лся я. - А что по губернатору? Этого
что - недостаточно?
   - А по губернатору нужна правительственная комиссия! -  ехидно  выдал
Сухов. - Чтобы лишить его парламентской  неприкосновенности!  Без  этого
никто не имеет права его пальцем тронуть!
   - Ну и что теперь? - упавшим голосом вопросил я. - Что ж  -  выходит,
все зря? Сколько труда вложено... А вы? Что ж вы раньше не сказали?!
   - А я не Ванга, чтобы предположить, что этот...  кхм...  ну,  что  он
застрелится  и  опубликует  свое  раскаяние  тиражом  в   двести   тысяч
экземпляров! - мудро заметил Сухов. - Я  думал,  что  мы  все  аккуратно
распутаем,  я  прошвырнусь  в   столицу   и   все   устрою   по   поводу
правительственной комиссии - втихаря, так сказать...
   - А теперь, значит, прошвырнуться не получится, -  пробормотал  я.  -
Да,  не  получится...  Бригада  приедет,  надо  вам  будет  с   ними   -
туда-сюда...
   - Ну, это мы еще посмотрим, - многозначительно заметил Сухов.  -  Они
будут ковыряться минимум неделю. Кое-что я им подкину и...  и  слиняю  в
столицу. Они тут без меня обойдутся. Того материала, что у нас  имеется,
будет достаточно, чтобы заинтересовать парламентариев... ммм...  есть  у
меня там  один  человечек  стоящий...  А  я,  помимо  этого,  постараюсь
прорваться на личный прием к МВД.
   - А к МВД зачем? - удивился я.
   - А  ты  представь  себе:  к  нам  внезапно  прилетает  парламентская
комиссия  во  главе...  ну,  допустим,  с  председателем   комитета   по
безопасности, а в купе с ней - следственная группа МВД под  руководством
самого министра? - вкрадчиво произнес Сухов. - Каково? А мы им тут - оп!
- нате вам на блюдечке жареные факты! Представляешь?
   Я покивал головой - действительно, перспектива заманчивая.
   - Я все сделаю, что в моих силах, - твердо пообещал я. - Есть  тут  у
меня одна задумка. Это по поводу "Подснежника" - помните,  из  показаний
Мирюка?
   - "Подснежник", "Подснежник"... - Сухов наморщился. - А,  это  насчет
бомжей, что ли?
   - Именно, - подтвердил я. - Мы  как  раз  сейчас  разрабатываем  этот
вариант, так что...
   - Это уже детали, - оборвал меня Сухов. - А суть  такова:  за  неделю
тебе  надо  полностью  уничтожить  компромат  на  "правильных",  которых
зашантажировал начальник УВД. И убедить их в том, что  этого  компромата
не существует. Только в этом случае показания польются рекой. Эти  уроды
ни с кем особо не церемонились, так что у людей накопилось достаточно...
Надо зафиксировать по УВД что-то особенно мерзкое - чтобы  было  за  что
ухватиться  и  с  ходу  начать  раскручивать.  С  губернатором  у   тебя
получилось очень даже недурственно - продолжай. И еще... надо  вот  этих
девочек - что использовал для шантажа начальник УВД... оооээммм... ну, в
общем, их  надо  куда-то  убрать,  иначе  их  используют,  как  средство
давления на "правильных". Яволь?
   - Не понял! - возмутился я.  -  Вы  что  же  -  предлагаете  их  всех
перемочить? Да их там, может, десятка полтора! Не накладно ли выйдет?
   - Ну что ты  прямо!  -  недовольно  поморщился  врио.  -  Они  должны
отсутствовать от силы месяц-полтора. При благоприятном раскладе за  этот
срок все должно завершиться. Идея ясна?
   - Вот это вы задачку задали! - жалобно воскликнул я.  -  Компромат  -
более-менее понятно, зафиксировать факты - это уже отработано, а  вот  с
девочками... Ну что мне делать с таким количеством малолетних шалав? Ума
не приложу!
   - Думай. Проявляй солдатскую смекалку. И помни - на  все  про  все  у
тебя неделя. За день  до  того,  как  будет  вылетать  правительственная
комиссия и следственная группа МВД, я позвоню...
   Вот такой разговор получился у нас с врио областного прокурора  после
скоропостижной  кончины  Чужестранцева.  А  еще  позже  мы   со   Стасом
присоединились к девятерым бомжам, обитающим в подвале  предназначенного
для сноса дома...
   Эти пять дней мне запомнились надолго - и не из-за  вездесущих  блох,
которые прочно поселились в моем роскошном  парике  уже  в  первую  ночь
пребывания в подвале. Побыв в шкуре бомжа, я  понял,  как  уязвим  любой
человек, не имеющий крепких зубов и хорошей поддержки  в  стане  сильных
мира сего, и как легко можно оказаться в положении  парии,  вышвырнутого
за рамки общества стечением обстоятельств.
   За пять дней совместной жизни эти несчастные люди стали нам  ближе  -
теперь программа "Подснежник" стала интересовать нас не как  отвлеченный
факт. Нам хотелось  спасти  этих  людей,  уберечь  от  той  участи,  что
постигла всех их предшественников. Да, спешу пояснить: Мирюк и  прокурор
сказали,  что  бомжей  отлавливает  какое-то  специальное  подразделение
милиции, которого формально вроде бы нет. Отлавливает,  куда-то  вывозит
и...  и  на  этом  информация   обрывается.   Известно,   что   заведует
"Подснежником" младший  брат  начальника  УВД  -  его  зам  по  ООП.  Мы
уцепились  за  этот  тайный  геноцид  районного  масштаба,   но   ничего
конкретного установить не удалось. Облавы на бомжей  никто  не  делал  -
хватали по одиночке и тащили в спецприемник. Там след и  обрывался.  Для
непрерывной слежки за  спецприемником  Бо  выделил  парный  пост  -  два
человека постоянно сидели в машине и наблюдали за  всеми  телодвижениями
стражей правопорядка. Пятидневное наблюдение  показало,  что  в  широкие
ворота спецприемника заезжают  либо  автозаки,  либо  "ПМГ"  (патрульные
"уазики") - в крайнем случае новая  "шестерка"  начальника  объекта.  Но
однажды наблюдатели сообщили, что  часов  в  шесть  пополудни  в  ворота
спецприемника   заехал   небольшой   фургон-рефрижератор   с    надписью
"Новотопчинский хладокомбинат". А через десять  минут  выехал  и  укатил
прочь. Саша Шрам тут же позвонил Славе Завалееву,  и  через  час  Серега
Айдашин забрался на этот самый  хладокомбинат,  чтобы  полюбопытствовать
насчет странного фургона. Машина оказалась  на  месте  -  на  охраняемой
стоянке. Сторожа автостоянки понятия не имели, кто куда ездит, и  ни  за
какие деньги не могли ничего припомнить.
   Параллельщики наши тоже  не  сидели  сложа  руки:  помимо  слежки  за
спецприемником моя команда готовила акцию  "Аллергия"  (это  Оксана  так
обозвала  -  вроде  бы  романтично  и  в  то  же  время  таинственно)  и
фиксировала все контакты начальника УВД  и  его  замов.  Слава  Завалеев
загрузил комплект спецаппаратуры в микроавтобус "Мицубиси"  и  вместе  с
Айдашиным  занялся  кропотливой  оперативной  работой.   Несколько   раз
"Мицубиси" тормозили менты в разных частях города,  но  у  Славы  имелся
документ,   удостоверяющий,   что   они   осуществляют   полномасштабный
дозиметрический контроль в рамках программы  "Мирный  атом  -  в  каждый
дом!!!" - менты разевали рот  и  тащили  свои  "тормозки"  с  обедами  -
просили померить, не радиоактивные ли огурцы им подсунули злые жены.
   Следить  за  первыми  лицами  области  оказалось   нетрудно   -   они
чувствовали полную безнаказанность и отсутствие контроля.
   За время фиксации  контактов  начальника  УВД  и  его  замов  удалось
записать:
   - "совещание" начальника УВД с авторитетами  азербайджанской  общины,
на котором обсуждался вопрос о переносе рыбного павильона с Центрального
рынка в  Кировский  район.  В  этом  павильоне  азербайджанцы  торговали
осетриной и черной икрой без лицензий, а в последнее  время  Центральный
рынок взяли под свою руку казаки, воспользовавшись распадом  Центральной
группировки, и стали  наводить  жесткий  порядок.  На  сборище,  кстати,
присутствовал мой кореш Протас, который не забыл напомнить, что  условие
о сдаче моей головы за сто тысяч долларов остается в силе;
   - встречу начальника УВД и начальника  ГАИ  с  чеченским  авторитетом
Лемой,  который  ведает  в  нашей  области  угоном   и   переоформлением
автомобилей: Лема за хорошие деньги договорился со стражами  порядка  об
открытии филиала своего авторынка в Халтуринском районе,  на  выезде  из
города;
   - планерку младшего брата начальника УВД -  зама  по  ООП  с  бойцами
полка ППС, которым вменялось в обязанность вести непрерывное  наблюдение
за членами  следственной  бригады  Генпрокуратуры:  бойцы  отчитались  о
нормальном ходе работы бригады, которая не делает попыток забраться куда
не следует. В завершение планерки, когда бойцы  удалились,  зам  по  ООП
вызвал  к  себе  начальника   ФОКа   (это   так   именуется   загородный
спортивно-оздоровительный центр УВД) и сообщил, что  в  субботу  бригада
Генпрокуратуры пожалует в сауну - дали-таки совратить себя  москвичи!  В
общем, надо  организовать  обслуживание  и  заодно  заснять,  как  будут
прокуроры развлекаться с малолетними  шалавами,  -  в  обычном  порядке,
чтобы можно было  гостей  урезонить  при  решении  внезапно  возникающих
вопросов. ...Утро пятницы ознаменовалось неожиданным ускорением событий.
Мы со Стасом, как обычно, совместно  с  остальными  обитателями  подвала
мирно ковырялись на рыночной помойке, озираясь  по  сторонам  в  поисках
чего-нибудь съедобного.
   Часов в одиннадцать к  рыночной  помойке  подкатил  знакомый  "СААБ".
Оксана вышла из машины и стала деловито возиться с левым зеркалом, делая
вид, что именно это занятие в данный момент самое важное из всех  земных
дел. Я незаметно выскользнул  за  ограду  -  бочком-бочком,  приставными
шажками, имитируя непрекращающиеся поиски добычи.
   Оксана была чрезвычайно лаконична:
   - Сухов звонил  Славе.  Завтра  вечером  прилетают  -  в  22.30.  Что
делать?
   Спустя полчаса в нашей штаб-квартире имело  место  бурное  обсуждение
сложившейся ситуации. Мы выработали план действий, обговорили  детали  и
разбежались работать. Слава направился к стоянке своего микроавтобуса  -
переориентировать оборудование на несколько иной характер  работы.  Саша
Шрам  с  Коржиком  помчались  инструктировать   бойцов,   дежуривших   у
спецприемника. Серега Айдашин убыл к соседствующему с "бичевским"  домом
скверику - попугать скучающих там старушенций  "зверствами",  которые  в
последнее время творят в  городах  бомжи,  примерно  две  трети  которых
являются кровожадными секс-маньяками, специализирующимися  исключительно
на расчленении грудных младенцев и изнасиловании  беременных  женщин.  В
том, что бывшему оперу  удастся  с  успехом  навешать  старухам  на  уши
продукцию итальянского производства, можно было не сомневаться. А  мы  с
Оксаной убыли к месту расположения рыночной помойки на "СААБе".
   Вечером, когда все наше бичевское братство улеглось почивать, ко  мне
подползла Леся и шепотом спросила:
   - Что - наклеивается что-то интересное? - и успокоила меня:
   - Ты не думай - я никому не сказала... Ну, что ночами ты  к  коллегам
выходишь и про сегодняшнее тоже...  Ты  только  скажи  -  будете  съемки
делать, да? Сегодня?
   Я скорбно вздохнул - так вот в чем  дело...  Бедная  бомжиха  считает
меня и Стаса какими-то крутыми репортерами.
   - Так что - будете снимать? - вновь поинтересовалась Леся  и  замерла
затаив дыхание. "Эх, Леся - как же мне жаль тебя, несчастная дурочка..."
   Они явились  во  втором  часу  ночи.  В  подвал  ворвались  несколько
человек,  которые  поливали  нас  ярким  светом  фонариков,   не   давая
возможности рассмотреть, кто же это тут хозяйничает.
   - Все на выход, -  буднично  скомандовал  голос  из  темноты.  -  При
попытке к бегству - расстрел на месте. Вперед1
   Так-так... Серега Айдашин сработал как надо  -  бабки  вняли  "голосу
гражданской совести"  и  стуканули  куда  следует  насчет  злых  бомжей,
безнаказанно резвящихся в подвале. Теперь осталось пожелать,  чтобы  все
остальные мероприятия не подкачали...
   У входа в подвал тихо  урчал  допотопный  "воронок",  возле  которого
находились какие-то люди, мерцавшие во тьме огоньками сигарет.
   - Давай, пошли по одному,  -  распорядился  кто-то  у  автовокзала  -
где-то  спереди  раздался  смачный   шлепок   и   тоненький   вскрик   -
направляющего нашей колонны попотчевали "дубинолом"  для  ускорения.  Мы
погрузились за пятнадцать секунд  -  злой  дядька  у  подножки  подгонял
каждого сочным шлепком дубинки, и желающих медлить  не  было.  Последним
садился Женя-афганец - впопыхах никто не обратил внимание на то, что  он
отстал от общей кучи, и теперь  ему  некому  было  помочь  забраться  на
подножку.
   - Брось костыли! - внезапно крикнул дядька с дубинкой. - Не  положено
с палками. Давай - так лезь!
   - Не брошу! - упрямо  заявил  Женя  и  глухо  выругался.  Сердце  мое
болезненно сжалось - реакция - блюстителей порядка на  такие  прецеденты
каждому знакома до боли.
   - Да брось ты костыли, лезь давай! - торопливо выкрикнул я, сунувшись
к выходу.
   Снизу у автовокзала раздался глухой удар - дубинкой по  спине,  затем
смачный щелчок, будто вмазали кулачищем по роже - за  ударом  последовал
удивленный хоровой выдох. Недаром беспокоилось мое чувствительное сердце
- Женя-афганец никому от ситуации и количества противника.
   - Дверь! - бешено заорал кто-то  из  темноты.  "Запускающий"  хлопнул
решетчатой дверью, замуровывая нас в камере, и тяжело спрыгнул на землю.
А у автозака уже вовсю работали  конвоиры  -  тяжелые  удары  дубинок  и
резкие выдохи слились  в  частый  дробный  стукоток  на  фоне  кромешной
темноты, разрезаемой тонким лучиком фонарика: кто-то стоял в  стороне  и
подсвечивал, чтобы остальным было удобнее "трудиться".
   Вскоре все стихло: опять заплескались лучи фонарей, которые  включили
освободившиеся блюстители порядка, чтобы посмотреть результат.
   -  Не  дышит,  -  констатировал  кто-то  из  темноты.  -  Переборщили
слегонца.
   - Да хер с им, - резюмировал "запускающий", с кряхтением забираясь  в
"тамбур" автозака и вставляя ключ в замок двери.  -  Давай  -  тяни  его
сюда...
   В  спецприемнике  с  нами  разбирались  недолго.   Всех   загнали   в
"отстойник" -  просторное  помещение  без  окон,  разгороженное  толстой
решеткой от пола до потолка и осещаемое единственной тусклой  лампочкой,
замурованной в практически непроницаемый матовый плафон. Сюда же бросили
Женин труп - наши конвоиры так славно поработали, что  узнать  его  было
невозможно.  Затем  нас  по  одному  стали  уводить  в  узенькую  дверь,
прорезанную во второй половине ""отстойника"" подошла и  моя  очередь  -
рослый сержант распахнул дверь, уцепил меня за  кудри  -  больно  стало,
будто настоящие! - и поволок. Вскоре я сидел  в  прокуренной  комнате  с
двумя обшарпанными столами, большим железным ящиком для бумаг и плешивым
старлеем с лисьим лицом, который что-то строчил в потрепанный журнал.
   - Имя, фамилия, дата  рождения,  место  жительства,  место  последней
работы, - привычно выпалил старлей, едва мазанув по мне взглядом. Я  тут
же наврал что-то - старлей застрочил  в  журнале,  мурлыкая  под  нос  и
непрерывно двигая нижней челюстью. Еще  раз  мазанув  по  мне  взглядом,
старлей скомандовал застывшему у косяка сержанту:
   - Следующий!
   - А что  ж  вы  меня  по  компьютеру  не  проверили?  -  на  прощание
поинтересовался я, приоткрыв дверь и обнаружив, что во  дворе  меня  уже
ожидают  двое  крепких  молодцев  волкодавьего  обличья.  -   Может,   я
какой-нибудь крутой преступник и в розыске?
   - Шевели булками, мразота, - лениво отреагировал  старлей.  -  Таких,
как ты, в нашем компьютере нету и быть не может.
   "А вот и лопухнулся ты, старлей! - злорадно  подумал  я,  когда  двое
волкодавьего обличья тащили меня через двор  под  какой-то  навес.  -  В
вашем компьютере я есть - и во всех ракурсах! А еще  ты  упустил  случай
срубить одним махом сто штук цветной  "капустки"...  Вот  что  значит  -
невнимательность к людям!"
   Под навесом стоял... белый фургон хладокомбината.
   - Пошел, - коротко распорядился  скучающий  у  задней  двери  фургона
дядька с погонами старшими и гостеприимно приоткрыл одну створку.
   Ага, "запускающий" - узнал я  его  по  голосу  и  слегка  замешкался,
пытаясь рассмотреть его лицо.
   Бац! - я получил от "запускающего" дубинкой под зад и пулей влетел  в
фургон, где уже сидели сотоварищи по  несчастью.  Оказавшись  внутри,  я
облегченно вздохнул: до этого момента имелось опасение, что менты  будут
"шмонать" каждого из нас и нащупают микрофоны, вшитые заботливым  Славой
Завалеевым в мою рванину сегодня утром.
   - Даже обыскать не удосужились, - жарко шепотнул мне  Стас,  которого
притащили спустя две минуты вслед за  мной.  -  Они  что  -  всегда  так
халатно службу несут?
   - Может, у них инструкция такая? - высказал я  предположение.  -  Что
можно нашмонать у бомжа?
   - Они брезгуют, - раздался  откуда-то  из  угла  всхлипывающий  голос
Леси. - Мы же нечистые... Они потом руки с хлоркой будут отмывать...
   Везли нас что-то около двадцати минут - сначала  я  считал  повороты,
затем сбился и плюнул. Гораздо больше  сейчас  меня  нанимала  мысль  об
эскорте, о "Ниссане" и Славином микроавтобусе с аппаратурой - сей эскорт
должен был следовать за фургоном на почтительном удалении и в  то  время
не упустить нас из  вида.  И  хотя  в  "Ниссане"  сидели  четыре  хорошо
вооруженных и прекрасно подготовленных бойца, способных уложить  на  три
счета целый взвод, если вдруг что, а Слава с Серегой тоже  вполне  могли
оказать достойное сопротивление, я нервничал. Какой-нибудь заблудившийся
омоновский рейд в рамках операции "Гастролер" попадается по дороге  -  и
привет, пишите письма! Вся проделанная работа псу  под  хвост,  наши  со
Стасом жизни - на волоске, и вообще...
   Снаружи раздался негромкий лязг и жужжание мотора - будто  поехали  в
сторону тяжелые раздвижные ворота. Затем фургон еще пять минут петлял  и
наконец затормозил, не глуша  двигатель.  Дверные  створки  распахнулись
настежь.
   - Выгребай!  -  скомандовала  голова  "запускающего",  возникшая  над
уровнем фургонного пола. - Да побыстрее - а то я вам!
   Мы спешно выгрузились - осмотревшись по сторонам,  я  обнаружил,  что
нахожусь  в  глухом  складском  дворе,  изрядно  захламленном   каким-то
громоздким оборудованием в разломанных деревянных ящиках. Над  запертыми
дверями складов тускло мерцали плафонированные  фонари,  скудно  освещая
примерно две трети дворового пространства и  участок  стены  ограждения,
поверх которого я никаких прибамбасов охранного характера не обнаружил.
   - Ну вот вроде бы и прибыли, - забормотал  я  под  нос,  адресуясь  к
микрофонам, вшитый в  мой  "прикид".  -  Двор  глухой,  забор  чистый  -
тишина... А над дверьми, куда нас ведут, номер - 18, 18, 18, 18...
   - Ты чего там бормочешь? - поинтересовалась вездесущая Леся,  догоняя
меня у широко распахнутой двери хранилища под номером "18".  -  Все-таки
будете снимать?
   - Я тебя очень прошу - отстань!  -  скозь  зубы  прорычал  я  на  ухо
испуганно  отшатнувшейся  бомжихе.  -  Все  объясню  потом  -  если  все
получится...
   В хранилище было пусто. В дальнем конце - у стены нас ожидали  пятеро
крепких молодцев в рабочей униформе  -  под  мышкой  у  каждого  из  них
явственно топорщился пистолет.
   - Сколько? - поинтересовался упитанный розовощекий малый.
   - Одиннадцать, - ответил запускающий  и  махнул  рукой  на  пыхтевших
позади ментов, волокущих по полу брезентовый мешок с телом Жени-афганца.
- Один из них уже того...
   - Понятно, - лениво бросил розовощекий и махнул  рукой  на  выход  из
хранилища. - Свободны.
   Менты дисциплинированно развернулись и потопали из  хранилища.  Когда
последний из них скрылся за дверью, розовощекий подошел  к  здоровенному
рубильнику  на  380  вольт,  ручка  которого  находилась   в   положении
"включено" и перевел ее вниз.  Я  автоматически  хлопнул  ресницами,  но
мощная  галогенная  лампа,  горевшая  в  центре  потолка  хранилища,  не
погасла. Вместо этого раздалось  жужжание  мотора  -  фрагмент  торцевой
стены медленно поехал вправо, представляя нашему взору спуск  в  подвал.
На ступенях с той стороны поджидали двое молодцев в синей униформе.
   - Давай за носилками, - распорядился розовощекий, жестом отправляя их
в под