клешнями,  сечь
ядовитой стрелой... Неудивительно, что Фрост был застигнут врасплох. Любой
на его месте был бы обречен.
     Растопыренные клешни скребнули по нагрудной броне "галахада".
     Костя вскрикнул, покачнулся, но устоял. А  затем  обрушил  на  голову
твари  свой  мачете.   Лезвие   прошло   насквозь,   почти   не   встретив
сопротивления: хитиновые пластины легко расступились, под ними  обнажилась
пустота.
     "Зомби, самый настоящий зомби!.."
     Обезглавленное тулово,  такое  же  пустое,  уже  вслепую  размахивало
клешнями,  по-скорпионьи  выгибало  хвост,   чтобы   зацепить   противника
иззубренной стрелой.  Кратов  с  размаху  рубил  по  нему,  содрогаясь  от
омерзения, смешанного  с  жутковатой  оторопью.  Потом  догнал  корчащийся
хвост, который еще жил и пытался уползти под кресло, и растоптал его.
     Пчела прекратила возню, подобрала лапы и застыла.
     Кратов шагнул к ней, поигрывая мачете.
     - Как бы я хотел... - сказал он непослушными губами. - Если бы  можно
было...
     Он остановился на полдороге.
     "Нельзя, - подумал он. - Ничего  тебе  нельзя.  После  того,  что  ты
натворил. А ей можно все. Справедливость на ее стороне. И это не ты будешь
мстить ей за Фроста, а она тебе. И за улей, и за себя.  Да  и  за  Фроста,
кстати, тоже. Господи, смилуйся над нами".



                                    12

     Варданов, по-прежнему на цыпочках, появился за его спиной.
     - Ну как, успешно? - спросил он негромко.
     Костя кивнул. В огромном  "галахаде",  едва  вписывавшемся  в  тесный
коридор, с мачете наперевес он ощущал себя чрезвычайно нелепо.
     - Теперь я могу туда зайти?
     - Да... если хотите.
     Варданов отстранил его и,  потоптавшись  на  пороге,  вошел  в  каюту
Фроста. Кратов молча наблюдал за ним - отчужденно,  будто  из  зрительного
зала.  Светофильтр,  все  еще  надвинутый  на  шлем,  лишь  усугублял  его
отстраненность  от  происходящего.   Ксенолог   потерянно   бродил   между
разбросанными вещами, с  опаской  поглядывая  под  ноги.  Возле  пчелы  он
ненадолго задержался.
     - Идиотское положение, - сказал Варданов, выходя наконец.
     Он  был  бледен.  Когда  его   рука   дернулась,   чтобы   машинально
помассировать виски, видно было, как мелко дрожат пальцы.
     - Нужно что-то предпринять, - продолжал он. -  Нельзя  оставлять  все
как есть. - Варданов криво усмехнулся. - Помните, у Шекспира: "Средь  поля
битвы мыслимы они, а здесь не к месту, как следы резни..."  А  я  даже  не
знаю, что нужно делать.
     -  Я  тоже,  -  признался  Костя.  -  Может  быть,  поместить  ЭТО  в
холодильную камеру?
     - Да, конечно, - кивнул Варданов.  -  Но  прежде  следует  освободить
камеру от всевозможных экспонатов. Курт использовал ее для своих целей. И,
очевидно, не совсем по назначению. Займитесь этим, а я здесь... приберусь.
     Камера и в самом деле была загромождена прозрачными капсулами,  общим
числом десятка полтора, в которых Фрост хранил добытых  им  ранее  местных
тварей.  Тут  были  и  небольшой  красный  равноног,  и  парочка   красных
шипоносов, и диковинный красный  же  рогатый  щитоголов,  и  еще  какие-то
красные инсектоиды, названий  которых  Костя  не  знал...  Избавившись  от
скафандра, он сгружал покрытые изморозью капсулы на тележку и  переправлял
их в жерло утилизатора, где они пропадали без следа. И уже  ни  при  каком
стечении обстоятельств уже не могли вдруг обратиться в убийц-зомби.
     На некоторое время Кратов сумел раствориться в этой работе. Ему  было
зябко, руки горели от  прикосновения  к  холодному,  но  груз  болезненных
воспоминаний отошел куда-то на второй план.
     Однако камера быстро пустела, и все неминуемо возвращалось  на  круги
своя...
     Он вышел к Варданову, который дожидался в коридоре. У ног  его  стоял
прикрытый белой материей керамитовый бокс, вроде того, в  котором  маялась
серая пчела. В каюте все было расставлено по  местам,  свет  притушен,  по
полу хлопотливо шныряли черепашки-уборщики.
     - Вот и все, - сказал Варданов, дергаными  движениями  сдирая  с  рук
перчатки и швыряя их на съедение уборщикам.
     Вдвоем они занесли бокс в холодильную камеру и наглухо закрыли за ним
стылую дверь. Несколько минут постояли молча.
     - Тяжело, -  наконец  промолвил  ксенолог.  -  Но  придется  оставить
переживания до прибытия на базу.
     - А получится?
     - Надо постараться... Вам ничего не почудилось, когда вы были в каюте
Курта?
     - Взгляд, - сказал Костя.
     - Что-то вроде того. Неприятное ощущение. Корабль, кажется, прекрасно
защищен. Внутри него мы в полной безопасности.  Если  пренебречь  нелепыми
случайностями, вроде злополучного  стрелохвоста...  Однако  же,  создается
полная иллюзия его  прозрачности.  Мы  ходим  по  корабельным  помещениям,
разговариваем, размышляем, а в это время  за  нами  внимательно  наблюдают
чужие глаза. И делают это, заметьте, без особой доброжелательности.
     - С чего бы им питать к нам добрые чувства? - пожал плечами Кратов.
     - Справедливое замечание... Теперь наша задача - вернуть Маони.
     Они прошли на  центральный  пост.  Варданов  пробежался  пальцами  по
сенсорам внешней связи.
     - Гвидо, - позвал он.
     Из динамиков доносился один лишь слабый, будто удаленный на громадное
расстояние, гул, который перемежался треском помех.
     - Варданов вызывает Маони, - повторил ксенолог. - Гвидо, отвечайте!
     Гул понемногу затухал, и на его  место  заступала  полная,  ничем  не
нарушаемая тишина.
     - Гвидо!  -  крикнул  Варданов.  -  Бесполезно,  -  вдруг  сказал  он
абсолютно спокойно  и  сел.  -  Я  боюсь  об  этом  думать,  но,  по  всей
вероятности, они его нашли.
     - Он в "галахаде", - сказал Кратов, кусая губы. - И у него фогратор.
     - Возможно, у пчел  есть  средства,  чтобы  совладать  со  скафандром
высшей защиты. Мы же, как выяснилось, ничего не знаем... И вряд  ли  Гвидо
сумеет воспользоваться оружием. Он не любит стрелять так,  как  вы.  Когда
иного выхода не останется, он может опоздать пустить фогратор в дело.
     - А если вызвать базу?
     - Пожалуй, - после непродолжительного раздумья согласился Варданов. -
Тем более, что сейчас это просто непременно нужно сделать...  -  Он  снова
поколдовал над сенсорами. Затем звучно произнес: - Пустота. Вакуум! О  чем
это свидетельствует?
     - Только о том, что отказала аппаратура связи, - предположил Костя.
     - Нет, драйвер! Аппаратура в полном порядке, спросите у когитра.
     - И спрошу, - сказал Костя. -  Когитр,  сообщите  состояние  бортовых
систем связи.
     - Состояние активное, - скучным голосом ответил когитр.
     - Почему же она не работает?
     -  Ответить  не  могу.  Предположение:  внешняя  непроницаемость  для
ЭМ-связи.   Возможно   присутствие   над   кораблем   изолирующих    полей
специфической природы...
     - Вот видите, - сказал Варданов.  -  Нас  просто  лишили  связи.  Это
замечательно! Вообразите, каким мощным технологическим потенциалом  должна
располагать эта цивилизация, чтобы подавить нашу ЭМ-связь!
     Костя  в  недоумением  вытаращился   на   ксенолога.   Тот   выглядел
чрезвычайно удовлетворенным.
     - Вот что, драйвер, - произнес Варданов. - Я хотел  бы,  чтобы  вы  с
предельным вниманием выслушали то, что я сейчас скажу. Это  важно,  и  это
надлежит запомнить.
     - Ну, пожалуйста... - сказал Кратов неуверенно.
     -  Теперь  многое  становится  понятным,  -  продолжал  Варданов.   -
Например, очевидно, что никуда эти таинственные астрархи не исчезали.  Они
здесь,  рядом.   Просто   мы   оказались   не   в   состоянии   точно   их
идентифицировать. Мы избрали неверную тактику - и потерпели сокрушительное
фиаско. И вынуждены расплачиваться за ошибку дорогой ценой.
     - А чему вы так радуетесь?! - поразился Костя.
     - Повода для оптимизма у меня и вправду недостаточно,  но  я  доволен
хотя бы обретенной ясностью. Все гораздо проще, чем мы тут  фантазировали,
драйвер. И простота эта - в сложности! Не нужно было  охотиться  за  всеми
этими  красными  ползучими  формами.  То   есть,   конечно,   определенный
познавательный интерес они,  вне  всякого  сомнения,  представляют.  Более
того, в ксенологической модели разумной  цивилизации  Псаммы  им  отведена
вполне  определенная  роль.  -  Варданов  уже  не  говорил,  а  по  своему
обыкновению вещал. Поучал и вразумлял, и наставлял  на  путь  истинный.  И
Костя понемногу уступал, против воли втягиваясь в  столь  же  ненавистную,
сколь и привычную роль вынужденного неофита... - Это  всего  лишь  роботы!
Впрочем,  "роботы"  сказано  чересчур  сильно.  Это   орудия,   эффекторы.
Разумеется, они  наделены  некоторым  количеством  степеней  свободы,  как
всякое живое  существо.  И  с  наших  человеческих  позиций  они  являются
нормальными представителями традиционной фауны. До  определенного  момента
это красное воинство вполне  независимо  в  своих  поступках.  Стрелохвост
нападает на все, что движется. Равноног питается синей колючкой и обладает
не только конечностями  равной  длины,  но  и  философским  равнодушием  к
большинству внешних раздражителей,  отчего  всецело  заслуживает  названия
"равнодух". Шипонос  роет  в  песке  нору,  укрепляет  ее  стены  клейкими
выделениями и откладывает там яйца. Все происходит естественным  порядком,
покуда никто из этих тварей НЕ ВОСТРЕБОВАН.
     Костя, которому происходящее сильно напоминало пир во время чумы, все
же не удержался:
     - Это пчелы их востребуют?
     - Вы угадали, драйвер. Серые пчелы. А  если  быть  предельно  точным,
Рой. Пару часов назад мы совершенно однозначно  установили:  изолированная
пчела  неразумна.  Ею,  как  отдельно  взятой  особью,  руководят  простые
инстинкты. Ее проявления высшей нервной деятельности мало  чем  отличаются
от тех, что уже известны применительно к стрелохвостам и прочей нечисти...
Но любая изолированная клетка человеческого мозга также неразумна! И  даже
более неразумна, чем серая пчела. Хотя бы это был гениальнейший мозг. А мы
добросовестно    пытались    составить     заключение     о     разумности
одной-единственной клетки гигантского супермозга, каким является Рой серых
пчел.
     - То, что летает - мозг, а то, что ползает - руки?..
     - Все же термин "эффекторы" мне нравится больше. Так или  иначе,  Рой
вертит  ползучими  пустынниками  как  ему  заблагорассудится.  И,  как  мы
убедились,  наши  представления  о  способах  связи  между  Роем   и   его
эффекторами весьма неполны.  Видимо,  контроль  над  эффектором  настолько
полон и глубок, что мы даже не в состоянии это себе вообразить. Где-то  на
мышечном, клеточном уровне! Стрелохвост был лишен всех внутренних органов,
ткани  его  мышц  были  обработаны  напрочь  тормозящими  всякие   реакции
консервантами, но еще не  закончились  слабые  биологические  процессы.  И
этого оказалось достаточно, чтобы Рой превратил его в зомби.
     - Причем здесь Рой? Там же была только одна пчела.
     - Одна клетка мозга, драйвер. Тупая,  как  амеба-переросток,  которую
снабдили конечностями и крыльями. На что она годится?.. Разве что на  роль
ретранслятора и усилителя! И она прекрасно выполнила свою  задачу,  доведя
злую волю Роя до орудия, способного ее  воплотить.  Этот  взгляд,  который
преследует нас повсюду...
     - Черная аура, - пробормотал Костя.
     - И последнее. Не принимайте меня за  полоумного  фанатика,  которому
вместо   того,   чтобы   искать   пути   избавления,   вдруг    приспичило
поразглагольствовать на ксенологические темы. - Кратов покраснел.  -  Этот
Рой... мы пока еще не до конца представляем границы его могущества. Он уже
лишил нас связи. Никто не знает, что  ждет  каждого  из  нас  в  следующий
момент. Может быть, Рой придумает, как раздавить  корабль,  словно  гнилой
орех... Поэтому я счел  необходимым  разделить  мое  знание  на  двоих.  И
повысить тем самым вероятность  того,  что  оно  сохранится  и  дойдет  по
назначению,  если  со  мной  что-нибудь   случится.   Разумеется,   я   не
преувеличиваю его ценности, ведь это всего лишь гипотеза...
     - А если что-нибудь случится с нами обоими?
     - Нас слышал когитр. Он - третий. Я не думаю все же,  что  Рой  решит
уничтожить корабль. У него сейчас иная цель.
     - Да, - сказал Кратов. - Он явился  сюда  за  собственной  клеточкой.
Может быть, вернуть ее, и он уйдет?
     Варданов помолчал, глядя на экран.
     - Вам покажется, что я все усложняю, - промолвил он наконец. -  Но  у
меня ощущение, что он не уйдет. И мы живы, пока пчела на корабле.
     - Заложник? - хмыкнул Костя.
     - Да, заложник. И мы, безусловно, вернем ее Рою. Но за  мгновение  до
того, как стартовать. Коли выяснилось, что  попросту  нарушена  связь,  то
Маони вполне еще может быть невредим. Поэтому мы стартуем, когда он  будет
на борту. Или когда убедимся, что он не вернется. Но тут  возникает  целый
спектр вариантов. Например, через трое суток, если мы не выйдем на  связь,
нас начнут искать...
     - Еще один вопрос, - сказал Костя. - Так, из праздного любопытства...
А какое место в вашей гипотезе отведено красным  пчелам?  Которых  мало  и
которые не роятся?
     Ксенолог бледно улыбнулся:
     - Честное слово, не знаю, как их туда вогнать.



                                    13

     Корабль надсадно выл. Этот доисторический вой, то стихавший, то снова
набиравший мощь, мог быть услышан за десятки километров.  В  пустыне,  где
самым громким звуком до сей поры был шорох песка,  он  разносился,  должно
быть, до границ материка.
     - Что сказано в отчетах Фроста? - спросил Кратов. - Может быть, пчелы
не только слепые в наших границах спектра, но еще и глухие?
     - Со слухом у них нормально, - досадливо поморщился Варданов. - Но вы
правы, это безнадежно. Скорее мы сами сойдем с  ума  от  этих  иерихонских
труб, чем они испугаются...
     Корабль  стонал,  будто  раненый  великан.  Осаждавшие  его  полчища,
поначалу словно бы в изумлении отпрянувшие, -  что  дало  повод  к  взрыву
ликования  на  центральном  посту,  -  быстро  опомнились  и   впредь   на
акустические удары никак  не  реагировали.  По-прежнему  сплошной  красный
лишайник наползал  на  корабельную  броню  и,  не  умея  там  закрепиться,
откатывал назад. И по-прежнему надо  всем  творящимся  водил  нескончаемую
круговерть злокозненный серый Рой.
     - Во всяком случае, Маони нас услышит, - заметил Костя.
     - Если он жив... Вопрос еще, как он наши вопли воспримет. Как  сигнал
о том, что мы тоже покуда живы, или как призыв немедленно вернуться?
     - Боюсь, что я на его месте думал бы только о втором.
     - Тогда нас ожидают новые  испытания,  драйвер.  Мы  вынуждены  будем
прибегнуть к оружию, чтобы расчистить проход для Гвидо. Или отключить  все
внешние раздражители, с головами залезть под подушки и  трусливо  выждать,
когда снаружи все закончится естественным образом.
     - А если попробовать развернуть над кораблем купол изолирующего поля?
Во-первых, мы оттесним Рой, а  во-вторых,  можем  попытаться  сформировать
туннель...
     - Неплохая мысль, - безразлично сказал Варданов. - Попробуйте.
     - Когитр! - позвал Костя.
     - Бортовой когитр слушает.
     - Полную защиту на корабль!
     - Понятно. Активизирую генераторы защитного поля.
     - Ну?!
     - Не выполнено, - сказал когитр смущенно. - Генераторы  работают.  Но
купол не формируется. Что-то мешает.
     - Что, что тебе мешает?!
     -  Не  могу  определить.   Помехи   неустановленной   природы.   Поле
разрушается прямо над кораблем.
     - Как я и ждал, - промолвил Варданов. - Такой силище ничего не  стоит
целую планету передвинуть  с  орбиты  на  орбиту.  Черта  ли  ей  в  нашем
изолирующем поле?.. Мне страшно думать о том, что  происходит  сейчас.  Но
еще страшнее вообразить, что МОГЛО БЫ произойти. Ведь  не  разори  вы  тот
злополучный улей, на галактической базе уже лежали бы наши отчеты вкупе  с
общим заключением  о  пригодности  планеты  к  колонизации.  И  на  Псамму
обрушились бы колонисты. Затеяли бы строить города, насаждать оазисы среди
песков, грести из недр минералы и воду. И  по  необходимости  без  оглядки
уничтожать всяких там равноногов да  шипоносов.  В  конце  концов  очередь
неизбежно дошла бы и до пчелиных  ульев.  И  тогда  здесь  развернулся  бы
Армагеддон.
     - Планета схватила нас за шиворот в последнюю минуту, - уныло покачал
головой Кратов. - Да еще как схватила... И мы сидим теперь сирые и  голые.
И ждем хоть какого-то конца.
     - Маони должен быть уже близко, - сказал Варданов.
     Костя с усилием провел ладонями по лицу.
     - Что, что мы еще можем сделать? - спросил он. - Думайте, прошу  вас.
Вы же старше и умнее!
     - Вы станете стрелять в Рой из фогратора? - усмехнулся Варданов.
     - Нет, нет, я же говорил... Вы плохо придумали. Думайте еще!
     - У нас больше нет вариантов. - Ксенолог встал. - Вы -  драйвер.  Это
ваш корабль. Он снабжен бортовыми  фограторами.  Решайте  сами.  А  я  вам
больше не советчик и не помощник. Я ухожу.  -  Он  усмехнулся.  -  Прятать
голову под подушку.
     - Почему я должен решать? - зло спросил Кратов. -  Это  ВАША  ошибка.
Это вы не узнали Чужой Разум. Вы и отвечайте!
     - Разумеется, - сказал Варданов. - Вне всяких сомнений.  Отвечать  за
все буду именно я, исключительно я и  единственно  я...  Когда  пойдете  к
себе, не сочтите за труд навестить и меня. Я должен вам кое-что показать.
     Он ушел.
     Костя сидел скорчившись в кресле,  зажмурившись  и  сцепив  зубы.  Он
медленно стиснул кулаки и прижал их к ушам. Больше всего он боялся  сейчас
увидеть на экране далекие очертания  "гоанны"  или  услышать  в  динамиках
тревожный голос Маони.
     Лишь бы ничего не происходило. Ничего - и чем дольше, тем лучше...
     "Он оставил меня одного. Но он совершенно уверен, что спустя какое-то
время я тоже смалодушничаю, сдамся и последую  за  ним.  А  в  награду  он
продемонстрирует  мне  нечто  по  его   мнению   важное.   Поделится   еще
каким-нибудь бесценным на его взгляд знанием. А потом мы  заточим  себя  в
собственных кельях, отныне не имея сил видеть друг друга... Между тем, как
Рой будет травить  Маони  сворой  клешнястых  краснопанцирных  псов...  Но
малодушие ли это? И что важнее - одна-единственная человеческая жизнь  или
репутация всего  человечества  в  глазах  этого  самого  Роя?  В  мириадах
самоцветных фасеточных глаз?.. Варданов  сделал  свой  выбор.  А  я?!  Что
важнее лично для  меня,  простого  драйвера,  не  обремененного  жизненным
опытом, не укрепившегося по молодости ни в убеждениях, ни в  заблуждениях?
И даже не  связанного  никакими  инструкциями  и  Кодексами?  Может  быть,
истинное мужество именно в том и состоит, чтобы подняться и уйти  подальше
от соблазнов разрубить все наличные гордиевы узлы  мечом...  или,  что,  в
общем, то же  самое,  фогратором.  А  поддаться  соблазну,  ухватиться  за
фогратор и пустить его в ход - как раз самое постыдное  малодушие...  Так,
что ли, диктуют нам человеческие зрелость и мудрость? А если мне одинаково
отвратительны оба выхода из этого тупика, как тогда быть?!"



                                    14

     "Костя, - сказал Фрост. - Хорошо, что я тебя застал. А не пора ли вам
улетать?" "Улетать? Ни в коем случае! Мы будем сидеть и ждать  возвращения
Гвидо". "Не надо ждать. Забудьте о нем. Улетайте. Что  вам  здесь  делать?
Скука: песок да колючка. Возьмем, к примеру, меня. Я на  следующей  декаде
хотел отправиться в систему Черный Парус.  Ну  да  теперь  уж,  видно,  не
получится..." "Курт, это ты?! Откуда ты взялся? Почему ты здесь? Ведь тебя
же..." "Ты знаешь, зачем я пришел? Забрать твой фогратор.  Он  тебе  ни  к
чему, звездоход". "Думаешь, ни к чему?" "И ты  тоже  так  думаешь.  Ты  же
научился думать". "Курт, постой, не уходи! Сейчас ты знаешь больше, чем мы
с Вардановым. Открой мне, чем все это кончится?"  "Ни  че