к. Его зовут Люцифер. Он живет  здесь  в  саду,  а  по  ночам
приходит ко мне в гости. Ему нравится у меня на руках.
     - Какой огромный...
     - Он тебя немного боится. Видишь, свет чуточку голубоватый? Когда  он
успокоится, то засияет зеленым.
     Ольга Олеговна бесшумно, как  тень,  опустилась  в  плетеное  кресло.
Легким, молодым движением откинула волну темно-русых  волос,  скользнувшую
на лицо. Кратов осторожно сел напротив. Кресло под ним жалко заскрипело.
     - Ты просто великан, - сказала Ольга Олеговна.  -  А  моя  мебель  не
рассчитана на великанов.
     - В мой прошлый приезд тут была, кажется, дубовая скамья.
     - Да, она больше подходила для богатырских застолий. Но мои  богатыри
гостят очень редко. А чужие не бывают вовсе. Я  же  выгляжу  рядом  с  ней
просто нелепо... К следующему твоему набегу я  подготовлюсь  специально  и
придумаю, где тебя усадить.
     "Она не меняется, - подумал Кратов. - Меняюсь только я, а она все  та
же. Когда-нибудь я наберусь отваги и спрошу, в чем секрет".
     - Как тебе понравился город? - Ольга Олеговна небрежно  обрисовала  в
воздухе контуры чего-то разлапистого.
     - Я... еще не решил.
     - И я тоже. Хотя он вырос у меня  на  глазах.  Прямо  из  ничего,  из
песка. Наверное, мы так и остались в душе пустынниками.  Не  то  от  слова
"пустыня", не то от слова "пустынь".
     - А в чем разница?
     - Пустынь - это монашеская обитель.
     - Понятно, - хмыкнул Кратов. - Недавно один человек уже  назвал  меня
аскетом. Правда, это было на Сфазисе...
     - Я постелила тебе в вашей с Игорем  старой  комнате.  Жаль,  что  ты
ненадолго. В общем-то, у них с этим городом вышло неплохо.
     - Я пробуду здесь очень долго, мама. Целый месяц, а то и два. Я  тебе
еще надоем!
     - Месяц... - Ольга Олеговна качнула головой. - Без  малого  вечность.
Ты никогда не задерживался дома дольше, чем на неделю. И мне кажется,  что
ты и на этот раз не усидишь. Вы оба пустынники. Кочевники,  туареги...  Вы
видитесь с Игорем?
     - И часто. По каналам ЭМ-связи.
     - Если бы хоть однажды вы встретились дома!
     - Да мы же все здесь развалим!
     ...Игорь, старший брат,  раддер-командор  Южного  отряда  страйдеров,
полгода назад ушел  в  очередной  сверхдальний  поиск,  в  галактику  6822
Стрельца, и с тех пор никто ничего не знал о  нем  и  его  группе.  Как  и
обычно,  перед  страйдерами   стояла   единственная   задача:   обнаружить
сформировавшуюся либо близкую к тому  пангалактическую  культуру,  оценить
хотя  бы  в  первом   приближении   ее   внешние   проявления.   Будь   то
широкомасштабная  астроинженерия,  как  в  Двойной  галактике  Гидры,  или
управляемая ассимиляция  культур,  как  здесь,  в  Галактическом  Братстве
Млечного  Пути,  или  еще  какие-нибудь  неизвестные  доныне  процессы.  И
немедленно вернуться. Столь длительное отсутствие страйдеров означало, что
они достигли цели своего рейда и набирают информацию,  либо  их  уже  нет.
Экзометральная  связь  на  таких  расстояниях  не  действовала,  глохла  в
межгалактических   гравитационных   штормах,   а   разыскивать   пропавших
страйдеров было бессмысленно. Как можно  обнаружить  их  утлые  суденышки,
вероятнее всего - разбитые, с угасшими сигнал-пульсаторами,  среди  мириад
звезд чужой галактики?..
     - О чем ты думаешь, Костя? - спросила Ольга Олеговна. - У  тебя  лицо
стало... как у сфинкса.
     В саду  шуршал  обязательный  ночной  дождик.  Люцифер  умиротворенно
мерцал зеленым.
     Посреди ночи Кратова разбудили голоса под  окном.  Кто-то  возился  в
кустах малины. Неизвестный старался производить как можно меньше шума,  но
по неумению достигал совершенно обратного эффекта.
     "Нервничаешь,  звездоход,  -  укорил  себя  Кратов,  с   неодобрением
прислушиваясь  к  собственному  сердцу.  -  Весь  на  взводе,  от  шорохов
просыпаешься. Напрасно...  Надо  расслабиться,  сыграть  отбой,  угомонить
строптивое подсознание, которому взбрело в подкорки, что я попал в чуждую,
а потому предположительно агрессивную среду. Эй ты  там,  серое  вещество!
Запомни раз и навсегда: я дома. Дома! Я в родной  среде,  я  здесь  вырос,
черт вас побери совсем!"
     Он бесшумно поднялся и на цыпочках подошел к окну. В  темноте  что-то
белело. Девушка, скорее даже  девчонка-подросток,  в  белом  платье,  лицо
скрыто распущенными волосами и ветками малины. Рядом, разумеется,  ухажер,
тоже весь в белом. И шепчутся. Кратов затаил дыхание,  чтобы  не  спугнуть
парочку.
     - Ну вот, опять я просплю все на свете... - ворчал юнец.
     - И тебе влетит! - резвилась юница. - И поделом: по ночам спать надо,
а не бродить неизвестно где и неизвестно с кем.
     - Известно, давно уже всем известно с кем. Весь город знает. От одной
болтушки.
     - Кто же эта болтушка?
     - Есть такая... Смотри, какая малинища!
     - Разве? Я думала, это шиповник. Сейчас мы ее...
     - Лучше не надо. Вдруг это какой-нибудь экзотический сорт с лечебными
качествами? У нас двое как-то налетели на такой фрукт.  Думали  -  яблоки,
объели полдерева, а потом оказалось - почки  для  вакцины  от  спутниковой
лихорадки. Ох, и чистило их!.. А завтра мы где встретимся?
     - Завтра уже наступило, а мы еще не расставались.
     - Ну тогда с добрым утром!
     - Приветик! А почему ты об  этом  спросил?  Торопишься  улизнуть?  Не
выйдет, я тебя так просто не отпущу, ты меня еще провожать  пойдешь  через
полгорода, ножками.
     - Я и сам так просто не уйду.
     - Может быть, тебя дома потеряли, мальчишечку?
     - Конечно, потеряли!.. Но дело не в этом. Просто в последнее время я,
грустно сказать, засыпаю на занятиях.
     - Какой сты-ыд! - девушка захихикала. Кратов живо представил себе  ее
мордаху:  ехидную,  остроносую,  веснушчатую  и  обязательно  с  хитрющими
зелеными глазами. - А еще последний курс! Гнать таких в три шеи!
     - Тебе смешно! А у меня экзамены...
     - И что?
     - И все. Получу диплом - и вперед, в Галактику!
     Кратов едва не взвыл. "Господи! - подумал он. - В этом мире ничего не
меняется".
     Два десятка лет назад он точно так же торчал всю  ночь  напролет  под
чужими окнами и распускал павлиний хвост перед дамой своего сердца. А она,
пряча улыбку, поддакивала ему, подзуживала на новые  откровения.  Им  было
поровну лет, но в силу самой природы она повзрослела и поумнела  раньше  и
потому выслушивала его трели со спокойной женской мудростью. Ни на миг  не
забывая, кто он есть на самом деле -  маленький,  напыщенный  хвастунишка,
гордый своим несуществующим пока высшим предназначением. Но благодаря  той
же мудрости оставляя его похвальбы за скобками. До поры...
     "Не из нашего ли с Астаховым кафе эта девочка? Вроде бы нет. Трескали
бы уж лучше малину,  чем  болтать  попусту!"  Кратову  внезапно  пришло  в
голову, что  если  парочка  вдруг  вознамерится  погулять  вокруг  дома  и
наткнется на Чудо-Юдо-Рыбу-Кит, который лежит на заднем дворе и запасается
впрок дармовой рассеянной энергией, то может произойти конфузия. "Пустяки,
- решил он. - Новые впечатления никому не повредят. Ни им, ни Киту. Только
бы обошлось без визгов и обмороков".
     Все так же крадучись он вернулся в постель. Сон, разумеется, не шел.
     "Тектон был  прав.  Здесь  меня  буквально  захлестнут  воспоминания.
Совладаю ли я с ними?.."
     Шепот за окном удалялся, стихал.
     "Надо  будет  повесить  над  малинником  транспарант:  "Можно  есть".
Светящимися буквами. Да и самому отведать".
     Кратов несколько раз с  остервенением  крутнулся  с  боку  на  бок  и
внезапно,  рывком  сел.  Он  почувствовал,  что  ему   просто   необходимо
освободиться от воспоминаний,  которые  выбрались  на  свет  из  потаенных
закоулков его памяти и теперь буйно,  разноголосо  толпились  в  сознании.
Требовалось хоть что-нибудь, куда можно было перелить  их  -  по  принципу
сообщающихся сосудов.
     Почему с ним так не бывало раньше?!
     "Вот беда, - Кратов горестно улыбнулся. - Послушный мальчик Костик. А
это где я слышал? Тоже какое-то воспоминание... До недавнего времени я был
нацелен на работу. И работал так, что пыль крутилась  столбом!  Но  явился
тектон Горный Гребень и  перенацелил  меня  на  мое  прошлое.  И  вот  оно
пробудилось во мне, и теперь я у него в плену".
     На столике в изголовье стоял  мемограф  -  старый,  но  еще  надежный
прибор для записи информации на  кристаллы.  Из  тех,  что  уже  вышли  из
всеобщего употребления, но сохранились у ретроградов и любителей  старины.
Мемограф не был в деле, быть может, с того часа,  как  юный  Костя  Кратов
ушел в Галактику. Как назло, в нем не осталось ни одного кристаллика.  "Ну
конечно, я все свои записи прихватил с собой.  Дневники,  мудрые  речения,
излюбленные стихи в стиле "танка", "хокку" и  "сэдока",  и  даже  драму  в
античном стиле на исторический, понятное дело, сюжет. Что-то из  Плутарха.
И ведь ни разу не воспользовался, пока не потерял! Где же я их посеял - до
Псаммы или после?"
     Зато  под  мемографом  обнаружилась  тонкая  стопка  бумаги.   Кратов
поспешно,  пока  ничего  не  улетучилось  из  памяти,  нашарил  в  кармане
брошенной на стуле  куртки  перо  и  примерился,  чтобы  начертать  первый
символ.
     Но рука его замерла на полдороге.
     "У нее были  рыжие  волосы,  целое  облако  теплого  огня.  И  нос  в
веснушках. И лукавые зеленые глаза. Она все время посмеивалась надо  мной.
Она была умнее и лучше меня. А я любил ее как сумасшедший и думал, что чем
страшнее разрисую опасности, стерегущие  меня  в  Галактике,  чем  большим
героем покажусь ей, тем сильнее она полюбит меня. Вот дурень-то... Ей были
безразличны эти дутые опасности и мои ненаступившие подвиги. Не этого  она
ждала от меня, не это во мне искала. Но что же тогда? Быть может,  сейчас,
на пятом десятке, я знаю, чего ждут от нас женщины? Как бы  не  так...  Ну
кому интересна моя память об этом?!"




                      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГРЕБЕНЬ ВОЛНЫ (1)


                                    1

     Корабль был пристыкован к западному шлюзу, знаменитому самым  длинным
переходником на всей базе. Кратов успел сосчитать до трехсот,  прежде  чем
достиг тамбура. При его приближении  ожил  и  замигал  чисто-синий  глазок
видеокамеры на бронированной двери, а  нелюдской,  с  перезвоном  хрусталя
голос негромко испросил фамилию и  личный  код.  Кратов  назвал.  Тяжелая,
перехваченная  полосами   кованного   металла   дверь   неожиданно   легко
откатилась,  из-за  нее  ударил  сноп  яркого  света,  ослепляющий   после
тамбурного полумрака.
     - Архаизм, - проворчал Костя сквозь зубы. - Дешевая экзотика...
     Во всей цивилизованной Галактике давно уже не было  таких  крепостных
стен и ворот. Когда нужно было как-то ограничить доступ, применялись более
современные и надежные средства вроде  изолирующих  полей.  Не  видно,  не
слышно, и при всем том никаким тараном, фогратором, чертом и  дьяволом  не
прошибить.
     По-прежнему  чувствуя  себя  большим  звездным  асом,  по   странному
недоразумению  угодившим  на  доисторическую  ладью,  Кратов   прошел   по
центральному коридору корабля, служившему как бы продолжением долгой кишки
переходника. Внутри дела обстояли гораздо утешительнее.  Корабль  оказался
на уровне эпохи. Он принадлежал  к  славному  семейству  грузопассажирских
малых трампов класса "гиппогриф".  Не  так  давно  сошедший  со  стапелей,
совсем не битый, а значит - и совсем не латанный. Судя по размерам и числу
дверей,  выходивших  в  коридор,  "гиппогриф"  мог  принять  на  борт   до
пятидесяти  живых  душ  и  никак  не  меньше  килотонны  багажа.  То  есть
практически сколько поместится при соблюдении удобств экипажа.
     Костя на ходу коснулся пальцами теплой на вид розовой  обшивки  стен.
Она и вправду оказалась теплой, через нее руке  передалось  едва  уловимое
подрагивание. Трясся, понятное дело, не сам корабль, а вся база, с которой
он был соединен пуповиной шлюза. База была древней, ее так  и  величали  -
Старая База. Она болталась здесь, на орбите вокруг Земли,  едва  ли  не  с
начала тысячелетия. Через нее пролегали первые  регулярные  трассы  внутри
Солнечной системы. И до сих  пор  каждые  несколько  минут  к  ней  кто-то
причаливал, а кто-то в то же самое время "выбирал якорь".
     Дверь на центральный пост была перекрыта белесой перепонкой. Над  ней
светился транспарант с упреждающе выставленной ладонью. Здесь тоже замигал
глазок, на сей раз  зеленый,  и  голос,  уже  почти  совсем  человеческий,
спросил то же самое и вдобавок пароль. Костя  ответил  как  полагается,  в
необходимой последовательности. Пароль ему сообщили  на  Земле,  в  Отделе
навигации.
     Перепонка чавкнула и разошлась.
     На центральном посту уже пребывал Стас Ертаулов, которому надлежало в
этом рейсе исполнять обязанности третьего навигатора. При  полном  параде,
во всех регалиях, включая нашивки пилота третьего класса и нагрудный  знак
училища. Блестящие черные волосы аккуратнейше уложены под  Элвиса  Пресли,
загорелое лицо сосредоточено, челюсти мужественно сомкнуты, стальной  взор
устремлен на экран перед собой. Бог знает кем  он  воображал  себя  в  эту
минуту. Даже не шевельнулся на звук шагов.
     - Привет, - сказал Костя и кашлянул.
     - Опаздываете, Второй, - строго сказал Ертаулов, не поднимая головы.
     - Никого же нет, - пожал плечами Кратов.
     - Все  давно  здесь.  И  мастер,  и  инженер-навигатор.  Инспектируют
гравигенную секцию. А между тем вы, Второй...
     - Ладно тебе выпендриваться, - сказал Костя беззаботно  и  прошел  на
свое место.
     В глазах Стаса забегали искорки интереса.
     - Ты где откопал такое слово?!
     - Сам придумал, - улыбнулся Кратов. - У нас все так говорят.
     - Ну, в самом деле, - произнес Ертаулов,  оправдываясь.  -  Я  тут  с
утра. Потом нагрянули эти двое. Тут  тебя  еще  ожидает  сюрприз...  А  ты
заявляешься едва ли не к вводу программы. И даже знак не надел!
     - Тебе станет приятно, если я его нацеплю?
     - Двое "Сатурнов" - не один "Сатурн", - веско сказал Ертаулов.
     Кратов вытащил из кармана форменной куртки  знак  училища  -  голубой
Сатурн на фоне чернозвездного неба - и приладил на грудь.
     -  Теперь  видно,  что  ты  не  с   улицы,   -   промолвил   Стас   с
удовлетворением.
     - А что за сюрприз такой? - спросил Костя.
     Вместо ответа Ертаулов проворно крутанулся  в  кресле  и  вскочил  на
ноги. Кратов обернулся. На  центральный  пост  входили  двое:  командир  и
инженер-навигатор. Поскольку  трамп  был  ошвартован,  а  не  находился  в
полетном режиме, полагалось приветствовать командира  стоя.  Что  Костя  и
сделал.
     - Гм, -  командир  выглядел  недовольным.  -  Дверь  была  незаперта.
Причины?
     - Виноват, - сказал Костя и зарделся.  -  Но  посторонних  на  борту,
кажется, нет.
     - Угадали, Второй, - сказал командир. -  Пассажиров  не  предвидится.
Груз - закрытый контейнер и двести стандартных ящиков.  Но  дверь  следует
закрывать. Итак, я первый навигатор этого корабля, Пазур Олег Иванович.
     Возраст мастера угадать так сразу было невозможно. Где-то  в  широком
диапазоне между сорока и  восьмьюдесятью.  Он  был  невысок  -  его  седая
макушка находилась  примерно  на  уровне  кратовского  плеча.  Худое  лицо
обтянуто зеленовато-коричневой кожей: "загар тысячи звезд", который  ничем
уже не вывести. Тонкие губы сердито поджаты, взгляд  прозрачно-серых  глаз
пристален и холоден. Все как у  Стаса  две  минуты  назад,  но  отнюдь  не
понарошку.
     Костя назвался:
     - Второй навигатор Константин Кратов.  -  И  вдруг  от  растерянности
брякнул: - Можно просто Костя.
     Ертаулов сдавленно застонал.
     - Инженер-навигатор Рашида Зоравица, -  прозвучал  среди  наступившей
осуждающей тишины мягкий и неожиданно мелодичный голос.
     Это и был обещанный сюрприз.
     Инженер-навигатор оказался девушкой.  Притом  потрясающе,  невозможно
красивой. Костя никогда еще таких не встречал. Все в  ней  было  вызывающе
ярким, броским. Если волосы, так черные до синевы  вороньего  крыла.  Если
глаза, так голубые до свечения. Если губы,  так  будто  иконной  киноварью
очерченные. Фигура в полном соответствии с античным каноном.  Если  только
можно вообразить Афродиту Милосскую в белой летной форме, с  разноцветными
нашивками и со знаком училища -  золотое  солнце  в  рогатой  короне  и  в
обрамлении долгохвостых комет - на высокой груди...
     - Можно просто Рашуля, - сказала  девушка  и  улыбнулась.  -  Русским
почему-то нравится звать меня так.
     - А как надо? - оживился Ертаулов.
     - У нас, хорватов... - начала было Рашида, но покосилась на мастера и
замолчала.
     - Гм, - Пазур нахмурился еще сильнее. - Будем полагать, что церемонии
завершены. И приступим к работе. - Он прошествовал  на  середину  поста  и
встал лицом  к  экипажу.  -  Итак,  этот  мини-трамп  класса  "гиппогриф",
бортовой индекс "пятьсот-пятьсот", нам надлежит  доставить  с  грузами  на
галактическую базу "Антарес", каковая, естественно, расположена в звездной
системе Антарес. Там он будет передан местному  Отделу  навигации.  Мы  же
попутным  рейсом  вернемся  на  Землю.  Разумеется,  если  не  обнаружится
необходимость перегнать сюда какой-либо  иной  корабль  тем  же  способом.
Данная транспортная операция рассматривается как практическое  занятие  по
курсу  космонавигации.  По  ее  результатам  всем  вам   будут   высказаны
соответствующие  оценки.  Каковые  несомненно   повлияют   на   заключение
экзаменационной  комиссии  о  вашей  профессиональной  подготовке   и   на
последующее распределение. К тому же, за выполнение задания на личный счет
каждого будет перечислено по пять тысяч энектов. Вопросы?
     - Нет, - ответил Костя за всех. Потому что по судовой  роли  числился
вторым после мастера. К тому же, пока все и так было ясно.
     - Продолжаю, - сказал Пазур. - Длительность рейса около трех суток по
бортовому времени. Отбытие завтра в десять утра. Медкомиссия - за два часа
до старта. Опоздания недопустимы. Покидать базу запрещаю. С этого  момента
экипаж находится в состоянии полетной готовности. Инспекция корабля  -  до
двенадцати  часов  местного  времени.  После  обеда,  с  четырнадцати   до
шестнадцати - ввод полетной программы. С  шестнадцати  до  восемнадцати  -
надзор за грузовыми работами.  С  восемнадцати  -  отбой  до  восьми  утра
следующего дня. Напоминаю, что продолжительность суток здесь  совпадает  с
земной. Вопросы?
     - Нет, - повторил Костя.
     - Характер груза? - вмешался Ертаулов.
     - Не вникал, - сказал Пазур. - При погрузке можете полюбопытствовать.
Объявляю второму и третьему навигатору замечание. Второй не выдержал паузы
для возможных вопросов со  стороны  экипажа.  Третий  задал  вопрос  после
ответа  второго  навигатора.  Итак,  продолжайте  работу.  А  вас,  -   он
повернулся к Рашиде, - попрошу со мной.
     Уходя, командир бросил ледяной взгляд  на  Кратова  и  прикоснулся  к
сенсорной панели возле двери. Перепонка за ним сомкнулась.
     - Эк он тебя, - сказал Ертаулов. - И  мне  перепало.  Да  ты  садись,
отрабатывай свои пять тысяч энектов.
     Кратов послушно сел. У него немного кружилась голова.
     - Ты, Костя, будто Казанова какой, - промолвил Ертаулов с усмешкой. -
Понимаю, девушка примечательная, но нельзя же так меняться в лице!  Потом,
у тебя же, по моим сведениям, сердце занято.
     - Занято? - переспросил Костя. - Кем? Что ты имеешь в виду?
     - Ну, ну, - сказал Стас увещевающе. - Весь курс вот уже  пять  лет  с
волнением  следит  за  развитием  твоего   романа   с   некой   рыжекудрой
чаровницей...
     Он осекся, потому что ожидал совсем  не  такой  реакции.  Кратов  мог
вмазать ему между глаз ответной колкостью, благо и сам Ертаулов был уязвим
по многим позициям. Кратов мог до грубости резко  осадить,  такое  за  ним
водилось, да в подобной ситуации он  и  имел  на  это  право.