атов, сейчас настал именно тот момент, когда вам придется его
уступить. Вы специалист по контактам - прекрасно! Мы выслушаем ваши советы
и примем их к неукоснительному исполнению. Одна только загвоздка: время
контактов еще не пришло.
     -  Что же это, если не контакт? - нахмурился Кратов.
     -  Вооруженное противостояние, - лязгнул Магдол.
     -  Доктор Томас Арнерич, - сказал Носов, передавая эстафету
следующему.
     -  Психология, психология и еще раз психология, - сказал третий. -
Как видите, мы не дилетанты. Разумеется, никто из нас не специалист в
области психологии эхайнов. Равно как и в социологии эхайнов, и в
экономике эхайнов. Что бы ни говорил доктор Алеш, все мы вынуждены до
определенного предела руководствоваться земным опытом. А затем черпать из
бездонных колодцев галактической мудрости. Мы слишком мало знаем об
эхайнах. Наша задача - узнать о них все. Мы не хотим, чтобы в ход пошло
оружие. Это самый последний аргумент. Не секрет, что он наготове. Но вначале мы
попытаемся обойтись без него. Мы внедримся в их социум. Мы исследуем его
изнутри, сделаем анализы и срезы. Мы найдем его нервные узлы и научимся на
них воздействовать. Быть может, в какой-то миг мы вдруг поймем, что же
послужило причиной этой непопятной враждебности, и сможем ее устранить.
Ведь об этом вы мечтаете, господин Кратов?
     -  Об этом, - сказал тот.
     -  И я тоже, - вставил Понтефракт.
     -  Что же до меня, то ни о чем я так не мечтаю, как сбросить с себя
этот камуфляж, - Арнерич повел дюжими плечами, -  обрести нормальный
человеческий облик и вернуться к любимым занятиям. На Земле, на родной,
доброй, ласковой планете. И забыть злобный, истеричный, смертельно опасный
Эхайнор... Надеюсь, вас не ввела в заблуждение наша внешность?
     -  Меня предупредили...
     -  Среднестатистический эхайн мужского пола обладает ростом два метра
двадцать сантиметров и весом сто шестьдесят килограммов. Если принять во
внимание, что всю свою жизнь он проводит в совершенствовании боевых
искусств, то в пике формы это - двуногая машина для убийства, постоянно
пребывающая в готовности номер один. Основная психологическая компонента
личности - агрессия. Вы должны были это понять из нашего поведения и
способа выражения мыслей. В естественной обстановке мы уже ведем себя, как
эхайны. Мы грубы и агрессивны, даже между собой. Мы постоянно сдерживаем
себя, чтобы здесь, среди людей, выглядеть людьми. Это дается нам не без
труда. Примерно так же чувствует себя ттард Лихлэбр на улицах Тритон...
Когда мы вернемся, нам придется выдержать длительную психологическую
реабилитацию. Мы сами себе отвратительны. Но это неизбежная цена за новое
знание, которое, быть может, позволит избежать большой беды. Поймите это и
простите нам неподобающую резкость высказываний.
     -  Поймите и то, что на вашем шутовском ринге, в болотах Пангелоса и
в кувырканиях над Гадской Плешью вы никогда не станете эхайном, - сказал
Алеш. - В эхайнов нельзя играть! Нельзя погрузиться в мир насилия, как в
теплый бассейн, чтобы затем выйти и насухо вытереться. Вы же так и
поступаете. Всякий раз вы покидаете ринг и становитесь доктором ксенологии
Кратовым, добрым, уравновешенным, мирным человеком, который любит маму,
женщин и пиво. Ни разу не было, чтобы Зверь-Казак доковылял хотя бы до
проспекта Буканеров. Он существует лишь в четырехугольной вселенной ринга
и умирает с последним ударом гонга... Поэтому вы никогда не узнаете, как и
о чем думает эхайн, а значит - вы останетесь некомпетентны. Оставьте это
нам, вынужденным сидеть в этой клетке взаперти до того момента, пока нам
не разрешат ступить на землю Эхайнора... Вам ясно?! - вдруг рявкнул Алеш с
металлическим подвизгом и подался вперед всей тушей.
     -  Это мне ясно, - промолвил Кратов спокойно. - А вот как вы думаете,
эхайны подозревают о том, что вы существуете?
     -  Вне всякого сомнения, - ответил Магдол.
     -  И что же они, по-вашему, станут делать со своими подозрениями?
     -  Хха! - скрежещуще выдохнул Магдол, не то засмеялся, не то
пригрозил. - Это вопрос... Не знаю, как первый геобкихф Гтэрнегх... это
хам и солдафон, а вот второй геобкихф Эограпп и геакетт Кэкбур, и даже
ттард Лихлэбр, безусловно, не дураки... Одно я знаю точно: у них ничего не
выйдет.
     -  Ну-ну, - сказал Кратов. - Впечатляющая демонстрация. Пока что я
понял одно: общаться с эхайнами - удовольствие ниже среднего.
     -  Так оно и есть, поверьте, - промолвил Арнерич.
     -  И все же меня не оставляет ощущение, что мы здесь играем в какую-
то игру, - продолжал Кратов. - Точнее, играете-то вы, но желали бы, чтобы
и я принял ваши правила. А они мне не нравятся. Как попытка расставить
шахматные фигуры на доске для го... Вы уже нацелились на Эхайнор, как на
цитадель мрака. Вы рассуждаете о нежелании пускать в ход оружие. Но
чудится мне за вашими словами, что дредноуты уже разводят пары, и пушки по
обоим бортам расчехлены, а пушкарям уже выдали по чарке водки... Что
скажете, Эрик? - повернулся он к Носову.
     -  Очень образно, - засмеялся тот.
     -  Я так и знал, что не услышу прямого ответа... Вы не устаете
повторять, что не хотите войны. А по-моему, так вы очень ее хотите. Вам не
терпится повоевать, господа... - Кратов с удивлением обнаружил, что в его
голосе прорезался металл, сообщавший ему неожиданные эхайнские интонации.
- Я слушал вас и ждал, когда же прозвучит: вы, штатские, ни хрена не
смыслите в настоящей заварушке. Другое дело мы, военная косточка...
     -  А что же, - заявил Алей! - И впрямь не смыслите. Давайте уж
назовем вещи своими именами.
     -  Руки чешутся? - спросил Кратов, глядя прямо в желтые глаза
резидента, но обращаясь по-прежнему к Носову. - Истосковались по прикладу?
     -  Хха! Чего ж им тосковать?! - с вызовом усмехнулся Алеш. - Часу не
прошло, как отстрелялись!
     -  Секреты, конспирация, дезинформация... - сказал Кратов. - На войне
как на войне... Не будет вам войны, братцы. Мы что-нибудь придумаем, чтобы
ее не было. Хватит, навоевались за тысячи лет. Пора научиться
договариваться.
     -  Думайте, - сказал Алеш. - Только глядите не опоздайте. Когда ттард
Лихлэбр прогуляется по набережной Тойфельфиш... или Монмартру.. или
Александрийской аллее... он может решить, что ему нравятся наши планеты.
     -  Это уже предмет для переговоров, - промолвил Кратов. - Я знаю
несколько пустующих замков в Шотландии...
     -  Но он может и решить, что они ему не нравятся, - заметил Магдол.
     -  Тогда он рискует остаться без недвижимости на Земле.
     -  Доктор Гвидо Терранова, - повернулся Носов к последнему из
четверки, скромно державшемуся в тени.
     -  Ксенология, - коротко сказал тот. - Академия ксенологии, Сан-
Марино. Институт проблем ксенологии, Ватикан. У нас есть общие знакомые,
например - профессор Аксютин... Вот что, доктор Кратов. Ваша попытка
контакта с Лихлэбром была обречена, но вы этого не знали! Как не знали и
мы, хотя и вовсю строим из себя провидцев... Я рад, что вы здесь. Я
восхищаюсь вами. И я надеюсь, что вы найдете какое-то неожиданное решение.
Там, где никто его не ждет, даже вы сами. - Тень улыбки промелькнула по
его лицу, похожему на маску, совершенно неприспособленную для простых
человеческих выражений. - Мы действительно не хотим воевать, что бы здесь
ни звучало. Мы говорим "гордо и богохульно"' - но это не мы. Это Эхайнор
говорит нашими голосами...
     -  Гвидо! - взревел Алеш. - Хча! Что ты несешь?!
     -  Доктор Алеш! - обернулся к нему Терранова с неожиданным для своей
массы проворством. Рука его скользнула к поясу... за которым ничего не
было.
     -  Брек! - воскликнул Носов.
     Резиденты, оказавшиеся на ногах и в опасной близости друг от друга,
застыли. Напрягшиеся мышцы обмякли, желтое полыхание в злобно сощуренных
глазах угасло.
     -  Благодарю всех, господа, - сказал Носов.
     Откровение св. Иоанна Богослова, глава 13.


  6.

    -  Что скажете? - спросил Понтефракт. В присутствии резидентов он вел
себя непривычно тихо и лишь энергично дымил сигарой.
     - "Если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ,
происходил от глупой и невежественной обезьяны, - с удовольствием
продекламировал Кратов, - то у него был бы хвост и дикий голос"1.
     Понтефракт хохотнул.
     -  Отличный ответ, - сказал он. - Эрик, я как-то имел неосторожность
обронить, что эхайны гораздо ближе к обезьянам, чем мы...
     -  В Эхайноре нет обезьян, - возразил Носов с нарастающим
раздражением.
     -  Что так? - подивился Кратов. - От кого же они произошли? От
медведей?!
     -  И верно, - заметил Понтефракт. - Надеюсь, ваши мальчики прояснят
эту поразительную лакуну.
     -  Голос у них противный, не спорю, - сказал Носов несколько
уязвленно. - А какой он может быть, когда на Эхайнуоле даже дети
скрежещут, как несмазанные двери?
     -  Да бог с ним, с голосом, - отмахнулся Кратов. - Я даже рад, что вы
так много знаете об эхайнах, что подготовили очень похожих резидентов. Я
только не слишком радуюсь тому, что сам не владею и половиной ваших
познаний.
     -  Поверьте, это скучные познания, - сказал Носов. - К чему вам знать
фасон нижнего белья рядовых чинов штурмовой группы войск Светлого крыла?
Или любимый напиток его светлости тлитта, сиречь маркиза, Гтэрнегха, он
же первый гсобкихф, сиречь супер-директор, Департамента внешней раз-
     Л. П. Чехов Письмо к ученому соседу.
     ведки? Или сто тридцать два способа обольщения замужних дам,
изложенных в классическом анонимном романе чрезмерно фривольного
содержания "Пятый локоть"?
     -  Это не скучно, - запротестовал Понтефракт. - Это даже мне интересно...
     -  А вы не боитесь, что ваши эхайны окажутся больше похожими на
эхайнов, чем сами эхайны? - спросил Кратов.
     -  Что за странная мысль! - поморщился Носов.
     -  Просто я все еще ощущаю себя участником какой-то игры, - пояснил
Кратов.
     -  Да, да, мы все уже слышали, - досадливо сказал Носов.
     -  Вы играете в войну, и с вами все ясно. А эхайны... они тоже
играют. Только вот во что? - Кратов помолчал, лаская гулю на затылке
(после массажа, заданного ему странным типом в плаще с капюшоном, боль ему
ни в одном органе не досаждала). - В бармалеев? Сами же не устаете
повторять, что граф Лихлэбр не дурак...
     -  И что же из этого следует?
     Кратов пощелкал пальцами, подыскивая наилучшее оформление своим
мыслям, а затем с удовольствием продекламировал:

Год за годом как то так.
Обезьяна толпу потешает
В маске обезьяны.

Бросьте, Константин, - буркнул Носов, хотя вид у него был озадаченный. -
Про обезьян мы тоже слышали. Дались вам нынче обезьяны! Ерунда какая...
     -  Ага, я, кажется, понял эту аллегорию, - сказал Понтефракт. - Вы
тоже пораскиньте мозгами, Эрик. Вам полезно, клянусь кошкой...
     -  Мы тоже не дураки, - сказал тот. - Ну скажите, похож я на дурака?
     -  На дурака в этом цирке больше всех, по всей вероятности, похож я,
- хмыкнул Кратов.
     -  Отчего же? - полюбопытствовал Понтефракт.
     Басе (1644 - IM41 Перевод с японского Веры Марковой.
      - Идиотское у меня положение. Вокруг все знают то, чего не знаю я.
Эрик знает, какое исподнее носят рядовые эхайны. Вы, Бруно, знаете, что
Блаженная Икота превратилась в полигон для подготовки десанта в Эхайнор.
     -  Мне положено это знать, как члену Магистрата!
     -  Даже Блукхооп знает что-то про нас и эхайнов и тоже молчит, как...
рыба в пироге.
     -  Он и есть рыба, - сказал Понтефракт. - Только в кляре.
     -  И это ерунда, - заявил Носов с неожиданным энтузиазмом. - Так вот,
доктор Кратов. Я знаю, чем вас утешить. Что бы ни толковали вам мои люди,
вы ведь не отступитесь и не оставите попыток разобраться с Кодексом Силы.
     -  Не оставлю, - подтвердил тот.
     -  Я хочу подарить вам знание, которого нет ни у кого из нас. - Носов
мечтательно улыбнулся. - Вам нужно пройти курс боевой подготовки по
методике "журавлиных наездников".
     -  Что еще за методика?!
     -  Она создана на планете Тшарилх. Это система Охиуфсоар, о которой
вы, как я подозреваю, даже слыхом не слыхивали.
     -  И видом не видывал такое название ни в одном справочнике...
     -  Ничего удивительного: они себя не афишируют, но охотно и
плодотворно сотрудничают с Галактическим Братством на правах
ассоциированного членства. Это ортогуманоиды, чьи физические
характеристики весьма сходны с нашими. Хотя физиология, разумеется,
совершенно иная.
     -  Вы тоже изучали эту премудрость?
     -  Увы мне... Так, вершки. К корешкам меня не подпустили. Я не вышел
ростом, и мой вес по эгиохским нормам никуда не годится. Меня бы не взяли
даже в подростковую группу.
     -  Ну, ваши резиденты наверняка его освоили в совершенстве!
     -  Не угадали! - Носов сделал отметающий жест. - Они, наоборот,
слишком тяжелы и громоздки. Вы же в своей нынешней форме обладаете всеми
необходимыми для этой методики физико-динамическими характеристиками. Ну, что? По рукам?
     -  Во-первых, безусловно, по рукам - я любопытен и всегда рад
возможности узнать что-нибудь новенькое. Если это не займет много времени
и не вступит в противоречие с моим мировоззрением...
     -  Ни то, ни другое! Это не религия, не культ, а обычная система
общефизической подготовки.
     -  А во-вторых, зачем мне это?
     -  Вы серьезно изучаете Эхлидх, - сказал Носов терпеливо. - Но
эхайнский культ силы направлен прежде всего на самоутверждение через
подавление окружающих. Вам будет любопытно обнаружить, что существуют
боевые искусства, выстроенные вне всяких культов, но столь же
разрушительные, как и гуманистические.
     -  "Журавлиные наездники"... Удивительное название. На Тшарилхе есть
журавли?
     -  Конечно же, нет. Это всего лишь образный перевод с эгиохского на
русский. Там в горах живут большие белые птицы, которые в брачный сезон
очень красиво танцуют на воде. И столь же красиво сражаются за право
обладать своей суженой.
     -  И что же, у нас на Земле нет ничего похожего? - спросил Кратов
недоверчиво. - К примеру, ниндзюцу, ушу, русский рапид?
     -  Нет, и не было, - сказал Носов со вздохом. - Ничего даже близко
похожего на Земле никогда че было. Методике "журавлиных наездников" - три
тысячи лет. Будь у нас что-то такое же и так же долго, мы бы с вами сейчас
ломали голову над тем, что означает идиома "обидеть слабого".
     -  Хорошая мысль, - кивнул Кратов. - И когда же начнем?
     -  А прямо сейчас! - Носов обернулся - человек в плаще с капюшоном
неприметно и молчаливо маячил в дальнем углу комнаты. Коротко
поклонившись, Носов промолвил: - Учитель Рмтакр "Упавшее Перо" Рмтаппин,
это ваш новый ученик.
     Странный тип быстрым кивком отбросил с лица глухой капюшон. У него
было вытянутое, со вдавленными скулами, костистое нечеловеческое лицо. По обе стороны хрящевидного выступа,
что делил это лицо пополам от корней волос до безгубого рта, тускло
поблескивали черные диски глаз с контрастно-белыми точками зрачков.
Обладателю такой внешности нашлось бы лучшее место среди горгулий собора
Парижской богоматери.
     -  Я готов, мастер-командор, - негромко сказал Рмтакр "Упавшее Перо"
Рмтаппин на прекрасном русском языке, с тем же неуловимым акцентом.
     -  Учитель, - сказал Носов с укоризной. - Я же просил не выносить
звания за пределы Тшарилха...
     -  Хорошо, мастер-командор, - кротко и, как показалось Кратову,
язвительно согласился Рмтакр.
     -  Подождите, - сказал Кратов, растерявшись. - Но у меня были планы
на вечер!...
     -  А знаете, куда мы пошлем ваши планы? - с наслаждением спросил
Носов.


     Интерлюдия. Земля

     -... Мне было страшно, так страшно, как никогда в жизни не было ни
до, ни после, это только ты, здоровый лоб, с ног до головы закованный в
латы самодостаточности, ничего не боялся, и тебе все равно было, что
делать и куда идти, что в экзометрию. что в самое пекло, да ты и пошел
после того, как я не вернулся, а я был перепуган и хорохорился для того
лишь, чтобы никто не видел моего жуткого, леденящего сердце, разум и душу
страха, это было стыдно, это было физиологически отвратительно, больше
всего я боялся, что ты со своим нечеловеческим уже тогда чутьем на эмоции
учуешь запах моего страха, и она тоже учует, и мастер, все мы умели это,
всех нас этому учили, но ты уже тогда был лучше всех, и я боялся
собственного страха, и стыдился его, стыдился перед тобой, но это было,
было, было, и ничего нельзя было поделать, только ты остался, тебя еще
ждал твой ад, а я ушел в свой   персональный   ад сейчас, это  было
необъяснимо  и страшно, я все время говорю - "страшно", потому что это
единственное слово, которое подходит для экзометрии, все остальные неточны
и маловыразительны, это было, наверное, как моментальная смерть, когда
угасают все чувства, и мне осталось лишь биение моего живого сердца, и я
все ждал, когда же стихнет и оно, а вокруг не было ничего, я не ощущал
собственного веса, я не осязал одежды, что была на мне, я не видел даже
приборов на внутренней поверхности шлема "га-лахада", кажется - я закричал
и не услышал голоса, но тут из другого измерения меня на короткое время
взяли за руку, это ты дернул фал, беспокоясь, и я, чтобы вернуть себе
ощущение реальности, ответил, и  понемногу начал оживать, пальцы ощутили
зажатый в них фал, откуда-то из ничего всплыли светящиеся панели приборов,
между лопаток зачесалось, во рту образовался противно-соленый привкус, это
я губу закусил и не чувствовал до того момента, как ты меня позвал,
смешно, столько лет прошло, а я все помню до мелочей, и есть такие мелочи,
о каких я даже тебе не скажу, и я солгал тебе тогда ответным подергиванием фала, что у меня все в порядке, между тем как ничего в порядке не было ни до, ни па протяжении, ни уж, разумеется, после, потому что я снова ощутил самого себя, но ощутил
висящим в абсолютной пycтоте, свободной даже от вакуума, ощутил себя
вмороженным в ничто, потому что по ту сторону прозрачной скорлупки шлема
была экзометрия, она глядела на меня, а я не видел ее и не знал, как
подобает вести себя с этой дамой, и я, трясясь от примитивного,
первобытного, никакими известными мне словами не передаваемого страха,
трясясь каждой клеточкой своего тела, двинулся вперед, хотя и не знал уже,
верно ли ориентируюсь, но в какой-то миг мне почудилось, будто пятки
ударились о что-то твердое, и я решил, что это корпус "гиппогрифа", а
значит, я могу выполнить задание и прослыть смельчаком, смогу добраться до
гравигенной секции, а, там уже я буду снова внутри корабля, где мне черт
не враг, там-то я уж разберусь, и вот когда я так осмелел и обрел надежду,
все и случилось, потому что на самом деле я двигался неверно, и
воспринимал все неверно, и приборы гнали  сплошную бредятину, и если я что-
то и впрямь тогда нащупал, то уж никак не старину "гиппогрифа", это были
они, они были рядом все это время, они никуда не делись после того, как
ударили нас, и когитр врал, что все уже закончилось, потому что все еще
продолжалось, хотя никакой нужды не было наносить нам повторный удар, мы
уже были покойники, н они просто были рядом, чтобы проследить за нашей
агонией, а может быть, насладиться ею, и вот на них-то я и натолкнулся,
бестолково суча ногами, ты не поверишь, но я увидел это, я увидел это
своими глазами, я увидел то, что никто никогда не видел до меня, да и не
увидит больше, потому что нам нельзя быть рядом, мы разные, мы настолько
разные, как это только возможно, нам нельзя встречаться, мы не можем сесть
н обо всем договориться, как это делаешь ты с самыми чужими чужаками из
субсвета, и делали до тебя другие, мы никогда не поймем друг друга, и то,
что мы, существа из субсвета, сунулись в экзометрию, было чудовищной,
ошибкой, и огромное счастье, что им никогда не пришло в головы
сунуться в субсвет, ты сейчас начнешь мне рассказывать про своего биотехна, но это другое, твой биотехн не оттуда, он по эту сторону, он лишь ничтожная попытка воспроизвести с чужи