лю на смерть. Для этого
ты нужен мне живой. Прекрати истерику, утри  сопли.  Когда  будешь  готов,
сообщи мне.
     - Я вас ненавижу.
     - Остался первый путь, через пол грузового отсека. Четыре  метра,  на
которых  черт  ногу  сломит.  Ты  пойдешь  туда.  От   "галахада"   можешь
избавиться, он там ни к чему. Когда достигнешь  грузового  отсека,  я  дам
тебе некоторые полезные инструкции.
     - Мастер...
     - Я чувствую, тебе мешает старый суворовский девиз: "Сам  погибай,  а
товарища выручай".  Забудь  его,  для  нас  он  не  годится.  В  Галактике
справедлив иной принцип: "Вернись и расскажи".
     - Как мы будем жить после всего этого?
     - Не знаю. Там поглядим. Я живу, и давно. Будешь и ты.



                                    10

     - Кратов, где ты сейчас?
     - На месте. В грузовом отсеке.
     - Ты хорошо помнишь мои указания?
     - Да. Но по-прежнему не понимаю их смысла.
     - От тебя этого и  не  требуется.  Важно,  чтобы  ты  выполнил  их  в
точности. И не забывай о связи!
     - Постараюсь.
     - Уж постарайся, дружок. Не беспокой старика...
     Костя, в одном трико, с переговорным устройством  на  шее,  висел  на
круто уходившем книзу полу прямо напротив входа. Пальцы его были  изодраны
в кровь, но он старался не уделять этому внимания. Все эти ссадины, ушибы,
синяки теперь ничего не значили. И вряд ли станут значить в будущем - если
оно, это будущее, у него есть.
     Оскалившись от натуги, он бросил свое тело, тяжесть которого с каждым
часом ощущал все сильнее, к первому из целого ряда зависших  над  пустотой
ящиков. Вцепился в его  крепление.  Металлическая  лапа  мелко  задрожала.
"Держи, держи,  ты  же  надежная..."  Лапа  сдюжила.  Костя  выждал,  пока
успокоится дыхание, и, не спеша, плотно прижимаясь к ребристой поверхности
вздыбленного  пола,  лишь  слегка  придерживаясь  за  крепления,  двинулся
дальше. Вниз он не смотрел. Туда  ему  вовсе  не  хотелось.  Он  устал,  и
несколько метров кубарем явились бы слишком серьезным испытанием  для  его
побитого тела. Едкие капли пота сползали по лицу на  искусанные  губы,  по
затылку за шиворот и щекотали между лопаток. "Кажется, я впервые  пожалею,
что уродился таким здоровенным..." Босые ступни скользили по узкому  ребру
пола, но это была опора, без какой не обойтись. Стас  и  Рашида  выбрались
отсюда  по  креплениям  этих  проклятых  ящиков,  они  могли  себе   такое
позволить. Они легкие, а он, Кратов, громоздкий и неуклюжий верзила. Но он
должен достичь цели. Он в хорошей форме. Так говорила Рашида за столиком в
ресторане "Ангел-эхо". Недавно  это  было,  а  уже  почти  выветрилось  из
памяти. Осталось по ту сторону гребня захлестнувшей их всех волны.
     Рука,  заученно  нацелившаяся  перехватиться   за   очередную   лапу,
провалилась в пустоту.
     - Мастер, я дошел. Сколько у меня времени в запасе?
     -  Без  малого  целая  вечность.  Мы,  как  и  прежде,  движемся   по
направлению к базе "Антарес",  но  если  ты  слишком  расслабишься,  можем
миновать ее. Чтобы выйти из экзометрии  у  черта  на  куличках.  В  другой
галактике... Отдохни, Кратов. Тебе ошибаться нельзя.
     Костя стоял на спасительном узеньком ребрышке, обхватив обеими руками
могучую штангу безжизненного сервомеха. В метре от него парил над пустотой
огромный, как кит, голубой контейнер. На  его  матово  отсвечивающем  боку
виднелись ряды цифр и букв, преимущественно латинских, они складывались  в
сущую бессмыслицу.
     - Мастер!
     - Что, малыш?
     - Здорово вы все это время водили нас за нос.
     - О чем ты?
     - Об этом контейнере. Ведь вы же отлично знали,  ЧТО  там  внутри.  И
ловко притворялись, уходили от ответа.
     - Не думай об этом сейчас. Отдыхай. Потом, когда вернемся в  субсвет,
я тебе кое-что объясню.
     - У меня мало шансов вернуться вместе с вами. Может быть,  расскажете
мне?
     - Зачем тебе это знание? Что оно тебе даст?  У  тебя  есть  цель.  Ты
должен ее достичь. Любой ценой. Не надо отвлекаться. Голубой  контейнер  -
это мое дело, а не твое. Для меня это смысл  жизни,  а  для  тебя  -  лишь
средство для достижения цели. Если тебе повезет, ты забудешь о нем. И  так
будет лучше для всех нас.
     - Значит, этот "салон-вагон" составляет  смысл  вашей  жизни?  Уж  не
потому ли вы так легко бросили Стаса за бортом, что вам куда важнее спасти
груз, чем людей?
     - Я прощу тебе  такие  слова.  Все  равно  ты  ничего  не  понимаешь.
Ертаулову нельзя было помочь. Это гамбит, но партию мы должны выиграть.
     - Стало быть, нынче мы - фигуры в шахматной партии?
     - Не говори так. Все мы люди. Но партия идет, и флажок еще не упал.
     - Кто же сидит по ту сторону доски?
     - Я не знаю. Но по эту сторону сидим мы, люди. Человечество.
     - А я каким-то неведомым мне образом спасаю его?
     - Похоже на то.
     -  Но  мне  кажется,   что   человечество   не   нуждается   в   моем
заступничестве.
     - Это тебе только кажется.
     - И мне не нравится быть пешкой. Как не  нравилось  чуть  позже  быть
запасным козырем.
     - Может быть, тебя устроит положение ферзя?
     - Смотря при каком короле... Мастер, а если я не сделаю того, что  вы
мне предлагаете?
     - Тогда у тебя не будет ни единого шанса на успех. И  мы,  бесспорно,
погибнем. И ты, и я. И Рашида тоже. Если же ты поступишь как нужно,  шансы
будут очень высоки.
     - Как там Рашуля?
     - Спит. Очень спокойно и крепко. Даже не шевельнулась с тех пор,  как
ты ее оставил. Красивая девочка. Жаль будет, если она погибнет.  По-моему,
она и в самом деле тебя любит. Такие, как она, влюбляются  влет.  Сразу  и
накрепко, не заглядывая в будущее, не думая о последствиях. Вот надолго ли
- это вопрос.
     - Меня все же  волнует  та  задача,  которую  вы  пытаетесь  на  меня
взвалить. Спасти человечество! От чего? Да и не  многовато  ли  для  меня?
Давайте сойдемся на том, что я спасаю нас троих.
     - Идет, малыш. Надеюсь, от этого ты не станешь беспечнее.
     - Разумеется, нет. И пожалуйста, мастер, не зовите меня  малышом.  Во
мне сто килограммов весу, которые мне так мешают сейчас. И я уже отдохнул.
     - Тогда начинай.
     Костя прислушался к своему телу. Передышка принесла свои плоды,  хотя
мышцы ног по-прежнему ныли. Сегодня им  досталось  как  никогда.  Упираясь
ладонями в бок голубого контейнера -  тот  даже  не  откачнулся  -  Кратов
добрался до торца. Осторожно присев, заглянул  под  днище.  Как  и  обещал
Пазур, там обнаружилась небольшая  сенсорная  панель.  Видимо,  это  с  ее
помощью Рашида при необходимости могла изменить  температуру,  от  которой
зависело состояние таинственного содержимого контейнера. На  панели  Костя
отыскал то, о чем говорил мастер:  центральный  сенсор,  красный  с  белой
точкой посередине.
     - Ненадежно, - сказал он. - Рашида могла ненароком задеть его. Да кто
угодно мог. Разве помещают на виду такие серьезные вещи?
     - Можешь даже лягнуть этот сенсор, если тебе с  ноги,  -  откликнулся
Пазур насмешливо. - И ничего не случится.  Я  же  толкую  тебе:  приложить
указательный палец и держать неотрывно в течение минуты.
     - А если бы кто-то сел на эту панель и призадумался?
     - Для этого ему пришлось бы подлезть  под  контейнер  и  упереться  в
панель холкой! - разозлился Пазур. - К тому же, на заднице нет папиллярных
линий!
     - Убедили. Прикладываю указательный палец...
     -  Послушай,  Кратов,  -  заговорил  Пазур  неожиданно  взволнованным
голосом.  -  Будь  спокоен  и   доверяй   своим   чувствам.   Не   пытайся
сопротивляться тому, что тебя ПОВЕДЕТ. Это все будет в реальности, а не  в
бреду. Ты понимаешь? Это все будет наяву.
     - О чем вы, мастер? Я и так вижу, что это не сон.
     - Подожди, дослушай меня. Верь  себе,  верь.  И  действуй,  как  тебе
повелят твои чувства. Пол будет раздвинут по левую руку  от  тебя  и  чуть
ниже. Здесь ты проникнешь в самую сердцевину корабля. Ты еще слышишь меня?
     - Прекрасно слышу. Что-то вы чересчур нервничаете... Я  держу  палец,
как вы наказали, и ничего особенного пока не происходит.
     -  Хорошо,  Кратов...  Красным  обозначены  коммуникации  с  высоким,
опасным для жизни напряжением. Голубым -  участки  с  мощным  ионизирующим
излучением. Какую-то дозу ты непременно схлопочешь, но не смертельную. Это
неизбежное зло... Схемы контроля гравигенераторов лежат глубже,  метрах  в
трех от пола. Их аксоны - оранжевого цвета. Оранжевого!
     - Я все хорошо помню, мастер, - сказал Костя. - Мне  кажется,  минута
истекла. Могу я отнять палец?
     - Минута еще не истекла. Осталось еще  восемь  секунд.  Не  уходи  от
контейнера сразу, выжди еще...
     Голос Пазура оборвался и пропал. Будто ни с  того  ни  с  сего  разом
отказал слух. На Костю навалилась плотная, ничем не нарушаемая тишина.
     Он попытался поднести руки к  ушам,  чтобы  оттолкнуть  от  себя  эту
мерзкую тишину. И не смог пошевелиться.
     А потом погас свет.




                             ИНТЕРЛЮДИЯ. ЗЕМЛЯ

     На  верхней  палубе  клипера  хозяйничал  шторм.  Кратов,  кутаясь  в
непромокаемую куртку,  с  тревогой  поглядывал  на  свой  легкий  гравитр,
беспомощно вздрагивавший от хлестких порывов ветра.  Море  сердилось.  Над
судном катились низкие клочковатые облака,  едва  не  цепляясь  за  мачты.
Изредка в прорехи серой пелены как бы невзначай заглядывало солнце.
     Удерживая рукой белую фуражку  с  замысловатой  кокардой,  на  палубу
поднялся капитан. Из презрения к  непогоде  он  был  в  светлых  брюках  и
зеленой рубашке с короткими рукавами, сплошь в  темных  пятнах  от  брызг.
Выпяченная челюсть  и  суровый  прищур  глаз,  по  его  мнению,  придавали
мальчишеской физиономии вид старого морского волка. Возможно, он и в самом
деле пользовался такой репутацией в своей команде, целиком  состоявшей  из
жилистых горластых молодцов и смешливых девиц в поблекших от солнца и соли
тельняшках.
     - Четыре мили по прямой, - объявил капитан, небрежно ткнув пальцем  в
клубящееся над волнами марево. - Ближе мы не подойдем. Я не  боюсь  рифов.
Но такой крюк будет стоить нам времени и  штрафа.  Вы  знаете,  что  такое
морская миля?
     - Знаю, - сказал Кратов. - Спасибо за заботу. Четыре мили  я  мог  бы
проплыть и без гравитра.
     - Не мечтай вы сломать себе шею, - сурово промолвил капитан, -  через
пару часов мы вошли бы в прекрасную уютную бухту со  спокойной  прозрачной
водой. Где никто и не подозревает  о  штормах.  Где  вы  сели  бы  в  свою
скорлупку и мирно, без приключений долетели бы берегом куда угодно. А я не
чувствовал бы себя негодяем, вышвырнувшим за борт собственного пассажира.
     - Неужто я способен внушать тревогу за мою жизнь? - изумился Кратов.
     - Я не хотел вас обидеть, - сказал капитан. - Но непохоже, что полеты
над морем в шторм ваше обычное занятие.
     - Где мне, - фыркнул Кратов.  -  Годами  торчу  в  темной  и  пыльной
комнатушке. Чахну над желтыми от времени бумажонками. Одно слово - книжный
червь.
     Капитан неопределенно пожал плечами в узких золотых погонах,  похожих
на дубовые листья по осени. Он широко расставил ноги и попробовал солидным
движением поднести к глазам бинокль, но принужден был вцепиться в фуражку.
     - Может быть, все же спустимся вниз? - спросил  он.  -  Я  научу  вас
играть в морской бильярд. Не заметите, как промчатся два часа.
     - Лучше я не замечу, как промчатся четыре мили по  прямой,  -  сказал
Кратов. - А в бильярд вы научите меня на обратном пути.
     - Заметите, - пообещал  капитан.  -  Эти  четыре  мили  вы  долго  не
забудете.
     Кратов сдвинул пестро размалеванную дверцу кабины  гравитра  и  бодро
запрыгнул в пилотское  кресло.  Машина  ходила  ходуном,  раскачиваясь  на
судорожно  впившихся  в  палубу  лапах-присосках.   Капитан   вперевалочку
приблизился.
     - Я буду вам признателен, если вы  свяжетесь  со  мной  с  берега,  -
сказал он. - Вы запомнили мой личный код?
     - Запомнил.
     - Заодно договоримся и об обратном пути. Насчет книжного червя - ведь
это была шутка?
     - Разумеется, - подтвердил Кратов. - Я гонял на  таких  машинах  и  в
грозу и в шторм. Еще когда вас на свете не было,  -  не  удержался  он  от
маленькой мести.
     Палуба резко провалилась книзу и тут  же  возникла  в  боковом  окне,
словно море с танцующим на волнах клипером  внезапно  опрокинулось  набок.
Чертыхнувшись, Кратов торопливо выровнял  машину  и,  уже  почти  уверенно
очертив широкий вираж над кораблем, лег на курс. Он  представил,  что  мог
подумать о нем в эту минуту капитан, и ему стало стыдно.  Оглянувшись,  он
бросил прощальный взгляд на клипер. Тот быстро уходил, подобрав паруса. На
верхней палубе капитан, растопырив руки, гонялся за фуражкой.
     Кратов решил не искушать судьбу и отдался на волю автопилота. Нелепые
метания и нырки мигом прекратились. Гравитр уверенно  летел  на  небольшой
высоте, как будто  отныне  шторм  не  имел  над  ним  власти.  Словно  для
поддержания иллюзии  покоя,  в  окно  ударил  тонкий  солнечный  лучик  и,
разбившись  в  радужные  осколки,  рассеялся  по  кабине.  Впереди  темной
лохматой громадой вставал берег.
     На мгновение перекрыв собой солнце, большая  белая  птица  скользнула
над гравитром. Заломив крылья, она круто устремилась в море. "Альбатрос! -
подумал Кратов  восторженно.  -  Да  какой  здоровенный!"  Он  прильнул  к
усеянному водяными бусинами окну, тщась хоть что-то разглядеть в суетливом
мельтешении волн. Белый треугольный силуэт, распластавшись по  воде,  таял
позади.
     На альбатроса это нисколько не походило.
     Кратов выключил автопилот. Гравитр немедля получил  тяжкий  удар  под
вздох и закувыркался.  Страховочные  лапы  бесцеремонно  вмяли  Кратова  в
кресло, но управления  он  не  выпустил.  Подгоняемая  затрещинами  шквала
машина возвращалась к месту встречи с неудачливым летуном.
     Намокший дельтаплан еще кое-как держался на  плаву.  Пилота  не  было
видно. То ли запутался в креплениях под водой, то ли камнем ушел ко дну...
О последней возможности Кратов не хотел и думать.  Ему  удалось  подвесить
гравитр  над  морем,  и  теперь   тот   осторожно   снижался,   безобразно
раскачиваясь, как маятник на спятивших ходиках.  Следовало  признать,  что
водителем Кратов показал себя неважным. Что ж, тому были свои  оправдания.
Нигде, кроме Земли, не доводилось ему практиковаться в ручном вождении.  А
такой повод возникал нечасто.
     - Посадка на воду, - настороженно  заворчал  автопилот,  которого,  в
общем, никто и не спрашивал. - Опасно.  Не  открывайте  кабину,  ее  может
захлестнуть волной.
     - Именно это я и сделаю, - ответил Кратов,  освобождаясь  из  объятий
страховки.
     - Возможно ухудшение летных качеств, - пригрозил автопилот. - Опасно!
     - Еще бы, - пробормотал Кратов.
     Он торопливо раздевался. Подумав, оставил на себе куртку.  Надувшись,
она вполне могла сыграть  роль  спасательного  пузыря  -  если  тот  вдруг
понадобится. Кратов толкнул дверцу, и его тотчас окатило холодным душем  с
головы до ног.
     - Опасно! - завопил автопилот. - Закройте кабину!..
     Почти задевая гребни волн, гравитр проплывал над бессильно провисшими
перепонками дельтаплана.
     - Эй! - крикнул Кратов, высунувшись из кабины по пояс.
     - Я зде-е-есь! - услышал он задушенный голос.
     Голова в черном шлеме и выпуклых стрекозиных очках едва была  заметна
над кромкой переломившегося под собственной тяжестью крыла.
     - Опасно!.. - кликушествовал автопилот.
     Заваливаясь на бок, гравитр приближался к терпящему бедствие.  Кратов
ухватился за какой-то выступ и свесился через порожек, протягивая руку.
     - Держи!
     Планерист с силой оттолкнулся от спасительного крыла  и,  вскинувшись
над водой, отчаянно вцепился в Кратова.
     Что-то  захрустело.  Выступ,   оказавшийся   декоративной   вешалкой,
обломился, и Кратов выпал из кабины. Надувшаяся куртка немедля  вышвырнула
его, ошалевшего от холода, на поверхность  вместе  с  планеристом,  ни  на
мгновение не ослабившим мертвой  хватки.  Отплевываясь  и  лязгая  зубами,
Кратов  подтянул  его  к  себе,  ухватил  за  пояс  -  планерист  даже  не
трепыхался. Казалось, он  ничего  не  весил.  Мальчишка?  Бледное  лицо  с
трясущимися губами, упрятанное в очки. Кому же еще в голову  могло  прийти
носиться на дельтаплане в шторм? Только сумасбродному юнцу, ни в  грош  не
ставящему свою жизнь.
     Да еще такому же сумасброду сорока с лишним лет, которому не  сидится
в сухой и теплой каюте клипера...
     Гравитр сносило ветром.
     - Опасно!.. - долетело до Кратова напоследок из-за сплошной пелены.
     И вот уже ничего не было слышно,  кроме  ровного,  неумолчного  гула.
Гудела кипящая вода. Стонал ветер. Их голоса сплетались в единую  зловещую
мелодию.
     - Мы с тобой крепко влипли! - заорал Кратов на ухо сорванцу.
     Тот ничего не ответил, но губы его жалко скривились.
     - Ничего, не пропадем!
     Изломанные  очертания  берега  были  едва  различимы   над   тревожно
вздыхающим морем.
     Планерист слабо зашевелился под мышкой у Кратова, его рука вытянулась
куда-то в сторону и безвольно упала.
     - Что там? - спросил Кратов, уворачиваясь от летящих в глаза брызг.
     - Ры-ба!.. - прошелестел тот.
     - Какая еще рыба?!
     - Большая... кружит рядом... уже давно...
     - Тебе померещилось. Все рыбы,  если  они  тут  есть,  ушли  на  дно,
подальше от непогоды. Может быть, дельфин?
     - Дельфин не рыба! - с обидой возразил планерист.
     Хотя было холодно, хлестал ветер и мрачно выли  волны,  до  сей  поры
Кратов не испытывал страха. Проплыть несколько миль - задача для  новичка.
Лишь бы этот дуралей немного пришел в себя и помог... Но от таких  слов  в
душе зародилась смутная тревога.
     - Не морочь мне голову, - сердито сказал Кратов. - Это  море  вымерло
еще в прошлом веке. Здешние рыбы не подходят к берегам...
     - Вот она! - планерист снова попытался поднять руку.
     Кратов оглянулся.
     - Нет тут никакой рыбы! - рявкнул он.
     И сразу же увидел черный  скошенный  треугольник  в  прогалине  между
волн.
     - Это акула... - зашептал планерист. - Я знаю, она сейчас  будет  нас
есть...
     - А ты вкусный? - спросил Кратов, и это  получилось  у  него  не  так
бодро, как было задумано.
     Планерист громко всхлипнул.
     Кратов ткнул ему в лицо свою руку с видеобраслетом.
     - Набери тревожный вызов, - приказал он.
     Пока мальчишка возился с набором, Кратов озирался, пытаясь высмотреть
акулу. Черный плавник не возвращался. Это могло означать что угодно.  Либо
хищная тварь отчего-то изменила свои намерения и  уплыла  по  иным  делам.
Либо, невидимая и потому неуязвимая, зависла в толще воды и  готовилась  к
первой атаке. Но для чего ей было готовиться? Достаточно пошире  раззявить
пасть и понемножку обкусывать что придется.
     - Ерунда, - сказал Кратов ободряюще.  -  Ее  просто  укачало,  и  она
всплыла проветриться.  Очень  ей  нужно  тебя  жрать,  тоже  мне  антрекот
сыскался!
     Что-то шершавое, бесконечно длинное стальной теркой проскребло по его
ступням.
     - Ох, ч-черт!..
     - Ма-а-ама! - заверещал планерист тонким голоском и заколотил руками.
     Поднатужившись, Кратов вытолкнул его на провисшую перепонку крыла,  и
тот распластался на ней, хотя  бы  на  время  оказавшись  в  безопасности.
Где-то Кратов читал, что акулы неважно видят... Зато сам он был прекрасной
и несложной добычей.
     Но эта добыча желала сопротивляться.
     Страха больше не было.
     - Покажись, ты, гадина!..
     Срывая с себя куртку, Кратов с головой погрузился под воду.
     Все звуки мира оборвались. В слабом рассеянном свете прямо под  собой
он увидел плотную остроносую тень, почти сливавшуюся с глубинной  теменью,
неразделимую с ней, плоть от плоти ее...
     Чудовищный   ракетообразный   силуэт   с   недвижно    расставленными
плавниками-стабилизатор