буждений стучит в окна и стращает малолеток. А также
способен генерировать эмо-фон и воспринимать оный.
     Тонг коротко улыбнулся.
     -  Вам доводилось бывать в диком, первозданном лесу?
     -  И многажды, - сказал Кратов выжидательно.
     -  Я имею в виду: в настоящих, лишь слегка и с краешку тронутых
цивилизацией джунглях Индокитая? Вы как опытный исследователь космоса и
просто разносторонне образованный человек должны помнить, что биосфера
Земли почти не имеет аналогов в экзобиологни по своему разнообразию. Земля
- один из немногих уголков мироздания, где до сих пор сохранились и
благополучно сосуществуют одна разумная раса и три биологических царства
эукариот, и почти четыре десятка биологических типов, отдельные из которых
дошли до нас в неизменном виде от начала времен! Вас удивляет, что в этих
джунглях могут обитать существа - безусловно, не являющие собой никакой
угрозы детям! - которых вы никогда прежде не видели даже на картинках, и
которые могут вести себя так, как вы себе и вообразить не в состоянии?
     -  Не удивляет. Я давеча уже имел удовольствие послушать птичку,
которая ревет, как голодный ишак...
     -  А вы знаете, что некоторые животные, на первый взгляд весьма
примитивно организованные, могут генерировать сложный, многослойный спектр
эмоций?
     - Дьявол! - Кратов хлопнул себя по лбу. - Ну конечно же! Звериный эмо-
фон! Понимаете, я нормально воспринимаю эмо-фон некоторых китов, слона и
гориллы...
     - На этом острове нет ни одного слона и гориллы, - сказал учитель
Тоыг. - И никто еще не сообщал мне, что в лесу могут водиться киты. Самое
крупное дикое животное - пожалуй, бинтуронг. Бионты, разумеется, намного
крупнее.
     -  Конечно, ото были не киты, - рассеянно промолвил Кратов. - Хотя от
этого вашего Майрона можно ждать чего угодно...
     Он уже несколько мину г. наблюдал за беспорядочными перемещениями
Грегора от одной компании к другой. "Губернатор" выглядел чрезвычайно
озабоченным - намного сильнее обычного. И его беснокойство мгновенно
передавалось каждому из учителей, к кому бы он ни обращался.
     -  Перед тем, как была основана Ферма, - говорил Тонг, - остров
подвергся тщательным исследованиям. Здесь практически не сохранилось
ядовитых насекомых. Ядовитые пресмыкающиеся оттеснены в самую глушь, ибо
истребить их начисто означает разрушить сложившийся биоценоз: тотчас же
расплодились бы какие-нибудь крысы...
     Грегор уже стоял возле них, набычившись и комкая бейсболку в руках.
Похоже, он колебался, говорить ли при посторонних.
     "Началось", - подумал Кратов.
     -  Что случилось? - спросил он, вскакивая на ноги. - Выкладывай, не
чинясь.
     -  Может быть, ничего страшного, - торопливо сказал Грегор. - Может
быть, я чего-то не знаю... Рисса исчезла, - закончил он с отчаянием в
голосе. - Никто не видел ее после захода солнца.




     ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
     Блудные братья I

     1.

     Первый раунд - короткие пять минут - как и положено, был разведкой
сил и способностей противников. В зрелищном смысле ничего особенного он не
представлял, более напоминая собой замысловатый танец с редкими, в одно
легкое касание, ударами, и не ударами даже, а намеками на удары,
обозначенными угрозами без сколько-нибудь зримого воплощения. Публика
скучала. Кое-кто бесцельно бродил между кресел, кое-кто начинал
посвистывать. Потом начался спектакль - два договорных круга по два раунда
каждый, единственная цель которых - доставить удовольствие тем, кто
означенного удовольствия жаждет.
     - Значит, так, - деловито сказал Рыжий Черт. - Сначала ты, Зверь,
гоняешь Серпа по рингу. Два раунда и ни секундой больше. И чтобы без
глупостей. Серп, мать твою, не вздумай своевольничать, как в прошлый раз,
ты меня понял?
     - Понял, - пробурчал Серп Люцифера, без грима и боевого костюма
выглядевший вполне миролюбиво и даже застенчиво. - Что уж я, по-твоему...
     -  Люди придут развлечься, - с нажимом сказал Рыжий Черт. - И десяток минут вы будете их развлекать. Как два коверных клоуна.
     -  Может, я какой-нибудь стишок забавный продекламирую? - фыркнул
Зверь-Казак.
     -  Нет, в другой раз, - осадил его Рыжий Черт. - У нас там девочки
будут в антрактах, они за тебя и споют, и спляшут. А твое дело - после
того, как отровняешь Серпа, самому два раунда получать от него той же
монетой.
     -  Вообще-то наш рейтинг вдвое выше, - с сомнением заметил Толстый
Оскар, менеджер Серпа.
     -  Сказал тоже - вдвое! - захохотал Ахонга, менеджер Зверя. - У нас
рейтинг попросту нулевой. Мы же, лунная холера, новички...
     -  Зато мы старше, - добавил Зверь-Казак.
     -  Плевать на рейтинг, - отмахнулся Рыжий Черт. - Все должно быть
честно. Пришли двое мужиков подраться. Пришла толпа народу поглядеть, как
они подерутся. Так не превращайте драку в грязную потасовку. Сделайте из
нее зрелище. Доставьте людям радость, удовлетворите их тягу к
прекрасному... Ты чего, Зверь, косоротишься?
     -  Так, ничего, - проворчал тот. - Просто у меня свои представления о
прекрасном.
     -  Тогда какого хрена ты сюда явился? - рявкнул Рыжий.
     -  А и сам не знаю, - честно признал Зверь-Казак.
     -  Ладно, - буркнул Рыжий. - Придумаешь - расскажешь. Сценарий ясен?
     -  Вполне, - сказал Оскар, хотя и был явно недоволен.
     -  Чего яснее, лунная холера, - проговорил Ахонга.
     -  Тогда отметьтесь под контрактом. Менеджеры, церемонно уступая один
другому место у столика, приложили к листу пластиковой бумаги личные
перстни.
     -  Вы двое, - продолжал Рыжий Черт. - Пожмите клешни и поклянитесь,
что не держите зла, не имеете личных счетов и не исполняете тайных
обязательств по отношению друг к другу.
     -  Клянусь, - сказал Серп Люцифера, стеснительно улыбнулся и протянул
руку.
     -   Чтоб я сгорел, - сказал Зверь-Казак.
     -   Вот, хорошо, - промолвил Рыжий Черт. - А уж после пятого раунда я
закрываю контракт, и делайте что хотите. Хотите - целуйтесь, хотите -
кусайтесь. В общем, разбирайтесь между собой. И пусть победит этот
самый... сильнейший. Только чтобы без смертоубийств мне!..
     Зверь-Казак, коротко стриженый, голый по пояс, в широких синих
шароварах, туго перетянутый в талии красным кушаком и размалеванный до
полной неузнаваемости, в подобающей псевдониму зверовидной маске, с ходу
подловил Серпа на прием, оторвал от помоста и, зарычав, с маху шваркнул
оземь. Прием был красивый, из классического дзюдо, к тому же проведен был
в хорошем темпе, да еще двухметровым верзилой с мускулами Кинг-Конга, и
публика одобрительно загудела. Серп Люцифера, в черном трико, с двумя
черными косичками и пышными черными бакенбардами, привольно выбивавшимися
из-под красной полумаски, тотчас же поднялся, но невооруженным глазом
видно было, что он поплыл. И Зверь снова завалил его старым славянским
приемом "ножницы", напрыгнув сбоку изумительно высоко и легко для своего
веса. Ясно было, что на этот огромный зал, специально построенный для
гладиаторских ристалищ, наползает сенсация. Руки многих потянулись ко
вделанным в подлокотники терминалам - изменить ставки. На ринг пулей
выскочили девчушки в легких до чрезвычайности нарядах, состоящих лишь из
разрозненных ленточек, и пустились исполнять эротический танец, но на них
не обращали большого внимания... После того, как в начале третьего раунда
Серп вывалился за канаты и смял судейскую бригаду, динамический рейтинг
Зверя вырос втрое, хотя прежде мало кто слышал это имя на этой планете и в
ее окрестностях.
     -  Артисты! - шепотом гаркнул Ахонга. - Любо посмотреть, лунная
холера! - И он полез за своим блокнотом для зарисовок.
     Толстый Оскар промолчал, но на сей раз его круглую серую физиономию
украшала улыбка довольства.
     -  Хорошо, - коротко кинул Рыжий Черт, жуя тлеющую сигару.
     Ему следовало поддерживать свой образ прожженного дельца, и он тоже
работал на совесть...
     Тем временем Серп поднялся из своего угла, трудно мотая взлохмаченной
головой, словно оглушенный бык, и вдруг тараном воткнулся в броневые
щитки, что заменяли Зверю брюшной пресс. Похоже, он и сам не ожидал
достигнутого этим эффекта, потому что несколько мгновений тупо следовал за
летевшим через весь ринг Зверем, а уж возле канатов очухался и стал умело
и безжалостно того метелить. Зрители застонали...
     -  Так, все, - сказал Рыжий Черт и наложил на контракт свой перстень.
- Да пребудет воля твоя... и далее по тексту.
     Он упрятал бумагу в непроницаемый для всех видов сканирующего
излучения бювар, для верности подложил его себе под задницу и обратил
проясневший взор к рингу. Впервые за все время поединка в его глазах
засветилось искреннее любопытство. Серп упруго, словно и не было
убийственных четырех раундов, вскочил навстречу явно подуставшему Зверю и
- класс есть класс! - срубил его в прыжке. Терминалы уже не работали,
ничего изменить было нельзя, рейтинг следовало оправдывать, и Серп
Люцифера, выждав, когда противник привстанет на колено, снова завалил его
коротким нисходящим цуки. Рефери, весь в белом, взмыленный не хуже бойцов,
скомандовал отойти, и Серп отошел. Но Зверь еще не скис, хотя разница в
возрасте - шестнадцать лет! старик! рухлядь! - давала себя знать, "дыхания
почти не было, перед глазами все плыло. Последний удар Серпа был силен,
силен по-настоящему и направлен точно... Зверь оторвал голову от помоста,
что по правилам означало его готовность продолжать схватку. Серп отодвинул
рефери плечом и двинулся добивать. Не дойдя одного шага до распростертого
Зверя, он получил внезапный, не так чтобы сильный и потому особенно
обидный удар в колено, потерял равновесие, клюнул головой. И тут уж Зверь-
Казак, мягко перекатившись через себя, достал его в челюсть сначала одной
ногой, а затем сразу другой...

     2.

     -  Зачем вам это, доктор Кратов? - спросил Ахонга, стягивая с того
легкие перчатки и принимаясь за маску, что не столько защищала, сколько
превращала вполне обычное, не лишенное известной привлекательности лицо в
дикую, кровожадную рожу. - Вы взрослый человек, состоятельный, не так
чтобы глупый. К чему вам эти лишние приключения и, что особенно неприятно,
побитая морда?
     -  Мне? - переспросил Кратов. - Мне это интересно. Я развлекаюсь.
     -  Надо думать, теперь-то вы развлеклись в полной мере? Кратов
потрогал стремительно заплывающий глаз.
     -  Как вам сказать, - хмыкнул он. - Кое-какие эпизоды были явно
лишними.
     Ахонга убрал маску и придирчиво исследовал его лицо.
     -  Надо было закрываться получше, - проворчал он. - Не мальчик все
же. Да и Серп - не девочка... Ну ничего, лунная холера. Как говорите вы,
казаки, до свадьбы заживет.
     -  Да никакой я не казак! - засмеялся Кратов.
     -  Ерунда, - сказал Ахонга. - В России - все казаки. Я читал.
     -  Я не из России, - возразил Кратов. - Этнически я, безусловно,
славянин. Но происхождение свое веду из монгольских полупустынь.
     -  Что же вы раньше мне не сказали? - расстроился Ахонга. - Я бы
заявил вас на поединок под псевдонимом Зверь-Монгол...
     -  Да не похож я на монгола! - взвыл Кратов.
     -  Кого это волнует? - пожал плечами Ахонга. - Я тоже не похож на
типичного "ахонга". Видите, какие у меня уши? А зубы? Разве у воина
племени ахонга бывают такие зубы?!
     - Разумеется, не бывают, - вынужден был согласиться Кратов.
     -  Тем не менее в боевом бизнесе все знают меня под этим именем. И
что, кто-нибудь из блюстителей традиций явился предъявлять мне претензии?
Скажу вам по секрету, - он пригнулся к самому уху Кратова. - Меня и зовут-
то Иезус Менелик Африва.
     -  И что же? - осторожно осведомился Кратов.
     -  А то, - сказал Ахонга. - Что никакой я не ахонга, а бидхиба.
     -  Действительно, - смущенно промолвил Кратов. - Как это я сразу не
догадался...
     Ахонга хлопнул его по влажному загривку - измочаленные мышцы
болезненно загудели.
     -  Снимайте штаны, доктор, - сказал он. - Я сделаю вам легкий массаж.
Потом вы чем-нибудь прикроете свои достоинства, и я позову Лолиту, чтобы
она хоть как-то привела в порядок вашу побитую морду. - Он оценивающе,
словно работорговец на товар, глядел, как Кратов со вздохами и охами
избавляется от маскарадного костюма. - Впрочем, это и не обязательно...
     -  Как же, как не обязательно?! - вскричал Кратов. - Мне вечером на
приеме быть!
     -  Я не про морду, - игриво пояснил Ахонга. - Я про достоинства...
Расскажите мне лучше, - сказал он, втыкая железные пальцы в начинающую
деревенеть спину Кратова, - как вам удалось уделать бедолагу Серпа и тем
самым обогатить старого нищего Ахонгу? Ведь он же, лунная холера, моложе,
сильнее и лучше вас во всех отношениях. Я имею в виду - как боец. Как
доктор наук, вы, несомненно, его превосходите.
     -  Я хитрее, - признался Кратов. Снова коснулся рассеченной брови и
добавил: - И он меня разозлил.

     3.

     Когда Кратов, укутавшись в просторный, с капюшоном, плащ на манер
средневекового монаха, покинул контору Ахонгн и вышел на улицы Тритон,
столицы этой части Эльдорадо, уже вечерело. Моросил обязательный в это
время суток дождик. Высоко над проспектом Буканеров в разрыве туч взошли
три луны - пепельная Ведьма, красновато-желтая Цыганка и самая далекая,
сумрачно-синяя Сомнамбула. Впрочем, к цветовой гамме ничего существенного
они не прибавляли (но, судя по грохоту, доносившемуся со стороны
набережной Тойфельфиш, их одновременное присутствие аукнулось Тритое
грандиозным приливом) Проспект, заполненный праздношатающимися, и без того
полычал. Трепещущие крылья защитных полей, накрывавших лавки торговцев и
менял, были затейливо, в меру фантазии владельца, раскрашены, а то и
упакованы в призрачные фигуры. Над столиком проскописта по прозвищу Внжу
Насквозь восставал пятиметровый, более похожий на обритую наголо гориллу,
джинн в просторных штанах (это сразу напомнило Кратову его собственный
наряд - казацкие шаровары) и ежеминутно тыкал пальцем вниз, едва ли не в
лысину хозяина, а на отвислом брюхе вспыхивала стилизованная под арабику
надпись на местном диалекте астролинга: "Он Видит Насквозь!..." Сквозь
лоснящуюся джиннову громаду между теснящихся влажных стен домов, по
которым скакали тусклые блики от огромного информационного табло (именно
сейчас там воспламенились многометровые буквы: "Зверь-Казак уделал
Люциферову Сенокосилку!...", затем проявилась оскаленная, в разводах
желтой краски и темной крови, рожа победителя - Кратов стыдливо
заозирался) пролетали, проплывали и проползали буйно иллюминированные
гравитры. Из подвальчика китайского ресторана высовывалась зеленоватая
драконья башка с разнопестрым гребнем, время от времени бесшумно изрыгая
языки холодного розового пламени. Кратов вдруг ощутил, что проголодался
(от голодной смерти его могли спасти исключи тельно: сомовья уха с постной
ветчиной, маленькие каракатицы, зажаренные с ростками бамбука, или даже
"куродзукури", то есть те же каракатицы, но соленые и в собственном соку,
и. пожалуй, порция каких-нибудь пельмешков "цзяоцзы") и некоторое время
боролся с соблазном отдаться на милость зазывно вращавшихся драконьих
очей. Пока он разрывался между чувством и долгом, его тело уже угодило во
власть чар синего в крапинку тираннозавра. Последний намахивал изящной
девичьей лапкой, лакейским жестом приглашая посетить забегаловку "Классная
Отрава от Виава". Это злачное место действительно содержал виав с Дельты
Телескопа, почти неотличимый от человека, особенно издали, особенно в
сумерках (Кратову никогда и в голову бы не пришло, что виавы, эта
старейшая и мудрейшая галактическая раса, вдруг окажутся склонны к
подобным безрассудствам!). Виав лично выступал в качестве шеф-повара, а
обслуживали в основном карлики-юфманги, бородатые и косолапые,
невообразимо похожие на гномов из толкиновского эпоса о кольцах власти.
Собственно говоря, таковыми они и являлись, отчего-то пожелав сменить
шахты и туннели родной планеты Яльифра на вольное бытие Эльдорадо, и здесь
жестоко притесняя, по слухам, своих жен Каковые, по тем же слухам, на
уродливых гномиц отнюдь похожи не были, а более сходны были обликом с
легкими луговыми феями... Всякий раз проходя между лап перегородившего
весь проспект тираннозавра, Кратов испытывал сильнейшее жепание зайти-таки
и классно отравиться (он подозревал, что лукавый виав не погнушался и
психодинамической обработкой потенциальных клиентов, что воспрещалось
законами Тритон и как-то гам даже преследовалось), но всякий же раз ему на
это не хватало свободных получаса. Уворачиваясь от грозных на вид, но,
разумеется, совершенно неосязаемых щупальцев хохочущего, истерически
меняющего окраску двенадцатинога, что как умел рекламировал услуги
фантастического! незабываемого ментоэротического массажа до уровня
подкорки, Кратов уже знал, что снова опаздывает. Ему оставалось лишь
глотать слюнки да провожать завистливым оком кто не стеснен был во времени
и мог без зазрения совести предаться гастрономическим и иным забавам.
     Свернув в темный тупичок, он был встречен тремя костлявыми фигурами,
которые при виде него радостно зазвенели цепями, забренчали костьми и
заполоскали истлевшими обрывками саванов.
     -  Кошелек или бессмертная душа? - глумливо вопросила ближайшая,
колодезным журавлем нависая над Кратовым.
     -   Тридцать энектов и ни цехином больше, - буркнул тот.
     -  Живи еще три дня, путник! - проскрежетали призраки и разразились
леденящим хохотом.
     Никаких энектов в пользу потусторонних сил, однако же, пожертвовано
не было. Кратов просто прошел сквозь это своеобычное заграждение и
очутился у старинной, должно быть - сделанной еще из завезенного с Земли
настоящего дуба, кое-где побитой мхом двери. Он приложил ладонь к третьей
плашке слева и стал ждать. За его спиной призраки с гнусным хихиканьем
шугали какого-то приблудного бедолагу, внезапно обретя плоть и больно
стегаясь раскаленными плетками.
     Дверь со скрипом отворилась. Из-за нее наружу не проникало ни единого
лучика света, но стоило Кратову пересечь вполне привычную перепонку
"заговоренного", точь-в-точь как на космических кораблях, прохода, и он
очутился в другом мире. И этот мир ничем не напоминал экзотического
сумбура и нарочитой архаики Эльдорадо.
     И в который уже раз он испытал странное чувство сожаления. Словно ему
не хотелось оставлять тот мир и попадать в этот. В общем-то родной для
него, привычный, предсказуемый. И порядком, как видно, поднадоевший.
     Он скинул набрякший влагой плащ прямо на пол - заботиться было не о
чем, непременно явится автомат-домоправитель и подберет. А заодно высушит
и вычистит... Зашагал не выбирая дороги по упругим, ворсистым коврам с
бесценными узорами, точно зная, что ничего этим узорам не сделается, и не
пройдет и десяти минут, как от грязных следов Даже воспоминаний не
останется.
     Полупрозрачные, створки разошлись перед ним, упреждая едва
наметившееся поползновение распахнуть их грубым толчком.
     Его уже ждали. И он не опоздал.
     -  Виват! - сказал чернобородый и лохматый великан Бруно Понтефракт,
салютуя наполненным бокалом. - Зверь-Казак уделал Люциферову Сенокосилку и
решил предаться излюбленным порокам... Да вы становитесь пунктуальны,
доктор Кратов!
     Дремавший в кресле у камина Абель Агбайаби, желтоликий, иссушенный
годами, похожий на языческого идола из слоновой кости, приподнял веки и
коротко кивнул лысой, слабо опушенной головой.
     Из соседней комнаты, рука об руку, не прекращая беседы, появились еще
двое.
     Впереди выступал закованный в шипастую броню, естественную пополам с
декоративной, трехметровый арахноморф расы Офуахт, чье имя для земного уха
звучало как тридцатисекундная последовательность разнотональных свистков,
соединенная шипом и придыханиями, а переводилось приблизительно как "Тот,
Кто Взнуздал Грозовую Тучу и Свил Гнездо Из Молний". Для краткости он
позволял именовать себя Грозоездник. Утыканное жестким желтым волосом
брюхо Грозоездника волочилось между восьм