женщин?  -  вдруг
спросил Биссонет.
     - Отчего же не видели, - возразил Хаим. - Поверьте мне, Берт, они вас
не воодушевили бы. Во-первых, женщин  здесь  чрезвычайно  мало  и  внешней
привлекательностью они не блещут. Продолжение  рода  является  привилегией
высшего жречества и окутано культовым туманом, за который  нам  покуда  не
удалось проникнуть. Во-вторых, местные женщины довольно забитые и пугливые
существа. Малоподходящий объект для контакта.
     - Предрассудки, - фыркнул  Биссонет.  -  Из  той  же  обоймы,  что  и
недопущение наших женщин в практическую ксенологию...
     - ...А  по  ядрам  его  пнуть  ты  сможешь?  -  снова  вскинулся  уже
задремавший было Джед.
     - Были бы ядра, - ответил Кратов рассеянно.



                                    4

     ...Вошел  Аксютин.  С  любопытством   озирая   убранство   помещения,
приблизился  и  сел  рядом.  Его  пальцы  погрузились  в  свалявшийся  мех
напольной шкуры. "Троглодиты, - сказал он  негромко.  Лицо  его  светилось
удовольствием. - Нет, в этом что-то есть. Я вам завидую,  Костя.  Ей-богу,
брошу все эти лингвары-бювары, отрину вековые наслоения культуры и подамся
куда-нибудь так же... в пещеру!" Потревоженный звуками  его  голоса,  Джед
свирепо всхрапнул, но не проснулся, а лишь  перевернулся  на  другой  бок.
"Так вот, о  "третьей  силе",  -  продолжал  Аксютин.  -  Я  думаю,  в  ее
присутствии никто уже не посмеет усомниться".  -  "Еще  бы,  -  усмехнулся
Кратов. - Вопрос в том, какую из всех наличных сил назвать "третьей". Если
вы о Мерцальниках, так они - явно "первая".  Как  по  времени,  так  и  по
авторитету". Аксютин кивнул. "А всего означенных сил четыре, - сказал  он.
- Мерцальники, Аафемт, люди и - эти... Ио... вуу... Ну, вы понимаете, кого
я имею  в  виду.  Даже  если  они  пассивны  и  только  наблюдают.  Слабое
воздействие зачастую  оказывается  самым  эффективным".  "Не  так  уж  они
пассивны, - возразил Кратов. - Вдобавок, сознание того, что они впутали  в
свое, в общем-то внутреннее с Аафемт  дело  землян  и  подставляют  их  на
каждом шагу, когда вместо тарана, когда вместо щита, должно давить  им  на
совесть". "Буде  таковая  категория  им  известна!"  "Все  равно  какой-то
нравственный императив в их поступках присутствует. Иначе они давно бы уже
плюнули на эту разнесчастную планету". "А если ими  руководит  всего  лишь
уязвленное самолюбие? Или ложно понимаемые принципы? Например,  доведенный
до абсурда принцип расовой неделимости? Знали бы вы, каких бед натерпелось
человечество из-за этого  и  ему  подобных  символов  веры!.."  "Я  знаю".
"Верно, вы же любопытный..." "Если вы окажетесь правы, плохи наши дела,  -
усмехнулся Кратов. - Тогда и самом  деле  мы  всего  лишь  пешки  в  чужой
партии. Остается, впрочем, надежда, что наше кондовое  своенравие  все  же
вывезет на кривой. Трудно разыгрывать партию фигурами,  так  и  норовящими
каждую секунду чесануть врассыпную!" "Особенно нынче, - веселился Аксютин.
- На аудиенции у Алмазного Жезла. С такой пешкой,  как  вы,  Костя,  любой
гроссмейстер спятит!" "Но партия еще не  завершена",  -  прозвучал  чей-то
хладнодушный голос, очень знакомый, но  положительно  неуместный  в  такой
обстановке.  Кратов  обернулся  и  обнаружил,  что  вполоборота  к   нему,
притулившись в чернильной тени, сидит в обыкновенной своей, даже на взгляд
неудобной позе Тьмеон. Это был повод для изумления, но самым  изумительным
в ситуации была, пожалуй, крайняя незначительность изумления. Ну, сидит  и
сидит, что в том диковинного? Вот и Аксютин скорее с удовольствием, чем  с
удивлением, воспринял участие в беседе нового лица. "Вы правы, коллега,  -
сказал он воодушевленно. - Но вся прелесть положения заключена в том,  что
партия-то у каждого своя! Не только у игрока, вернее - у того, кто всерьез
полагает себя игроком, но и у всякой фигуры на доске. Любопытно, что и сам
игрок - точно такая же пешка, как и все остальные!"  "Кто  же  всеми  нами
движет?"  -  осведомился  Кратов.  "О!  -  шепотом  вскричал  Аксютин.   -
Гроссмейстер из гроссмейстеров,  чемпион  всех  ристалищ,  его  величество
Судьба!" "По прозвищу "Удача", - задумчиво присовокупил Кратов. "Это  что?
-  встрепенулся  Аксютин.  -  Плоддерский  фольклор?"  "Это   мой   личный
фольклор..." Тьмеон передернул костлявыми плечами  и  сказал  безразлично:
"Но все проиграют". "А так  не  бывает!"  -  энергично  возразил  Аксютин.
"Бывает. Так и только так. Все иное - Ложносумерки. И  тот,  кто  получает
приз, увидит, что в руках его - пустышка. Его удел  -  разочарование".  "Я
выиграю", - сказал Кратов упрямо. "Безумец, -  обронил  Тьмеон.  -  Хочешь
говорить с глухим? Подарить свой портрет слепому? Драться  с  безруким?.."
"Это Драконий-то Шип безрукий?" "И он  тоже.  Захочет  схватить  -  но  не
сумеет". "Опять пророчества,  -  поерзал  Аксютин.  -  Не  выношу  я  этих
оккультизмов! Я, отцы мои, материалист..." "Нашли чем гордиться, - хмыкнул
Кратов. - Но кто же этот глухой  слепец?"  "Знающий  знает",  -  уклончиво
промолвил Тьмеон. Еще один желающий побеседовать возник на пепельном  фоне
остывающей стены плоской серой тенью. Кратов на всякий случай  подобрался:
ему почудилось, что это не кто иной, как Малый Страж, которому в их теплой
компании уж совершенно не место. "Константин, - шепотом позвала тень. - Вы
не спите?" Тьмеон снова дернулся, на сей раз  -  с  явным  пренебрежением,
легко выпрямился во весь немалый рост и ушел. Аксютина тоже  не  оказалось
на прежнем месте.
     "Я не сплю, - пробормотал Кратов. - Уснешь тут, кажется..."



                                    5

     - Константин, - снова позвал командор.
     - Да, да, я слышу.
     - Простите, что я вас потревожил.
     - Я толком и не спал. Так,  видения  какие-то  бредовые...  А  вы  бы
уснули?
     - Полагаю, что да. Если бы, конечно, я был на вашем месте,  а  не  на
своем.
     Джед недовольно заворчал спросонья и спрятал лицо в ладони. В дальнем
углу, не закончив дискуссии, плечом к  плечу  мирно  возлежали  ксенологи.
Кратов бесшумно поднялся.
     - Идите сюда, к столу, - позвал Дилайт. - Можете  даже  сесть  в  мое
кресло.
     - Спасибо, - сказал  Кратов,  но  остался  на  ногах.  Прислонился  к
влажной стене подле окна. Оттуда тянуло прохладой. -  Как  вы  догадались,
что я знаю сакральный язык Аафемт?
     - Допустим, для меня это давно не секрет, - усмехнулся Дилайт.  -  Вы
же сами при каждом удобном случае подчеркивали свою любознательность. Ваша
редкая осведомленность о предмете  исследований  всплыла  уже  при  первой
нашей беседе. Уместно было предположить, что вы не упустили случая  узнать
о  своих  предшественниках  на  Уэркаф  побольше...   И   потом,   я   вас
проэкзаменовал.
     - Как?
     - У  меня  такой  обычай:  экзаменовать  всех  новых  людей  в  своем
окружении на знание иностранных языков. Особенно когда это касается  языка
Иовуаарп... Если помните, я предположил, что первопроходцы обидятся на то,
что мы сокращаем имя планеты более чем  наполовину.  И  вы  тотчас  же  со
свойственным вам прямодушием возразили мне.
     - Здорово вы меня подловили...
     - Это моя работа.
     - Проще было бы спросить в лоб. И я бы не стал скрывать. К  чему  мне
это?.. Так вот, о прямодушии. Когда  я  излагал  Вилге  и  Биссонету  свою
гипотезу о ситуации на Уэркаф, мне в голову пришла еще одна мысль.  И  она
была  изречена.  Биссонет,  помнится,  осмеял  меня.  Вилга  промолчал  и,
возможно, не запамятовал сказанного.
     - А вы не забыли, что  мысль  изреченная  есть  ложь?  Впрочем,  могу
обещать, что смеяться не стану.
     - Я сказал, что Иовуаарп, вероятно, не отказались  от  наблюдений  за
своей находкой так бесповоротно, как о том  объявили  во  всеуслышание.  И
сейчас присутствуют на планете. В составе нашей миссии.
     - Забавно. - Лицо Дилайта было непроницаемо.  -  Я  был  бы  удивлен,
отнесись доктор Биссонет к  вашей  выдумке  серьезно.  И  вы,  разумеется,
немедленно перечислили имена предполагаемых соглядатаев?
     - Разумеется, нет... Отчего-то я пришел к убеждению,  что  среди  нас
должен быть только один  соглядатай.  Например,  из  соображений  разумной
достаточности. И сразу решил, что это либо вы, либо Элул. А потом уверенно
остановился... на последнем.
     Дилайт тихонько засмеялся и посмотрел на Хаима. Тот лежал  на  спине,
разметав конечности, и мирно посапывал во сне. Слабый  зоревой  отсвет  из
окна падал на его потное лицо, заросшее диким, наполовину седым волосом.
     - Нетривиальный выбор, - сказал командор.
     - Почему же? Логично предположить, что это должен быть не случайный в
миссии человек. Наверняка  работающий  в  ней  с  самого  начала.  Поэтому
навигаторы и ксенологи из ИОК сразу  отпадают.  Временно  отсутствующих  -
Брезе, Хоффмана и  прочих  мне  незнакомых,  -  я  решил  во  внимание  не
принимать. Остаются двое.
     - Странный у нас складывается разговор. Никак не могу  отделаться  от
ощущения, что мы играем в какую-то не очень взрослую игру... Так почему же
Хаим, за что ему такая честь?
     - Потому что вы гораздо больше кого-либо похожи на разведчика. Почаще
глядите  в  зеркало,  командор.  У  вас  внешность  супермена  из  детских
комиксов, которому приказали заняться скучным делом. Ясно как дважды  два:
если дойдет  до  подозрений,  первой  кандидатурой  будете  именно  вы.  А
настоящий разведчик  обязан  растворяться  в  толпе,  ничем  не  привлекая
постороннего внимания.
     - Где вы нахватались таких познаний из области  разведки?  -  спросил
Дилайт, озадаченно улыбаясь.
     - Я любопытный. И в детстве прочел много старых шпионских романов.
     - Лучше бы вы читали сказки...
     - Но  потом  я  припомнил  восточное  правило  с  красивым  названием
"Двойное эхо". Правда, оно рассчитано на профессионалов, а не  на  вольных
стрелков вроде меня. Но те, кто посылал шпиона на Землю, наверняка думали,
что  здесь  ему  непременно  придется   столкнуться   с   профессиональной
контрразведкой.
     - Бог с вами, Константин! Шпионы, контрразведка...  Кому  это  сейчас
нужно?
     - Это только термины. Я знаю, что  нам  нечего  скрывать,  и  никакой
контрразведки  на  Земле  давно  не  существует.  Но  более   благозвучные
обозначения сейчас мне просто не идут в голову...  Так  вот,  это  правило
сводится к тому, чтобы обмануть именно специалиста. Который обойдет  своим
вниманием тех, что так и напрашивается на роль шпиона,  и  сразу  займется
неприметными личностями. Поэтому разведчик, работающий шумно и в открытую,
имеет прекрасный шанс на успех. Кому в голову придет подозревать такого?
     - Только вам, - покивал  Дилайт.  -  И  все  же  я  протестую  против
"шпиона". Вы сами говорите: нам нечего скрывать.  Да  никто  и  не  думает
тайно вредить человечеству, вербовать  среди  людей  "пятую  колонну"  или
воровать секреты  гравитационного  движителя.  Тем  паче,  что  честь  его
создания принадлежит совершенно иной расе... Но вы все же грешите на меня?
     - Угу, - сказал Кратов. - Вот еще аргумент: однажды Павел сказал мне,
что существуют гуманоидные расы, практически внешне не отличимые от людей.
И даже заключались-де смешанные браки. Но детей от таких браков не бывает.
У Хаима четверо. А вы, между прочим, одиноки.
     Дилайт снова засмеялся.
     - Кстати, вы не примеряли роль соглядатая к себе?  -  спросил  он.  -
Если оперировать словарем шпионской литературы, то "легенда", с  какой  вы
внедрились в миссию, также весьма уязвима. Хотя должен заметить,  что  еще
больше вы тянете на неплохого агента спецслужб по  выявлению  инопланетных
наблюдателей.  Не  преувеличены   ли   слухи   о   тихой   смерти   земной
контрразведки?
     - Даю вам честное слово, - торжественно произнес Кратов. - Я  рядовой
плоддер со слабыми навыками вождения  небольших  космических  посудин.  Не
больше и не меньше. Истиносвет не гаснет. А если  вот  так  же  впрямую  я
спрошу вас?..
     - Вне всякого сомнения, я отвечу отрицательно. И тоже поклянусь самой
страшной клятвой. Так что давайте считать, что Иовуаарп и впрямь  утратили
интерес к своим дальним сородичам.
     - Давайте... Кстати, что вообще могло его возбудить, этот интерес?
     - Масса причин. Например, сострадание.  Как  вы  могли  предположить,
Иовуаарп и Аафемт - одна раса. Распавшаяся  на  две  неравные  половины  в
незапамятные времена. И материнской расе невыносимо тяжело смотреть на то,
как вырождаются, изводят самих себя ее заблудшие дети. И больно сознавать,
что нет никакой возможности убедить  этих  заигравшихся  в  жестокие  игры
детишек покинуть горящую песочницу...
     - Любопытно, что же хорошего может им  предложить  взамен  упомянутая
материнская  раса?  Как  общеизвестно,   условия   обитания   на   планете
Эаириэавуунс еще более далеки от райских.
     - Не забывайте, Константин, что о всякой разумной расе известно  лишь
то, что она пожелает о себе  сообщить.  Я  не  исключаю  возможности,  что
Иовуаарп из каких-то своих  соображений  ввели  Галактическое  Братство  в
заблуждение. Дали искаженную информацию о собственном мире. На самом  деле
нет  на  Эаириэавуунс  никаких   нефтяных   болот.   А,   напротив,   есть
прекраснейшие голубые небеса, подпираемые белоснежными  вершинами  гор,  с
которых сбегают хрустально-чистые воды и теряются в зеленых полонинах...
     - Зачем бы им учинять такой вселенский розыгрыш?
     - Это землянам нечего скрывать  от  посторонних  глаз.  А  обитателям
Эаириэавуунс, очевидно, есть. Но я теряюсь в догадках, что же именно.
     - Не оттого ли предки нынешних  Аафемт  дали  деру  из  этих  райских
кущей?
     - Я как ксенолог, долгое время занимавшийся историей  этого  вопроса,
на основании свежеполученных сведений готов  предложить  очень  интересную
гипотезу. Что нам стало ведомо об Аафемт? Первое:  они  чужие  на  Уэркаф.
Второе: предполагаемая численность их весьма невелика, что-то  около  двух
миллионов. В этих рамках она удерживается искусственно, методами  довольно
варварскими, прокрустовыми. Я говорю  об  Очищениях...  По  нашим  обычным
понятиям - психоз. И все же два миллиона разумных существ воспринимают это
регулярное   самоистребление   как   нечто   естественное,   само    собой
разумеющееся.
     - Биссонет не уставал повторять, что они здесь все сумасшедшие...
     - Он близок к истине. Хотя эта догадка  строилась  у  него  на  одних
эмоциях.   Аафемт    действительно    ненормальны.    Десятки    поколений
искусственного отбора по признаку  отклоняющегося  поведения!  Этим  миром
правили безумцы. И они оставляли в живых только себе подобных.
     - Почему же материнская раса выжидала так долго? Или ей был любопытен
результат такого небывалого эксперимента?
     - Допустим,  что  она  не  выжидала.  Она  просто  не  могла  вовремя
вмешаться.



                                    6

     -  Не  могу  поверить,  что  такое   возможно,   -   сказал   Кратов,
нахмурившись.
     - Возможно, друг мой... - командор помолчал.  -  Позвольте  небольшое
отступление. Вы знаете, что такое авангардизм?
     - Кто же не знает? - пожал тот плечами.
     - На Земле всегда  были  люди,  воспринимающие  реальный  мир  иначе,
нежели мы с вами. Когда  они  пытаются  отразить  свои  ощущения  словами,
красками или поступками, их творчество вызывает у  большинства  окружающих
непонимание, подсознательное отторжение.  В  самом  деле,  когда  художник
рисует  черный  помидор  или  зеленокожую  женщину  с  тремя  глазами,  то
естественнее всего предположить, что  он  страдает  особой  разновидностью
дальтонизма или что у него серьезные психические нарушения параноидального
характера...

                           - Не из обычных людей
                           Тот, кого манит
                           Дерево из цветов
                              [Оницура. Пер. с яп. В.Марковой]

     - продекламировал Кратов.
     Дилайт кивнул:
     - "Но я так вижу!" - защищаются они. И мы, серые  обыватели,  в  силу
присущей нам терпимости соглашаемся, сохраняем за ними право на искаженное
мировосприятие. Иногда даже притворяемся, будто нам  что-то  ясно  в  этой
неумелой мазне, в этих бессмысленных сочетаниях  слов  и  звуков,  в  этих
подчеркнуто  противоестественных  телодвижениях,  которые   они   называют
танцами  или  сценическим  действием.  Или  питаем  надежду,  что  все  их
творчество - некая норма, попросту  нам  недоступная.  Что  они  в  чем-то
опережают нас.
     - Что в этом дурного? - осторожно спросил Кратов.
     - Ничего, поверьте... Разумеется, на девять десятых  эти  психические
отклонения - лишь имитация. Время от времени авангардизм входит в моду.  И
толпы дилетантов, которые отроду не  умели  правильно  налагать  краски  и
составлять осмысленные фразы, но до судорог желали самовыражения,  учиняют
роение вокруг подлинных иномыслящих, будто пчелы вокруг матки... А  теперь
представим,  что  в  распоряжение  этих  оригиналов  предоставлена   целая
планета. Только что открытая, вполне благоустроенная и совершенно  пустая.
Эдакий космический Монмартр.
     - Воображаю, что там творилось! - усмехнулся Кратов.
     - Надо полагать, там было нескучно. Нескончаемый  вернисаж.  Карнавал
днем и ночью. Орды гениев ходят  стенка  на  стенку,  отстаивая  за  собой
исключительное право на истину. А толпа туристов с Эаириэавуунс  наблюдает
за этой резней с благоговейным восторгом. "Я так вижу!" - вопят гении. "Мы
так не умеем", - пристыженно думают зрители.
     - И все счастливы, - вставил Кратов.
     - Еще бы... И в один прекрасный момент планета внезапно исчезает.
     - Как - исчезает?!
     - Ну, это всего лишь моя гипотеза, рожденная бессонной  ночью.  А  вы
уж, небось, решили, что я излагаю факты?.. Допустим,  что  некий  любитель
одиночества совершенно  случайно  привел  в  действие  дремавшие  до  поры
скрытые механизмы управления планетой. Или набрел на резвящихся при лунном
свете Мерцальников. Да мало ли что... И планета по  его  воле  преспокойно
покидает орбиту с тем, чтобы совершить затяжной экзометральный  прыжок  за
тысячи парсеков - на другой конец Галактики. Потому  что  законы  небесной
механики для нее не указ... А поскольку выстроившая эту гигантскую  машину
раса знала  толк  в  гравитехнике,  то  все,  кто  находился  на  планете,
практически ничего не заметили. Или заметили, но было  уже  поздно.  Может
быть,  прыжок  даже  сопровождался  чудовищными  катаклизмами,  и   многие
погибли.  А  те,  кто  уцелел,  оказались  вынуждены   вести   борьбу   за
существование в новых и довольно непривычных условиях. И они повели... как
сумели.
     - Пустились отбраковывать здравомыслящих, из числа туристов и вольных
имитаторов?
     - Вот именно. Нетерпимость всегда была свойственна авангардистам всех
разновидностей.  Художникам,  революционерам...  Равно  как  и  отсутствие
инстинкта самосохранения, кстати, -  что  в  современных  Аафемт  достигло
естественных пределов. Между тем на материнской планете  творится  паника.
Но лагеря авангардистов и след простыл... Вдогонку спешно отряжается  один
корабль, потом целая эскадра. А впоследствии, когда Эаириэавуунс  вступает
в Галактическое Братство, это  становится  традицией.  Например,  ритуалом
посвящения в звездоплаватели. Всякий, кто связывает свою жизнь с космосом,
свой первый дальний рейс совершает на поиски сбежавшей планеты.
     - Святой Грааль, - ввернул Кратов.
     - И вот однажды, когда  вполне  реальное  событие  уже  обратилось  в
печальную  легенду,  пропажа  была  обнаружена.   Но   встреча   оказалась
безрадостной. Наши робинзоны успели порядком подзабыть свою  прародину.  И
отнюдь не горели желанием вернуться. По сути, это была  уже  другая  раса.
Они думали, говорили и жили иначе. Наверное, было бы разумно  предоставить
их самим себе. Но Иовуаарп допустили ошибку, рискнув форсировать  контакт.
Что  привело  к  очередному  Очищению...  И