тей не собрать... - проворчал Кратов.
   -  Исключено,  -  немедленно  ответили  ему   из   пустоты.   Голос   был
нечеловеческий, вероятнее всего -  синтезированный.  Наверное,  так  мог  бы
разговаривать славный деревянный Буратино.  -  Вашему  здоровью  на  Сфазисе
никогда и ничто не угрожает. О вас помнят. О вас заботятся.
   - Кто это? - спросил Кратов в легком замешательстве.
   - Сфазианская служба персональной безопасности - с  достоинством  ответил
Буратино.
   - Где вы?
   - Мы - всегда рядом.
   - Рядом... - вздохнул Кратов. - Выходит, вы всегда все обо всех знаете?
   - Получается, - согласился Буратино. -  Но  это  не  является  нарушением
свободы личности. Служба персональной безопасности обезличена,  поскольку  в
ней не состоят разумные существа естественного происхождения, и не  передает
никакой информации за пределы своей компетенции. Обращайте на нас не  больше
внимания, чем на мебель или одежду. В сущности, мы и есть ваша одежда,  хотя
в несколько более широком смысле.
   - Постараюсь, - сказал Кратов без особенной уверенности. - Умей мои брюки
говорить, я бы, скорее всего, носил кильт...
   Он еще раз выглянул в окно.
   К сердцу подступил холодок.
   "Что значит - прыгайте вниз?! Похоже, надо мной здесь  решили  подшутить.
Этот лысый мотылек с куртуазными ухватками. А заодно  и  Буратино-невидимка.
Целая планета шутников... Да что я, будто красна девица! - рассердился он. -
Подумаешь, не доставили его за ручку до самых апартаментов! В конце  концов,
Рошар занимается своим делом и справедливо полагает, что с Земли не  пришлют
сопливого юнца, за которым нужен присмотр..." - Ну как, похож я на сопливого
юнца? - пробормотал Кратов, оттягивая неизбежный миг прыжка в бездну.
   - Вы хотели бы получить ответ? - откликнулся услужливый голосок.
   - Ни за что! - жалобно вскричал Кратов.
   - Ну, тогда  смелее  вперед,  -  с  некоторым,  как  почудилось  Кратову,
злорадством сказал Буратино.
   "Не трусь, звездоход, - подумал Кратов. - На тебя Галактика смотрит!"
   Он присел на край окна и перекинул ноги наружу, пятками ощущая  громадную
высоту. Анорак  наполнился  упругим  ветром,  капюшон  парусом  забился  над
плечами. "Мамочка моя, - подумал Кратов. - Только бы хваленый гравитационный
туннель не забарахлил!" Эта мысль его развеселила:  сфазианская  техника  НЕ
МОГЛА барахлить. Напряженно  улыбаясь,  он  заставил  себя  разжать  пальцы,
судорожно  впившиеся  в  подоконник,  и  тихонько,  будто  в  ледяную  воду,
соскользнул в бездну...
   Вместо того, чтобы камнем ухнуть вниз, он прочно, устойчиво завис в метре
от колоссального  витка  раковины  космопорта,  лениво  разворачивавшейся  в
струях  неживого  зеленого  света.  Светилось  само  небо   -   у   Сфазиса,
искусственной планеты-гиганта, не было солнца. Окно неторопливо уплывало  от
Кратова куда-то вверх, пока он сражался с паническим желанием  вскарабкаться
обратно. "Должно быть, я крайне глупо выгляжу со стороны... А как  я  должен
выглядеть? Во мне,  как  и  во  всяком  нормальном  человеке,  крепко  сидит
убеждение, что летать можно лишь на чем-либо. Или внутри чего-либо. На худой
конец - за что-либо уцелившись..." Кратов осторожно приблизил руку к лицу  -
она была охвачена знакомым уже призрачным ореолом.
   - Вперед, - попросил он шепотом. - Юго-юго-восток...
   Космопорт лихо прянул прочь, хотя никакого движения  не  ощущалось.  Даже
парусившийся поначалу анорак опал.
   -  Летим,  звездоход!  -  обрадовался  Кратов  и  уже   твердым   голосом
скомандовал: - Быстрее! Еще быстрее!

   2
   Кратов летел над Сфазисом ниже облаков, напоминая  себе  не  то  осеннего
паучка-путешественника, не то сорванный порывом ветра листик.  Ему  хотелось
бы удивиться как положено. Все  же,  рожденный  ползать  -  и  летит,  будто
вольный  сын  эфира!  Однако  для  этого   необходимо   было   остановиться,
сосредоточиться, попытаться осмыслить первые впечатления, а  останавливаться
он покуда совсем не желал. Временами Кратов пробовал махать руками на  манер
крыльев, чтобы как-то управлять движением, но это если и помогало, то слабо,
а скорее мешало.
   "Дьявольщина, мне же надо направо", - в растерянности подумал он,  и  его
незамедлительно развернуло направо.  "Хорошо  бы  пониже",  -  возжелал  он,
ободренный успехом, - и тут  же  покатился  под  уклон  невидимой  воздушной
горки.
   Чувствуя, что начинает окончательно осваиваться  в  своем  необыкновенном
положении, Кратов отважился принять непринужденную сидячую позу, и  ему  это
удалось, хотя и кувыркнуло предварительно через голову  несколько  раз.  Под
ногами неторопливо, торжественно распахивалась бескрайняя панорама  Сфазиса,
разлинованная  на  правильные  разноцветные  участки,   что   придавало   ей
разительное сходство с гигантской шахматной доской. Кратов напрягал  зрение,
стараясь разглядеть  хотя  бы  что-нибудь,  и  порой  ему  везло.  Он  видел
прямоугольные коробки из ноздреватого белого камня, совершенно безжизненные,
словно  бы  покинутые  обитателями.  А   у   подножия   голубых   туповерхих
термитников, напротив, отмечалось  активное  копошение...  Некоторые  клетки
шахматной доски были плотно укутаны клубами дыма,  спокойно  вихрившимися  в
очерченных для них пределах. В иных от края до края  расстилалась  бликующая
водная гладь, не нарушаемая ни единым всплеском. Третьи  живо  и  болезненно
напомнили ему мертво-серые пески Псаммы...
   Сигнал вызова сработал внезапно. Перед этим Кратов  увлеченно  загляделся
на строение, до чрезвычайности похожее на руины рыцарского замка,  и  потому
не заметил, как под ним возник прямоугольник "райской зелени" с  умилительно
аккуратными домиками, крытыми разноцветной черепицей. Заложив крутой вираж -
так, что в ушах запело! - Кратов пошел на снижение. Теперь он воображал себя
ни дать ни взять бабой-ягой в ступе, атакующей  передовые  позиции  воинства
добрых молодцев...
   На миг ему померещилось, будто он врезался в упругую  перепонку,  которая
расступилась перед ним и тут же  сомкнулась  позади.  После  ряда  неуклюжих
маневров на малой высоте ему удалось-таки  совершить  благополучную  посадку
посреди лужайки, поросшей живописным разнотравьем. Земля больно  ударила  по
пяткам, и Кратов замахал руками, чтобы удержать равновесие.
   К лужайке со всех сторон подступали низкие деревья с  тяжкими  кронами  и
кривыми стволами в глянцево-лиловой коре. За ними маячил двухэтажный коттедж
- этакий пряничный домик с леденцовыми окошками. После некоторого  колебания
Кратов двинулся туда, стараясь  не  помять  зеленый  ковер  под  ногами.  Но
хрусткая жесткая трава, очевидно, была привычна к неделикатному обхождению и
моментально распрямлялась следом за ним.
   На крыльцо пряничного домика вышла высокая и  очень  красивая  женщина  в
легком белом сарафане, с корзинкой в руке. Заслонив глаза от света ладошкой,
она попыталась получше рассмотреть визитера. Ее золотистые волосы немыслимой
длины и роскоши ниспадали через загорелое плечо едва ли не до колен.
   - Здравствуйте, - сказала она низким голосом, отдавшимся у Кратова где-то
под сердцем. - Вы будете у нас работать? Меня зовут Рута. Добро пожаловать в
Парадиз.
   - Константин, -  представился  Кратов,  чувствуя  себя  весьма  нелепо  в
громоздком анораке. - Можно Костя...
   - А я знаю, - произнесла Рута, легко сбежала  по  ступенькам  и  ушла  за
домик.
   "И это все?" - подумал Кратов. Пожав плечами,  он  поднялся  на  крыльцо,
толкнул дверь и очутился в маленькой прихожей, где пахло сушеными травами и,
кажется, грибами. Висевшее на стене маленькое  пыльное  зеркало  безжалостно
отразило его вытянутую физиономию.
   - Кто там? - послышался недовольный скрипучий голос.  -  Что  ты  забыла,
Руточка?
   - Это не Руточка, - с нарастающим раздражением сказал Кратов  и  вошел  в
комнату.
   Первым, что бросилось ему в глаза, было огромное кресло. Оно  было  обито
черной кожей, в медных бляхах, с невероятно высокой, выгнутой назад спинкой.
В кресле восседал пожилой человек в просторной пижаме восточного  орнамента.
Изможденное, морщинистое лицо его было запрокинуто,  седые  кустистые  брови
страдальчески вздыблены. Это был  Григорий  Матвеевич  Энграф,  руководитель
представительства Федерации планет Солнца  при  Галактическом  Братстве.  По
правую руку от Энграфа располагался низенький столик. Он был засыпан листами
плотной бумаги, исчерканными вдоль и поперек,  большей  частью  скомканными.
Такие же листы были обильно рассеяны по полу. Слева находился  обширный,  во
всю стену, мемоселектор, бешено мигавший разноцветными  индикаторами  поиска
на десятках экранов. Маленький тумбообразный когитр присосался  перифералами
к мемоселектору и тоже трудился вовсю. А рядышком - у  Кратова  даже  слюнки
потекли   -   мирно   пребывал   прекрасно   выполненный,    компактный    и
высокопродуктивный лингвар экстра-класса "Мегагениус Креатиф". Стационарного
типа, зато избирательность на любом уровне! Там, где до сих  пор  доводилось
работать Кратову, применялись, как правило, лингвистические анализаторы типа
"Портатиф де люкс", избирательность которых оставляла желать много  лучшего.
В контактах с разумными расами, обладавшими звуковой связной речью, они  еще
куда-то  годились.  Но  едва  только  доходило  до   абстрактных   категорий
пространственной или, не к ночи будь помянуто, тактильной природы,  как  эти
лингвары начинали пробуксовывать... По экрану "Мегагениуса" метались нервные
искры, время от времени он прерывал свое  размышление  и  принимался  вещать
глубоким многозначительным голосом что-нибудь вроде: "Летать...  вылетать...
пролетать..." На лице Энграфа мелькала  гримаса  сдержанного  отвращения,  и
смущенный лингвар немедля умолкал. Помимо  названного,  в  комнате  не  было
никакой иной мебели. Кратов успел приметить, что  еще  два  кресла  попросту
были выкинуты на веранду, где и торчали в  жалком  состоянии  кверху  витыми
ножками, а затем все его внимание было отдано лингвару.
   - Молодой  человек,  -  вдруг  сказал  Энграф,  открывая  черные,  слегка
навыкате, глаза. - Отойдите, вы заслонили мне видеал своим крупом.
   Кратов  встрепенулся,  ток   его   сладостных   мечтаний   был   прерван.
Обернувшись, он обнаружил позади себя большой экран,  по  которому  медленно
ползли, повторяясь через равные промежутки, светящиеся письмена.
   - Возьмите себе с веранды сиделку и угнездитесь где-нибудь, чтобы  ничего
не закрывать спинищей, - приказал Энграф. Кратов бегом бросился исполнять. -
Кстати, как вы сюда попали? - спросил он, когда тот вернулся.
   - Меня зовут Константин Кратов... Собственно, мне было предложено прибыть
сюда работать.
   - Изумительно. В том  смысле,  что  я  изумлен...  Вы  ксенолог  третьего
класса?
   - Собственно...
   - Повторяю, я и сам удивлен до чрезвычайности. Обычно  к  нам  направляют
специалистов высшей квалификации. Ну, руководство имеет на  этот  счет  свои
соображения, а отзывы о вас недурные. Методика трансактивного взаимодействия
при спонтанных преконтактных связях - ваших извилин дело?
   - Собственно, не только моих...
   - Тогда сидите молча.
   Потрясенный  Кратов  едва  сдержался,  чтобы  еще  раз  не   пролепетать:
"Собственно...", и съежился в кресле, бросая жалкие взгляды то на экран,  то
на  свирепого  старца.  "Чем  ему  не  угодила  методика?"  -  думал  он   в
растерянности. Энграф сидел, вперив недвижный взор  в  пустоту  и  беззвучно
шевеля губами. Затем, словно взорвавшись,  начинал  лихорадочно  писать,  не
глядя на бумагу. Период активности сменялся трансом - худые  длинные  пальцы
медленно сгребали густо  исчерченный  листок  в  горсть  и  вялым  движением
препровождали на пол.
   - Разброс параметров велик, - не удержался Кратов. - Вероятно, вследствие
избытка металепсисов. Типичный тропеический язык.
   - Цыц! - рявкнул Энграф. - За что купил, за то и продаю!
   - Где?
   - Что - где? - опешил Энграф.
   - Где купили? - хладнокровно спросил уже вполне пришел в себя.
   На миг ему показалось, что Энграф сейчас ударит его.
   Как нельзя кстати вмешавшийся лингвар забормотал: "Неделимый... неделя...
раздельник..." - Бездельник, - брезгливо произнес Григорий Матвеевич и  лихо
щелкнул пальцами. Лингвар осекся на полуслове.
   - Как вы догадались, коллега, -  будто  ни  в  чем  не  бывало  заговорил
Энграф, - это изложение в ксенолин-гвистических метафразах некоего послания.
Упомянутое послание поступило на детекторы корабля  ксенологиче-ской  миссии
землян, исследовавшей планету Винде-Миатрикс  III.  Немедленно  после  этого
корабль был атакован и обращен в бегство... Точнее, мы  отозвали  миссию  до
выяснения обстоятельств. Ваш покорный слуга возится с этой ахинеей уже целую
вечность.  Согласитесь,  что   не   столь   часто   ксенологические   миссии
подвергаются нападению вот  так,  за  здорово  живешь...  Вероятно,  ключ  к
разгадке содержится в послании, но покуда он недоступен нашему пониманию.
   - Необходима моя помощь? - с надеждой спросил Кратов.
   - Отнюдь, юноша, - снисходительно промолвил Эиграф. - С этим управлюсь  я
один.  Вопрос  лишь  -  когда?  Миссия  на  Винде-Миатрикс   III   пока   не
расформирована и в полной  боевой  выкладке  мается  на  стационаре  "Святая
Дева",  ожидая  моего  решения...  А  вы  отдыхайте,  обживайтесь  в   нашем
прелестном уголке. Вся здешняя растительность доставлена с Земли, только вот
запах у нее какой-то... излишне экзотический. Атмосфера влияет, что  ли?  Но
овощи, грибы и ягоды  произрастают  вполне  исправно.  Половина  этого  дома
свободна, можете занимать. А можете поселиться и в одиночестве, кажется, два
или три коттеджа все еще пусты... Имеется пруд, лужайка для спортивных  игр,
лес для прогулок под луной... вот только луна  отсутствует,  -  Извините,  -
ввернул Кратов. - Но я прибыл сюда не ради игр и прогулок.
   -  Никто  и  не  намеревается  позволять  вам  бездельничать  бесконечно,
милейший Константин... э-э...
   - Костя, - хмуро подсказал тот.
   - Допустим. Не позднее завтрашнего  вечера  к  нам  поступит  оперативная
информация со стационара Горчакова, и вы займетесь ее анализом.
   - А что там?..
   - Не знаю, - отрезал Энграф. - Она еще не поступила,  а  я  не  провидец.
Сразу предупреждаю: вы прибыли сюда не на день и не на два, как  опрометчиво
полагаете, а на постоянную работу. То, что вы всего лишь  ксенолог  третьего
класса, дела не меняет: пахать будете не меньше моего. Коли вас направили на
Сфазис - значит, вы того заслуживаете. Я, к сожалению, занят, Рошар  тоже  в
трудах, первый секретарь Гунганг в отъезде,  остальные  -  в  инспекциях  на
своих, стационарах. Так что на избыток заботы не уповайте. Впрочем... Можете
обратиться к Руточке Скайдре. она у нас свободна.
   - Тоже ксенолог? - осторожно спросил Кратов.
   - Господь с вами! Женщина и ксенолог?! Руточка у нас  эколог.  Следит  за
благополучием Парадиза и его постояльцев.
   Кратов поднялся  из  кресла,  сознавая,  что  становится  обременительным
собеседником.  Энграф  выпростал  из  необъятного  рукава  и  протянул   ему
старчески хрупкую ладонь.
   - Не серчайте, - сказал он. - Мы  действительно  очень  заняты.  В  нашей
работе редко выдаются перерывы. Да вы и сами в том скоро убедитесь.
   - Я не сержусь,  -  вздохнул  Кратов  и  подержал  его  ладонь,  опасаясь
повредить чрезмерным пожатием.
   - Не могу понять, - произнес Энграф задумчиво. - Как  вы  умудрились  так
проколоться на Псамме? Судя по вашим аттестациям, этого не могло  произойти.
Да и методика ваша...
   - Тогда я еще не был ксенологом, - сквозь зубы ответил  Кратов.  -  Всего
лишь драйвером.
   - Следовательно, вы  бывший  звездоход?..  Занятно.  А  ведь  именно  вам
приписывается   остроумное   предотвращение    потенциального    межрасового
конфликта.  Очевидно,  я  что-то  упустил,  необходимо  будет  обратиться  к
материалам миссии на Псамму...
   Кратов поспешно вышел на крыльцо.
   Он  огляделся.  Странные  корявые  деревья  вокруг  дома  по  пристальном
рассмотрении  оказались  обычными  вишнями,  но   запах   от   них   исходил
действительно  непривычный.  Кратов  медленно  стянул  с  плеч   анорак,   а
поразмыслив, заодно избавился и от свитера. Здесь,  в  этом  уголке  райской
зелени, ему предстояло жить и работать долгие годы. По крайней мере, до  тех
пор, пока он будет ощущать  себя  годным  к  этой  деятельности.  Оставалось
загадкой, за какие заслуги он, в общем-то  заурядный  ксенолог  с  ничтожным
опытом, был внезапно направлен сюда, в самое сердце Галактического Братства.
Но, так или иначе, это произошло, и теперь ему следовало  доказать,  что  он
пришел на свое место, а не на чужое, что, ошибки не случилось...
   Но он никак не мог понять, нравится ему здесь или нет!

   3
   Руточка Скайдре сидела на корточках  перед  кустом  малины  и  споро,  со
знанием предмета обирала его. Корзинка ее  доверху  была  полна  ягод.  Чуть
поодаль, на огуречной грядке, примостился мощный мохнатый пес пегой масти  и
с любовным интересом следил за  быстрыми  руками  Руточки,  вывалив  розовый
влажный язык чуть ли не до земли. При  виде  Кратова  пес  весьма  сдержанно
крутнул  пышным  хвостом  и  вопросительно  поглядел  на   женщину,   ожидая
разъяснений.
   - Это Костя, - сказала ему Руточка, - Он будет у нас  жить.  Люби  его  и
береги.
   Пес нехотя оторвал тяжелый зад от  теплой  грядки  и  подошел,  ткнувшись
широкой бородатой мордой Кратову в колени. Тот погладил его по  загривку"  и
пес удалился, полагая, что для первого знакомства достаточно.
   - Его зовут, естественно, Полкан, - промолвила Руточка. -  В  переводе  с
древнерусского - кентавр. Как еще можно окрестить такого могучего зверя?  Он
здесь для поддержания нормального психологического климата в  коллективе.  У
него есть подруга по имени Мавка, но сейчас она улетела с Мишей Бурцевым  на
стационар не то Клермонта, не то Гленарвана. А может, и вовсе на Пратамру...
Наш Полкан переживает разлуку, но виду  не  подает.  Он  до  краев  исполнен
чувства  собственного  достоинства,  хотя  и  редкостный   бездельник.   Эти
сумасшедшие ксенологи не обращают на него никакого внимания. Впрочем,  и  на
меня тоже.
   - И на меня, - признался Кратов.
   - Значит, нас здесь четверо собак... Какой может быть нормальный климат в
коллективе, когда они по макушку в своей работе? - пожаловалась  Руточка.  -
Если их не принуждать, они прекратят есть, пить, спать!  Спортивные  занятия
для них - сущая трагедия. Григорий Матвеевич вторую  неделю  сидит  в  своем
проклятом кресле, в темноте, и неотрывно смотрит на  видеал.  А  это  в  его
возрасте вредно для глаз! Рошар носится  с  какими-то  плазмоидами.  Гунганг
посреди ночи сорвался и улетел неведомо куда. Я не удивлюсь, если у них  уже
образовались жировые складки на талиях... Ешьте малину, Костя.
   Кратов молча сунул пятерню в корзину,  сопровождаемый  ревнивым  взглядом
Полкана.
   - Что вы намерены делать, Костя? - спросила Руточка,  отбрасывая  со  лба
золотую прядь. Ее милое лицо было перепачкано алым соком  и  землей,  широко
расставленные васильковые глаза смотрели с выжидательным любопытством.
   - То  же,  что  и  все.  Способствовать  формированию  пан  галактической
культуры или, как любят восклицать дилетанты, Единого Разума Галактики.
   - Я тоже люблю так восклицать, когда меня спрашивают, - сказала  Руточка.
- А который вам годик, если не секрет?
   - Тридцать четвертый. На  Земле  кто-то  опрометчиво  счел  меня  крупным
специалистом по прикладной ксенологии. Иначе я не ел бы сейчас ваши ягоды.
   - Вон что, - усмехнулась Руточка. - Теперь понимаю. Дня три  назад  Рошар
поцапался с Григорием Матвеевичем  по  теоретическим  вопросам,  и  они  раз
двадцать упомянули вашу фамилию, причем оба ссылались на  какую-то  методику
чего-то этакого, да еще на какой-то псаммийский прецедент... Вы составите  с
Энграфом неплохой альянс. Он - кабинетный мыслитель, вы