трашно!
     -  Я никому не позволю тебя обидеть! Никто и не посмеет... ты даже не
представляешь, какая у тебя власть над эхайнами!
     -  Но я не хочу власти... я ничего не умею... я только голос, голос
во плоти!
     -  Ты ангел во плоти... останься...
     -  Мне страшно, Шорти... я не могу...  -
      - Останься, Ольга...


    8.

     Попав на ярхамдийский флагман, Кратов сразу же заперся в каюте и,
сдув пылинки с заветного кристаллика, припал к видеалу. Самым
фантастическим образом оказались запотевшая с холода литровая
жестянка "Карлсберга" и миска сушеных креветок, а еще - планшет с
прижатой декоративными прищепками стопкой прекрасной розовой бумаги и
новое стило. Доискиваться причин этого удивительного воплощения
сокровенных прихотей Кратов не имел ни времени, ни желания. Скорее всего,
кто-то из Шипоносных Ящеров был надлежаще проинструктирован...
     Ни малейшего намека на "нитмеапнар" кристаллик, разумеется, не
содержал. Там и без того вдосталь было любопытного. Теперь Кратову было
чем заполнить неближний путь до Эльдорадо с пересадкой на Магии... Дверь
бесшумно отворилась.
     Вошла Озма, непривычно чистенькая, умытая, тщательно причесанная, в
длинном синем платье со стоячим воротником "а ля Мария Стюарт" платье.
Замерла у порога, выжидательно обхватив плечи руками. Между тонких
пальцев, унизанных тяжелыми перстнями, дымилась сигарета.
     Через десять часов мы будем на Магии, - сказала Озма в пространство. -
Надеюсь, никому не придет в голову меня встречать.
     -  Никто и не знал, что вы были похищены, - сказал Кратов. - Это была
самая страшная тайна Федерации за последние сто лет. Если бы сведения о
том, что вы находитесь в лапах у этих ужасных людоедов эхайнов,
просочились в информационные каналы, один бог знает что бы произошло.
Народное ополчение, призывы к решительным действиям... какие-нибудь идиоты
добровольцы, атакующие Эхлиамар на угнанных из музеев "корморанах"... А
так все обошлось. Все живы-здоровы и полны новых впечатлений. И через десять часов вы ступите на родную землю.
     -  Что вы так внимательно изучаете?
     -  Родовое древо Лпхлэбров, - хмыкнул Кратов (никакое это было,
разумеется, не древо, а стратегическая схема экономического роста Светлой
Руки, любезно предоставленная ему Справедливым и Беспорочным). - Мне как
его самому свежему побегу надлежит знать, от каких корней я произрастаю.
     -  Наверное, вам придется жениться на эхайнской женщине голубых
кровей, - с иронией заметила Озма.
     -  Зеленых, - строго поправил Кратов. - На Эхлиамаре, желая выразить
свое ироническое отношение ко всем этим новоиспеченным сиятельным
выскочкам, говорят, что в их жилах течет зеленая кровь.
     -  Это у вас зеленая, - возразила Озма печально. - Это вы натуральный
парвеню. А ваша супруга будет происходить из какого-нибудь древнего рода,
записанного еще в скрижалях Древнего Отлива,
      - Откуда вы почерпнули познания о Древнем Отливе, янтайрн?
     -  Я не так глупа, как кажусь, яинарр... "Чувствую ваше незримое
присутствие, Справедливый и Беспорочный", - подумал Кратов.
     -  Но вы же не ревнуете меня? - усмехнулся он.
     -  Нет, - покачала головой женщина. - Ну разве что самую чуточку. Все
же, мы пробыли вместе какое-то время. И между нами...
     -  Но мы никому об этом не скажем.
     -  Да, - согласилась Озма. - Никому и никогда. Вы честно охраняли мою
жизнь и честь. Я старательно изображала из себя перепуганную Деяниру,
которую умыкнуло целое стадо кентавров. А все остальное никого не
касается, кроме нас двоих.
     Она нервно отшвырнула погасшую сигарету и проследила ва тем как пол
каюты вспучился и всосал ее.
     -  Однажды вот так же пропали мои старые любимые шлепанцы, -
сообщила она. - Катулипа... собачье мясо... Только свернешься - и чего-то
в этой жизни уже не вернуть.
     -  Что с вами, Ольга? - спросил Кратов. - Вам грустно покидать
Юкзаан?
     -  Я... не знаю, - ответила женщина. - У меня душа разрывается на
части. Я пришла к вам за советом.
     -  Из меня дурной советчик. В особенности после того, как я и сам уже
наделал порядочно глупостей. Если честно, я только тем и занимался в
последнее время, что делал глупость за глупостью. Ни один из моих
поступков нельзя назвать разумным или хотя бы логически мотивированным.
     -  Но вы победили, - сказала Озма.
     -  Во всяком случае, не проиграл.
     -  Проиграла, пожалуй, только я, - промолвила она озабоченно.
     -  Отчего же? - Кратов поднялся из кресла, подошел к ней, бережно
взял за плечи и привлек к себе, как маленького ребенка. Озма не
сопротивлялась. - Вы просто не понимаете, Ольга. С вами все иначе...
     -  Но я не знаю, как поступить!
     -  Как бы вы ни поступили - вы поступите верно.
     -  Правда? - с надеждой спросила она.
     -  Через десять часов вы покинете этот корабль и выйдете под голубые
небеса Магии...
     -  Липла магеппа, - уткнувшись лицом ему в грудь, невнятно сказала
Озма. - Э-э... м-мм... лиловые.  - Хорошо, пусть лиловые. Вы окажетесь
дома. В том мире, где все вам знакомо и все вас знают. Гордятся вами,
любт вас... - Он улыбнулся. - Где непуганые стаи рыб пересекают
автострады, мешая дорожному движению, а рыбаки бродят на своих комбайнах
по воде аки по суху. Вы отдохнете от переживаний, а после отправитесь на
какие-нибудь очередные гастроли.
     -  На Тайкун, - кивнула она.
     -  Например, на Тайкун. Вас будут окружать близкие вам люди. Вам
будут рукоплескать переполненные залы. Все будут называть вас великой
певицей, может быть - величайшей. Где бы вы ни оказались - повсюду вас
встретит одинаково горячий прием. Потому что вы - часть нашей культуры, вы
плоть от плоти нашей цивилизации. Вы - женщина, в чьи руки ангелы
ненароком обронили божий дар.
     -  На голову, - поправила Озма - Так говорит мой отец.
     -  На голову так на голову.. В конце концов, что такое Эхлиамар?
Несколько довольно-таки отсталых по галактическим меркам планет,
населенных грубыми, несдержанными существами, чья культура все еще хранит
следы архаического родоплеменного сфоя, а поведение регулируется
чрезвычайно ветхими заветами. И если они боготворят вас, если каждый эхайн
способен без раздумий отдать за вас свою жизнь, если каждая эхайнка готова
на вас молиться, а эхайнята, зажмурясь от усердия, слабыми голосками
выводят как умеют ваши песни - то это еще ничего не значит. И светлый
замок гекхайа-на, выстроенный из чистой воды хрусталя и серебряных
паутинок, может показаться вам тюрьмой...
     -  Кратов, Кратов, что мне делать?!
     -  Как бы вы ни поступили, Ольга вы ошибетесь...
     -  Будь ты проклят, Кратов! - сказала она, вытирая слезы кулачком.


     9.

     На Эльдорадо ничего не изменилось.
     Усталым зверем колотился о камни океан. Черепаший панцирь набережной
Тойфельфиш полоскали дождевые струи. В прорехи торопливо наползающих друг
на дружку низких туч заглядывали попеременно то налитая дурной кровью
Цыганка, то синюшная Сомнамбула, а от Ведьмы виден был один лишь грязно-
серый огрызок. Намекающе, но без специальной настойчивости подмигивали
окна увеселительных заведений. И в баре, куда вошел Кратов, с облегчением
избавившись от мокрого плаща и отряхивая случайные брызги с волос, по-
прежнему звучала переиначенная до неузнаваемости "Cantilena Candida", за
девушкой в кимоно разгуливала обязательная трехцветная кошка, а за одним
из столиков перед двумя кувшинами пива и блюдом, откуда свирепо взирал па
окружающих "иглозуб по-нирритийскп", сидел Бруно Понтефракт и зазывно
помавал рукой...
     Но ведь это только казалось, что минула вечность, а на самом-то деле
прошла лишь неделя. Что же могло измениться?
     -  Должно быть, я был последним, кого вы ожидали здесь застать? - со
злорадным наслаждением осведомился Понтефракт.
     -  Подите к дьяволу, Бруно, - сказал Кратов. - Я не собираюсь в вашей
компании надуваться этим мерзким пойлом. У меня свидание, и по крайней
мере в его начале я намерен быть трезв и благоухать.
     -  Снежная Королева, - неопределенно хмыкнул Пон-тефракт, - Зря вы
это затеяли, друг мой. Феи очаровательны, но это всего лишь феи. Когда им
не хватает женских чар, они прибегают к колдовству...
     -  Я это знаю, - перебил его Кратов. - И про феромоны, и про
аттрактивную ауру, и про гипнопластику... Можно подумать, земные женщины не пользуются теми же маленькими хитростями!
     -  Пользуются, - охотно согласился Понтефракт. - Еще и как! Земные
женщины... не говоря уже об эльдорадских... это, Константин, такие
особенные животные, что только диву даешься... Между прочим, ваше
намерение благоухать - из той же оперы. А во мне говорит уязвленный
шовинизм. Что же, вам простых тригойских девушек мало, коли вы волочитесь
за приблудной чужачкой?! - Он сделал иезуитскую паузу и добавил: - В
особенности после Озмы.
     -  Озма... - усмехнулся Кратов. - Озма - это святое... Как вам это в
голову могло прийти? Это сколько же нужно залить в себя пива, чтобы даже
вообразить такое?! Я лишь охранял ее... как умел.
     -  Ну-ну, - недоверчиво пробурчал Понтефракт. - Это вы своей фее
будете вкручивать, а меня, старого греховодника, на эту лабуду не
купите.
      - Заткнитесь, Бруно, - миролюбиво сказал Кратов.
     -  А правда, что теперь вы - эхайнский граф? - неожиданно сменил
тему Понтефракт.
     -  Правда.
     -  И у вас есть свой замок?
     -  Даже несколько. И в обозримом будущем я принужден буду вступить во
владение всей графской недвижимостью, а также преклонить колено перед
родовым алтарем Лихлэбров.
     -  И официально представиться хирарху, - подсказал Понтефракт.
     -  Гекхайану, коллега, - поправил Кратов. - Пигидмешту Оармалу
Нишортунну, Справедливому и Беспорочному гекхайану Светлой Руки. Только я
ему уже представлен.
     -  Ах, да - это, верно, произошло, когда вы ударили по рукам насчет
его помолвки с Озмой...
     -  Помолвки не было, и по рукам никто не бил, - запротестовал Кратов.
- Озма всего лишь любезно приняла приглашение гекхайана погостить в его
резиденции на Эхлиамаре. И немного попутешествовать по мирам Светлой
Руки... По-моему, она впервые по-настоящему влюбилась.
     -  Ну, а про бедного гекхайана и говорить не приходится. Он, как и
все Светлые Эхайны, пал жертвой озминых чар.
     -  Что вы имеете в виду?
     -  Каждая женщина - немножечко ведьма, - усмехнулся Понтефракт. -
Хотя зачастую и сама об этом не подозревает. Думаете, ваша гномица...
     -  Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы последили за
своим языком... - нахмурился Кратов.
     -  Ради бога, простите. Клянусь кошкой, я всего лишь рискнул
употребить точный термин... Так вот: думаете, ваша... гм... ледяная фея
пользуется аттрактивной аурой и гипнопластикой сознательно? Вовсе нет! Во
всяком случае - не более сознательно, чем глазками, чтобы стрелять из
стороны в сторону, и губками, чтобы производить приятные вашему слуху
звукосочетания. Это - в ее натуре, это часть ее существа. То, чем юфманги
всегда отличались от людей, а люди по незнанию называли колдовскими
чарами.
     -  Причем же здесь Озма?
     -  У Озмы есть свои чары. Это ее голос.
     -  Разумеется, - сказал Кратов, пожимая плечами. - Тоже мне,
открытие! Вся человеческая Галактика, а теперь еще и Светлая Рука, с
удовольствием пребывает во власти этих чар...
     -  Со Светлыми Эхайнами дело обстоит несколько иначе.
     -  Бруно, вы до невозможности похожи на жирного тритойского кота, -
слегка раздраженно заметил Кратов, - который поймал жирную тритойскую
крысу, но вместо того, чтобы слопать ее, вдруг принялся вылизывать себе
причинное место!
     -  Хорошо, пусть кот займется крысой, - улыбнулся в бороду
Понтефракт. - Помните, я говорил вам о присущей различным расам повышенной
чувствительности к определенным участкам акустического спектра?
     -  Очень смутно. Нечто похожее мне говорила Озма, но смысл был
абсолютно иной.
     -  Возможно, я и не говорил этого. А содержание ваших бесед с Озмой
отныне должно заботить лишь гекхайана... Взгляните-ка. - Понтефракт
внезапно извлек чуть ли не из-под своей задницы обтянутый крокодиловой
кожей (вполне вероятно - натуральной) бювар, шмякнул его на стол, и тот эбернулся
обыкновенным, чуточку старомодным переносным видеалом. - Что это, по-
вашему?
     -  Видеал, - терпеливо ответил Кратов.
     -  А на экране видеала что?
     -  Очень похоже на потеки грязной дождевой воды на оконном стекле.
     -  Весьма образно. Вы сегодня фонтанируете разнообразными
поэтическими сравнениями... А еще на что?
     -  Господи, на акустический спектр! - воскликнул Кратов.
     -  Теперь угадали. А вот это, - Понтефракт ткнул пальцем в особенно
темный и широкий потек, - участок чувствительности. Перед вами, коллега,
акустический спектр, воспринимаемый стандартным светло-эхайнским ухом.
Добыто из военно-биологической лаборатории на Эхайнагге... Светлые Эхайны:
стаповятся кроткими, как дети, если раздражать их слух в укаанном диапазоне
звуковых колебаний. А теперь взгляните сюда.
     -  Кажется, я начал догадываться, - пробормотал Кратов.
     -  Верно. Это спектрограмма голоса несравненной Озмы. Теперь
совмещаем... - Две картинки наползли одна на дру-ую. - И что же мы видим?
     -  Да, - сказал Кратов. - Доминантный участок акустического спектра,
извлекаемого голосовыми связками Озмы, почти однозначно совпадает с
мелкими, но тщательно скрываемыми слабинками эхайнской натуры. Поэтому,
когда она поет, эхайнские души рыдают от умиления...
     -  Озма зачаровала Светлых Эхайнов, - промолвил Понефракт. - Как
сирены старину Одиссея. Как Снежная Королева ксенолога Галактического
Консула. Кстати, подозреваю, то это явления одного порядка, и Одиссеи
просто имел неосторожность проплыть мимо одного из последних на Земле
поселений юфмангов... Озма действительно может вить веревки из этих
неандертальцев. И, надеюсь, посвятит этому занятию весь свой досуг.
     -  Этакое культурогенное оружие, - глубокомысленно зрек Кратов. -
Надеюсь, потомки нас не станут осуждать за то ничем не прикрытое
применение. В конце концов, все редства хороши, чтобы остановить войну.
     -  Эрик Носов с вами бы не согласился, - сдержанно заметил
Понтефракт.
     -  И насрать! - внезапно ожесточился Кратов. - Мало ли с чем он не
согласился бы?! Сказано же: красота спасет мир...
     -  Конечно, спасет, - успокоил его Понтефракт. - Что же еще может его
спасти?! Но - увы...
     -  Что же означает это ваше "увы"? - сощурился Кратов. - Что участки
чувствительности эхайнов Светлой Руки не совпадают с аналогичными
участками других эхайнских рас?
     -  Именно, друг мой. Поэтому дивный голос Озмы поможет нам вывести из
войны лишь пятнадцать процентов противостоящих нам сил. Более того -
располагая данными о слабых местах всех прочих эхайнов, мы не сможем
распространить имеющийся опыт на весь Эхайнор. Ибо реакция на раздражение
участков чувствительности различна и даже не всегда положительна. Разные
условия эволюции, то-се... И у нас нет возможности экспериментировать. Они
же не сдаются в плен!
     -  Эрик Носов сказал бы: если они сами не сдаются, значит - мы их
возьмем... - Кратов вдруг оживился. - А как было бы просто! Провести
галактический конкурс вокалистов, отобрать победителей - в нашем с вами
понимании, - и отправить на гастроли по враждебным городам и весям. Ну что
ж, пятнадцать процентов - это не так мало, как кажется... Постойте-ка, -
встрепенулся он. - Но вы сказали, что добыли этот спектр на Эхайнагге!
     -  Угу, - промурлыкал Понтефракт. - Помните того парня... как его?..
Гвидо Терранова? Шпиона с высшим ксенологическим образованием? Вот он со
своей группой и добыл.
     -  Эхайнагга - столица Красных Эхайнов. И тамошние военспецы вполне
могут догадаться, в чем загадка очарования Озмы!
     -  Могут, - покивал Понтефракт. - И наверняка уже догадываются. Они
весьма сообразительные ребята.
     -  Значит, Озме угрожает смертельная опасность!
     -  Что вы имеете в виду? - Понтефракт извлек из зеленой с золотым
коробочки огромную початую сигару и неспешно, с аппетитным чмоканием и
присвистом раскурил от свечи. - Что Красные Эхайны попытаются уничтожить ее и тем самым вернуть Светлых в лоно войны?
     -  Конечно!
     -  Подумайте еще раз, и в более спокойном ключе. Исходя из допущения,
что наши оппоненты не только сообразительны, но и дальновидны.
     -  Вы переоцениваете их дальновидность. Обладай они ею в достаточной
мере - и война бы давно прекратилась.
     -  Хорошо, сделайте поправку на эхайнский менталитет... но все же не
сбрасывайте со счетов.
     -  Ну, попробуем. Так, так... Террористы из числа Красных Эхайнов,
Черных или, там, Лиловых, разумеется, могут уничтожить Озму. - Кратов
страдальчески поморщился. - Отвратительно даже думать о том, что кому-то
взбредет на ум уничтожить юную и совершенно очаровательную женщину...
     -  Допустим все же, что таки взбрело.
     -  Ладно, допустим... В результате весь Эхайнор просто наживет еще
одного врага. Только будет это не деликатное, щепетильное в вопросах прав
личности Галактическое Братство. А будут это такие же отчаянные
головорезы, как и они сами. Причем в чрезвычайно скверном расположении
духа!
     -  Угу, - Понтефракт довольно зачмокал сигарой. - Нет ничего более
злобного, чем возомнивший о себе вассал... Светлые Эхайны уже привыкли к
Озме, - сказал он, изрыгая клубы дыма. - Не слишком удачный пример, но
вспомним из классики - крыса с рычагом, который через электрическую цепь
раздражает участок наслаждения в ее мозгу.
     -  А раз они привыкли к Озме - значит, привыкнут и к нам, - продолжил
его мысль Кратов. - И начнется нормальный, столь милый сердцу истинного
ксенолога процесс культурной интеграции. Все же мы - братья. Пусть давно и
несправедливо разлученные, пусть порядком отвыкшие друг от друга, но -
братья.
     -  Блудные братья, - сказал Понтефракт. - Этот ваш еще один
чрезвычайно удачный образ... И если, боже сохрани, Озмы не будет - они
снова обратятся к нам, не упуская при этом чесать своих бывших сородичей в
хвост и в гриву. И мы непременно отыщем им новую сирену.
     -  Ой, отыщем ли?
     Понтефракт таинственно ухмыльнулся и поколдовал над пультом видеала.
На экране всплыла загорелая веснушчатая девичья мордаха. Широко
расставленные серые глаза, едва уловимо косящие. Жесткая соломенная челка.
Оттопыренные уши с простенькими сережками. Рожица из тех, каких полно на
улицах земных городов, на какие даже не сразу и обращаешь внимание, а то и
вовсе не обращаешь.
     -  Например, это юное дарование, - сказал Понтефракт. Он слегка
поморщился. - Ну, дарование - это чересчур сильно сказано... Так,
крохотные задатки на дворовом уровне. Это Аида Карнера, исполнительница
песенок в стиле "кантри" из Техаса. Что в Северной Америке. Что на Земле.
     -  Если мне объяснят, что такое стиль "кантри"... - произнес в
пространство Кратов.
     -  Неважно. - Кратов зашипел, и Понтефракт поспешно проговорил: -
Песни дикого Запада эпохи индейцев и ковбоев... Божественной Озме эта
девочка и в подметки не годится. Но замечательно то, что мы искали ее
ровно двадцать минут.
     -  У вас такой совершенный аппарат отбора? - усмехнулся Кратов.
     -  Нет, мы просто ткнули пальцем наугад. На Земле чертова прорва
девичьих голосков с "доминантой Озмы". Так уж сложилось. На Эльдорадо
должно быть меньше - у нас другие природные условия, - но тоже наверняка
есть. На Титануме, очевидно, нет вовсе. Ну, Магию мы пока не изучали,
хотя вряд ли там иная картина, нежели на Земле. Все же, это родина нашей
Озмы...
     -  Отрадно слышать, - сказал Кратов. - Но это вовсе не значит, что мы
должны оставить Озму одну перед лицом угрозы.
     -  Во-первых, по нашим прогнозам, ей ничего и не угрожает. Во-вторых,
никто не собирается ее оставлять. Эрик Носов - господин малоприятный, но
очень предусмотрительный и расторопный. И, самое главное - сведущий