-  умелый  практик.
Сколько на вашем счету контактов?
   - Три, - сдержанно сказал Кратов.
   - Небогато... Скоро нелегкая унесет вас отсюда в заоблачные  дали,  и  вы
станете  изредка  возвращаться  в  свой  домик  -  усталый,  задерганный,  с
нездоровым цветом лица, с полным отсутствием аппетита, с жировыми складками,
свисающими через пояс. И будете безобразно  спать  до  полудня,  не  обращая
внимания на нас с Полканом и Мавкой, а если обращая - то лишь  затем,  чтобы
гнать с глаз долой...
   - Руточка! - запротестовал Кратов. - Ничего, что я вас так называю?.. Это
невозможно! На вас нельзя не обращать внимания. Тем более гонять!
   - Правда? - недоверчиво спросила женщина. - Полкан, ты слышал?
   Пес привстал с насиженной грядки и заворчал.
   - Он понял вас превратно, - пояснила  Руточка.  -  А  может  быть,  учуял
признаки лицемерия. К тому же, он  вообще  недолюбливает  ксепологов.  Из-за
меня и из-за Мавки.
   Она подмяла голову и к чему-то прислушалась.
   - Ну вот, - сказала она удрученно. - Уже пора  обедать.  Сейчас  Григорий
Матвеевич будет метать в  меня  тяжелые  предметы.  Только,  пожалуйста,  не
вмешивайтесь и не вслушивайтесь в те оскорбления, которыми  он  станет  меня
осыпать.  Почаще  внушайте  себе,  что  по  натуре  своей   это   добрейший,
деликатнейший человек. Но он делается невыносим, когда чего-то не  понимает.
Огромная удача для нас,  что  это  случается  не  так  часто.  Как  правило,
Григорий Матвеевич понимает все на белом свете... А правда,  Костя,  что  вы
были плоддером?
   - Правда, - неохотно сказал Кратов. - Шесть лет. Все тот же  "псаммийский
прецедент". Он же "инцидент".
   - Но Гунганг утверждал, что вы были признаны невиновным в случившемся.
   "Я тогда был мальчишкой, - подумал Кратов, нервно  покусывая  губу.  -  И
очень любил стрелять из фогратора. Любил и  умел.  Поэтому  никому  не  дано
снять с меня ответственность  за  мои  меткие  выстрелы..."  -  Плоддеры,  -
Руточка  покачала  головой.  -  Добровольные  изгнанники.  Адский   труд   и
смертельный риск ежечасно... на протяжении шести лет! Вообразить невозможно.
Наверное, вы сделаны из гранита.
   - Можете отколоть кусочек, - фыркнул Кратов. - А к чему это вы все  здесь
постоянно прислушиваетесь?
   - Ах, да, - промолвила Руточка. - Вы у нас новичок. К сфазианской  службе
времени. Подумайте или произнесите вслух: "Время!" И вам сообщат...
   - Двенадцать часов сорок пять минут тридцать секунд, - вклинился в беседу
знакомый кукольный голосок. - Тридцать три, тридцать шесть... Второй сегмент
пятого малого сфазианского интервала.
   - Вот именно, - подтвердила Руточка. - Кстати,  мы  обедаем  в  саду,  не
опаздывайте.
   Она встала, отряхнула подол сарафана от  нападавших  с  куста  листьев  и
высохших плодоножек, а затем неторопливой, но уверенной походкой направилась
к пряничному домику, где  в  одиночестве  страдал  Энграф.  Следом  за  ней,
покачивая крутыми боками, тронулся Полкан. В зубах он нес корзинку. Кратов с
сожалением проводил их взглядом. Он вынужден был признаться себе, что был бы
не прочь еще поболтать со славной Руточкой. Только бы она не спрашивала  про
Псамму.
   - Коллега Энграф! - донеслось с веранды. - Обедать!
   - А поди ты!.. - загремело в ответ.
   Все остальное покрыл раздраженный лай Полкана.
   Кратов сдернул с малинового куста не замеченную Руточкой ягоду,  вздохнул
и побрел куда глаза глядят. Несмотря  на  отсутствие  солнца,  не  на  шутку
припекало. Он расстегнул рубашку сверху донизу и закатал рукава.
   - Интересно, - пробормотал он. - Как у меня с жировыми отложениями?
   - Неважно, - откликнулся неутомимый Буратино. -  Они  у  вас  практически
незаметны.
   - А это кто?
   - Сфазианская служба здоровья. О вас помнят. О вас заботятся,  -  Мамочка
моя, - засмеялся Кратов. - Океаны заботы и любви! Даже Полкам - и тот обязан
всех любить.
   - А как же иначе? - спросил Буратино слегка озадаченно.  -  Разве  бывает
по-другому?
   - - Бывает. К сожалению... А может быть, к добру?
   - Где? Где? - всполошился невидимый собеседник. - Назовите координаты!
   - Это... м-м... за пределами Сфазиса.
   - Жаль, - совсем огорчился Буратино. - Мы со Сфазиса - никуда.
   За  фруктовыми  деревьями  неизвестной  разновидности  Кратов   обнаружил
обещанный прекрасный пруд в окружении камышей и карликовых  плакучих  ив.  О
большем удовольствии нельзя было и мечтать. Сбросив на ходу одежды, Кратов с
разбега бултыхнулся в  прогретую  воду,  распугал  дремавших  у  поверхности
толстопузых тилапий и со счастливым фырканьем вынырнул на середине. Раскинув
руки, он замер в невесомости  на  легкой  волне  и  прикрыл  глаза.  Остатки
раздражения и неуверенности покидали его душу, вымытые прозрачными  струями.
"Прелестный уголок, - вспомнил он слова Энграфа. - Мечта...  Как  здорово  и
быстро можно  здесь  работать!  Вместо  того,  чтобы  сидеть  перед  унылыми
когитрами и  лингварами  и  медленно  дуреть  от  их  зудения  -  выйти  под
самосветящееся небо, погулять по саду, мимоходом  срывая  переспелые  вишни,
поболтать  с  милой  женщиной  Руточкой  Скайдре.  Побегать  наперегонки   с
Полканом, который хотя и обязан любить всех, но однако же  любит  лишь  тех,
кто готов платить ему взаимностью -  пусть  даже  обычным  похлопыванием  по
загривку. А затем бултыхнуться в пруд и переплыть его туда-обратно раз  этак
с несколько. И если после этого в твою башку не придет решение всех  проблем
- значит, ты безнадежный тупица, не ксенологом  тебе  быть,  а  раз  ее  что
инструктором по атлетизму..."

   4
   Григорий Матвеевич с недовольным видом сидел  за  деревянным  столом  под
вишней, уткнувшись печальным носом в чашку с кумысом.
   - Ты исчадие ада, - сказал он Руточке.  -  Откуда  ты  произошла  на  мою
голову?
   - То ли еще будет, -  произнесла  Руточка  обещающе.  -  Надоело  с  вами
нянчиться. Вот свяжусь с Землей и наябедничаю на всех -  пусть  отзывают  на
принудительный отдых!
   - Только посмей! - жалобно вскричал Энграф. - Ну, буду я  играть  в  этот
проклятый теннис, и в футбол буду, шут с ним, но ты - молчи!
   - Так-то, - сказала Руточка и победоносно поглядела на Кратова.
   Тот  одобрительно  кивал,  подметая  вторую  порцию  овощного  салата  из
глубокой глиняной миски.
   - Как вы устроились, коллега? - спросил Энграф.
   - Думаю, что прекрасно, - сказал Кратов. - Хотя, признаться, у  меня  еще
не было повода заглянуть в свои комнаты. И я где-то потерял свой анорак.
   - Пустяки, - промолвил Энграф. - Полкан разыщет. Верно, Полкан?
   Пес настороженно покосился на  него,  словно  ожидая  подвоха,  и  нехотя
поплелся в глубь сада.
   - В отличие от некоторых, - заметила Руточка, - Костя уже успел поплавать
в моем пруду. Зачем я, спрашивается, разбила здесь пруд?
   - Очень удобно, когда нужно кого-нибудь легко и быстро утопить, -  сказал
Энграф. Оборотившись к Кратову,  он  продолжил:  -  Пусть  вас  не  шокирует
скромное убранство наших жилищ. Мы редко принимаем  гостей.  Кому  придет  в
голову фантазия отправляться  в  гости  в  скафандре?  Для  непосредственных
переговоров существуют особые нейтральные зоны. А в повседневной практике мы
пользуемся обычными многоканальными видеалами...
   - Григорий Матвеевич! - обиженно перебила Руточка. - Вы отнимаете у  меня
хлеб. Вот вы сейчас убредете в свою келью, а о чем я должна буду целый  день
говорить с Костей? Не о ксенологии же!
   - А ты не встревай, когда старшие беседуют, - сказал Энграф. - В  прежние
времена это называлось бесчинством. От слова "чин". Титул у тебя, голубушка,
не соответствует...
   - Кстати, о титулах, - обрадовалась  Руточка.  -  Да  будет  вам  ведомо,
Костя, что Григорий  Матвеевич  в  нашем  кругу  носит  неофициальный  титул
Галактического Посла, что вполне отвечает роду его занятий.
   - На ксенологических стационарах его величают точно так же, -  подтвердил
Кратов.
   - Скорость распространения слухов в вакууме намного превышает световую, -
с плохо скрытым удовлетворением проворчал Энграф.
   - И вот я подумала, - продолжала Руточка,  -  что  поскольку  вы,  доктор
Кратов, станете работать преимущественно в удаленных миссиях, то вам  вполне
подойдет титул Галактического Консула.
   -  А  что,  впечатляет,  -  согласился  Энграф.   -   Хотя   и   не   без
претенциозности.
   Зато красиво, -  сказала  Руточка,  -  И  куда  выразительнее,  чем  ваши
официальные должности.
   - Не привьется, - промолвил Кратов. - Ко мне прозвища с детства не льнут.
Последний раз я носил титул Великого вождя  Шаровая  Молния  семнадцать  лет
назад.
   - У меня легкая рука, - заверила его Руточка.
   - Ах ты, Рутишна, - игриво сказал Энграф. - Чертовка... Не рука у тебя, а
язык! Оставляю вас, коллега, на заклание этой юной, но перспективной ведьме.
   Напевая бравурный мотивчик,  Галактический  Посол  удалился  решать  свои
ребусы. Едва только он скрылся  за  дверью,  как  из-за  деревьев  не  спеша
появился Полкан, старательно задирая морду,  чтобы  не  волочить  зажатый  в
полусомкнутых зубах кратовский анорак по траве.
   - Спасибо, коллега, - промолвил Кратов. Полкан небрежно мотнул хвостом.
   - Вы ешьте и пейте, Костя, - сказала Руточка. - А я могу говорить  и  без
вашего участия. В общем-то, мне известны все ваши возможные вопросы. А вам -
большинство моих ответов.
   - Не думаю, - усмехнулся Кратов. - Можете  вы  мне  объяснить,  почему  я
здесь?
   - Не иначе, это все ваша  хитроумная  методика.  Редко  случается,  чтобы
начинающий ксенолог сразу, с ходу, предложил  что-то  толковое.  Обычно  это
происходит с обретением опыта. Вас приняли за вундеркинда.  А  вы  разве  не
вундеркинд?
   - Боюсь, что нет. У вундеркиндов - врожденные таланты. У  меня  -  только
усидчивость и любознательность.
   - Еще год назад Гунганг сказал Григорию Матвеевичу: "Вот тоже  восходящая
звезда - некто Кратов..." - Ну уж! - зарделся тот.
   - Такими словами и сказал! "Хороша звезда, - возразил Григорий Матвеевич.
- Так проколоться на Псамме!" - "Проколоться может любой, - заметил Гунганг.
- А спасти контакт в подобной провальной ситуации?" - "Озарение!" - упирался
Григорий Матвеевич. "Не омраченное пагубным пристрастием  к  удобным  черным
креслам", - съязвил Гунганг. Потом они перешли на свой обычный  сленг,  и  я
перестала их понимать.
   - Вынужден буду принять вашу версию. За неимением лучшего.
   - В вас наверняка зреет следующий вопрос: почему нас так мало.
   - А почему вас так мало?
   - Нас вовсе не мало - здесь постоянно проживают  двадцать  три  человека,
хотя не было случая, чтобы все оказались на местах одновременно.  За  всеми,
кроме  Энграфа,  меня  и  Полкана  с   Мавкой,   закреплено   по   нескольку
ксенологических стационаров. Каждый стационар, в свою  очередь,  располагает
командой  примерно  из  ста  квалифицированных  ксенологов   и   без   числа
обслуживающего персонала. Всевозможные драйверы,  экзобиологи,  астрофизики,
медики... Все это  небесное  воинство  рассредоточено  по  большим  и  малым
исследовательским   миссиям,   которые   подготавливают,   устанавливают   и
поддерживают непосредственные контакты с братьями по  разуму.  И  тем  самым
всемерно способствуют формированию Единого Разума Галактики...  Ну,  это  вы
должны знать лучше меня.
   - Угу, - сказал Кратов.
   - Если я что-то смыслю в ваших делах, -  продолжала  Руточка,  -  то  для
начала, учитывая ваш скромный опыт в  координационной  деятельности,  вам  в
епархию  будет  передан  стационар  Ивана  Ивановича  Горчакова  "Лернейская
Гидра", один из самых  благополучных.  Там  покуда  не  предвидится  никаких
проблем, Затем, наверное, стационар Росса Дэйнджерфилда "Моби Дик".
   Постепенно на вашу голову свалятся задачки посложнее...  Вес  будут  рады
переложить излишек забот на ваши плечи,  благо  они  просторные.  -  Руточка
помолчала, разглядывая его без большой застенчивости. -  Может  быть,  из-за
них-то вас и пригласили в Парадиз.
   - У меня есть один знакомый драйвер, Джед Торонуолу, - произнес Кратов. -
Когда он приходит в зоосад, самцы-гориллы начинают прятать  своих  подружек.
Уж тогда лучше бы его сюда...
   - А вас - к гориллам? - хихикнула Руточка. - Вот когда ваш знакомый самец
придумает какую-нибудь потрясающую методику, Совет ксенологов  рассмотрит  и
его кандидатуру. Были прецеденты... - Она вдруг воздела указательный палец к
небесам и заговорила нараспев. - Вы, доктор Кратов, попали в  нервный  узел,
простирающий свои нейроны повсюду, где человечество соприкасается с  другими
разумными  расами  -  как  входящими  в  Галактическое   Братство,   так   и
аутсайдерами. Предрекаю, что вам, относительно молодому человеку, полном сил
и творческой энергии, да еще восходящей  звезде,  уготована  участь  некоего
блуждающего нерва в этой схеме...
   - Образно, - отметил Кратов. - Только согласится ли Григорий Матвеевич  с
вашим прогнозом?
   - А это его прогноз. Он даже обрадуется всякой вашей инициативе. Григорий
Матвеевич, все знают, великий теоретик, координатор и  дипломат.  Но  дальше
порога своего кабинета он не ступает. В космосе он беспомощен, как младенец,
или, что вам понятнее, как  плазмоид  в  поле  тяготения.  Обобщать  большие
объемы информации, делать правильные выводы на  основании  противоречивых  и
часто недостоверных данных - это он может. В экстремальных же ситуациях, как
точно подметил Гунганг, в цейтноте он теряет весь свой блеск.
   Хотя, по легендам,  в  молодости  это  был  звездный  разведчик  высокого
класса. Как сейчас говорят - звездоход... - Но  с  возрастом  ему  наскучило
метаться по Галактике и жонглировать фогратором, и он подался  в  ксенологи.
Как и вы, Костя.
   - Вы полагаете,  к  ста  годам  я  тоже  буду  беспомощен,  как...  гм...
плазмоид? - озабоченно спросил Кратов.
   - А давайте проэкспериментируем! - хихикнула Руточка.
   - И откуда вы все знаете?! - сощурился он.
   - Я первая всех встречаю и последняя провожаю. Прочим не до  того.  А  я,
как известно, эколог, и моя обязанность поддерживать...
   - ...нормальный психологический климат в  коллективе,  -  с  наслаждением
подхватил Кратов.
   - Вы уже выучили. Да, я здесь именно для этого. Как и  Полкан  с  Мавкой.
Верно, доктор Полкан?
   Пес моргнул в знак согласия, улыбаясь во всю широкую медвежью морду.
   - Пойдемте, Костя, - сказала Руточка. - Мы покажем вам Парадиз.
   - Да, но на столе не прибрано, - в замешательстве  проговорил  Кратов.  -
Насколько я понял, у вас принято обходиться без техники?
   - Ну, не до такой же степени!  Ох,  уж  мне  эти  плоддерские  ухватки...
Существует сфазианская служба быта. Помните, как в сказке:  пойди  туда,  не
знаю куда, принеси то, не знаю что?
   - Не помню, - соврал Кратов.
   - Как-нибудь я расскажу вам эту сказку, - пообещала Руточка.

   5
   Этот день мог считаться потерянным. До конца  его  не  состоялось  ничего
примечательного. Только неспешные прогулки  по  саду,  в  котором  прятались
погруженные в запустение маленькие домики. Хозяева их являлись  лишь  затем,
чтобы выспаться, да и то не каждую ночь.
   В ужин, когда над Парадизом начали сгущаться сумерки  (в  соответствии  с
установленным  Руточкой  сценарием   биологического   цикла)   имели   место
энергичные словопрения его превосходительства Галактического Посла и госпожи
эколога. По-видимому, они стали одной  из  застольных  традиций...  Впрочем,
тоскливое выражение лица Кратова вынудило их  прекратить  перепалку.  Энграф
истолковал все по-своему и  деловито,  с  неподдельной  заинтересованностью,
осведомился у Кратова о граничных значениях коэффициента  толерантности  для
семигуманоидов третьего класса. Кратов поднапряг свою память и дал ему такую
справку. Хотя у него возникло тяжкое подозрение, что этот коэффициент  нужен
Энграфу, примерно как бегемоту веер...
   Затем  Григорий  Матвеевич  поднялся,   поцеловал   Руточку   в   лоб   и
величественно удалился к себе. Руточкину бдительность это не усыпило, и  она
послала вдогонку уведомление о том, что если заметит ночью хотя  бы  отблеск
света в его окнах, то немедленно, не сходя с места, потребует  его  отправки
на Землю, потому что по ночам спят мышата и ежата, и ксенологи тоже спят. На
что Энграф небрежно, через плечо, ответствовал: "А также поросята и  котята,
не исключая экологов, - вместо того, чтобы заглядывать в чужие окна!"
   Руточка не нашлась, что возразить, но лицо ее  выразило  такое  отчаяние,
что теперь уже Кратов преисполнился сочувствия.
   - Ну, что вы, Руточка, не стоит... - сказал он. - Вы же видите -  человек
увлечен своей работой!
   - Ступайте отдыхать, Костя, - обреченно ответила женщина. - Это вы сейчас
такой чуткий. Погляжу я на вас через месяц...
   Кратову не хотелось никуда уходить, но  здравый  смысл  подсказывал,  что
Руточке не до него. Вздохнув, он отправился в свои апартаменты.
   Ему достались три комнаты по соседству с  Энграфом  -  гостиная,  рабочий
кабинет и спальня, совершенно пустые и однако же носящие следы  каждодневной
уборки.
   - Сфазианская служба  быта,  -  произнес  Кратов  с  иронией,  но  старый
приятель Буратино все понял буквально.
   - Что бы вы хотели? - спросил он из пустоты. Кратов смущенно хмыкнул: его
снова застали врасплох.
   - Какое-нибудь освещение  для  начала...  -  пробормотал  он,  и  тут  же
вспыхнули не примеченные сразу светильники в виде старинных канделябров. - И
что-нибудь вроде мебели...
   - Какой стиль вы предпочитаете? Ампир, рококо, модерн?.. Ну-у, то, о  чем
вы сейчас подумали, трудно назвать мебелью.
   - Возможно. Это была каюта космического корабля. А теперь в голову  лезут
какие-то гамбсовские стулья...
   - У вас на Земле в последнее время стал популярен стиль "бореаль".
   - Я согласен. Все равно не знаю, что это такое.
   - Могу я просить вас перейти в другую комнату?
   Кратов в некоторой растерянности подчинился, оставив дверь открытой.  Пол
и  стены  гостиной  зашевелились,  заколыхались  и  с  аппетитным  чмоканьем
принялись рождать низкие округлые кресла,  приземистый  многоугольный  стол,
пышный диван цвета морской волны...
   - Послушайте, - сказал Кратов. - А нельзя ли мне сюда такой  же  лингвар,
как у Григория Матвеевича... я имею в виду "Мегагениус  Креатиф"?  И  заодно
хороший, сообразительный когитр средней мощности?
   - Лингвар, лингвар...,  -  забормотал  Буратино.  -  Ах,  лингвистический
анализатор   в   гуманоидно-ориентированном   исполнении!   Есть   небольшая
сложность: необходимо снестить со сфазианской службой информации... Так  что
раньше утра мы, к нашему сожалению, не сможем вам помочь.
   - Меня это вполне устроит, - удовлетворенно сказал Кратов.
   - Тогда перейдите, пожалуйста, в гостиную, а мы займемся спальней,
   В гостиной Кратов плюхнулся в  кресло  и  с  изумлением  обнаружил  возле
подлокотника свой багаж  -  контейнер  со  всякой  сентиментальной  ерундой,
личной библиотекой  и  любимыми  костюмами  для  ношения  в  соответствующих
погодных условиях и особо торжественных случаях. Разбирать вещи  он  оставил
на завтра, подозревая, что грядущий день по насыщенности событиями  окажется
сродни ушедшему. Единственное, в чем он не  сумел  себе  отказать,  так  это
извлечь томик старояпонской лирики, предусмотрительно  помещенный  на  самом
верху.

   На пике горы, где находят приют
   Белые облака,
   Влачу дни свои.
   Полным неожиданностей
   Этот мир оказался....

   - прочел Кратов наугад.  И,  как  всегда,  прочитанное  было  удивительно
созвучно его настроению.
   Затем  он  принял  душ  и  направился  в  свежеустроенную  спальню.   Как
выяснилось, стиль "бореаль" предполагал низкое, похожее на раковину морского
гребешка, лежбище такой ширины, что на  нем  вполне  могли  бы  с  комфортом
разместиться все наличные обитатели Парадиза, не  исключая  Полкана.  Кратов
сбросил кимоно и повалился на ложе.  Особой  мягкостью  оно  не  отличалось.
Откуда-то сверху медленно спус