так", - была первая мысль Тима. Противник теперь стоял
в  полный рост  - длинная черная тень  на  фоне звездного  неба. Он  казался
неправдоподобно  высоким  и к тому же двигался как-то странно. В нем не было
ничего от  неуклюжести  калеки -  да и  что, черт возьми,  делать калеке  на
крыше? - но плечи были повернуты как-то не так, а  торс словно  нависал  над
ногами.
     Голова темного человека дернулась в сторону Тима. Воришка все еще видел
только контур, но инстинктивно понял, что незнакомец его обнаружил.
     Фигура согнулась, словно отвешивая Тиму издевательски низкий поклон. Но
на этом движение не закончилось, и Тим почувствовал, как у него пересохло во
рту.
     Незнакомец свесился вниз, все еще прижимая руки  к бокам, и его скрытая
капюшоном  голова  коснулась  черепицы  ниже  ног.  Вниз  и  вниз  скользила
загадочная фигура, гибкая, как угорь  - грудь, живот,  ноги, все части тела,
изогнутые  под  устрашающе  невозможными углами. Подобно огромному  мерзкому
червяку, длинное черное нечто скользило к Тиму.
     Его  охватил леденящий холод,  не имеющий никакого отношения  к ночному
морозцу;  кости начали  болеть,  а руки  занемели так,  что стали совершенно
беспомощны, как у  старика. Однако только когда до Тима  донеслось зловоние,
он начал догадываться, что за кошмар приближается к нему.
     Впервые в своей тяжелой бурной жизни Тим завизжал, но раздирающий горло
звук вырвался из губ как тихое безнадежное сипение.
     Существо остановилось в нескольких дюймах от Тима и снова выпрямилось.
     Инстинкт  поборол  ужас.  Изо  всех  сил  сжав  нож, хоть  он  почти не
чувствовал  его в руке, Тим рванулся вперед и нанес удар по привидению; там,
где должна  была бы быть  грудь существа, его  рука  прошла  сквозь холодную
пустоту. Рывок  заставил  Тима потерять равновесие на скользкой черепице, он
скорчился и пошатнулся, стараясь нащупать опору.
     Черная фигура мгновение оставалась неподвижной; только ледяное зловоние
волнами  распространялось от  нее. Затем  она рассмеялась  гулким булькающим
смехом, который заставил Тима подумать о гниющих распухших трупах, плавающих
в стоячей воде.
     Чудовище подняло  длинные руки, сгибающиеся не там, где положено, и Тим
приготовился отразить удар.
     Но удара не последовало.
     Тварь толкнула Тима.
     Добросовестно стоя на страже в тени  соседнего дома, Скат увидел, как с
крыши свалилось что-то темное. Человек рухнул головой вниз и с глухим стуком
упал на камни мостовой.
     Скат  замер,  ожидая  услышать вопль.  Когда не раздалось  ни звука, он
подполз к телу, всматриваясь в него в скудном лунном свете.
     Тим  был несомненно  мертв.  Его голова  сплющилась  в ужасную лепешку,
грудь вдавилась внутрь, как сломанная корзина.
     Скат секунду смотрел,  не  веря  своим  глазам,  потом  расплакался  от
огорчения. Этот подонок так с ним и не расплатился!
     У Тима с собой не было кошелька, да и вообще  чего-нибудь ценного. Даже
его длинного ножа не было в ножнах.
     Вытерев нос рукавом. Скат яростно пнул тело и исчез в темноте.



Глава 21. Кровь заговорила



     Варгул  Ашназаи  беспокойно  расхаживал  по тесной комнате Ритела, пока
кузнец отчитывался перед  Мардусом. Шпионские заслуги Ритела были  невелики,
несмотря  на  всю  важность, которую  он на  себя  напускал. Но вот  саботаж
удавался ему блестяще, и,  что было еще важнее, кузнец сумел составить карту
канализационных туннелей  под западной  частью  города.  Мардус  внимательно
рассматривал  ее,  последний  раз  старательно  сличая  значки,  прежде  чем
расплатиться с кузнецом.
     Обязанности  Ашназаи  заключались в том,  чтобы  изменить  внешность  -
собственную и  Мардуса: Рителу  они виделись  как  светловолосые  здоровяки,
говорящие с майсенским акцентом. Некромант также оставил на часах драгоргоса
-  не такое  уж трудное  дело для  мага его ранга,  -  что оказалось  весьма
полезным.  Вскоре  после  их прихода в этот  дом Ашназаи  неожиданно услышал
беззвучный зов драгоргоса. Закрыв  глаза, он  увидел то  же, что открывалось
взгляду его темного создания: на крыше дома был чужак, зловещего вида парень
с ножом.
     "Ничтожество,  -  подумал  Ашназаи,  -  обыкновенный  воришка".  С  еле
заметной  улыбкой он  послал  безмолвный  приказ. Секундой  позже  некромант
ощутил рывок твари и услышал приятный звук - удар тела о камни внизу. Мардус
поднял взгляд от чертежа, который ему показывал кузнец.
     -  Это  мелочь,  - заверил его  Ашназаи,  подходя к окну  и приоткрывая
ветхий ставень.  Пока он  смотрел  на распростертое тело, к нему из теней на
противоположной  стороне улицы  метнулась маленькая фигурка. Ашназаи  быстро
пошарил в уме человечка: это оказался малолетний воришка, слишком огорченный
потерей сообщника, чтобы  заметить,  как что-то  черное  скользнуло вниз  по
стене дома.
     Драгоргос послал Ашназаи  голодную вопросительную мысль.  Некромант уже
был готов позволить ему убить и мальчишку, когда  его рука коснулась чего-то
на подоконнике,  -  чего-то,  что  вызвало  неприятную, но  знакомую  дрожь.
Пораженный, Ашназаи тут же забыл  о  маленьком воришке  и наклонился,  чтобы
обследовать раму окна.
     Там  оказалось  пятнышко  крови -  такое маленькое,  что  никто,  кроме
некроманта,  его бы и  не  заметил.  И  не  просто  крови! Достав флакон  из
слоновой  кости,  Ашназаи  сравнил  эманации  его  содержимого  и  крови  на
подоконнике.
     "Один  из  них! Да, тот  самый мальчишка! Тот,  который  называет  себя
Алеком   из   Айвиуэлла,   прихвостень  проклятого   ауренфэйского   шпиона,
благородного Серегила".
     Это они  с  Мардусом  уже успели  узнать за  время своего пребывания  в
Римини.  Урвей выследил гадких воров до  дома  на улице Колеса; те  выдавали
себя за аристократов, затесались среди знати и даже  познакомились с членами
царской семьи.
     Ашназаи  с  тех пор  несколько  раз  видел  их, мог  бы  в любой момент
захватить,  но  негодяев  все   еще  охраняла  сила  Орески;  стоило  что-то
предпринять против них, как сразу насторожились бы  настоящие враги. Так что
пришлось отложить сведение  счетов, а  потом ауренфэйе  и его сообщник вдруг
исчезли из вида.
     Варгул  Ашназаи на секунду сжал в руке флакон, чтобы с помощью его силы
обнаружить в комнате  другие -пятна  крови Алека: капля на  ставне, след  на
столе,  как  раз  там,  где  на  него  опирался  локоть  Мардуса,  крошечный
коричневатый кружок  рядом с кроватью, около  того  самого полого  столбика,
который  Рител считал таким  замечательным тайником;  все они были оставлены
здесь всего день или два назад.
     Стоя   в  этой  комнате,  окруженный   эманациями  крови   ненавистного
мальчишки,  Ашназаи на мгновение ощутил ярость и  страх, как охотник, идущий
по следу и вдруг обнаруживший, что добыча подкралась сзади и теперь сама его
выслеживает. Еще не оправившись от потрясения, некромант вздрогнул, услышав,
как Рител произнес имя ауренфэйе.
     Сидя  за  столом   напротив  кузнеца,  Мардус  слушал  его  с  вежливым
вниманием.
     -  Благородный Серегил,  говоришь?  -  Мардус  слегка  наклонил голову,
словно  заинтересованный рассказом, но Варгул Ашназаи знал, что означает эта
поза;  в такие  моменты  Мардус  напоминал ему  огромную  змею,  холодную  и
безжалостную, зачаровывающую добычу немигающим взглядом.
     -  Счастливая  случайность,  господин, - горделиво говорил кузнец. -  Я
встретил его в  игорном доме на прошлой неделе. Он проявляет большой интерес
к  каперам и не  прочь похвастаться  этим.  Надутый  щеголь,  самовлюбленный
глупец. Ты знаешь людей такого сорта.
     Мардус холодно улыбнулся:
     - Да, конечно, знаю. Ты должен рассказать мне все подробно.
     Ашназаи  с  нетерпением  ждал, пока кузнец  описывал,  как  ему удалось
познакомиться  с предполагаемым простачком и выведать у него важные секреты.
О мальчишке Рител не упомянул.
     Встав за спиной кузнеца, Ашназаи поймал взгляд Мардуса, показал на окно
и с многозначительным видом поднял флакон. Тот слегка кивнул, ничем не выдав
интереса.
     - Ты превзошел все наши ожидания, - сказал Мардус Рителу, передавая ему
тяжелый  кошелек в  обмен  на карту  системы  сточных труб;  к кошельку  был
приложен сверток с фальшивыми штырями для решеток.  - Карта  -  твое большое
достижение,  и я надеюсь, что смогу добиться для тебя  дополнительной платы,
когда ты закончишь работу в туннелях.
     -  Еще  неделя,  и  все  будет закончено, - заверил его  кузнец,  глаза
которого  загорелись  алчностью.  - Если  есть еще что-то, чем я  могу  быть
полезен, ты только скажи.
     - О, непременно, уверяю тебя, - с улыбкой ответил Мардус.
     Невидимые  и  неслышные  под  покровом  магии  Ашназаи,  они  вышли  по
заполненным людьми коридорам и лестницам дома во двор.
     Изуродованное  тело  вора  лежало  там,  куда упало,  словно  брошенная
ребенком кукла.
     Мардус носком сапога повернул голову мертвеца.
     - Лицо разбито, но это явно не один из них.
     - Нет, господин, это просто грабитель, случайно  попавшийся драгоргосу.
Но  мальчишка действительно  побывал здесь  день  или два  назад. Его  кровь
повсюду в комнате. Должно быть, он был ранен.
     - Но не Рителом, я думаю. В его поведении  не было ничего, что говорило
бы, будто он скрывает это от нас.
     Некромант  на секунду  закрыл глаза;  его испитое лицо стало словно еще
более костистым, когда он сосредоточился.
     - Кровь есть и на черепице над окном. Наверное, он поранился, когда лез
в комнату.
     Мардус снова взглянул на мертвеца.
     - Двое  воришек за два  дня? Не кажется  ли тебе, что это слишком много
даже для такого  квартала? -  Он  с удовлетворением  отметил, что  некромант
попался  на крючок; лицо  Ашназаи выразило тревогу. - Жаль, что нас не  было
здесь в ту  ночь,  когда  наш юный друг нанес  визит, - продолжал  Мардус. -
Впрочем, тогда могло случиться,  что  это  он лежал бы  мертвый, неспособный
ответить на некоторые  вопросы, вместо этой бесполезной падали.  Избавься от
трупа, пока он не привлек ненужного внимания.
     Варгул Ашназаи сквозь стиснутые зубы отдал команду. и  темнота  рядом с
ними запульсировала. Материализовался второй драгоргос, колышущаяся безликая
фигура, повисшая в воздухе, словно дым; потом  он словно  влился в рот и нос
мертвеца. Тело конвульсивно дернулось и неуклюже поднялось  на ноги. В  лице
не отразилось никакого подобия жизни:
     мертвые  остекленевшие  глаза  слепо  уставились вперед;  один  из  них
гротескно таращился из разбитой глазницы.
     Мардус смотрел на труп с бесстрастным интересом.
     - Как долго можешь ты поддерживать такое состояние тела?
     - Пока оно  не разложится, господин, но  боюсь, что от этого будет мало
пользы. Так много магии уходит на то, чтобы  просто заставить его двигаться,
что силы драгоргоса оно лишено. Так, конечно,  не будет,  когда мы  добьемся
своей цели.
     - Безусловно, нет. - Затянутой в перчатку рукой Мардус слегка  коснулся
груди  мертвеца,  ощутив  черную  пустоту смерти;  так  много  власти в этой
бездонной пропасти, и он так близок к тому, чтобы ею завладеть...
     Некромант отдал новую команду, и труп зашагал в сторону гавани.
     Все еще  охраняемые заклинанием,  Мардус  и Ашназаи двинулись  к центру
города.  Немногие  прохожие,  еще  встречавшиеся  в  это  время  на  улицах,
чувствовали  лишь  ледяное  дуновение  и  краем  глаза  замечали  какое-  то
движение.
     - На самом деле не так  и важно, даже если они обнаружат  плоды  трудов
Ритела в сточных трубах, - нервно пробормотал Ашназаи, когда они свернули на
улицу  Ножен по дороге к  Жатвенному  рынку, рядом с которым  жили.  - Самое
важное -  карта,  а она теперь  у нас Но  все  равно меня беспокоит, что эта
парочка крутится вокруг Ритела.
     -  Напротив,  я  вижу в этом руку  Сериамайуса, - ответил Мардус. - Наш
путь кажется мне тугой спиралью, быстро  сжимающейся  теперь вокруг  жертвы.
Может быть, ты все-таки был  прав,  когда  считал, будто те  воры  важны для
дела, Варгул Ашназаи. Они не перебегали бы нам дорогу  так  часто, если бы в
этом не было  великой  цели.  Мы  только  должны  дождаться,  пока  прибудут
остальные.  А тем  временем. по-моему, стоит разобраться с мастером Рителом.
Организуй что-нибудь правдоподобное, хорошо?
     Выехав на рыночную площадь, Мардус натянул поводья.
     - Я должен  встретиться с  нашим новым другом, Илинестрой Не думаю, что
особенно задержусь.
     - Хорошо, господин. Я присмотрю за Тилдусом и прочими в гостинице
     Расставшись  с некромантом, Мардус свернул в узкую улочку. Доехав до ее
середины, он бросил  взгляд  на пару петухов,  чьи искусно выкованные медные
фигурки  украшали ворота  гостиницы с таким  же  названием. С тех пор как он
оказался в Римини, Мардус много раз проезжал по  улице Синей Рыбы, и петухи,
держащие в поднятых лапах по фонарю, часто привлекали его внимание.



Глава 22. Старые печали



     Прошептав пароль наблюдателей,  Серегил  и Алек миновали  стражу у  тех
самых   ворот,   где   несколько  месяцев   назад   Алек  искал   защиты  от
преследователей,  и спешились  у предназначенной  для  слуг двери  дворца  в
стене, выходящей к Кольцу.
     -  Я боялся,  что вы не явитесь, - сказал Нисандер, знаком предлагая им
поторопиться. Когда он протянул руку,  чтобы закрыть дверь, Алек заметил под
его простым плащом великолепную вышитую одежду.
     -  Ты вызвал нас,  когда работа была в  разгаре, - упрекнул  волшебника
Серегил.
     -  Я так и подозревал, но ничего не мог поделать. Пошли, времени  у нас
мало.
     Нисандер начертил в воздухе над  их головами  магический  знак  и молча
двинулся  по коридору, которым  обычно  пользовались слуги.  Не  успели  они
сделать и  нескольких  шагов, как из-за  угла появилась  служанка с корзиной
белья, она посмотрела на Алека в упор, но никак не показала, что видит его.
     "Магия?" - удивился юноша
     Серегил поторопил его нетерпеливым кивком.
     "Надеюсь, мне  не придется самому находить  дорогу обратно",  - подумал
Алек, следуя за Нисандером по  бесконечным лестницам, извилистым  проходам и
все  более  роскошным  покоям. Наконец,  поднявшись еще  по  одной  винтовой
лестнице, они оказались перед закрытой дверью. Нисандер вынул из рукава ключ
и ввел их в длинную, еле освещенную галерею.
     Вдоль правой  ее  стороны  тянулись резные  деревянные  панели;  сквозь
отверстия в них лился свет, отбрасывая  на потолок фигурные  тени.  Нисандер
прижал к губам палец, потом на цыпочках  подвел Серегила и  Алека к одной из
панелей. Алек  приблизил  лицо к ажурной  резьбе и обнаружил,  что смотрит в
ярко освещенный зал для аудиенций.
     До сих пор  он видел царицу Идрилейн всего один  раз, но сразу же узнал
ее  среди  небольшой группы, окружавшей стол с  винными графинами и бокалами
посреди зала.  Слева от нее сидела Фория и несколько придворных в скаланских
костюмах.  Справа оказались  мужчина и две женщины в  одежде, никогда раньше
Алеком не виданной.
     Все трое носили туники из белой шерсти, простота которых подчеркивалась
сверкающими драгоценными камнями поясами, ожерельями и широкими  серебряными
браслетами. Длинные темные волосы мужчины и более молодой из женщин свободно
падали  на  плечи из-под  изящных  тюрбанов.  Волосы  старшей  женщины  были
серебристо-белыми, и на голове ее Алек увидел серебряную диадему, украшенную
единственным огромным рубином в окружении золотых заостренных листьев.
     Заинтересованный,  Алек повернулся к Серегилу, но  обнаружил,  что  его
друг  застыл,  вцепившись в панель;  свет, падавший через отверстия, освещал
искаженное страданием лицо.
     "Что  он увидел?" - с беспокойством подумал Алек, снова переводя взгляд
на  незнакомцев. Как раз в этот момент молодая женщина повернула голову так,
что  он увидел  ее лицо,  и  юноша затаил дыхание:  он  узнал тонкие  черты,
блестящие темные волосы, большие светлые глаза. "Ауренфэйе!"
     Все  еще  завороженно  глядя  в  зал,  Алек  коснулся  плеча  друга   и
почувствовал, что тот дрожит; однако  Серегил тут же  нетерпеливым движением
сбросил его руку.
     Совещание  в  зале  продолжалось  еще  какое-то  время. Наконец  царица
поднялась  и,  сопровождаемая  остальными, покинула зал. Еще секунду Серегил
оставался неподвижным;
     он склонил голову, и по его щеке скатилась единственная слеза. Поспешно
смахнув ее, он повернулся к  Нисандеру,  который  молча стоял позади все это
время.
     - Как они оказались здесь? - спросил он хриплым  от сдерживаемых чувств
голосом.
     -  Сегодня   днем  умер  пленимарский  Верховный  Владыка,   -  ответил
волшебник. - Ауренфэйе узнали об этом раньше нас, и их делегация перенеслась
сюда. Пока еще союз между Пленимаром и Зенгати официально  не заключен, но и
ауренфэйская,  и  наша  собственная  разведка  доносят,  что  на самом  деле
секретные соглашения уже действуют.
     - Какое отношение ко всему этому имеем  мы? - Голос Серегила был теперь
ровным и невыразительным;  он  слишком  старательно изгнал из него все следы
печали.
     - Пока  еще никакого, -  ответил Нисандер. - Я вызвал вас сюда,  потому
что благородная лиасидра согласилась недолго  поговорить с тобой.  Вон  там,
сзади, дверь в маленькую приемную, - показал он Серегилу.
     Все  еще сохраняя  на лице  бесстрастное выражение, тот  на  негнущихся
ногах прошел в соседнюю комнату.
     Только тогда Алек позволил себе вздохнуть.
     - Клянусь руками Иллиора, Нисандер, ведь это же ауренфэйе!
     - Я подумал, что и тебе  следует их увидеть, -  ответил тот с  грустной
улыбкой.
     - С кем он должен поговорить И кто такой иасидра?
     -  Лиасидра,  - поправил его  Нисандер. - С одной стороны,  это  высшее
должностное  лицо Ауренена, с другой... пусть  тебе  расскажет  сам Серегил.
Если повезет,  это  случится до  того,  как ты  протопчешь прекрасный  ковер
насквозь.
     Серегил  ходил  из  конца  в  конец  маленькой,  роскошно  обставленной
приемной, стараясь хоть немного  успокоиться и поглядывая  на боковую дверь.
На стене висело  зеркало, и он замер  перед  ним,  с грустью глядя  на  свое
отражение. Волосы  были  всклокочены, а после недели  охоты  за Рителом  под
глазами лежали темные тени.  Старый камзол, который  он  надел этим вечером,
обтрепался на рукавах и на плече был порван.
     "Разве не так должен выглядеть нищий изгнанник?" - подумал он, невесело
улыбаясь отражению в зеркале и пытаясь пальцами расчесать волосы.
     Позади  него открылась дверь,  и  на  секунду рядом с его собственным в
зеркале отразилось другое лицо.  Они  были очень похожи, и в то  же время их
разделяли   словно  целые   миры.  Когда  успели  его  глаза  стать   такими
настороженными, а рот сжаться в такую тонкую линию?
     - Серегил, брат мой... - Чистый ауренфэйский выговор окатил его, словно
ледяная вода.
     - Адриэль... - прошептал  он,  обнимая сестру.  Ее кожа и волосы  пахли
цветами вандрила, и Серегила  на секунду ослепили воспоминания. Она была ему
и сестрой, и матерью, и  внезапно Серегил  вновь ощутил  себя ребенком; этот
запах  он помнил с тех времен, когда сестра утешала его или,  сонного, несла
на руках  после празднества под полной луной.  Теперь  в  его  объятиях  она
казалась такой маленькой,  и долгое мгновение он  мог  лишь  прижимать  ее к
себе;  Серегила душили все  непролитые  за четыре десятилетия слезы. Наконец
Адриэль сделала шаг назад, хотя все еще держала  Серегила за  плечи,  словно
боясь, что он исчезнет, стоит ей его отпустить.
     - Все эти годы я хранила образ несчастного мальчишки, глядящего на меня
с  палубы, - прошептала она, не  сдерживая слез. - О Аура,  мне не дано было
увидеть, как ты взрослеешь и становишься  мужчиной! И что же я  вижу теперь!
Ты  стал   дик,  подобно  тирфэйе,  и  носишь  оружие  в  присутствии  члена
собственного рода.
     Серегил поспешно отстегнул рапиру и бросил ее на кресло.
     -  Я не хотел