ркал Клавдий. - И это
наверняка связано с их способностью летать!

   3
   В эту минуту Денис находился напротив экрана, откуда  на  него  участливо
глядела своими  изумительно  черными,  слегка  раскосыми  глазами  красавица
Маринка. Гордость ксенологического стационара "Моби Дик", на связь с которой
мечтали выйти все диспетчеры окрестных орбитальных баз и  миссий.  Но  Денис
пользовался исключительным правом изливать Маринке изболевшуюся душу.  И  на
то были веские причины. Так, по крайней мере, он считал.
   Он положил руки на рамку видеала. Это помогло ему  вообразить,  будто  он
приобнимает Маринку за плечи. В реальной обстановке вряд ли она позволила бы
ему подобную вольность, но расстояние в пять парсеков  многое  упрощало.  На
смуглых плечах девушки блестели капельки воды - Маринка только  что  вдоволь
набултыхалась в бассейне. Потому что на стационаре был свой бассейн. И Денис
отчаянно завидовал тем, кто плавает в этом бассейне вместе с  Маринкой.  Она
явилась  на  вызов,  даже  не  успев  одеться  и  высушить  волосы.   Милая,
черноглазая русалка...
   Сейчас Денис хотел бы пожаловаться ей на злой рок,  преследующий  его  по
пятам с тех  пор,  как  он  очертя  голову  кинулся  следом  за  Маринкой  в
Галактику, в диспетчеры - а был согласен даже в младшие подметалы,  если  бы
только в районе "Моби Дика" нашлась такая должность. Затем он пожаловался бы
па Клавдия, который не интересуется ничем, кроме своих  разлюбезных  пташек.
На самих злокозненных птиц, которые не допускают ксенологов на  планету.  На
Галактического Консула, что заявился к ним на базу и наверняка всем  устроит
разгон: "Вешаться, шагом -  марш!..  Как  висите,  олухи?!"  И,  несомненно,
больше всех влетит Денису. За то, что он, историк, просочился  в  диспетчеры
правдами и неправдами, а особенно последними.
   И он изо всех сил хотел бы отдалить тот  момент,  когда  по  традиции,  в
завершение их бесконечных разговоров, ему придется сказать: "Я хочу к тебе".
И услышать в ответ обычное: "Продолжай хотеть..."

   4
   Планета Альбина - под этим именем она фигурировала в земной ксенологии  -
была открыта разведывательным зондом-автоматом еще в 103  году.  Цивилизация
Аскарвуоф, пославшая зонд и потому  обладавшая  исключительными  правами  на
колонизацию, нарекла планету, естественно, по-своему, но особенного интереса
к ней не проявила. Вся полученная информация  об  Альбине  была  передана  в
Галактическое Братство. Более тщательное изучение картограмм  планеты  скоро
позволило сделать вывод  о  существовании  там  развитой  биотехнологической
культуры. Вопрос о колонизации, таким образом, сразу отпал.
   Зато немедленно возник  естественный  вопрос  об  интеграции  этой  новой
культуры в Братство.
   После  тактичного  орбитального  зондирования   ноосферы   Альбины   были
расшифрованы перехваты местных информационных  потоков.  Альбинцы  оказались
разновидностью высших форм птицеподобных. Что  являлось  изрядной  редкостью
среди традиционных классов разумных  рас,  к  каким  относились  инсектоиды,
рептилоиды и гуманоиды всех типов. По одной  из  гипотез,  альбинской  фауне
изначально была присуща троичная осевая симметрия, характерная, в частности,
для земных насекомых. Однако  шестилапые  ящеры  и  теплокровные,  полностью
господствуя на  суше,  все  же  не  эволюционировали  в  разумную  расу.  Им
воспрепятствовал динамично развивающийся бранч рептилий, у  которых  ведущая
пара конечностей трансформировалась в крылья. Возник обширный  класс  хищных
птицеподобных, что безраздельно царили в воздухе и постепенно  подавили  вес
наземные формы. Искра разума, как это обыкновенно и бывает, вспыхнула  не  у
самых приспособленных крылатых, которым не было равных в силе и скорости,  а
значит - не существовало и  стимула  к  усложнению  мыслительного  аппарата.
Думать, спасаясь от гибели, сражаясь за продолжение рода,  научились  мелкие
твари, покрытые белыми -  под  цвет  альбинских  известняков  -  перьями,  с
плотным, надежно уберегающим от жестоких полярных морозов пухом.  Со  второй
парой конечностей, снабженных цепкими подвижными пальцами. В очередной раз в
галактической  истории  рука  породила  разум.  Эти  сильные,  ловкие  руки,
прятавшиеся в густом нагрудном оперении, могли держать  изостренный  камень,
палку, могли создать любое оружие дли отражения атак,  а  позднее  -  и  для
уничтожения более крупных, но безнадежно безмозглых летающих плотоядцев...
   На Альбине  обнаружена  была  развитая  сеть  всеплапетных  коммуникаций,
велись  ирригационные   работы,   воздвигались   циклопические   сооружения.
Поскольку не было зарегистрировано  никаких  свежих  или  остаточных  очагов
радиационного заражения, высказывались предположения, что альбипцы счастливо
миновали без  каких-либо  пагубных  для  себя  последствий  этап  утилизации
ядерной  энергии.  Очевидно,  местная  энергетика  зиждилась  на  термальных
источниках либо на  использовании  жесткого  излучения  светила.  Последнего
здесь было в избытке.
   Советом  ксепологов  было  решено  направить   к   Альбине   миссию   для
установления контакта. Люди как биологически достаточно близкая к  альбинцам
раса составили основу  миссии.  (Справедливости  ради  нужно  заметить,  что
немалую роль в этом сыграла и энергичная политика Фреда Гунганга, тогдашнего
куратора близких к Альбине земных стационаров "Протей" и "Моби Дик".  В  его
активе  тогда  еще  не  было  успешных  контактов  с  орнитоидами...  Спустя
некоторое время все это свалилось на плечи Кратову.)
   Проследив за созданием на орбите планеты постоянной ксенологичсской базы,
Кратов успел благополучно позабыть о ней за  более  неотложными  делами.  Он
имел основания полагать, что  никаких  осложнений  там  не  предвидится.  За
минувшие с момента открытия базы (с непременным разрезанием ленточек, битьем
бутылок шампанского о стены и употреблением оного же внутрь) полтора года он
разрешил два сложных межрасовых конфликта, установил контакт с негуманоидной
цивилизацией биостатов в системе Райская Птица XL (причем  впервые  в  своей
практике обошелся без посредников)... Возвратившись в Парадиз,  он  вспомнил
про Альбину и запросил информацию о протекании контакта.
   Известие о том, что контакта нет, его поразило.
   Он узнал,  что  после  бесплодных  попыток  достичь  взаимопонимания  все
ксенологи  вернулись  на  стационары  и  получили  новые   предписания.   На
законсервированной базе остались двое: заместитель начальника миссии Клавдий
Розенкрапц и диспетчер Денис Агеев. Был и третий  -  вертикальный  рептилоид
Топ. Он вписал в отчеты миссии особое  мнение,  согласно  которому  альбинцы
совершенно не желают контакта, но  опасаются  возможных  последствий  своего
решительного отказа могущественным расам Галактического  Братства  и  оттого
воздвигают на пути миссии всевозможные псевдотабу.  Поставив  себе  за  цель
доказать это, Топ проторчал на базе три месяца, после чего  улетел  на  свою
планету - якобы для  обобщения  накопленного  материала.  Впрочем,  им  было
заявлено категорическое намерение возвратиться в самом ближайшем будущем.
   Сгорая от стыда, Кратов перекроил свои планы, передал дела заместителю  и
отбыл к Альбине. Попутно он учинил разнос директору  стационара  "Моби  Дик"
Россу  Дэйнджерфилду  за  длительное  молчание  о  провале  миссии,  хотя  и
сознавал, что значительная доля вины лежит на нем самом.
   Всю дорогу  до  орбитальной  базы  он  строил  разнообразные  гипотезы  о
причинах неудачи, но ни одна не пришлась ему по вкусу.

   5
   - Послушайте, доктор Розенкранц, - сказал Кратов, - А этот Агеев -  он  и
впрямь историк?
   Клавдий медленно  увел  взгляд  в  сторону  и  зацепил  его  за  какое-то
малоприметное пятнышко на потолке.
   - И впрямь, - сказал он после долгой паузы. -  В  прошлом.  А  теперь  он
просто диспетчер, и неплохой. По крайней мере, не мешает работать.
   - Чем же вызван такой крутой излом в его биографии?  Ведь  он  же  еще...
гм... сосунок.
   - Личное, - нехотя обронил Клавдий. - В жизни многое бывает.
   -  Пожалуй,  -  согласился  Кратов.  -  Доктор  Розенкранц,  я  хотел  бы
воспользоваться вашей аппаратурой.
   - Сколько угодно. У нас прекрасные лингвары и  мемоселекторы.  Правда,  я
научился обходиться без них. Все равно ничего путного они не подскажут.
   Кратов  плюхнулся  в  кресло  перед  пыльным  экраном,  несколько  раз  с
удовольствием крутнулся и только тогда запустил мемоселсктор.
   - Графемы с Альбины хранятся в блоках с восемнадцатого по тысяча двадцать
шестой, - сообщил Клавдий. - Информационные перехваты - с двухтысячного...
   Он немного постоял в дверях, попереминался с ноги на ногу  и,  видя,  что
Кратов не обращает на него внимания, тихонько убрел к своим карточкам.
   Мемоселектор с бешеной скоростью выдавал на экран серии образов, что были
приняты с планеты за  полгода  информационного  обмена.  Темп  восприятия  у
альбинцев был гораздо выше, нежели у людей, и Крагову приходилось  напрягать
зрение, чтобы не  упустить  что-нибудь  существенное.  Но  его  выносливости
хватило ненадолго. Через час  он  сдался  и  перевел  мемоселектор  в  режим
группового логического поиска.
   Мигание экрана прекратилось и на нем стали  возникать  образы  в  порядке
своего  поступления   на   детекторы   орбитальной   базы,   параллельно   с
характеристиками частот их появления в  альбинских  передачах.  Одновременно
чей-то нудный голос декламировал предполагаемые смысловые толкования  каждой
графемы. Львиная доля выдвинутых версий принадлежала Клавдию и Топу,  причем
мнения их, как правило, были взаимоисключающи. Но,  так  или  иначе,  вскоре
перед Кратовым предстала общая картина контакта.
   Вернее, картина отсутствия контакта.
   Имел место парадокс: альбинцы откровенно - что подтверждалось перехватами
- выражали свою готовность к поддержанию связи с  космическими  пришельцами.
Но на просьбу разрешить посадку кораблю ксенологов реагировали  странно.  На
детектор обрушивалась  лавина  графем,  недвусмысленно  запрещавших  вход  в
атмосферу планеты. Состояние орнитоидов притом можно  было  охарактеризовать
как натуральную панику.
   Кратов разбил экран на "окна" и вывел в них образы, зарегистрированные  в
моменты запросов на посадку. Этих образов были сотни, и он отобрал  наиболее
часто повторяющиеся и, напротив, не повторившиеся ни разу. Обычно с  помощью
такого приема удавалось прояснить закономерности в  сериях.  Хотя  и  трудно
было допустить, что доктор ксенологии Клавдий Розенкранц им не владел.
   На одной из графем стилизованный контур корабля миссии - корабль этот все
еще торчал у запасного шлюза, безнадежно дожидаясь, когда  же  наступит  его
черед, - соседствовал с изломанными в страшных корчах фигурками альбинцев.
   На другой - зависший над поверхностью планеты  корабль  горел,  затейливо
обрамленный геометрически правильными язычками пламени.
   На третьей - он уже взрывался, разлетаясь равными осколками в стороны  от
жирной точки, поставленной в центре взрыва.
   На четвертой...
   В общем, ничего приятного при входе в атмосферу кораблю  не  сулили.  Его
боялись, его взрывали, он горел.
   Взрывали... А может быть, он взрывался?
   Кратов оставил на экране две графемы. В сериях они всегда  предшествовали
взрыву. На первой была изображена похожая на пульку  баллистическая  ракета,
устремленная тупым носом в зенит. "Снова ракета - как на  Винде-Миатрикс!.."
На следующей графеме она летела навстречу кораблю незваных гостей,  и  между
ними пролегала одна лишь жирная пунктирная линия.
   А на третьей корабль непременно взрывался.
   Повторение инцидента на Винде-Миатрикс III, на разгадку которого Григорий
Матвеевич Энграф убил прорву времени и потерпел фиаско, кабы не параллельные
работы по расшифровке?.. Но альбинцы никогда  не  воевали  между  собой.  Их
цивилизация  возникла  и  развивалась  в  одном  регионе,  у  них  не   было
устойчивого дробления на племена, народы и государства, как на  Земле  и  во
множестве других  миров.  И  когда  начапось  распространение  альбинцев  по
неосвоенным  материкам  и  архипелагам,  они  представляли  собой  социально
однородную, вооруженную техническими достижениями и высокой  нравственностью
разумную  расу.  У  них  не  было   замаскированных   и   забытых   шахт   с
самонаводящимися ракетами. Следовательно, рисованная ракета, несущая  гибель
космическому кораблю, могла быть послана только УМЫШЛЕННО.
   Кратов  наклонился  вперед  и  медленно  стер  слой  пыли  с  экрана.  Он
чувствовал себя задетым за живое. Получалось, будто орнитоиды и в самом деле
не  желали,  чтобы  на  их  планету  высаживались  ксенологи  Галактического
Братства.  Была  высказана  готовность   обмениваться   любой   информацией,
демонстрировалось самое искреннее уважение к братьям по разуму...
   Но при всем том недвусмысленно подчеркивалось,  чтобы  означенные  братья
оставались на дистанции. И чем дальше, тем лучше.

   6
   - Маринка, - нежно позвал Денис. - Ну как ты живешь без меня?
   - Прекрасно, - сказала девушка и улыбнулась. - А ты?
   От звуков  ее  скрипично-высокого  голоса  Денисом,  как  и  всякий  раз,
овладело  чувство  радостного  возбуждения.   Разнообразная   ерунда   вроде
строптивых орнитоидов и грозного Галактического Консула мигом  отступила  на
задний план.
   - Я без тебя не живу, - сбивчиво, несвязно и обильно заговорил  он.  -  Я
без тебя только  существую.  Как  растение.  Есть  такие  никому  не  нужные
растения - сорняки...  К  нам  прилетел  Кратов.  Тот  самый,  со  Сфази-са.
Громадный мужик, смотреть страшно. Сейчас он выписывает нахлобучку  Клавдию.
Ну в самом деле, сколько можно здесь торчать?! По-моему, у Клавдия заскок на
почве всех этих графем, он же спит с ними, если вообще когда-нибудь спит. Но
мы-то с тобой нормальные, правда? Я, как и все, хочу иметь отпуск раз в  две
декады, хочу плавать в одном бассейне с тобой, хочу хватать тебя за пятку, и
чтобы ты брыкалась и верещала.  Как  тогда...  помнишь...  Хочу  нормального
общения с людьми, нормально одетыми и нормально выбритыми.  Или  хотя  бы  с
нормальными бородами. И чтобы не было между  нами  этого  террариума,  -  он
приложил ладонь к экрану видеала так, чтобы она легла на маринкину щеку.
   - Как там ваши пташки?  -  спросила  Маринка,  пропуская  мимо  ушей  его
обычные излияния.
   - Порхают. Грозят сбить нас баллистическими ракетами, вреднюги. Ну что бы
им не договориться с Клавдием? Или, на худой конец,  со  мной?  Мы  бы  живо
нашли общий язык. А после слетали бы с  тобой  к  нам  в  гости.  Там  очень
красивый снег, можно кататься на лыжах и одновременно загорать; лучше, чем в
Альпах. Правда, Топ - помнишь Топа? -  запретил  с  ними  разговаривать.  Он
думает, что все наши неприятности  -  следствие  шока.  Мол,  альбинцы  нами
шокированы. Они будто бы в принципе не ожидали, что в космосе может  обитать
кто-то еще, кроме них. Они будто бы вообще крайне впечатлительны  и  склонны
ко всяким шокам, стрессам и аффектам. И если  мы  заговорим  с  ними  на  их
языке, они все там с ума посходят. Будто бы для них это все равно, что вдруг
заговорит дорога или облако...
   - Так уж и посходят, - недоверчиво сказала Маринка.
   Но недоверие это было наигранным, показным. Денис уже  почувствовал,  что
нет у девушки никакого интереса ни к альбинцам, ни к напрыгу  Галактического
Консула, ни ко всему, о чем он тут болтает уже битых десять минут.
   Что-то было неладно.
   - Маринка, - сказал Денис. - Ты от меня прячешься.
   - Я? Прячусь?! Вовсе нет. С чего ты взял? Вот же я.
   - Тебе есть что мне сказать? - спросил он внезапно пересохшими губами.
   Лицо ее качнулось, словно она хотела скрыться прочь от видеала. Потом она
подняла на него настороженный взгляд, и Денис отчетливо ощутил  перед  собой
все  пролегающие  между  ними  десять  парсеков  -  бездонную,  безвоздушную
пропасть мертвого холода.
   - Я хочу к тебе, - произнес он заветное заклинание,  охраняющее  от  всех
бед, от всех прошедших и грядущих разлук и потерь.
   Если она сейчас скажет: "Продолжай хотеть", то все в порядке, ему  просто
померещилось...
   - Почему ты не прилетел раньше?  -  спросила  Маринка.  Но  это  не  было
вопросом, потому что в ее голосе звучало безразличие. - Ты там, а я здесь. И
так целую вечность.
   - Три месяца, Маринка, - прошептал Денис, изо всех сил  стискивая  руками
ни в чем не повинный видеал. - Только три месяца... Я же все время рядом,  я
на Земле все бросил, чтобы прилететь сюда за тобой... Неужели ты  не  можешь
подождать еще немного?
   - Ждать, снова ждать, сто лет ждать, - сказала Маринка с раздражением.  -
Вся жизнь - сплошное ожидание. Я устала.
   - Я прилечу, -  торопливо  сказал  Денис.  -  Вот  прямо  сейчас.  Я  все
исправлю!
   - Уже поздно, Денис. Завтра я возвращаюсь домой, на Землю. Насовсем.
   - И я с тобой!
   - Без тебя, Денис.
   - Я все равно прилечу, - сказал он упрямо.
   - Прилетай... попрощаться.
   Видеал погас, будто задернулся дымчатой шторкой. С  трудом,  как  великую
тяжесть, Денис убрал с него руки и перенес их к себе на колени.
   Уже поздно, Денис. Прилетай попрощаться.
   Проклятая база. Проклятые птицы. Проклятая Галактика.
   Денис  медленно,  как  сомнамбула,  потянул  атласную  ленту  с   шеи   -
замысловатое украшение распалось, расползлось... "Надо лететь. И немедленно.
Здесь я никому не нужен - ни Клавдию, ни, тем более,  Кратову.  Они  чудесно
обойдутся и без диспетчера Они даже не заметят, что меня нет. А  потом  будь
что будет. Пусть выпнут из Галактики с  самым  громким  треском  и  позором.
Сдалась она мне. Плевал я на нее, когда там не будет Маринки Работа найдется
всюду. Главное - чтобы Маринка не исчезала. Это самое главное в  моей  жизни
это ее смысл, а все прочее - пустяки. Что там она говорила. Уже  поздно?  Ни
черта не поздно. Все еще можно  поправить.  Ну  что  может  связывать  ее  с
кем-то, кто случайно, не по праву, пиратски  занял  мое  место  за  эти  три
месяца? Только одиночество. А со мной у  нее  общая  любовь,  общая  память,
целая общая жизнь"

   7
   В  полуметре  от  Кратова  возникла  неестественно  увеличенная  видеалом
физиономия Клавдия - утыканная жесткой синей щетиной, в  натуральном  цвете,
объеме и звуке, распространяющая вокруг себя безысходность и уныние.
   - Словарь альбинского языка составлен? - спросил Кратов - Угу, - печально
сказал Клавдий - Так называемый "континентальный" диалект,  доминирующий  на
планете. Со второго по семнадцатый блоки мемоселектора.
   - Были попытки прямого аудиокоптакта?
   - Нет Топ не рекомендовал.
   - Что так? - Он занимался психологией альбинцев Наше  появление,  как  он
предполагал, вызвало у  них  культурологический  шок.  Отсюда  и  запрет  на
высадку: они нас не ждали и не готовы к тому,  чтобы  разговаривать  с  нами
лицом к лицу Одно дело - обмениваться сериями  графем,  и  совсем  другое  -
слышать вопрос и немедленно подыскивать на него ответ...
   -  Отчего  же  немедленно?  Можно  и  не  спешить,  была  бы  достоверная
информация. Все же будьте готовы, что мы  рискнем,  вопреки  мнению  коллеги
Топа, перейти от картинок к прямой речи - Я-то давно готов И лиигвары готовы
- Лицо Клавдия напряженно сморщилось, будто резиновая  маска  -  Послушайте,
доктор Кратов. Мы тут одно время теоретизировали -  может  быть,  они  хотят
скрыть от нас что-то на поверхности планеты? Может быть, им  стыдно  пускать
нас к себе?
   - Топ сообщил вам о наличии чувства  стыда  у  альбинцев?  -  осведомился
Кратов.
   - Отнюдь, - меланхолично произнес Клавдий. - Он и сам имеет о стыде чисто
теоретическое представление. И связывает его существование у людей с теми же
многообразными табу и комплексами,  которых  якобы  лишена  его  раса...  Но
подумайте; если бы лет триста назад  кто-либо  захотел  войти  в  контакт  с
человечеством, разве не было бы нам  стыдно  показа