ан. - Вы рискуете - Не сердитесь, коллега. Но
сейчас на меня нападут, а своими  переживаниями  вы  подрываете  мой  боевой
дух... Конец связи.
   Теперь Кратов остался один  на  один  со  своим  противником,  излучавшим
спокойствие, мощь  и  полную  уверенность  в  собственном  превосходстве.  В
переносном, разумеется, смысле: на самом деле этот  тип  не  излучал  ничего
даже отдаленно схожего с эмоциями. Но тут не выдержал  Рыба-Кит:  "Внимание!
Животное хочет напасть, убью животное!.." - "Не  смей!  -  мысленно  рявкнул
Кратов. - Это не животное!" - "А что же это? " - опешил бедняга Кит. Он тоже
не улавливал эмоционального фона аборигенов.
   - Ну же, я готов, - сказал Кратов князьку и сильно пихнул  его  в  плечо,
твердое и холодное... как камень.
   В тот же миг дубина обрушилась на то место,  где  он  только  что  стоял.
Кратов охнул от стремительности этой атаки, взвинтил  все  свои  реакции  до
предела и с натугой поспел скользнуть под удар -  за  спину  соперника,  вне
зоны его видимости, рассчитывая поставить его в  тупик.  Это  было  ошибкой:
следующий удар, направленный в акробатическом изгибе назад, едва не  поразил
его. Кратов просто не мог знать, что на затылке у  князька  окажется  третий
глаз - такой же равнодушный и выпуклый, как и два передних.
   Удары сыпались на него с немыслимой  быстротой  -  вперед,  в  стороны  и
назад, из самых неожиданных положений... Кратову помогало го обстоятельство,
что князек сражался, держа дубье обеими руками.  Будь  у  него  по  сабле  в
каждой руке, как  у  сарацина,  незадачливому  дуэлянту  давно  пришлось  бы
улепетывать. Куда бы он ни кинулся, куда бы ни нырнул, он всегда  оказывался
в поле зрения противника. Разъяренная  мохнатая  лягва,  вставшая  на  дыбы,
теснила  его  к  плотному  ряду  распаленных  зрелищем  болельщиков,  а   те
привскакивали со своих мест, возбужденно колотили по мерзлому мху  передними
лапами и хищно свистели собранными в дудочку уродливыми ртами. Кратов уже не
страдал от холода - от него валил пар. Усталость пока не  подступала,  но  и
князек был неутомим, вот что тревожило...
   Поединок грозил затянуться. К тому же,  у  Кратова  не  было  панорамного
обзора, как у оппонента, и он не  мог  поручиться,  что  сзади  на  него  не
набросится какой-нибудь княжеский прихвостень.
   Вместо того, чтобы уклониться от  очередного  удара,  Кратов  сделал  шаг
вперед и подставил под летящую в него дубину двуручный блок. Он рассчитывал,
что князек от неожиданности выпустит оружие. Однако тот  держался  цепко,  и
произошло иное: дубина влажно хрупнула и переломилась,  чувствительно  огрев
Кратова по плечу. Князек с  негодованием  отшвырнул  бесполезный  обломок  и
ринулся на Кратова, вытянув перед собой растопыренные пальцы.  Он  сразу  же
наткнулся на несильный встречный удар в лоб, резко опрокинулся  и  замер  на
вытоптанном снегу. Теперь он напоминал пожилую, видавшую виды жабу.  Круглое
брюхо князька часто вздымалось и опадало. Но  и  Кратов  весь  был  в  мыле.
Растирая  ушиб  на  плече,  куда  сошлось  дубиной,  он  опустился  рядом  с
поверженным вожаком лягушиного племени и спросил задушенным голосом: - Будем
разговаривать мирно?
   Тот подобрал ноги и сел, крутя башкой. Видимо, он не так часто проигрывал
поединки и теперь переживал новизну  ощущений.  Кратов  неспешно  огляделся.
Вокруг них сомкнулось кольцо зрителей, спокойно помаргивавших и  по-прежнему
без всяких эмоций таращившихся на пришельца. Он с  сожалением  оторвался  от
снежка, выпрямился и пошел прямо на оцепление, что разделяло его и Чудо-Юдо,
и лягушколюди молча расползлись. Должно быть, это  были  первобытно  честные
твари, и не стоило в напряжении ждать внезапного удара в спину. Но до  самой
кабины Кратов прилагал все силы,  чтобы  не  обернуться  -  и  так  проявить
малодушное недоверие...
   Все это  время  Лерман  добросовестно  держал  паузу.  Но  под  конец  не
утерпел-таки и вызвал Кратова, когда тот уже переоделся  в  легкий  скафандр
"конхобар комфорт" с подогревом, перекинул  через  плечо  сумку  с  походном
лингваром "Портатиф  де  люкс",  двухсуточным  рационом,  прочими  полезными
вещами  и  приготовился  было  выпрыгнуть  на  хрустящую  свежей   изморозью
поверхность планеты Церус I.
   - Рассказывайте, - потребовал Лерман.
   - Я победил, - горделиво сообщил Кратов. - Теперь он обязан меня  уважать
и станет разговаривать на равных.
   - Душевно рад за  вас.  Оригинальная  манера  установления  преконтактных
связей: пробудить в партнере пиетет непринужденной вздрючкой... Но не  лучше
ли заменить вас одного на десяток хорошо подготовленных., а главное -  ничем
иным  не  зарабатывающих  на  хлеб  и  пиво  ксенологов,  а  вам  продолжить
прерванное путешествие в мои обьятия?
   Кратов тяжело вздохнул. Его мучило раскаяние.
   - Виктор, - сказал он виновато. - Не сердитесь на меня. Вы тоже  ксенолог
и должны меня понять. Разве часто удается вот  так  запросто  наткнуться  на
разумную расу?
   - Я это знал, - почти весело заявил Лерман. - Я чувствовал! В кон-то веки
посчастливилось залучить вас в гости. И тут, разумеется, просто обязаны были
подвернуться эти злополучные рептилоиды. Которые и на рептилоидов, наверное,
не похожи!
   - Похожи, - промямлил Кратов. - Особенно издали. Хотя, скорее всего,  это
амфибии.
   - Ну что с вами поделать? Резвитесь.  Не  забывайте  иногда  выходить  на
связь Да, и заведите себе дубину. Крепкую, чтобы не ломалась...
   - А у него сломалась, - озадаченно сказал Кратов.
   - То есть как сломалась? - опешил Лермам. -  Во  время  боя  -  сломалась
дубина?!
   - Именно так.
   - Отчего? Надеюсь, не от соприкосновения с вашей головой?
   -  Вы  переоцениваете  мои  достоинства,  Виктор...  Дубина  была  сырая,
трухлявая. Лерман напряженно засопел.
   - А ведь это знак, - сказал он раздумчиво. - Некоторым  образом,  символ.
Что за резон ему было драться трухлявой дубиной?
   - Действительно, - подтвердил Кратов. - И я об  этом  подумал...  секунду
назад. Такой бутафорией не убьешь. В лучшем  случае  контузишь.  Она  просто
переломится о голову противника.
   - Тогда все кристально ясно.
   - Да, он не хотел меня убивать. И это тоже знак. Я нужен ему живым.
   - Как специалист по контактам, - не утерпел Лерман.
   Кратов задумался, барабаня пальцами по теплому боку Чуда-Юда. Он уже  был
совершенно убежден, что никуда не улетит с Церуса I. В нем лавиной  нарастал
наполовину профессиональный, наполовину чисто человеческий  интерес:  отчего
князек не  желал  уничтожить  непохожего  на  все  когда-либо  им  виденное,
отвратительного на внешность, дурно пахнущего синтетикой  чужака?  Это  мало
характерно для примитивных рас,  изначально  агрессивных,  и  нетерпимых  ко
всему инородному. И это наводило на размышления.
   - Константин, - позвал Лерман. - Куда вы исчезли?
   Кратов встрепенулся.
   - Я здесь. Думаю.
   - Полезное времяпровождение. Я хочу напомнить вам: если вы  нуждаетесь  в
помощи...
   - Спасибо, коллега. Пока я не жду осложнений.
   - Понятно, - с досадой сказал Лерман. Видно, он и сам был  непрочь  пусть
ненадолго, но позабыть о рутинных делах и с головой, как встарь, окунуться в
труднодоступную на его посту, но такую желанную полевую работу ксенолога.  -
Ни цифры вам, ни буквы.
   - Катитесь к черту...
   "Зачем все это мне? - корил себя Кратов. - В самом деле: на  "Моби  Дике"
меня ждут более серьезные проблемы, чем внеплановое наведение мостов с расой
разумных  лягушек.  Здесь  прекрасно  могли  бы  управиться  и   без   меня.
Получается, будто в самый разгар текущих дел я нежданно-негаданно все бросил
и удалился в  самовольный  отпуск".  Он  вспомнил,  как  злился  на  старших
товарищей по Парадизу, которые точно так же забывали обо всем на свеге, если
подворачивалось что-то по-настоящему увлекательное. Как пытался  вернуть  их
на путь истинный. Как взывал к чувствам долга и сшда,  делая  их  работу  за
них. И как старшие, а следовательно, умудренные  жизненным  опытом  товарищи
честно предупреждали его, что ксенология и любопытство идут рука об руку,  и
ничего с этим поделать никому еще не удавалось, не он первый. Так и вышло...
   "Хорош, однако, отпуск, если синяки остаются", -  подумал  он,  в  слабой
надежде  подыскать  хоть   какую-то   индульгенцию   своему   заслуживающему
всяческого осуждения дезертирству с трудового фронта. И сразу же  припомнил,
как вес те же старшие товарищи возвращались в Парадиз побитые, поцарапанные,
иной  раз  -  с  помятыми  ребрами  и  вывихнутыми  конечностями.  И   гордо
демонстрировали ему свои увечья как бы в оправдание и  сочувствия  ради.  Но
напрасно Сочувствие, как правило, проявляла  только  милая  женщина  Руточка
Скайдре... Предаваясь подобному самобичеванию, он приближался к запорошенным
слабой поземкой, поджидавшим его в напряженной  тишине  разумным  обитателям
планеты Церус I.

   4
   - Вы что - серьезно?! - спросил Кратов с раздражением.
   Его, конечно же, не понимали.
   Князек вытянул синие губы в трубочку и недовольно свистнул. Он  не  видел
веских причин для  задержки.  Да  и  не  привык,  наверное,  сталкиваться  с
неподчинением. Его скользкая лапа легла  на  плечо  Кратову,  и  тот  ощутил
мягкое, но настойчивое подталкивание.
   - Ну-ну, не так скоро, - пробормотал Кратов.
   Он опустился на корточки и заглянул  в  нору,  куда  его  приглашали.  Из
беспросветно черного отверстия  диаметром  не  больше  метра  тянуло  теплым
запахом  болота.  Дно  лаза  было  покрыто  слоем  вязкой  бурой   жидкости,
напоминавшей торфяную взвесь. В кромешной тьме  чудились  отдаленные  тяжкие
вздохи и неясное посвистывание.
   - Я не хочу туда, - отчаянно жестикулируя, заявил Кратов. - Там темно!  -
Он закрыл глаза ладонью. - Там грязно! - Он с  содроганием  окунул  палец  в
мерзкую слякоть и провел по чистому снежку у своих ног.
   Князек зашипел. Он погрузил лапу в грязь и со всего маху шваркнул  ею  по
снегу. То ли передразнил Кратова в  меру  своего  понимания  иронии,  то  ли
попросту подчеркнул  пренебрежение  к  подобного  рода  препятствиям.  Затем
ссыпался па четвереньки и  проворно  убежал  в  нору,  непостижимым  образом
вписавшись в ее размеры со  своим  необъятным  пузом.  Спустя  мгновение  он
выскочил оттуда и отряхнулся, быстро подпрыгивая на месте.
   - Я понимаю, что у тебя грязеотталкивающая шерсть, - сказал Кратов. -  Но
у меня-то нет! И я привык к свежему воздуху.
   Трехпалая  рука  хлебосольного  хозяина  потянулась  к  торчавшему  из-за
меховой юбки каменному ножу.
   - Только не надо эффектов  на  публику,  -  поморщился  Кратов  и  поймал
князька за запястье. - Ты ведь еще не забыл, что я сильнее?
   Тот равнодушно моргнул и попробовал высвободиться.  Кратов  подержал  его
ровно столько, чтобы он осознал тщетность  своих  попыток,  и  только  тогда
отпустил. Князек снова разразился шипением и  резкими  взвизгами,  энергично
убеждая Кратова в настоятельной необходимости следовать за ним в нору.
   - Вероятно, ты хочешь удивить меня роскошью  своих  чертогов,  -  хмыкнул
Кратов. - Я в восторге, это большая честь для меня...
   Увы, его  фонтанирующий  сарказм  сегодня  явно  некому  было  оценить...
Мысленно поскуливая от отвращения, Кратов опустил забрало шлема  и  перекрыл
вентиляцию. Резкая перемена внешности не произвела на князька и его вассалов
ни малейшего впечатления: они продолжали сидеть в полном безразличии,  редко
разевая огромные рты (между тем как в подобной же  ситуации  одно  из  диких
племен планеты Яхтагеласу, посчитав Кратова  за  демона,  в  ужасе  кинулось
врассыпную в полном составе, не исключая вождя, верховного шамана и старшего
охотника, а один простодушный феодал с Охазгеона, недолго мешкая,  попытался
срубить ему голову). Кратов сделал глубокий  вдох  и  подтолкнул  князька  к
лазу. Тот резво юркнул в темноту, и Кратов осторожно последовал  за  ним,  с
отвращением упираясь ладонями в ослизлые стенки и скользя в жирно  хлюпающей
жиже. "Тяжек ты, хлеб ксенолога", - подумал он.
   Через несколько метров путь пошел под уклон, и Кратов  неудержимо  поехал
вниз.  Его  отчасти  успокаивало  то  обстоятельство,  что   впереди   серым
треугольником маячила спина  князька  Раздался  ленивый  всплеск,  и  спустя
мгновение Кратов с разбегу вкатился в омерзительную вязкую  жидкость,  сразу
скрывшую его с головой... Здесь оказалось  целое  подземное  озеро,  которое
нимало не препятствовало лягушколюдям в их передвижениях, одновременно делая
их жилище недоступным для наружных врагов - будто такие существовали. Кратов
немедленно испытал удушье: в жидкости содержалось совсем мало  растворенного
кислорода, и селективные мембраны скафандра, обычно не подводившие,  на  сей
раз не справлялись.  Первым  побуждением  Кратова  было  всплыть,  вздохнуть
полной грудью, очистить  легкие  от  губительной  углекислоты...  но  голова
внезапно уперлась в каменный свод. В мозгу  заплясали  веселые  разноцветные
кляксы, горло перехватили спазмы.  Бестолково  шевеля  конечностями,  Кратов
погружался в бездонную топь. В маску  с  легким  шипением  начала  поступать
газовая смесь из критического десятиминутного резерва (десять  минут,  чтобы
прекратить  панику,  сориентироваться  в  пространстве  и  времени,  принять
жизненно важное решение и с достоинством отступить на заранее подготовленные
позиции - или бездарно пропасть, буде таковые  позиции  были  изначально  не
предусмотрены и обратной дороги уже не существовало;  для  прочистки  мозгов
газовый коктейль содержал стимулирующую и  весьма  вонючую  добавку,  а  для
успокоения легкий транквилизатор в самой разумной  дозе).  "Глупец,  -  вяло
выругал себя Кратов. - Самонадеянный болван. Назад, назад,  прочь  из  этого
мешка, на свет и воздух... Но неужели не помогут?!"
   Ему помогли.
   Князек, почуяв - либо приметив третьим  глазом  -  неладное,  вернулся  и
сгреб обмякшее  тело  Кратова  подмышки.  Сделав  несколько  мощных  гребков
ногами, он вытолкнул обеспамятевшего гостя на выступавший  из  болота  лысый
клочок суши В самом сердце подземной пещеры, где  в  полной  недосягаемости,
согреваемые горячими испарениями, жили его соплеменники.

   5
   Разумные лягушки гордо величали себя "Уисс-уафф" - Земляными Людьми,  как
перевел их родовое имя лингвар. Язык их был  примитивен,  скуден  словами  и
сугубо конкретен. По типу он  был  близок  мертвым  корнеизолирующим  языкам
Земли, не имевшим словообразования  и  отражавшим  отношения  между  словами
нехитрым  примыканием  либо  специальными  лексическими  единицами.  Большие
тонкогубые рты  лягушколюдей  складывались  в  трубочки,  издавая  при  этом
свистящие и шипящие звуки различной высоты и длительности.  Как  и  надеялся
Кратов, прихваченной им с корабля аппаратуры  оказалось  вполне  достаточно,
чтобы составить краткий словарь языка Уиссуафф. На  это  понадобилось  около
пяти часов задушевного собеседования с  князьком,  от  которого  требовались
лишь добрая воля и максимум терпения. Того и  другого  у  хозяина  болотного
княжества было вдосталь. Он воспринимал процедуру лингвистического анализа с
величественным равнодушием, ничему не удивляясь и ни от чего не отказываясь.
Судя по всему, он располагал неограниченными ресурсами свободного времени.
   Наконец Кратов удовлетворенно вздохнул и с любовью  погладил  лингвар  по
прохладному боку.
   - Теперь мы вполне созрели, чтобы познакомиться, -  сказал  он.  -  Итак,
слушай, меня зовут Кратов.
   Лингвар невнятно зашелестел,  засвистел  и  фистулой  повторил:  "Кратов"
Князек, сидевший по шею в болоте, отчаянно  замигал,  его  выпученные  глаза
едва ли не впервые  с  начала  знакомства  приобрели  осмысленное  выражение
(Кратову даже померещилась чахлая тень эмофона). Стайка  его  прихвостней  с
бульканьем погрузилась в трясину.
   - Как - тебя - зовут? - раздельно спросил Кратов.
   Призвав на помощь все свое достоинство, князек запищал  неподобающим  его
богатырской стати голоском и ткнул пальцем в человека.
   - Большая Дубина, -  с  выражением  провещал  лингвар  -  Вариант:  Самая
Большая  Дубина.  Вариант:  Дубина  Дубин.  Вопрос:  почему  говорит  черный
глазастый камень, вариант: глаза в черном камне. Вопрос: разве у Человека  в
Лысой Шкуре пет языка.
   - Я вложил свой язык в уста черного глазастого камня, - пояснил Кратов. -
Я чужой твоему племени и не умею говорить понятно для твоих ушей...
   - Поправка, - вклинился лингвар. -  Земляные  Люди  не  имеют  ушей.  Они
воспринимают акустические колебания подглазными мембранами.
   - Разрешаю поправку, - проворчал Кратов.
   Снедаемый любопытством князек лег на живот и почти уперся носом в прибор,
стараясь разглядеть источник света и звука внутри  него.  Изыскания,  однако
же, не препятствовали ему продолжать беседу.
   - Человек в Лысой Шкуре - не  человек,  -  сказал  он  -  Большая  Дубина
говорит правильно, - согласился Кратов.
   - Человек в Лысой Шкуре - злой дух.
   - Большая Дубина говорит неправильно.
   - Человек в Лысой Шкуре - добрый дух. Кратов призадумался.
   Ему вовсе не  улыбалось  выступать  в  роли  материальной  основы  только
зарождающихся религиозных верований  в  этой  первобытной  культуре.  Он  не
желал, чтобы спустя несколько тысяч лет его нескладная фигура обнаружилась в
местной мифологии в виде демиурга  или,  что  более  вероятно,  трикстера...
Однако он отдавал себе отчет в том, что подробное разъяснение способа, каким
он  явился  на  Церус  I,  только  укрепит  вождя  Большую  Дубину   в   его
заблуждениях. Что ж, время для просветительской деятельности в этом мире еще
не наступило.
   - Большая Дубина говорит правильно, - со вздохом произнес. Не удержался и
добавил: - Почти.
   К его неудовольствию, лингвар промолчал. Должно быть, в  системе  понятий
Земляных Людей  не  существовало  эквивалентов  для  выражения  половинчатых
истин.
   - Человек  в  Лысой  Шкуре  -  добрый  дух  моего  племени,  -  продолжал
испытывать Кратова на профессиональную пригодность лягушиный вождь.
   Здесь можно было бы  и  согласиться.  Но  тогда  мог  последовать  каскад
вопросов о генезисе доброго духа. Нельзя было отвергнуть и возможность того,
что Кратову пришлось бы назвать точное имя и титул умершего - или  погибшего
- предка, которым он был в прежней  жизни.  А  вдобавок  и  причину  смерти.
Некоторые  цивилизации  были  щепетильны  в  подобных  вопросах   и   сурово
наказывали духов-самозванцев. Поэтому Кратов, скрепя сердце,  ответил:  -  Я
добрый дух всех племен.
   По-видимому, это был не самый удачный ответ.
   На панели прибора впервые замигал индикатор  интонационного  дискомфорта,
что указывало на неудовольствие, раздражение, даже нескрываемую враждебность
в голосе собеседника.
   - Вопрос. Человек в Лысой Шкуре - добрый дух и Каменных  Людей,  вариант:
Людей из Камня, и Водяных Людей, вариант: Подводных Людей, и Тех, Кто  Живет
в Деревьях, вариант: Тех, Кто Прячется в Стволах. - Лингвар  поднатужился  и
выдал на пределе своей фантазии: - Вариант: Дриад... а также...
   - Я пришел к твоему племени, - резко  оборвал  сетования  Большой  Дубины
насторожившийся Кратов.
   А вот это был точный ход. Индикатор продолжал тлеть, хотя и не так ярко.
   - Вопрос: Человек в Лысой Шкуре пришел помочь Земляным Людям.
   -  Да,  помочь,  сильно  помочь!  -  выпалил  Кратов,  стараясь   вернуть
утраченное благорасположение князька. И с удовлетворением отметил,  что  тот
совершенно успокоился.
   - Земляным Людям нужна помощь доброго духа, - пояснил Большая Дубина. - У
них давно не было своего доброго духа.
   - Большая Дубина не хотел убивать меня, - намекнул  Кратов.  -  Он  хотел
пленить меня.
   - Человек в Лысой  Шкуре  говорит  правильно.  Земляным  Людям  не  нужен
мертвый добрый дух.
   Из  этих  слов  и  всего  поведения  хозяев  можно  было  сделать  весьма
занимательные выводы. Лягвы явно не ощущали глубокого  религиозного  трепета
пе