заставляя  неметь  пальцы. Меч выпал  из руки
Микама.  Из  последних  сил  он рванул с  себя  впившееся  в  него чудовище.
Высохшие кости крошились  под его кулаком, клочья пыльной кожи расползались,
как истлевшая ткань, но  Иртук все еще  не разжимала зубов, вливая  в  кровь
Микама свой яд.
     Омертвевшая  нога  Микама  подогнулась, и  он  почувствовал, как хватка
дирмагноса медленно перемещается; чудовище подползало к  груди. Микам слышал
голос Серегила где-то рядом. Он напрягся, пытаясь позвать друга, но из горла
не вылетело ни звука. Мстительная ненависть дирмагноса душила его.
     У Алека не осталось стрел, кроме трех оперенных белым, когда он  увидел
Микама, извивающегося на земле рядом с краем бассейна. Юноша ощутил  ледяной
комок  в  животе,  когда  понял,  что  представляет  собой кошмарная  тварь,
вцепившаяся  в  Микама.  Стрелять  в  нее  оттуда,  где  он находился,  было
бесполезно:  невозможно было  бы попасть в дирмагноса, не поразив  при  этом
Микама. Сжав стрелу в  руке, как кинжал, Алек кинулся вниз по  скалам,  моля
богов, чтобы его помощь не опоздала.
     Оглянувшись  через плечо, Бека убедилась,  что декурия  Бракнила сумела
поджечь лагерь пленимарцев. По  этому  сигналу  она вместе с  воинами Рилина
начала  осыпать стрелами солдат, метавшихся в естественном амфитеатре внизу.
Скаланцы  заняли позицию высоко на склоне; отсюда можно  было  расстреливать
врагов, как свиней в загоне.
     Но  первыми начали стрелять не они, сообразила Бека. Выпуская стрелу за
стрелой,  она  гадала, как удалось Бракнилу так  быстро сюда добраться и как
его воины оказались на противоположном  склоне. Один  из лучников  умудрился
поразить колдунью даже прежде, чем Бека отдала приказ стрелять. Как бы то ни
было, пленники вырвались на свободу, как она и надеялась.
     - Это их расшевелило, -  прорычала Бека, оборачиваясь к своим воинам. -
Поехали, ургажи, теперь они сами справятся.
     - Подожди, лейтенант,  - прошептал Рилин. -  Мне кажется, что не только
мы заинтересовались этим пленимарским отрядом.
     Отчаявшиеся пленники гнали своих  мучителей к  скалистым  обрывам, но у
берега несколько человек все еще упорно  сражались.  Свет факелов  плясал на
стали  клинков;  тени  окружали  естественную  выемку, зажатую  между  двумя
крутыми склонами.  Генерала  Мардуса нигде  не  было видно,  но пленимарская
колдунья все еще оставалась жива  и  боролась с высоким воином.  Сердце Беки
замерло.
     -  Не может  быть!  - ахнула  она. Потом из-за  скал  выпрыгнул Алек  и
помчался,  разбрызгивая  воду,  к  борющимся  -  не вооруженный ничем, кроме
зажатой в руке стрелы.
     Бросив лук, Бека поспешно стала спускаться по крутому утесу.
     - Что ты делаешь! - воскликнул Рилин, хватая ее за руку.
     Бека высвободилась  так резко, что чуть не столкнула изумленного  воина
со скалы.
     - Там мой отец! - бросила она через плечо, продолжая спускаться.
     -  Солдаты, -  рявкнул  позади нее  голос  Рилина, -  за лейтенантом! В
атаку!
     Микам  все  еще  слабо  сопротивлялся хватке  дирмагноса, когда  к  ним
подбежал Алек. Схватив Иртук Бешар за  остатки волос, он вонзил стрелу ей  в
горло. Раздался взрыв, опрокинувший юношу на спину и оглушивший его.
     С диким  визгом  Иртук  Бешар выпустила  Микама,  подползла  к  Алеку и
схватила его за лодыжку.
     - Все-таки ты мне достанешься, - прохрипела она;
     подтягиваясь  обеими руками, колдунья начала  ползти по  его ноге,  как
чудовищная ящерица.
     В ее  глазах Алек  прочел смерть. Торопясь помочь Микаму. последние две
стрелы с белым оперением он оставил вместе с луком.
     - Аура Элустри!  - выдохнул он, пытаясь вытащить из ножен рапиру: упав,
он придавил  ее своим телом. Но прежде чем  это ему удалось, сверкнул другой
клинок, и голова дирмагноса, крутясь, полетела в волны.
     Стряхнув все еще  цепляющиеся за него  руки, Алек, шатаясь, поднялся  с
земли и вытаращил глаза, не веря себе:
     перед ним Бека Кавиш яростно рубила извивающиеся останки Иртук Бешар.
     - Держись от нее подальше! - предостерег он  девушку. - Ты все равно не
сможешь убить дирмагноса.
     - Что вы  здесь  делаете? - спросила  Бека и попятилась от  дергающихся
конечностей.
     - Сейчас нет времени на разговоры. Где Микам? Посмотри, что с ним.
     Бека нашла  отца  лежащим неподвижно там, где  он упал.  Глаза его были
закрыты,  он судорожно  втягивал в себя  воздух. Пот струйками  тек по  лицу
Микама, промывая светлые дорожки в черной краске вокруг глаз.
     - Отец, это и правда ты!  - воскликнула Бека. Она опустилась на  колени
рядом с Микамом и стала разглядывать ужасную рану на ноге воина. Дирмагнос в
ярости  разорвала  зубами  кожу и  мышцы. Кровоточащая  плоть  уже принимала
зловещий темный оттенок.
     - Бека? - прошептал Микам, открывая глаза. - Расшвыряй куски, расшвыряй
- она не умирает.
     - Этим занимается Алек, - заверила его девушка. Бека стянула перчатки и
взяла отца за руку; при этом она впервые заметила странный рисунок, каким-то
образом появившийся  у  нее  на ладонях.  На  руках отца виднелись такие  же
знаки.
     -  Надо же! Сначала  я обнаруживаю  здесь вас, а  теперь еще и  это!  -
изумленно воскликнула Бека. - Что, во имя Сакора, тут происходит?
     Микам сравнил символы у них на ладонях.
     - Значит,  ты тоже Воин. Все так странно  совпало, Бека. Ты  и половины
всего не знаешь. - Микам снова закрыл глаза и судорожно втянул воздух.
     Бека распахнула  его  тунику  и приложила  ухо к груди.  Сердце  Микама
колотилось  слишком быстро, а  кожа была слишком холодной. Бека оглянулась в
поисках помощи. К ней спешили Алек и  Рилин, поддерживая  кого-то  третьего.
Это был молодой еще, но совершенно изможденный человек со спутанными черными
волосами и густой щетиной  на щеках; его лицо было  Беке смутно знакомо.  Он
тоже  был  ранен:  кровь  текла  по  лицу, сабельный  удар  рассек,  хоть  и
неглубоко, его  бок. Но  зеленые глаза  незнакомца, которого  Алек  и  Рилин
опустили на землю рядом с Микамом, смотрели остро и властно.
     -  Помоги ему.  Теро. Должно же быть  что-то, что ты  можешь сделать, -
умоляюще сказал Алек. - Мне нужно найти Серегила!  Кто-нибудь видел его? Или
Нисандера?
     -  Я здесь,  милый мальчик,  -  раздался глубокий  голос из темноты под
нависшей скалой.



Глава 50. Ватарна



     Мардус, пригнувшись, стоял напротив Серегила на неровном камне впадины;
волны  прилива кипели  вокруг ног обоих противников.  Они кружили  в ледяной
воде, подбираясь к Шлему, который  лежал  между ними, наполовину выступая на
поверхность. Пробудившееся  сияние синих камней- глаз заставляло воду вокруг
Шлема слабо фосфоресцировать. Удар молнии, сопровождавший возрождение Шлема,
сделал из ровной впадины  широкую дыру с неровным  дном; кое-где  глубина ее
превышала рост  каждого  из бойцов. Усеянная телами жертв,  освещаемая  лишь
мертвенным светом короны вокруг солнца - затмение еще продолжалось, - выемка
напоминала нечто, приснившееся в ужасном сне.
     - Мне следовало убить твоего  щенка, пока была  возможность, - прорычал
Мардус.
     -  Да,  следовало   бы,  -  ответил  Серегил  сквозь   стиснутые  зубы,
примериваясь к противнику. Мардус  был не таким уж умелым фехтовальщиком, но
его защищали латы. - Да  и  с  Нисандером ты оплошал, знаешь ли. Он жив, так
что Четверка остается полной.
     - И все равно вы  проиграли,  -  злорадно усмехнулся  Мардус, показывая
зажатым в левой руке кинжалом на Шлем. - Я - Ватарна, избранник Сериамайуса.
Неужели ты думаешь, что выстоишь против меня?
     - Но  ведь и я  избранник, ты, сын безвестного отца и шлюхи. -  Серегил
одной  рукой  рванул  ворот  туники  и  показал  Мардусу  обращенный символ,
пульсирующий на  его груди.  -  И убью я тебя за  то, что  ты сделал с моими
друзьями  в "Петухе", за  то, как ты мучил  Алека, за  всех  тех  несчастных
ползунов и  нищих, которых ты  использовал, а потом предал, за тех  невинных
мучеников,  что были принесены в  жертву  по твоему  приказу.  Ад и  все его
дьяволы,  да я  убью  тебя  просто  ради  удовольствия! Ну  же,  благородный
пожиратель падали, иди сюда! Пора с этим кончать!
     Он  сделал выпад,  и  клинки противников столкнулись с такой силой, что
руки  их на мгновение  онемели. Серегил обманным  движением  отвлек внимание
Мардуса и попытался нанести удар ниже лат, однако поскользнулся.  Острие его
рапиры отскочило  от металла, но задело  левую  руку Мардуса.  Свежая  кровь
замутила  воду,  но  оба  противника  были  слишком  заняты поединком, чтобы
заметить, как вспыхнул тусклый свет камней Шлема.
     Отчаянно нащупывая опору для ног на неровных  камнях дна, Серегил скоро
понял,  что  проигрывает. На  ровной  земле его  быстрота  позволила  бы ему
уравнять  шансы,  но  здесь,  в  этой  полузатопленной  дыре,  он  мог  лишь
защищаться, отражая могучие удары более высокого Мардуса. Противнику удалось
отбить  рапиру  в  сторону и задеть  левое  плечо Серегила,  но  тот тут  же
отплатил ему ударом в правое предплечье.
     Впервые за все время Серегилу  пришла мысль о том, что предписанная ему
пророчеством роль сыграна, что теперь он может и погибнуть. Почувствовав его
колебание,  Мардус  кинулся  в новую  атаку  и  сумел  слегка  задеть  бедро
Серегила.  Новая  порция крови пролилась в воду; Шлем сиял все ярче, набирая
силу и от этого, и от каждой новой смерти на берегу:
     сражение там продолжалось.
     Первым  это  заметил  и понял значение сверкания  Шлема  Мардус. Удвоив
усилия, он оттеснил Серегила к скалам берега. Оказавшись в почти безвыходном
положении на скользких  камнях,  Серегил решился на отчаянный шаг: отпрыгнув
от Мардуса, он бросился к Шлему. Но не сделал Серегил и двух шагов, как нога
его  застряла в незаметной трещине дна,  и  Серегил упал,  больно ударившись
коленом.
     Мардус ударил его в спину, но был слишком далеко, чтобы  тяжело ранить;
когда  же он замахнулся  для смертельного удара, во впадину хлынула  высокая
волна, сбила его с ног и отшвырнула обоих противников, полуослепших от брызг
и пены, на утесы.
     И  снова Мардус  опомнился  первым.  Все еще  сжимая  в  руке  меч,  он
оглянулся, высматривая Серегила. Тот, безоружный и оглушенный, растянулся на
камнях. Из раны на лбу текла кровь, заливая один закрытый глаз.
     На лице Мардуса мелькнуло выражение мрачного триумфа. Он  сделал шаг  к
противнику,  преодолевая  сопротивление  воды.  Из  своего долгого опыта  он
хорошо  знал,  куда нанести  удар, чтобы  изувечить жертву  и  заставить  ее
умирать долго и мучительно.
     Однако сверкание камней-глаз Шлема отвлекло Мардуса. Волна отхлынула, и
он обнаружил сияющий сквозь мелкую воду Шлем у своих ног.
     - Похоже, я в конце концов все же буду иметь удовольствие принести тебя
в жертву  Прекрасному, - торжествующе воскликнул  Мардус. - Раненый или нет,
ты все равно для него желанный дар.
     Схватив Шлем за один из изогнутых рогов, Мардус поднял его над головой.
     - Адрат Ватарна, фромут...
     Серегил дождался своего  момента. Открыв глаза, он сунул руку в скрытый
водой сапог, вытащил кинжал и метнул его.
     Мардус замер, все  еще  держа  над  головой Шлем и  удивленно глядя  на
клинок, вонзившийся ему между ребер как раз там, где кончалась кираса.
     - Тебе следовало убить меня, пока была возможность, - прорычал Серегил.
Оставляя за собой кровавый  след, он подошел к  противнику. - До  сих пор ты
играл  свою игру  блестяще, но  всегда следует сначала  прикончить  врага, а
потом  уже хватать  добычу. Гордыня, благородный господин, это ведь смертный
грех. К тому же он делает твои поступки предсказуемыми.
     Губы Мардуса растянулись в пародии на улыбку.
     - Фокусы. Вечные твои фокусы, - прошептал он. Сжимая в одной руке Шлем,
в другой меч, он с трудом повернулся и шагнул к краю бассейна.
     Серегил  двинулся  следом  и загородил ему дорогу.  Мардус  умирал,  но
взглянул на врага с прежним холодным презрением.
     -  Пожиратель Смерти...  - начал он невнятно; изо рта его на подбородок
вытекла струйка крови.
     - ...Пожрет сегодня твое сердце, а не мое,  - докончил за него Серегил,
глядя в темные глаза Мардуса.
     Он схватился  за рукоять  кинжала  и поворачивал его в  ране,  рассекая
мышцы и сухожилия, пока  длинное лезвие не  уперлось в кость.  Горячий яркий
фонтан крови брызнул ему на руку.
     Мардус выронил Шлем и рухнул навзничь в мелкую воду. От  его носа и рта
тянулась цепочка окрашенных  алым пузырьков, потом  она  исчезла. Глаза, уже
затуманенные  смертью,  отразили  первый  маленький  яркий  краешек  солнца,
выглянувший из-за тени луны.
     Серегил плюнул  в  воду.  Маленькая  волна плеснула через край впадины,
скрыв на мгновение Мардуса под покрывалом пены. Когда она снова схлынула, на
фигуру Мардуса  наложилось  отражение  другого  высокого  человека.  Серегил
поднял глаза и увидел  стоящего над  ним на краю  бассейна Нисандера. До них
издали все еще доносились звуки сражения.
     - Ты  хорошо справился,  -  торжественно  сказал  маг.  -  Теперь нужно
навсегда уничтожить Шлем. Подай мне его, а потом найди свой клинок.
     Серегил  наклонился и схватил Шлем за два черных  рога - так же, как он
схватил  хрустальные  острия  короны  месяцы  назад.  И  так же,  как тогда,
зазвучали голоса невидимых существ,  бесплотные духи окружили  его,  пытаясь
помешать.
     Синие камни-глаза были теперь живыми; они повернулись в своих глазницах
без век и грозно уставились на Серегила, когда тот протянул Шлем Нисандеру.
     Старый маг завернул Шлем в полу своего плаща, так что он стал не виден.
     -  Найди свою рапиру,  - повторил волшебник мягко, но решительно. - Мне
нужна твоя помощь, Серегил. Ты единственный, кто может мне помочь.
     Почти не  ощущая  ран,  Серегил побрел  через  бассейн, разыскивая свой
клинок.
     - Нашел! - крикнул он. - Но что...
     Слова замерли у  него на устах. Пена очередной  волны шипела вокруг его
ног, и над ним  поднималась высокая фигура из  его кошмаров. Но на этот  раз
Серегил знал, какое лицо скрывается под устрашающим рогатым Шлемом.
     Лицо Нисандера.
     Руки  скелета,  образовывавшие  нащечники,  вцепились  в  него;   когти
вонзились в щеки, образовав чудовищные ямочки. Колдовские синие глаза горели
ярким огнем, бросая  вокруг лучи  света. Нисандер  стоял неподвижно,  словно
чего-то ожидая.
     - Нисандер, зачем?.. - выдохнул Серегил. Кожа у него на груди, там, где
был отпечаток диска, стала чесаться и гореть; потом жар охватил и его правую
руку. С  дужек гарды начали слетать искры,  клинок рапиры засиял. Но Серегил
не видел ничего, кроме печальной решимости в глазах Нисандера.
     Нисандер... самый старый друг, мудрый учитель, второй отец...
     Какая-то  здравомыслящая  часть  рассудка  кричала  Серегилу, чтобы  он
немедленно выбросил рапиру  в море, но  он не  в  силах был пошевелиться или
отвести глаза.
     -  Нисандер,  я  не  могу!  -  умоляюще  прошептал Серегил;  его  шепот
прозвучал как эхо его ночных кошмаров.
     -  Ты  должен.  -  Голос Нисандера  стал  тонким  и  напряженным.  -  Я
добровольно взвалил на себя эту ношу. "Первым будет Хранитель, сосуд света в
темноте. Затем Древко и Воин, которые потерпят неудачу и все же не потерпят,
если Проводник, Невидимый,  сделает то, что должен. И под конец снова  будет
Хранитель, чья участь горька, словно  желчь". Теперь ты должен нанести удар,
милый мальчик. Слишком много крови пролилось, я не смогу удерживать эту силу
долго.  Если ты потерпишь неудачу, я сделаюсь  их Ватарной,  проклятием всех
живущих. Нанеси удар, Серегил! Другого пути нет и никогда не было.
     Тело  Серегила,   казалось,  теперь  ничего  не  весило;   он  медленно
вскарабкался на утес с обнаженным клинком в руке.
     "Спрятать  глубоко печаль, - прошептал  голос в его сердце.  - Спрятать
боль, и страх, и отвращение, и жалость...
     Я понимаю. О да!"
     Глаза на Шлеме устремили  на него свой взор; Серегил встал прямо  перед
Нисандером. Удар, который он должен нанести, нельзя нанести сзади.  Жалобные
стоны  духов  раздавались всюду вокруг,  мешаясь  с  криками  живых. Серегил
поднял клинок. Какая-то часть его рассудка узнала  среди других голос Алека,
но он не обернулся.
     Нисандер  покачнулся  и опустился на  колени,  широко раскинув руки. На
каждой его ладони горели огненные шары, освещая все еще видимые символы.
     "...Защитят ваши души..."
     Огненные шары  начали  гаснуть, а  сияние Шлема усилилось. Еще и теперь
Серегил  мог бы усомниться, если  бы Нисандер не поднял голову и не взглянул
на  него глазами, в которых начал разгораться тот же жуткий огонь, что лился
из  камней-глаз  Шлема. Что-то  сломалось в Серегиле, когда эти чужие  глаза
глянули на него с такого знакомого, такого любимого лица...
     Обеими  руками  подняв  клинок, он изо всех сил  опустил его на голову,
увенчанную Шлемом.
     Символы, которые  Нисандер  нарисовал  на лезвии, вспыхнули  ярко,  как
молния. Удар расколол великий Шлем Сериамайуса  на тысячу осколков железа  и
золота,  тут  же  превратившихся  в  клочья  тумана  и  растаявших  в  лучах
возвращающегося солнца.
     Резкий порыв ветра, полного стенаний, налетел ниоткуда, заставив  волны
хлынуть на утесы. Отбросив  погнувшийся почерневший клинок, Серегил упал  на
колени и бережно обнял мертвого Нисандера. Еще одна волна разбилась о скалы,
обдав пеной Серегила, и едва не унесла тело мага в море.
     "Ты  знал,  -  думал Серегил, глядя  в  лицо, которому  смерть  вернула
достоинство  и доброту. - Ты знал. С самого начала ты знал... ты знал...  ты
знал..."
     -  Ты знал! -  выкрикнул он беснующемуся  ветру, не замечая собравшихся
вокруг пораженных неожиданным открытием друзей.
     Склонившись  над безжизненным телом  Нисандера, Серегил  ждал следующей
волны - волны, которая унесет их обоих со скал в бездонные глубины моря.



Глава 51. Прощания



     Серегил следил, как дым погребального  костра Нисандера  поднимается  к
золоту и пурпуру заката, и гадал, почему он не способен плакать.
     Рядом  с ним тихо всхлипывал Алек, Микам, поддерживаемый Бекой,  закрыл
лицо  руками. Немного в стороне от них стоял Теро; по  его ввалившимся щекам
текли слезы, поблескивая в отсветах пламени старательно собранного сушняка.
     Серегил  так хотел бы присоединиться  к  ним...  Но его горе было сухим
острым  камнем, тяжело  лежащим на сердце,  из-за которого  он с трудом  мог
дышать.
     Моряки  Раля и солдаты  Беки  в почтительном молчании  стояли  с другой
стороны  от  костра.  "Зеленая  дама"  добросовестно  патрулировала  морские
подступы к  бухте, и  Раль, увидев дым пожара в лагере пленимарцев, счел его
за  условный сигнал.  Не обращая  внимания  на  кипящие у  скал  волны, он с
двадцатью моряками высадился на берег - как раз вовремя, чтобы помочь воинам
Беки  разделаться  с последними  вражескими солдатами. Впрочем,  как  только
разнеслась весть  о смерти Мардуса, большинство пленимарцев предпочло просто
скрыться в покрывающих предгорья лесах.
     Бека  и  Раль  объединили   силы  и  занялись  похоронами   погибших  и
устранением  всех  следов  мрачной  церемонии.  Когда  берег  был  очищен от
скверны, на  склоне рядом  с впадиной из  сухих бревен сложили  погребальный
костер. Серегил  и  Теро бережно перенесли тело Нисандера на ложе из политых
маслом ветвей и благовонных трав.
     И  теперь, стоя у  костра и глядя  сухими глазами на  пламя, пожирающее
свою  добычу,  Серегил   заставил  себя  вспомнить,  как  старый  волшебник,
опустившись  на колени  среди  свитков  пергамента  и начертанных  на  земле
магических  символов,  говорил  им  -  Серегилу,  Микаму  и  Алеку  -  слова
ободрения.
     Но слезы так и не пролились.
     На потемневшем небе  проглянули  первые звезды  и между  ними - комета,
лишенная теперь  своего  зловещего значения. Дрова  костра начали оседать, и
тело  Нисандера