слегка дрожали.
     Выехав с  рынка, они повернули  на юг,  к казармам царской гвардии. Там
Бека показала  свои бумаги часовым.  Обняв  на  прощание отца  и  Алека, она
въехала в ворота, не оглядываясь назад.
     Микам  смотрел  ей  вслед, пока она не  скрылась из виду, потом глубоко
вздохнул и повернул коня к Жатвенному рынку.
     - Ну вот, она получила, что хотела.
     - Ты беспокоишься о ней? - спросил Алек.
     - Год  назад я был бы спокоен, но  теперь назревает война. Не вижу, как
можно было бы ее  избежать. И уж не  сомневайся - царская  кавалерия  первой
ввяжется  в дело.  Так что  Беке  остается  не  так уж много  времени, чтобы
привыкнуть к здешним порядкам - месяцев пять или шесть, а то и меньше.
     -  Но посмотри, как многому научил меня Серегил за несколько месяцев, -
ободряюще  сказал  Алек, когда  они,  направились к  "Петуху".  - А ведь ему
пришлось начинать почти с нуля. Бека же никому не  уступит  ни в стрельбе из
лука, ни в фехтовании, а уж верхом она ездит, как будто родилась в седле.
     - Это верно, - признал Микам. - И Сакор любит смелых.
     Добравшись  до  улицы Синей  Рыбы,  они свернули в  ворота, ведущие  на
задний  двор,  вошли в дверь  рядом  с  кухней  и поднялись  по лестнице, не
откидывая капюшонов. Микам молча прошел вперед к скрытому в стене проходу  и
произнес волшебные слова так же легко, как это делал Серегил.
     Пробираясь  за ним в  темноте, Алек впервые  подумал  о том.  что Микам
бывает здесь уже  много  лет;  ему  всегда тут рады. Все,  что Алек  узнал о
дружбе этих двух мужчин, теперь  предстало  перед ним  как единое целое: это
были давние отношения,  в  которых ему  самому  пока  что отводилась  совсем
небольшая роль.
     Дойдя  до  последней  двери,  они  вошли   в  загроможденную,  но  ярко
освещенную  и уютную комнату. В камине потрескивал  огонь. Все вокруг было в
еще большем  беспорядке. чем обычно, если предположить, что такое  возможно.
На всех стульях и кипами в углах лежала разнообразная одежда;
     на любой свободной  поверхности  громоздились  тарелки, бумаги, очистки
фруктов. Алек заметил  на обеденном  столе кувшин, который он принес  неделю
назад, - он  стоял  на том  же месте, словно  символизируя собой присутствие
Алека  до  его  возвращения.  Свежие  металлические  и  древесные  опилки  и
разбросанные инструменты окружали  маленькую наковальню  на рабочем  столе у
окна.
     Единственным ничем  не захламленным местом  в комнате был тот угол, где
размещалась постель Алека. На  ней был аккуратно разложен нарядный костюм, а
к  подушке  прислонена  дощечка с крупной надписью "Добро  пожаловать домой,
господин Алек!", сделанной красивыми буквами красной тушью.
     - Похоже, он тут потрудился, - сказал Микам, оглядывая беспорядок. - Ты
дома, Серегил?
     - Привет!  - раздался сонный  голос откуда-то из-за кушетки. Обойдя ее,
Микам  и Алек  обнаружили  Серегила  в  гнезде  из  подушек  перед  камином,
окруженного книгами и свитками и с кошкой на груди.
     Серегил лениво потянулся.
     - Я смотрю, ни один из вас не изрубил другого в куски. Как у вас дела?
     Широко улыбаясь, Микам уселся на кушетку.
     - Все пошло прекрасно,  как только мне удалось заставить  Алека  забыть
твои  дурацкие  поучения.  Тебя  ждет  сюрприз, когда  вы  в  следующий  раз
скрестите клинки!
     -  Молодец,  Алек!  - Столкнув с  себя  кошку, Серегил  встал  и  снова
потянулся. - Я так и знал, что у тебя дела пойдут на лад. И как раз вовремя,
должен заметить. У меня есть для тебя работа на эту ночь.
     - Работа "Кота из Римини"? - с надеждой спросил Алек.
     - Конечно.  Что ты  думаешь на этот счет, Микам?  Всего-то и нужно, что
перелезть через  подоконник, а потом вылезти обратно в  одном  доме на улице
Колеса.
     - Почему бы и нет. Он  еще не готов к тому, чтобы взять штурмом царский
дворец,  но о себе  позаботиться  он сможет, если не привлечет слишком много
внимания.
     Серегил шутливо взъерошил Алеку волосы.
     - Тогда решено. Это дело за тобой. Пожалуй, тебе пригодится  кое- что.,
Картинным жестом Серегил извлек маленький, завернутый в шелк узелок и вручил
его Алеку.
     Сверток  был  тяжелым.  С интересом сняв  обертку, Алек обнаружил набор
инструментов - такой же, какой  всегда носил с собой Серегил. Развернув его,
Алек  провел  пальцем по  резным рукояткам: отмычки, крючки,  надеваемая  на
голову лента  с крошечными  светящимися камнями. На клапане тусклым серебром
блестел вытесненный на коже полумесяц
     Иллиора.
     - Я  решил, что пора  тебе  обзавестись собственным набором,  - пояснил
Серегил, наслаждаясь произведенным впечатлением.
     Алек бросил взгляд на наковальню:
     - Ты сделал их сам?
     -  Ну, видишь ли,  это не те вещицы,  что  можно купить на рынке.  Тебе
понадобится также новое имя и биография. Я как раз ее обдумываю.
     Микам кивнул в сторону дощечки у подушки:
     - Господин Алек?
     -  Благородный Алек  из  Айвиуэлла,  никак не меньше. - Серегил  слегка
поклонился Алеку и уселся на кушетку напротив Микама. - Он майсенец.
     Алек  подошел   к  своей  постели  и  более  внимательно  посмотрел  на
разложенную там одежду.
     -  Значит,  благородный Серегил,  как обычно, вернется в город к началу
празднеств, посвященных Сакору? - заметил Микам. - И на этот раз не один?
     Серегил кивнул:
     -  Я  привезу  с  собой  молодого  аристократа  -  благородного  Алека,
единственного  сына барона  Гарета  из  Айвиуэлла, последнего  представителя
благородного, но обедневшего майсенского рода. Надеясь, что это  поможет его
отпрыску пробиться в жизни, барон Гарет поручил  сына старому верному другу,
благородному Серегилу из Римини.
     - Неудивительно, что барон Гарет  умер  в  нищете, - лукаво перебил его
Микам. - Похоже, благородный барон не отличался здравостью суждений.
     Не обращая на него внимания, Серегил объяснил Алеку:
     - Поместив разоренное и к тому  же мифическое поместье Айвиуэлл в самом
глухом углу  Майсены,  мы  убиваем  одним  выстрелом  нескольких  зайцев. Те
манеры, которые окажутся отличными от принятых здесь, можно будет отнести за
счет твоего  провинциального  воспитания. К  тому же такая выдумка уменьшает
вероятность  того,  что  у  кого-то  найдется  знакомый  в  тех краях. Таким
образом,  благородный  Алек окажется и достаточно аристократичен для высшего
общества, и в то же время никому не известен.
     - То  обстоятельство, что он и не скаланец, и не ауренфэйе, сделает его
подходящим  объектом  для внимания  тех леранцев,  что захотят  добраться до
благородного Серегила.
     - Наживка! - сказал Алек.
     - Что-что? - засмеялся Серегил.
     -  Наживка,  приманка,  - объяснил юноша.  -  Когда  ты хочешь  поймать
большого  зверя,  вроде  медведя или  горного  кота,  ты привязываешь в лесу
ягненка и ждешь, пока твоя добыча не явится.
     -  Что ж. верно.  Ты  будешь  нашей  наживкой.  Если  появятся медведи,
оставайся милым,  невинным  мальчиком,  пробалтывайся  обо  всем, во что  мы
хотели бы, чтобы они поверили, и докладывай мне обо всем, что скажут они.
     - Но как они узнают обо мне? - спросил Алек.
     -   Тут  не  будет  затруднений.  Благородный  Серегил  известен  своей
общительностью. Его дом в Квартале Благородных  уже  приводят в порядок, так
что слухи распространятся быстро. Уверен, они достигнут нужных ушей рано или
поздно. А через несколько дней мы устроим большой прием, чтобы ввести тебя в
общество.
     Микам ласково улыбнулся другу:
     - Ах ты изобретательный сукин сын! Чего  тебе удалось достичь, пока нас
не было?
     - Ну, на это ушла целая неделя, но думаю, что нашел
     нашего ловкача. Ты помнишь мастера Албена?
     - Того аптекаря, баловавшегося  шантажом, которого ты ограбил несколько
лет назад по поручению госпожи Мины?
     - Его. С тех пор он перебрался на улицу Задней Ноги.
     - Как ты его нашел?
     - Я был уверен, что печать  подделала Гемелла. Поскольку она к  тому же
скупает краденые бумаги,  я подсунул ей несколько  своих  писем,  и  прошлой
ночью она привела меня прямо  куда надо. Теперь  остается  только  найти его
тайник и посмотреть,  что в нем хранится. Если Албен подделал то мое письмо,
тогда,  я  думаю,  он  позаботился сделать и пару копий  для себя  на всякий
случай. А если они попадут в наши руки, тогда удастся выжать из него и имена
заказчиков.
     - Это та работа, которую я должен сегодня сделать? -
     спросил Алек с заблестевшими глазами.  - Чем скорее мы очистим твое имя
от подозрений, тем лучше.
     Серегил улыбнулся:
     - Твоя забота о моей репутации очень меня трогает,
     благородный Алек, но для того, чтобы заняться  Албеном, нужен  еще день
или два подготовки. Не беспокойся, все под контролем. Тем временем, я думаю,
твои новые умения пригодятся тебе сегодня ночью.
     Улица   Колеса,  тихая  и   респектабельная,  была  застроена  довольно
скромными  виллами и находилась на  окраине  Квартала  Благородных.  Сумерки
только  что  сгустились;  в  добротной  одежде, чтобы  не  привлекать к себе
внимания,  Алек прогуливался по  ней с Серегилом и Микамом  -  трое  господ,
вышедших подышать ночным воздухом.
     Фасады  узких домов, как  и  всюду в Скале, были  украшены  мозаикой  и
лепниной.  Первый этаж некоторых зданий был отведен  под лавки и мастерские.
Было  еще  достаточно  светло, чтобы Алек  мог разглядеть  вывески портного,
шляпника, ювелира. Улица  кончалась маленькой  круглой площадью, на  которую
выходила конюшня, где можно было нанять повозку.  Всадники и экипажи сновали
туда и сюда, из некоторых домов доносились звуки вечеринок.
     -  Нам нужен  вон  тот,  с виноградной гроздью над  дверью, - прошептал
Серегил, показывая на  ярко  освещенное  здание  на противоположной  стороне
улицы. - Дом принадлежит не очень знатному придворному, занимающему какую-то
должность в порту. Семьи у него нет, слуг трое - старый дворецкий, кухарка и
горничная.
     Перед  домом было привязано несколько лошадей, изнутри доносились звуки
настраиваемых скрипок и свирелей.
     - Похоже, у него  гости, - прошептал Микам. - Что, если по этому случаю
он нанял еще слуг?
     - Это самое  неприятное, - предупредил Алека Серегил. - Временные слуги
вечно лезут туда, где постоянным слугам и в голову не придет появиться. Да и
гости  тоже!  Держи ушки  на макушке  и  помни:  все,  что нам  нужно, - это
шкатулка с письмами. Ты нырнешь туда и тут же обратно, никаких импровизаций.
По  моим сведениям, шкатулку он держит в своем столе в кабинете. Это угловая
комната на втором этаже, выходящая на улицу.
     Мимо них проехало еще несколько экипажей, грохоча по камням мостовой.
     - Здесь слишком людно, - прошептал Алек. - А черного  хода нет? Серегил
кивнул:
     -  Позади дома есть  обнесенный  стеной сад. Другим концом он выходит к
лужайке. Сюда.
     Они миновали еще несколько  домов, пересекли улицу, свернули в переулок
и вышли  на лужайку. Такие  места имелись по всему городу -  заросшие травой
скверики, на которых в случае осады можно было бы пасти скот.  Сейчас  здесь
было только несколько спящих гусей и поросят.
     Бесшумно  крадясь по траве, Серегил и  его спутники отсчитывали ворота,
пока не нашли нужные.  Стена, окружающая сад, оказалась высокой, ворота были
надежно заперты изнутри.
     -  Похоже,  тебе  придется лезть, - прошептал Серегил, прищурившись.  -
Будь осторожен: в таких местах обычно по верху стены натыканы осколки стекла
или стальные острия.
     -  Погоди-ка!  - Алек  в  темноте  пытался  разглядеть  выражение  лица
Серегила. - Разве вы оба не со мной?
     - Это работенка для одного. Чем меньше участников, тем лучше, - заверил
его тот. - Я думал, ты как раз к этому стремишься - проверить себя в деле.
     - Ну...
     - Разве я послал бы тебя туда  одного,  если  бы не был  уверен, что ты
справишься? - фыркнул Серегил. - Конечно,  нет! Только лучше оставь мне свою
рапиру.
     - Что? -  прошипел Алек. - Я думал, при такой работе обязательно  нужно
быть вооруженным.
     - Вообще-то да, но только не на этот раз.
     - А если меня кто-нибудь увидит?
     - Ну что  ты, Алек! Нельзя  же выпутываться из  любой  трудной ситуации
только при помощи оружия! Это нецивилизованно, - строго произнес  Серегил. -
Это дом  благородного человека; ты одет  тоже  как благородный человек. Если
тебя поймают, просто притворись пьяным буяном, а  потом скажи, что по ошибке
зашел не в тот дом.
     Вдруг почувствовав  себя  совсем  не таким уж  уверенным в  себе,  Алек
отцепил рапиру и  начал  взбираться на стену сада.  Он добрался до середины,
когда его тихо окликнул Микам:
     - Когда кончишь, мы тебя встретим здесь. Да, и не забудь про собак.
     - Собак? - Алек спрыгнул обратно. - Каких еще собак? Ты ничего о них не
говорил! Серегил хлопнул себя по лбу.
     -  Клянусь ловкими пальцами Иллиора! О чем я только думаю  сегодня? Там
пара сторожевых псов - зенгатских овчарок, белых, размером с медведя.
     - Как же ты забыл такую мелочь! - протянул Микам.
     - Вот что, давай-ка я покажу  тебе, что нужно делать. - Взяв левую руку
Алека, Серегил  согнул все пальцы,  кроме указательного и безымянного, потом
повернул руку ладонью вниз. - Вот и все. Ты только должен посмотреть  собаке
в глаза,  сделать этот знак, оттопырить  мизинец и сказать при  этом:  "Мир,
друг собака".
     - Я видел, как ты  это делаешь. Ты говорил что-то другое, - с сомнением
сказал Алек, повторяя знак.
     -  Соора  тазали,  ты  имеешь  в  виду?  Что  ж,  можешь  говорить  по-
ауренфэйски,  если хочешь. Я  просто  думал, что тебе будет  легче запомнить
слова на родном языке.
     - "Мир, друг собака", - повторил Алек, еще раз делая знак. - О  чем еще
мне нужно знать?
     - Давай сообразим: острия по  верху стены, собаки, слуги  - нет, больше
как будто ничего. Пусть сумерки принесут тебе удачу, Алек.
     - Тебе тоже, - пробормотал Алек и снова полез на стену.
     Верх  стены  действительно  оказался утыкан острыми шипами  и осколками
битой посуды. Алек уцепился за самый край, потом осторожно подтянул  плащ и,
сделав  из него  подушку,  накрыл режущие  острия. Повиснув  на  локтях,  он
расстегнул плащ на шее.
     Сад  казался  безлюдным,  хотя из полуоткрытой задней  двери  доносился
знакомый шум кухни. Быстро перекинув тело  через стену, Алек повис на руках,
потом спрыгнул на землю.
     В  центре  сада  был  овальный  бассейн.  Посыпанные  гравием  дорожки,
огибающие  клумбы  и  по-зимнему  голые  кусты, четко выделялись в  темноте.
Совсем рядом с домом росло большое  дерево, ветви его  свешивались на резной
балкон, тянущийся  вдоль всего второго этажа. Это, пожалуй, был самый легкий
путь внутрь.
     Алек нырнул  в тень и стал  пробираться  к дереву,  стараясь  двигаться
бесшумно и  не наступать на хрустящий гравий, Он был на расстоянии вытянутой
руки от ствола,  когда рядом  с ним  шевельнулся кто-то  огромный, и горячие
челюсти сомкнулись на его руке чуть повыше локтя.
     Белая зенгатская овчарка,  может быть,  и уступала медведю размером, но
Алеку  было не  до точных  сравнений. Животное не рычало и не пыталось рвать
его зубами;
     оно просто крепко держало юношу. Желтые глаза собаки горели в темноте.
     Алек подавил паническое  желание  начать  вырываться  или закричать; он
быстро сделал левой рукой знак, которому его  научил  Серегил,  и прохрипел:
"Соора, друг собака".
     Пес, казалось, не возражал против мешанины языков.  Он  тут же отпустил
Алека  и  потрусил прочь, даже не оглянувшись на него. Алек сам  не заметил,
как оказался на дереве и протянул руку к мраморной балюстраде.
     На балконе  скопились сухие листья. Осторожно  перешагнув  их, чтобы не
зашуршали, Алек стал  изучать  окна,  выходившие на балкон,  -  по  одному с
каждой  стороны затейливо украшенной  двери. Она была заперта, окна  закрыты
прочными ставнями.
     Молча  воззвав  к  Иллиору,  Алек  начал  возиться  с дверью.  Просунув
проволоку  в  щель, он  выяснил,  что дверь заперта на три замка.  Перейдя к
окну, он обнаружил на ставне  два таких же  надежных механизма. Другое окно,
маленькое,  сквозь  которое  и ребенок бы пролез с  трудом, было  закрыто на
простую задвижку.
     Однажды во время  урока по проникновению в чужие дома Серегил  заметил,
что часто путь, кажущийся невозможным, в наименьшей степени охраняется. Алек
вытащил из набора инструментов тонкую пластинку лимонного дерева  и просунул
ее в щель у края ставня. Не прошло, и минуты,  как  он  обнаружил два крюка,
удерживающие  ставень. Они,  как и  задвижка,  легко  открылись,  и  ставень
распахнулся;  за  ним  обнаружились  стекла  в  мелком  свинцовом переплете.
Комната за окном была погружена в полную темноту.
     Понадеявшись на  то, что, будь в комнате кто-нибудь,  он уже  поднял бы
шум,  Алек  снова  воспользовался  проволокой   и  без   затруднений  открыл
единственный  шпингалет. Рама беззвучно распахнулась.  Спрятав инструменты в
карман, Алек ухватился за раму и, извиваясь всем телом, ногами вперед влез в
окно. Когда он коснулся пола, его  нога зацепила что-то, что перевернулось и
задребезжало.
     Алек прижался спиной  к стене и замер, ожидая, поднимется  ли  тревога;
все было тихо. Пошарив в кармане, он вытащил светящийся камень.
     На  полу  рядом с ним  лежал перевернутый умывальник. "Спасибо богам за
ковры!" - подумал Алек, поднимая умывальник и ставя на место таз и кувшин.
     Просторная спальня по меркам Римини была  обставлена довольно  скромно.
Широкая  кровать  с балдахином  из  прозрачного  шелка занимала  один  конец
комнаты. На нее оказался небрежно брошен халат, у изголовья лежала раскрытая
толстая  книга, в мраморном камине еще  тлели угли - все говорило о том, что
хозяин покинул комнату недавно.
     Вдоль  стен  стояло  несколько  высоких  шкафов  и комод. К  камину был
придвинут столик, рядом  с  ним  -  глубокое кресло.  Ноги  Алека  утонули в
пушистом узорчатом ковре,  когда он двинулся к двери,  выходящей  в коридор.
Убедившись, что она не заперта, Алек спрятал  в  карман светящийся камень  и
осторожно выглянул в щелку.
     Коридор  с несколькими дверьми по  обе стороны  тянулся  во  всю  длину
этажа. Посередине его вниз уходила лестница.  Оттуда доносились звуки музыки
и оживленный разговор.
     Алек выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь  спальни. Представив
себе. где должен находиться  кабинет,  он быстро и бесшумно метнулся  к двум
дверям в  углу.  В  той,  которая,  по его  представлениям, была ему  нужна,
оказался сложный замок.
     Нервничая и  чувствуя себя на  виду  у  всех  в  доме, Алек  попробовал
сначала  одну  отмычку,  потом  другую.  Никакого результата. Достав  третью
отмычку, Алек закрыл глаза и сосредоточился на том, что ощущают его пальцы.
     Хозяин дома явно заботился о  собственной безопасности.  Как и замки на
окне  и  балконной  двери,  этот был замысловатым механизмом. Но бесконечные
уроки Серегила все-таки не пропали даром. Замок щелкнул  и  открылся, и Алек
проник в кабинет.
     Письменный стол с придвинутым к нему креслом  стоял между двух высоких,
выходящих на улицу окон. Бросив взгляд  наружу, Алек  убедился,  что там все
такое же оживленное движение. Он задернул шторы, вытащил светящийся камень и
сел к столу, чтобы начать поиски.
     На  полированной  крышке  в   безукоризненном  порядке  были  размещены
чернильница,  стаканчик  с  неоточенными перьями,  песочница  на  серебряном
подносе,  аккуратная  стопка  листов  пергамента.   Рядом  оказалась  пустая
шкатулка для писем. Не найдя в ней нужного, Алек принялся за ящики.
     Стол имел широкий  средний ящик и два узких по  бокам. Средний ящик был
заперт, но  замок  легко  уступил  отмычке.  Внутри  оказались  перевязанные
шелковым шнурком связки, писем,  воск для печатей, кисточка  для стряхивания
песка и перочинный нож.
     Левый  ящичек  был обит шелком;  в  нем  хранились  четыр