было   приступать   к
жертвоприношению.  Разрушить  ненужное  во  имя  бесценного.   Поступиться
сиюминутным во имя и на благо вечного.
     И Кратов принялся расчищать себе путь.
     Для этого ему пришлось с  большим  аппетитом  решить  оптимизационную
задачу на сведение ущерба к минимуму.  На  основании  результата  он  счел
возможным пренебречь системой терморегулирования, хотя и сознавал, что ему
придется возвращаться через темный и замороженный или, напротив,  докрасна
раскаленный грузовой отсек. Он так же безжалостно  выдирал  блоки  системы
энергоснабжения и рассовывал их по всем  свободным  углам.  В  ушах  снова
заухало: видимо, на центральный пост обрушились аварийные  предупреждения,
мастер всполошился. Но его мнение Кратова не волновало.  Красные  коробки,
словно лишенные своих щупальцев осьминоги, умирали.  Энергия  истекала  из
них, они становились безобидны, и Кратов выламывал их, неудержимо стремясь
к изнывавшему от одиночества контроллеру.
     "Я счастлив. Я близок к цели. Скоро задача будет решена. Я счастлив".
     Как  топор  в  живую  плоть,  он  вошел  в  паутину  аксонов  системы
жизнеобеспечения. За его  спиной  панически  полыхали  аварийные  огни.  И
наверняка надсаживалась неслышимая для его ушей сирена.
     Корабль был поврежден и сейчас он должен был  начать  защищаться.  Но
Кратов опередил его. Время текло, как струйка меда, и  Кратов  несколькими
фантастически стремительными движениями обрубил ожившие эффекторы  системы
регенерации, перекрывая подступы к пробитому им туннелю  во  внутренностях
"гиппогрифа". Самовосстановление захлебнулось.
     Корабль смирился. Он  был  ранен.  Пусть  не  смертельно,  однако  же
достаточно тяжко, чтобы выйти из передряги инвалидом.  Но  от  него  и  не
требовалось идеального благополучия. Нужно  лишь  одно:  чтобы  он  был  в
состоянии выброситься из экзометрии в субсвет с  живым  экипажем.  Поэтому
Кратов продолжал рваться к цели, ломая и калеча все на пути.
     Он так увлекся этой локальной задачей на продвижение,  что  с  трудом
смог остановиться, когда на расстоянии  протянутой  руки  от  него  возник
оранжевый кожух контроллера.
     Кратов ласково коснулся его пальцами. "Я здесь. Я пришел.  Успокойся,
ты не один". Неторопливо - теперь спешка  была  излишня  -  снял  кожух  и
внимательно осмотрел панель подстройки, которая занимала его более  всего.
Примерно так он ее и представлял. Никаких  новых  проблем  не  появлялось.
Отсюда,  с  этой  панели,  он   сможет   управлять   поведением   глупышки
контроллера.  Все  будет  происходить,  как  в  обычном   режиме   отладки
где-нибудь  на  галактической  верфи.  Он,  Кратов,   пошлет   контроллеру
юстировочный сигнал, а тот надлежащим  образом  отреагирует  -  скомандует
генераторам усилить либо ослабить гравитационный тензор.
     И корабль станет управляемым.



                                    6

     Кратов  с  улыбкой  вслушался  напоследок  в  дыхание  таких  близких
гравигенераторов и  вернулся  в  традиционный,  человеческий  акустический
диапазон.
     - ...с ума сошел, ты  выморозишь  нас,  как  мух!  -  дошел  до  него
возмущенный голос Пазура.
     - Я у контроллера, -  сказал  Кратов  бесстрастно.  -  Приготовьтесь,
начинаем уход.
     - Подожди. Остановись. Как ты себе это представляешь?
     - Кто-нибудь - вы, а лучше когитр - транслирует мне  требуемый  режим
работы генераторов. Я задаю этот режим моему  контроллеру.  Разумеется,  с
поправкой на некорректную работу трех остальных секций.
     - Это же лавина информации! Как ты ее обработаешь? Я догадываюсь, что
ты сейчас... но все же...
     - Мои оценки предполагаемого объема информации достаточно скромны.  Я
справлюсь. К тому же, иного выхода у нас нет.
     - Хорошо, будь по-твоему. Я передаю связь когитру. Но... еще минуту.
     - Минута в вашем распоряжении.
     - Ты изменился. У тебя даже голос другой. Я уж не говорю о  том,  как
ты лепишь фразы и с какими интонациями  их  произносишь.  Как  будто  тебе
безразлично, что произойдет с тобой... и с нами.
     - Это неверно. Мне не безразлично. Передо мной была поставлена задача
спасти корабль и экипаж. Я решу эту задачу. Я в состоянии сделать это.
     - У тебя мертвый голос. Мертвее, чем голос  когитра.  Ты  испытываешь
хоть какие-то чувства?
     - Да. Счастье. Я счастлив. Вам не понять моего самоощущения. Оно  вам
недоступно. Сравнение же с когитром  лишено  оснований.  Я  не  когитр.  Я
гораздо более мощная интеллектуальная  система,  нежели  любой  когда-либо
созданный когитр.
     - Система? Но ты не система, ты человек!
     - Человек  тоже  система  и  очень  сложная.  Но  человек  неспособен
полностью контролировать свое состояние. Я способен. Я хозяин самого себя.
Кроме того, я  могу  контролировать  состояние  любой  сложной  системы  в
пределах досягаемости моих органов восприятия и воздействия. Это подлинное
могущество.
     - Послушай, а ты сознаешь, что, запрограммировав себя на решение этой
непомерной задачи, ты уничтожил часть своей прежней памяти?
     - Да, сознаю. Но определить важность утраченной информации могу  лишь
я сам. Эта важность незначительна.
     - Это же добровольная амнезия! Ты вернешься ущербным,  неполноценным,
умалишенным!
     - Вы заблуждаетесь. Вся сколько-нибудь жизненно  значимая  информация
перемещена мной в резервные регионы моего мыслительного пространства. Я не
могу быть неполноценным. Напротив, я прекрасно понимаю свою  полноценность
и всецело контролирую свое состояние.
     - Хочу в это верить. Но не верю. Кажется, ты уже не человек.
     - У меня впечатление,  будто  вы  о  чем-то  сожалеете.  Но  вы  сами
направили меня на этот путь. Разве был в этом резон, если вы не  верили  в
успех? Вы говорите, что я не человек. Но вы сами привели меня  к  голубому
контейнеру. Или вы ожидали иного эффекта?
     - Ты прав... - голос Пазура казался усталым.  -  Все  это  сделал  я.
Прости меня, Кратов.
     - Простить - за что? Я счастлив. Я  могу  лишь  благодарить  вас.  Вы
слышите меня, мастер?



                                    7

     В тесный закуток, расчищенный Кратовым  возле  контроллера,  ворвался
знакомый надменный голос когитра:
     - Внимание.  Начинаем  процедуру  ухода.  Я  буду  транслировать  вам
параметры работы гравигенераторов и фактические отклонения. Это будут пары
цифр, разделенные интервалом в четыре миллисекунды. Трансляция начнется  в
момент ноль. Начинаю обратный отсчет. Десять. Девять. Восемь...
     Кратов втиснулся в  свободное  пространство  перед  контроллером,  не
слишком удобно уперся спиной  и  ногами  в  какие-то  выступы  и  стержни,
зафиксировал себя  так,  чтобы  никакими  пертурбациями  его  нельзя  было
своротить с места и оторвать от работы. Прикрыл глаза, наложил  пальцы  на
сенсоры панели подстройки. Послал короткий сигнал кристалломозгу: "Как  ты
там, готов?" Ответ последовал  немедленно  и,  как  померещилось  Кратову,
обрадованно: "Со мной порядок!"
     - Два... один... НОЛЬ.
     "Гиппогриф" закричал, будто раненый гигант. Но никто не мог  услышать
этого крика, кроме Кратова.
     Они уходили. На покалеченном корабле, на  одной  секции.  Отдирая  от
себя липкие,  мертво  вцепившиеся  в  мини-трамп  серые  лапы  экзометрии.
Напролом, на пределе возможного.
     Домой, в субсветовое пространство.
     Мир  запрокидывался,  змеился  трещинами,  плавился  и  отекал,   как
восковая свеча. Мир умирал.
     Кратов умирал вместе со своим миром.
     Но слух еще не отказал ему, а пальцы без промедления отсылали команды
контроллеру. Всем этим управляла программа.
     Пары цифр. И пустяковые миллисекунды между ними.
     Крик корабля,  взрываемого  изнутри  пространственными  деформациями.
Стон гравигенераторов, четырехкратно превысивших обычную нагрузку.
     Боль. Тень подступившей смерти.
     ...Кратов пропустил момент, когда  когитр  начал  транслировать  пары
нулей. Сам он бездумно, автоматически передавал эти нули  контроллеру,  не
сознавая, что тот не может, да и не станет на них реагировать. Не  было  у
него сил осмыслить, что же эти нули обозначали.
     "Цель достигнута,  -  наконец  встрепенулась  программа.  -  Оптимум.
Задача решена".
     И тогда ожил и  заработал  последний  сегмент,  оставшийся  от  давно
сгинувшей без следа программы-бустера. У этого  сегмента  тоже  была  своя
цель. Вернуть все в исходное состояние. Разорвать наведенные за это  время
новые, прежде не существовавшие нейронные  связи.  Замести  следы  всякого
вмешательства в мозг. Стереть любые о том упоминания.
     Кратов в  ужасе  очнулся.  Оторвал  пальцы  от  сенсоров.  Забился  в
конвульсиях, раздирая одежду и кожу о торчащие отовсюду острия.  Взвыл  от
невозможности  что-то  изменить.  "Нет!  Я  не  хочу!  Оставь   это   мне!
Не-е-ет!.."
     Ледяная волна катилась по его  памяти,  круша  и  сметая  только  что
выстроенные хрустальные замки.
     Он ударился головой о металлическую переборку. Еще и еще раз. Лишь бы
прекратить это саморазрушение. Или умереть.
     Яркая вспышка перед зажмуренными глазами.  Круг,  рассеченный  натрое
радиальными лопастями.
     А затем, сразу, без перехода, бархатная темнота.



                                    8

     Чье-то лицо, полускрытое щитком светофильтра.
     - Кратов! Ты меня слышишь?
     "Слышу. И вижу. Я жив. Я все  помню.  Все?..  Меня  зовут  Константин
Кратов. Мне двадцать один год. На Земле меня ждет мама.  Брат  Игорь  ждет
меня в Галактике. Юлька, Юлия не ждет меня  нигде...  Я  второй  навигатор
мини-трампа  "пятьсот-пятьсот".  Мы  угодили  в  переделку.  Но,   похоже,
выкарабкались. Благодаря мне. Но где я сейчас, непонятно. На мне скафандр.
Я стою на своих ногах... впрочем, в "галахаде"  стоял  бы  и  безногий,  и
мертвый... и плохо соображаю. Может быть, все это - предсмертный бред? Или
посмертный? Да нет, я жив. И сам себе кажусь вполне нормальным  человеком.
Все сумасшедшие мнят себя нормальными... Что, наконец, происходит?"
     - Слышу. И вижу. Что, наконец, происходит?
     -  Корабль  разгерметизирован.  Ход   мы   тоже   потеряли.   Не   то
гравигенераторы  запылили  окончательно,  не  то  от   перегрузки   спятил
контроллер. Мы дрейфуем в субсвете и во всю мочь зовем на помощь.  Как  ты
себя чувствуешь?
     "А Бог знает, как мне полагается себя чувствовать после всего..."
     - Сносно. Будто меня недавно  вывернули  наизнанку,  как  варежку,  а
потом снова ввернули.
     - Как голова?
     - Болит. А что?
     - Ты ничего не забыл?
     - Похоже, нет... Почему я должен что-то забыть?
     - Помнишь, что ты вытворял с контроллером?
     - Конечно! Я управлял им вручную. И у меня неплохо получалось...
     - Ты работал быстрее когитра.
     - Правда?! Никто же этому не поверит. Даже я сам.
     - И правильно не поверят. Потому что так не бывает.
     - Но это же было! Я сделал это... хотя и не понимаю как.
     -  Хорошо,  мы  еще  обсудим  сей  замечательный  феномен,  -   Пазур
отстраняется и, переваливаясь на ходу, удаляется на свое место за  мертвым
пультом, у слепых экранов.
     Его сменяют две неуклюжие фигуры в таких же скафандрах...  Но  почему
две?!
     - Стас! - Кратов беззвучно шевелит губами, трудно подыскивая уместные
в этой ситуации слова. - Что ты тут делаешь? Ведь ты...
     - Ну, договаривай. - На бледном, иссохшем лице  Ертаулова  проступает
слабая тень улыбки. - Погиб, что ли? Не более, чем все мы.
     - Но я вытащил обрубок фала...
     - Представь, и я тоже. Потянул фал, чтобы поболтать  с  тобой,  а  он
перерезан.
     - А дальше?
     - Дальше мистика, Костя. Был момент, когда я ощущал, что раздобрел не
меньше чем на миллион тонн. Меня оторвало от корабля, будто пушинку ветром
сдуло. Я закрыл глаза, мысленно пожелал всем счастливой и долгой жизни,  а
затем... очутился на центральном посту.
     - Со мной произошло нечто похожее. Я был на грани смерти.  А  очнулся
здесь. В скафандре!
     - Ребята, не надо! - жалобно говорит Рашида. - Страшно вас слушать.
     - Пустяки, Рашуленька, - отвечает Стас устало. - Наши страхи  позади.
Я всегда утверждал, что на Костю  можно  положиться.  Он  и  не  подкачал,
выволок нас из экзометрии на своих широких плечах.  Скоро  нас  разыщут  и
снимут с этой развалюхи.
     - Костя... - ладонь Рашиды  в  металлической  перчатке  касается  его
груди.
     И тоскливое,  тягучее  безразличие  рождается  в  нем.  Нет,  никакие
противоестественные силы уже не отталкивают  его  от  девушки.  Теперь  он
знает, в чем первопричина его душевного разлада. Колдун Харон  наложил  на
него заклятье, но не вытравил до конца память об утрате. И эта память жила
и как могла сражалась с новыми, только зарождающимися чувствами. А  теперь
она победила. Давно  замечено:  тень  смерти  сближает  людей.  Но  смерть
покружила над головой, всплеснула холодными крыльями и унеслась  по  своим
делам. И больше ничто их не соединяет.
     Кратов медленно отступает, и рука Рашиды повисает в пустоте.
     - Костя! - В ее голосе и  слезы  и  гнев  одновременно.  -  Ты  снова
прячешься от меня?!
     -  Тоже  нашли  время  для  разбирательства,  -  ворчит  Ертаулов   и
демонстративно отворачивается.
     В этот невыносимо трудный момент Пазур с  великолепным  спокойствием,
будто происходит нечто малозначимое, объявляет:
     - Спасатели.



                                    9

     Мастер ошибся.
     За ними пришел вовсе не  спасательный  корабль.  Вообще  трудно  было
назвать кораблем то колоссальное сооружение, что плавно,  осторожно,  дабы
ненароком не смести, не раздавить как букашку, надвигалось на  полумертвый
мини-трамп из темноты.
     Невозможно было охватить его одним взглядом. Часть  конструкции  была
ярко  освещена,  остальное  угадывалось  по  миганию   перекрываемого   им
звездного фона.  Решетчатые  параболоиды,  пересекающиеся  фермы,  завитки
чудовищных   плоских   спиралей.   Миллионократно   увеличенное    подобие
легкомысленного дамского зонтика в самом сердце этого  космического  тела.
Кубические  километры   скрученного   металла.   Летящая   авангардистская
скульптура, соизмеримая с самой Галактикой.
     - Елки зеленые... - выдохнул Ертаулов. - Это же корабль астрарха!
     -  Область  активности  астрархов,  -  пробормотал  Пазур.  -  Раздел
оперативных поправок к лоции.
     - Ну, и как же он нас снимет? - нервно спросила Рашида.
     - Очень даже запросто, - сказал  Стас.  И  добавил  со  смущением:  -
Правда, я этого не представляю.
     Зонтик  в  обрамлении  расходящихся  ферм   все   еще   наползал   на
"гиппогриф", между тем как внешние элементы конструкции уже охватили его и
двигались  мимо.  Крохотное  земное  суденышко  очутилось   внутри   этого
немыслимого сооружения, хотя сближение продолжалось.
     - Вот она, Галактика, - произнес Пазур бесцветным голосом.
     -  А  мы-то  о  себе  воображаем!  -  сказал  Костя.  -  Провинциалы.
Периферия...
     - Всему свое время, - сказал мастер. - Они старше.
     - Где же сам астрарх? - спросил Ертаулов, напряженно  всматриваясь  в
хаотические переплетения. - Или их несколько?
     - Обычно астрархи работают поодиночке, - ответил Пазур. - Их  не  так
много, чтобы собираться в экипажи.
     - А как мы станем с ним изъясняться? - полюбопытствовал Кратов.
     - На астролинге, естественно, - хмыкнул Пазур. - Если в том возникнет
нужда. Но вряд ли астрарху вздумается с нами  болтать.  Наверняка  он  уже
идентифицировал нас и просто перебросит вместе  с  кораблем  до  ближайшей
нашей базы. Скорее всего, на тот же "Антарес".
     Рашида вздохнула и прижалась плечом к Косте. Тот не отстранился.  Это
было бы так же глупо, как и жестоко.
     В самом центре зонтика  открылся  ярко-синий  зрачок.  Пост  озарился
призрачным сиянием.
     Звонкий, металлический  голос,  отчетливо  выговаривая  каждый  звук,
произнес вполне человеческие слова:
     - Прошу! Идти! В туннель!
     Он повторил это несколько раз, прежде чем люди опомнились.
     - Провинциалы! - передразнил Стас. - Даже астрархи знают наш язык.
     - В тебе бунтует  наследие  антропоцентризма,  -  возразил  Костя.  -
Просто  у  него  на  борту  какой-нибудь  лингвистический   анализатор   с
минимальным  словарным  запасом,  зато  на  всех   языках   Галактического
Братства. Идемте, раз приглашают.
     Они двинулись  в  темную  трубу  коридора,  по-прежнему  опрокинутого
набок. Рашида осторожно и в то же время настойчиво взяла Кратова за  руку.
Ертаулов насмешливо фыркнул, но смолчал.
     Пазур не шелохнулся.
     - Мастер, что же вы?
     - Я не могу бросить корабль, - сказал Пазур сквозь зубы.
     - Вы хотите остаться?!
     - Я не могу бросить корабль, - повторил Пазур. - И груз...
     - Тоже ценность! - сказал Ертаулов озадаченно. - Весь груз выморожен.
Если что-то и уцелело, не станет же астрарх помогать нам тащить эти ящики.
     - Подожди, Стас, - промолвил Костя. - Что  мы,  в  самом  деле?  Наше
полетное задание еще не выполнено. Было сказано: доставить корабль и груз.
Нет, так просто уйти мы не имеем права.
     - Вы ни черта не понимаете, - с отчаянием сказал Пазур. - На что  мне
эти дурацкие ящики с запчастями?
     - Теперь я действительно ничего не понимаю, - признался Кратов.
     - Пойдемте отсюда! - взмолилась Рашида. - Прошу вас, пойдемте! Нельзя
больше оставаться в этой гробнице, здесь я сойду с ума!
     Пазур кинулся к  пульту,  забарабанил  кулаками  по  его  окоченевшим
сенсорам.
     - Астрарх! - закричал он.  -  Возьмите  нас  вместе  с  кораблем!  Не
бросайте корабль! Не бросайте!!!
     Металлический  голос  вновь   заговорил   со   звенящей,   совершенно
неуместной жизнерадостностью:
     - Идти! В туннель!
     - Он не слышит нас, - пробормотал Костя.
     - Не слышит... - эхом отозвался Пазур.
     Сгорбившись, сделавшись еще ниже ростом,  он  отпустился  от  пульта,
медленно прошел мимо оцепеневшего Кратова и  прильнувшей  к  нему  Рашиды,
мимо  насупившегося  Ертаулова.  Волоча  ноги,  ступил  в  коридор  и,  не
оглядываясь, двинулся к шлюзам.
     Едва они покинули борт и оказались в  самосветящейся  трубе  туннеля,
свернутой из хорошо знакомого всем изолирующего  поля,  как  темное  жерло
люка покачнулось и отвалило. Словно астрарху  не  терпелось  расстаться  с
никчемной рухлядью. Беспомощно кружась, опустевший "гиппогриф" удалялся от
них. То пропадал из перекрестия прожекторов, то снова возникал в нем.  Как
лодка с пробитым дном, идущая ко дну моря. А они,  все  четверо,  целые  и
невредимые, стояли и молча провожали его глазами. Их  корабль  и  в  самом
деле тонул. Косте стало жутковато, и он впервые за эти минуты  обрадовался
близости Рашиды. Видимо, его состояние  передалось  и  Ертаулову,  который
тоже придвинулся к ним потеснее.
     Пазур, не оборачиваясь, сказал:
     - Маяк...
     - Что? - не понял Костя.
     - На корабле должен работать аварийный маяк. Ты не  повредил  систему
аварийного оповещения?
     Костя нахмурился.
     - Не помню, - сказал он.
     - Глядите, астрарх! - воскликнул Ертаулов.
     Кратов обернулся. Ему тоже показалось, что он  видит  астрарха,  хотя
это вполне мог быть и какой-нибудь  местный  сервомех.  Потому  что  облик
существа, мимолетно выхваченного из мрака блуждающими лучами, мало вязался
с его представлениями о носителях  высшего  разума  и  творческого  начала
Галактического Братства.
     Огромное, почти  десятиметровое  серебристое  туловище  из  множества
подвижных  сегментов.  Пучки  суставчатых  лап,  ветвящиеся   от   каждого
сочленения.  Беспорядочно  растущие  вздутия,  расправленные  перепонки  и
вздыбленные гребни. Насекомое-гигант,  не  то  паук,  не  то  сколопендра.
Мелькнуло и  пропало  среди  нагромождения  таких  же,  как  и  само  оно,
несуразных для чужого глаза деталей.
     Странные тихие звуки привлекли внимание Кратова.
     Кто-то плакал,