входило    подробное
картографирование и разведка недр. Лежащее на  поверхности  в  специальном
изучении не нуждалось: серые пески являли собой продукт  дробления  вполне
тривиальных осадочных пород, каковое состоялось еще в те  давние  времена,
когда Псамма обладала  открытыми  водоемами.  Что  она  действительно  ими
обладала, сомнений  не  вызывало.  Что  до  флоры,  то  синяя  колючка,  с
разнообразной   густотой   покрывавшая   пространства    между    сеифами,
хозяйственного интереса не представляла. Фауна же - заурядные инсектоидные
формы - привлекала только немногочисленных экзобиологов.
     В общем, обычная исследовательская миссия, каких тысячи и  тысячи  во
всех уголках Галактики.
     По мере завершения  своего  участка  работ  корабли  один  за  другим
покидали планету.  Сейчас  их  оставалось  на  Псамме  не  более  десятка,
разделенных тысячами километров нагой пустыни.
     Кратов был драйвером  одного  из  этих  кораблей,  принадлежавшего  к
классу "малый марабу": он заключил  с  миссией  контракт  на  шесть  тысяч
энектов. И он отработал эту немалую сумму  до  последнего  пунктика  своим
потом, кровью и нервами.
     Двое звездоходов, Гвидо Маони  и  экзобиолог  Курт  Фрост,  оказались
славными людьми, простыми и приятными в общении. Звездоход  всегда  поймет
звездохода... Третьим был ксенолог Сергей Эдуардович Варданов. Всю  дорогу
от галактической базы до планеты он молчал, а в редкие  моменты,  отверзая
уста, обнаруживал себя редкостным занудой. Едва  только  корабль  коснулся
песков, как он вырвался в главные персонажи. И  с  той  поры  воспрещалось
всякое вольнодумство в обхождении с  местной  биосферой.  Варданов  строго
следил, чтобы наложенные им табу неукоснительно соблюдались. Опытные Фрост
и Маони не впервые сталкивались в полетах  с  ксенологами  и  отнеслись  к
этому явлению  философски.  Кратов  же  по  молодости  пытался  бунтовать.
Поэтому все шишки перепадали исключительно ему.
     -  Прими-ка  в  сторону,  -   внятно   произнес   Маони,   неожиданно
пробуждаясь.
     - Так дольше получится, - сказал Костя с неудовольствием.
     - Тебе мало достается от Варданова? - сдержанно изумился картограф.
     - Он же не узнает, - без особой уверенности сказал Кратов. - Ведь  не
станет он, в самом деле, смотреть курсограмму?
     - А отчего бы ему не посмотреть курсограмму?
     Костя в очередной раз стиснул зубы - песок  гадостно  скрипнул,  -  и
двинул "гоанну" по широкой дуге, далеко огибая пчелиный улей, упрятанный в
низине между сеифами.
     - Не поеду я с  тобой  завтра,  -  сказал  он  сердито.  -  Не  стану
настегивать клячу.
     - Что же ты станешь делать? - равнодушно спросил Маони.
     - Ничего не стану. Высплюсь как следует. Почитаю что-нибудь умное...
     - В нашей библиотеке только специальная литература. Не  примешься  же
ты читать  справочник  по  тектонике?  Или,  Боже  упаси,  руководство  по
экзотаксонометрии?
     - Почему бы нет? - обиделся Костя. - Что  же  я,  по-твоему,  круглый
дурак?!
     Маони заворочался в  кресле,  приноравливаясь,  как  бы  получше  его
рассмотреть.
     - Отчего же круглый? - проговорил он наконец. - Возможно, овальный...
Каждый должен быть на своем месте. Мой жребий  -  гонять  картографические
зонды над этой серятиной. Думаешь, мне это весело?.. А ты наш драйвер. Что
в переводе с английского "водитель". И вот, коль скоро ты у нас  водитель,
так и води все, что движется. А мы будем твоими благодарными пассажирами.
     - На мне вы ездите, а не на том, что движется, - проворчал  Костя.  -
Ну что страшного, если бы мы проехали по окраине этого паршивого улья?
     - А вот не поведать ли тебе кое-что интересное? - осведомился Маони.
     - Конечно, поведать! - оживился Костя.
     - Вообрази такую ситуацию, - сказал  Маони  значительным  голосом.  -
Тривиальный красный гигант с белым спутником.
     - Вообразил, - с готовностью сказал Костя и поглядел на небеса.
     - У этого стабильного тандема с общим центром  тяжести  пять  планет.
Может быть, и больше, просто мы толком не искали...
     - Нешто поленились? - фыркнул Кратов.
     - Ну, те  четыре,  что  вращаются  по  гиперэллиптическим  орбитам  в
экваториальной плоскости, мертвы как  камень  и  в  перспективе  неминуемо
рассыплются в прах, в пояс астероидов.  Либо  упадут  на  какое-нибудь  из
солнц, если наткнутся на него  в  периастре.  Этакая  кадриль,  участников
которой поочередно  съедают.  Мы  экстраполировали  ситуацию  и  пришли  к
выводу, что продолжать поиски экваториальных  планет  большого  смысла  не
имеет.
     - Тоже мне, новость! - ввернул Костя. - Что плоскость  орбиты  Псаммы
почти перпендикулярна общей плоскости, я и сам знаю.
     - Прибавь к этому замечательному обстоятельству то, что Псамма еще  и
самая большая из планет. Вдобавок, на эту атипичную орбиту ее не могли  бы
загнать никакие силы природы. Скажем, я  ни  за  что  не  стал  бы  искать
планету на ТАКОЙ орбите, потому  что  немного  знаю  небесную  механику  и
понимаю, что в двойной  звездной  системе  она  принципиально  невозможна.
Между тем, она обеспечивает  своим  обитателям  оптимальные  климатические
условия. Подкатишь ее поближе к  тандему  -  орбита  исказится,  атмосфера
выгорит. Оттянешь подальше - сначала все  вымерзнет,  а  потом  опять-таки
выгорит. Будь я астрархом, я и сам бы посадил планету на такую орбиту.
     - И какова мораль? - выжидательно спросил Костя.
     - Астроинженерия, конечно, - небрежно промолвил Маони. - Эта  планета
чужая здесь. И раньше на ней было много воды. Сейчас - крайне мало. Орбита
Псаммы искусственно сконструирована неведомыми нам силами. Хотя не  берусь
определить средства и способы,  употребленные  для  этого.  Как  известно,
никаких следов разумной деятельности в звездной системе не обнаружено.
     - Вы нашли пять планет, - пожал плечами  Кратов.  -  Надо  найти  еще
столько же, и на всех будут следы НАШИХ астрархов.
     -  Еще  перед  полетом,  когда  твое  участие  в   миссии   даже   не
предполагалось, мы запрашивали Галактическое  Братство:  не  орудовали  ли
здесь астрархи? Ответ был отрицательный. Псамма расположена  на  задворках
Галактики, а основная деятельность астрархов сосредоточена в Ядре.  Только
недавно их стали интересовать периферийные системы.
     - Например, район Антареса, - сказал  Кратов  солидно.  -  Я  их  там
встречал... Они просто не хотят  сознаться.  Провели  эксперимент.  Должно
быть,  он  не  удался:  планета  получилась  пыльная  и  жаркая.   Водоемы
пересохли... Ну, и плюнули на это дело.
     - Ты ничего не понимаешь, драйвер, - сказал Маони. -  Ты  еще  зелен,
как молодой томат. И мало читаешь умных книжек. Сколько тебе, говоришь?..
     - Двадцать три, - сказал Костя, набычившись. - А тебе-то?
     - К нашему вопросу это касательства не имеет. Слава  Богу,  четвертый
десяток я уже разменял... Во-первых, в Галактическом Братстве  не  принято
лгать. Цена ошибки чересчур высока, и ложь утраивает эту цену.  Во-вторых,
астрархи как  специалисты  по  широкомасштабной  астроинженерии  не  знают
неудач.  Квалификация  не  позволяет.  И  с  чего  ты  вообще  взял,   что
эксперимент провалился?
     - Пустыня же!
     - Это у тебя  в  голове  пустыня.  Повторяю  специально  для  зеленых
томатов: здесь оптимальные климатически условия для  обитания  по  меньшей
мере трети известных нам типов  разумных  рас.  Это  наш  гуманоидный  тип
привередлив - подавай ему открытые  водные  пространства  да  растительные
массивы. И то сказать: почти десять процентов  населения  Земли  постоянно
живет в зоне пустынь и полупустынь, хотя эти зоны и  сведены  к  разумному
минимуму. А сам-то ты, голубчик, откуда родом?
     - У нас в поселке был колодец, а  иногда  выпадали  дожди,  -  сказал
Костя мечтательно. - Кое-где буйно росла полынь. А  в  фитотронах  у  моей
мамы вообще круглый год цвели вишни и абрикосы. Незадолго до того,  как  я
уехал оттуда, появились бананы и манго...
     - Я вчера говорил с Геснером, что сидит  в  двух  тысячах  километров
севернее. Геснер обнаружил в своем регионе множество плывунов.  Ты  должен
знать, что это такое, как прирожденный пустынник. Грубо говоря, это  пески
пополам с водой.
     - Ну хорошо, если не наши астрархи, то кто же?
     - Когда я поделился своими соображениями с коллегами, Варданов  целый
час ходил с открытым ртом.
     - Жаль, я не видел, - сказал Костя злорадно.
     - Варданов спит и видит, что мы напоремся на Чужой  Разум.  И,  самое
для него ужасное, от чего он теряет сон и аппетит  -  что  мы  этот  Чужой
Разум проглядим... Понимаешь, Костя, если мои предположения  подтвердятся,
то есть надежда, что мы набрели на след Археонов.
     - Археонов? - встрепенулся Кратов. - А я ни про каких Археонов отроду
не слыхал. Гвидо, миленький, расскажи!
     - Это, друг мой драйвер, легенда, - самодовольно  произнес  Маони.  -
Мифология,  эпос...  Цивилизации  первого   поколения.   Все   мы,   члены
Галактического Братства, начиная с людей и кончая многомудрыми тектонами и
астрархами, суть цивилизации второго поколения. Мы зародились  и  поумнели
не так чтобы давно - в одну эпоху с  нашими  молодыми  звездами.  А  имеет
хождение гипотеза, что-де могли некоторое время обитать в нашей  вселенной
цивилизации, которые вели родословную от самого ее начала, а то и раньше.
     - Как это - раньше?!
     - А так, что возникли они  в  предыдущей  вселенной  и  благополучно,
недоступным нашему пониманию  способом,  переехали  через  Большой  Взрыв.
Потом-то они, разумеется,  исчезли  в  силу  естественного  угасания.  Или
покинули нашу Галактику, оставив ее нам в  наследство,  а  сами  убрели  в
бесконечность. А быть может, и поныне сосуществуют синхронно  с  нами,  да
нам не хватает толку обнаружить их присутствие - настолько они  оторвались
от нас. И все проявления их деятельности мы по незнанию  воспринимаем  как
объективные законы мироздания. Это, Костя, и есть пресловутые Археоны.
     - Фантазер ты, - сказал Кратов. - Фантаст.
     - Да я что... Мое  дело  высказать  предположение.  А  каково  сейчас
Варданову!
     - Вот кем бы я никогда не хотел стать, - задумчиво проговорил  Костя,
- так это ксенологом. Не работа, а сплошная оглядка. Как бы кому хвост  не
прищемить.
     - Именно, сеньор зеленый помидор, - сказал Маони. -  Поэтому  тебе  и
придется старательно объезжать все  лежащие  на  твоей  дороге  хвосты.  И
ульи... Ну все, прибыли. Здесь я тебя покину, выйду, а ты отгони  "гоанну"
к сеифам. И можешь подремать.
     Костя помог картографу выгрузить оборудование и привести  в  действие
десяток зондов, похожих на саранчу, ядовито-зеленую и головастую. Потом он
устроился в кресле и попытался расслабиться. Забыть о раздражающем кожу  и
нервы песке. Успокоиться.
     Багровый солнечный диск занимал уже почти полнеба, а сиявший изо всех
сил булавочный спутник, что висел над самым горизонтом, добавлял от себя в
небесную палитру немного голубизны. Кратов  глядел  в  зенит  и  понемногу
остывал. Если долго глядеть в зенит, успокоишься рано или поздно.



                                    2

     Костя стоял под ледяным  душем,  заботливо  слизывавшим  с  его  кожи
песчаный налет, и жаловался  на  горькую  участь.  Разумеется,  про  себя,
потому  что  от  соседних  помещений  его  отделяла  тонкая  переборка   и
случившиеся поблизости коллеги могли ненароком услышать его стенания.
     "За что мне эта мука? - думал он. - За вшивых шесть тысяч  энектов?..
Откуда  все  эти  правила  и  кодексы  на  мою  шею?  На  кой  дьявол  для
пятикилометровой  прогулки  закупориваться  в  скафандр?  Да  еще   каждые
двадцать  минут  сообщать  на  борт  о  своем  самочувствии  и   состоянии
окружающей среды... Где ты, романтика межзвездных просторов?! Талдычили же
в училище по сто раз на дню все и каждый,  что  нет  в  Галактике  никакой
романтики, а есть работа, работа и только работа! Так оно  и  вышло.  Нет,
конечно, что-то еще теплится в душе, когда садишься за пульт  космического
корабля, видишь вокруг себя  суровые  лица  звездоходов  и  ощущаешь  себя
равным среди равных.  Всемогущим  драйвером,  которому  все  вверяют  свои
жизни... Но когда перелет совершен и приходится  день  за  днем  таскаться
через унылые пески, влача на себе тяжкое  бремя  "галахада",  все  розовые
туманы, что накопились в голове с детства, начинают скоро  и  безвозвратно
выветриваться. По логике вещей на их место должна  бы  прийти  радость  от
исполнения нужной и как бы захватывающей тебя работы. Но что-то она медлит
прийти, эта самая радость..."
     Кратов горестно вздохнул, остановил воду и включил осушение.  Накинув
махровый халат, вышел в коридор.
     И замер как вкопанный.
     Тупо и злобно выпучив бельма,  на  него  таращился  огромный  красный
стрелохвост. Размах передней пары лап  метра  полтора,  не  меньше,  общая
длина туловища - метра три... Должно быть, он давно поджидал жертву здесь,
на ковровой дорожке коридора, потому что загодя принял  атакующую  стойку,
распустив мощные шипастые клешни и угрожающе выгнув иззубренный  членистый
хвост, увенчанный, как и следовало из видового названия, ядовитой стрелой.
     Костя попятился, холодея от страха  и  отвращения.  Уперся  спиной  в
закрытую  дверку  душевой,  лихорадочно  зашарил  одной  рукой  в  поисках
задвижки, другой же - на случай внезапной атаки и без особой уверенности в
пользе такой предосторожности - прикрыл живот...
     Стрелохвост отчего-то мешкал. В естественных условиях,  по  рассказам
бывалых людей, он нападал немедленно и безоглядно.
     А задвижка, как на грех, куда-то пропала.
     Дверь ближайшей  каюты  бесшумно  откатилась,  и  появился  Фрост,  в
джинсах с заплатами на коленях и  легкомысленной  полосатой  маечке,  туго
обтягивавшей его поджарую костистую грудь. В зубах по  обыкновению  пустая
трубка, в руках - пестро изукрашенная коробка с табаком.
     - Курт... -  просипел  перехваченным  горлом  Костя.  -  Назад...  За
фогратором...
     Фрост изобразил лицом удивление. Потом увидел грозного  стрелохвоста.
Шкодливо оскалясь, отодвинул напряженного Кратова,  взял  стрелохвоста  за
вделанную в загривок петлю,  приподнял  и  пару  раз  встряхнул.  Пластины
мощного панциря зашуршали.
     - Пардон, - сказал Фрост, не вынимая трубки изо рта. - Что ты, Костя?
Что ты себе вообразил? Это же чучело. Я сам его делал. Ну как,  по-твоему,
живой стрелохвост может проникнуть на борт, через "заговоренный" люк?
     - Откуда мне знать, - угрюмо сказал Кратов. - С тебя станется. У тебя
же целая коллекция этих нечистиков.
     - Только в замороженном виде, -  строго  произнес  Фрост.  -  Либо  в
свежевыпотрошенном.
     Он ногой сдвинул дверь своей каюты и небрежно запихнул туда чучело.
     - Испугался, звездоход? - осведомился он с участием.
     - А что, стрелохвостов теперь можно бить? - ушел от ответа Костя.
     - Можно. Варданов позволил. Поступило  заключение  от  Рейхани  о  их
полной и безоговорочной неразумности. Ну, я и не преминул... Приводи  себя
в порядок и - милости просим ужинать.
     Испытывая противную слабость  в  поджилках,  Кратов  прошел  к  себе.
Сменил халат на брюки и тонкий свитер. Поглядел на себя в зеркало.  "Разве
бывают  звездоходы   с   такой   перекошенной   рожей?"   -   подумал   он
самоуничижительно.



                                    3

     В кают-компании Маони и Варданов сосредоточенно пили молоко, а  Фрост
с отвращением заполнял бортовой журнал, пристроив  мемограф  среди  пустой
посуды. Трубка и коробка с табаком лежали рядом.
     - Вот кстати, - оживился он, завидев Костю. - Прочти-ка сей  документ
и добавь от себя, что сочтешь нужным.  Как  литератор  я  не  тщеславен  и
охотно приглашаю всех желающих в соавторы.
     Кратов принял у него мемограф, высветил последнюю страницу  и  тотчас
же почувствовал, что переоценил свои силы.
     - Можно, я сначала поужинаю? - спросил он.
     - Тебе что-то не понравилось? - кротко осведомился Фрост,  заглядывая
ему через плечо. - По-моему, недурно.  Протокол  аутопсии  трупа  большого
красного стрелохвоста, со всеми необходимыми подробностями.
     - С иллюстрациями, - добавил Маони. - Которым самое место в  бортовом
журнале.
     - А где же им, голубчик, место? - удивился Фрост. - Не на  стенах  ли
кают-компании?
     - Такое впечатление, - сказал Костя,  -  что  нынче  кто-то  поставил
перед  собой  задачу  навсегда  отбить  у  меня  аппетит.  Стрелохвосты  в
коридоре, стрелохвосты в бортовом журнале...
     - Какие еще стрелохвосты в коридоре? - бесцветным голосом осведомился
Варданов.
     - Да пустяки, - суетливо сказал Фрост.  -  Ну  что  за  ханжество?  И
потом, если я сегодня вахтенный, что прикажете  мне  писать  в  журнале?..
Впрочем, согласен: иллюстрации не для слабонервных. Зато  хорошие  выводы.
Как это там у меня? "По результатам контрольной экспертизы в подтверждение
ранее сделанного заключения... смотри приложение... гм... не  дают  повода
для подозрения в рассудочной деятельности".
     - Куртхен, дружище, - промолвил Маони.  -  Где  ты  нахватался  таких
оборотов? Что ты читал перед этим? Не Шпренгера ли с Инститорисом? Если  у
тебя повсеместно столь же  возвышенный  штиль,  на  тебя  неизбежно  падет
подозрение в рассудочной деятельности.
     - Ну нет, - возразил Кратов. - Он не давал повода.
     - При чем здесь какие-то Шпренгер и... э-э... - пожал плечами  Фрост.
- Они что-то опубликовали? Я имею в виду - в области экзобиологии?
     - Почти, - резвился Маони. - "Молот ведьм".
     - Костя, так у тебя есть что добавить? - терпеливо спросил Фрост.
     - Что ты, - тот замахал руками. - Я вне всяких подозрений.
     - Коллега Кратов, - вдруг заговорил Варданов  неприятным  голосом.  -
Прошу на время оставить ваши шутки.
     "Надо что-то сделать с лицом, - подумал Костя. - Не то он поймет, что
я его терпеть не могу. А он мой старший товарищ. Он умнее меня и  опытнее.
Я должен уважать его. Хотя бы за это..."
     Костя стиснул зубы и, как ему показалось, почти спокойно посмотрел  в
глаза ксенологу. В равнодушные прозрачные глаза на непроницаемом загорелом
лице.
     - Добавить мне действительно нечего, - сказал Кратов. -  Мое  дело  -
водить все, что движется... Разве что топографический эскиз да интроскопию
местности вокруг улья. Как вы просили... Но прежде я должен оформить их. С
необходимыми подробностями и без необоснованных подозрений.
     Маони смешливо фыркнул и отвернулся.
     - И какой умник  только  придумал  назвать  этот  гадюшник  ульем,  -
присовокупил Костя, чтобы не затягивать паузу сверх меры.
     - Я придумал, - сказал Варданов, не мигая.
     Кратов внутренне напрягся, ожидая  зачина  очередной  нахлобучки.  Но
Варданов, ни словом ни жестом не выразив своего отношения к  его  проколу,
снова уткнулся в чашку с молоком.
     - Кстати, о пчелах, - сказал Фрост с воодушевлением. -  Хитин  у  них
что рыцарские латы! И зачем им такой  хитин?  Когда  мне  будет  позволено
провести аутопсию, первым долгом я...
     - Нет, Куртхен, уволь,  -  вмешался  Маони.  -  Наверное,  ты  хочешь
поделиться с нами чем-то чересчур специальным.
     - Как там у них мозг? - спросил Кратов.
     - У них  нет  мозга!  -  торжественно  произнес  Фрост.  Поглядел  на
ксенолога, поскреб коротко стриженную седоватую макушку и добавил:  -  Как
такового. Мозг вообще не является непременным атрибутом живого существа. У
пчел восемь крупных ганглиев, то бишь нервных узлов, по всему телу.
     - Неужели ты тайком их анатомировал? - притворно ужаснулся  Маони.  -
Без заключения экспертизы?!
     - Во-первых, упомянутое заключение должен буду  составить  именно  я,
поскольку пчелы - моя тема. Во-вторых  же,  чтобы  исследовать  внутреннее
строение живой твари, отнюдь не обязательно ее потрошить. На то существуют
иные, совершенно безопасные и, что особенно  важно,