ей: все будет в
свое время. В свой срок  этого  плохого  дядю  за  все  его  прегрешения
непременно расстреляют -  он  резвится  последние  деньки.  А  пока  что
обойдемся пятью таблетками сульфадиметоксина, которые и  вызовут  мощную
аллергическую реакцию со всеми сопутствующими признаками...
   В  отношении  второго  звена  операции   "Аллергия"   -   участкового
терапевта, в юрисдикцию которой  входила  милицейская  элита  города,  -
Оксана испытывала некоторое беспокойство.
   - Понимаешь, я с ней церемониться не стала, потому что знаю ее  очень
давно и между нами весьма доверительные отношения, -  поделилась  Оксана
своими сомнениями. -  Но...  понимаешь,  она  в  принципе  согласна  нам
помочь, однако, как мне  кажется,  может  в  самый  неподходящий  момент
закатить истерику... Переживает очень. И еще - она не уверена,  что  вся
эта наша задумка увенчается успехом. Слишком монументальна эта система -
так она утверждает. Она не верит, что какие-то  тайные  силы,  никак  не
проявляющие себя внешне, могут эту систему сломать. И я  вполне  понимаю
это неверие...
   Ого! Это было  новостью....  До  операции  оставалась  всего  ничего,
шестеренки механизма  уже  вовсю  крутятся:  где-то  в  кухонном  уголке
горничная