- Ну и что ты думаешь? - спросил Серегил, когда тот вернулся.
     Дравниец пожал плечами:
     - Сегодня идти  туда не особенно опасно. Но все равно будет лучше, если
дальше  пойдут  немногие. Турик  знает дорогу,  а я  разбираюсь  в свойствах
снега. Остальным лучше вернуться домой.
     Недовольно  поворчав, горцы двинулись  в сторону деревни. Шрадин первым
начал  осторожно подниматься  к  перевалу. Серегил и Турик двинулись за ним,
стараясь ступать  след  в след.  Серегил  молча с восхищением наблюдал,  как
проводник осторожно ощупывает  дорогу шестом и находит безопасный путь между
глубокими расселинами, скрытыми под  обманчиво ровным снежным  покровом. Как
ни  обнадеживало Серегила  искусство  Шрадина,  он  не мог заставить себя не
бросать нервные взгляды на многие  тонны  снега и льда,  висящие над ними на
крутых склонах  горных пиков. Когда они добрались до перевала, впереди пошел
Турик.
     - Мы  уже  почти  на месте,  -  сказал он, останавливаясь,  чтобы  дать
Серегилу возможность перевести дух.
     Взобравшись  по последнему  крутому откосу, Турик опять  остановился  и
стал озираться в поисках  только ему известных примет. Он сравнивал взаимное
расположение  пиков,  тыкал  шестом в снег и  наконец поднял  руку и поманил
остальных.
     Вход  в  пещеру  был  наполовину  занесен  снегом,  сосульки делали его
похожим на клыкастую пасть. Копая снег руками и снегоступами,  путники скоро
расчистили его и  смогли заглянуть внутрь крутого черного жерла, уходящего в
глубь льда.
     Серегил  почувствовал  странное  покалывание  в  руках  и  спине, когда
наклонился над провалом: там внизу царствовала могучая магия.
     - Сначала проход  очень  скользкий, -  предупредил  Турик и  вытащил из
своего мешка сумку с золой. - Нужно посыпать этим пол во время спуска, иначе
выбраться обратно будет почти невозможно.
     - Дальше я отправлюсь один, - сказал ему Серегил. -  Моя  магия сильна,
но мне нельзя отвлекаться, беспокоясь о вас двоих.  Ждите меня здесь. Если я
не вернусь до того, как солнце зайдет за тот пик, спускайтесь мне на помощь,
но не раньше. Если дух убьет меня, передайте все мои вещи Ретаку;
     пусть он делает с ними все, что сочтет нужным. -
     Услышав  это,  Турик вытаращил  глаза,  но ни он,  ни  Шрадин не  стали
спорить.
     Серегил снял  с  головы  теплую  шапку,  завязал  свои  длинные  волосы
шнурком,  достал из мешка светящийся  камень  и  зажал  его  в  зубах; потом
повесил на  одно  плечо сумку  с  углями, а  на  другое -  ящик,  данный ему
Нисандером.
     -  Да  будет  с  тобой благословение Ауры,  -  серьезно  сказал Шрадин,
называя Иллиора его ауренфэйским именем.
     "Хотелось бы надеяться на это", - подумал Серегил, начиная спускаться.
     Крутой  туннель был  узким и местами очень скользким. Серегил осторожно
пробирался  по нему,  рассыпая  впереди себя угли.  К тому времени, когда он
достиг  более ровной поверхности, свободной  ото льда, он был покрыт сажей с
ног до головы.
     Ощущение  могучего  колдовства усиливалось  по мере удаления от входа в
пещеру.  То  покалывание во  всем  теле,  которое  Серегил почувствовал  еще
наверху, быстро становилось все более  заметным.  Теперь к этому  добавилось
низкое гудение и боль в глазах.
     - Аура Элустри малрей, - прошептал Серегил, желая узнать, не поможет ли
ему здесь  обращение к  божеству. Его слова утонули в безмолвии без  всякого
отклика, а покалывание осталось таким же сильным, как и было.
     Туннель  закончился  маленькой  естественной  пещерой, почти  такой  же
узкой, как и  ведущий в нее проход. У дальней стены лежали  осколки разбитой
чаши.
     Непрекращающийся  шум  в  ушах мешал Серегилу сосредоточиться, когда он
начал тщательно обыскивать пещеру.  Гул не был  ровным, он то усиливался, то
ослабевал.  Иногда, казалось, в нем можно было  уловить  далекие  голоса, но
Серегил решил, что это ему мерещится.
     Убедившись наконец,  что никаких  других коридоров, ведущих из  пещеры,
найти не удается,  Серегил сунул замерзшие руки под мышки и  стал обдумывать
те немногие сведения, которыми располагал.
     "Хрустальные рога под каменными рогами. Камень внутри льда внутри камня
внутри льда", - говорилось в палимпсесте.
     Серегил, хмурясь, огляделся. "Что ж, я, во всяком случае, под каменными
рогами, И чтобы попасть  сюда, я  прошел  сначала сквозь лед,  потом  сквозь
камень".
     Значит, оставалось  найти камень внутри льда, но где? Хотя и написанный
так,  что  его  трудно  было   прочесть,  это  палимпсест  утверждал  вполне
определенно.  Если  дальше  вел  какой-то   тайный  путь,  логично  было  бы
предположить, что ключ к нему также содержится в том же документе.
     Серегил  потер  виски, в которых  пульсировала  боль,  закрыл  глаза  и
попытался  вспомнить  в  подробностях все,  что содержалось  в  палимпсесте.
Неужели они с Нисандером что-то пропустили в этих туманных пророчествах? Или
Нисандер  ошибался, считая, что лишь одна страница книги скрывает нужную  им
надпись?
     Это была очень неприятная мысль.
     Порыв  холодного ветра отвлек Серегила от размышлений. Открыв глаза, он
обнаружил,  что  лежит  на  снегу у  входа  в  туннель,  а  Турик  и  Шрадин
обеспокоенно  склонились над ним. Взглянув  поверх  плеча  Шрадина,  Серегил
увидел, что солнце давно уже зашло за тот пик, о котором он говорил
     своим спутникам.
     - Что случилось? - выдохнул Серегил, принимая сидячее положение.
     - Мы ждали, сколько могли, -  извиняющимся тоном ответил Турик. - Время
шло,  ты  не  возвращался. Когда  мы  спустились  вниз, мы нашли там тебя  в
навеянном духом сне.
     - Приближается  буря, -  добавил Шрадин,  обеспокоенно глядя на  низкие
тучи.  -  В  это  время года  они  налетают  без предупреждения.  Нам  нужно
вернуться  в  деревню,  пока еще  светло. Здесь  негде переждать бурю,  да и
топлива для костра нет.
     Серегил, охваченный внезапной паникой, оглянулся по сторонам.
     - Моя рапира!.. И ящик - где они?
     - Здесь, рядом с тобой. Мы вынесли их тоже, - успокоил его Турик. -  Но
скажи, говорил ли ты с духом? Узнал ли причину его гнева?
     Все еще  недовольный тем,  как  легко он поддался  пронизывающей пещеру
магии, Серегил медленно кивнул, выгадывая время, чтобы собраться с мыслями.
     - Гневается  не ваш  дух,  дело в другом, вредоносном.  Этот  злой  дух
держит вашего в плену. Он очень могуч. Мне нужно  отдохнуть и набраться сил,
чтобы  изгнать  его. Шрадин  снова взглянул на небо. - На  это у тебя  будет
время, мне кажется.
     Вскинув  на  плечи  мешки и взяв  посохи,  проводники-дравнийцы  отвели
Серегила   в  деревню,   где  его   ожидала   еще  одна  ночь  изматывающего
гостеприимства.
     Как и предсказывал  Шрадин, над деревней всю ночь ревела яростная буря.
С  трудом преодолевая порывы ветра, люди загнали скот по  пандусам в  башни,
заперли двери и стали ждать, когда стихия утихомирится.
     Ураган  бушевал  два  дня. С  одного  из домов  сорвало  крышу,  и  его
обитателям  пришлось  искать  убежища у соседей. В  одной из  башен  женщина
родила  двойню. В остальном  же жители  деревни проводили время  за  едой  и
рассказами  и вообще наслаждались жизнью. Дравнийцы  смотрели на  такие вещи
философски:  какой смысл  жаловаться на  то, что случается каждую зиму? Бури
даже  приносили  пользу: они  наметали снег  вокруг башен, так  что  в  щели
переставали дуть сквозняки.
     Одно  из  семейств  в особенности  видело в разыгравшейся  буре подарок
судьбы: благодаря ей гость-ауренфэйе задержался в их доме на две ночи.
     Серегила ситуация радовала гораздо меньше. У Екрида было  девять детей,
шесть из них -  дочери. Правда, одна из девочек  была еще мала, у другой как
раз  случились  критические  дни,  но все  равно оставались  еще  четыре,  и
путешественнику  совсем  не  понравился воинственный  блеск глаз  девушек  и
соревнование, начавшееся сразу, как он появился в их доме.
     Не облегчало дела и то,  что на  первый этаж Екрид загнал своих овец  и
коз;  их блеяние и  вонь не делали жилище более уютным.  На  протяжении этих
двух дней Серегил  только и делал, что пытался скрыться от влюбленных девиц,
не поскользнувшись при этом  на навозе.  И то, и другое плохо ему удавалось,
так что сосредоточиться на загадке палимпсеста было трудно.
     На  вторую ночь,  лежа без сна в  объятиях сразу двух  дочерей  Екрида,
Серегил смотрел на балки  крыши и размышлял о  том, что женским обществом он
сыт  надолго.  Когда он  беспокойно  заворочался,  стараясь отодвинуться  от
пахнущих мускусом  девиц, его внимание привлекло  ответное движение - в  той
части дома, где спали сыновья Екрида. Один из них накануне вечером бросал на
Серегила выразительные взгляды...  Тот обдумал открывающиеся возможности, но
решил, что ничего не выиграет от замены. Парень так же  пах овечьим салом  и
плохо выделанными шкурами, как и его сестры; к  тому же у него отсутствовало
несколько передних зубов.
     Откинувшись на  ложе,  Серегил позволил себе  помечтать  о  собственной
чистой  постели  и   о   хорошо   отмытом  компаньоне.  К   его   изумлению,
неопределенная фигура тут же обрела черты Алека.
     "Отец. брат, друг, возлюбленный", - сказал ему оракул в храме Иллиора в
ту ночь в Римини.
     Пожалуй,  действительно в  определенном  смысле  он был  отцом и братом
Алеку - более или менее усыновил его  после их бегства из застенка  Асенгаи.
Серегил  хитро улыбнулся  сам  себе в  темноте: это было  самое меньшее, что
можно  было  сделать, ведь  Алек оказался в  числе тех десятков ни в  чем не
повинных людей, которых хватали  и  мучили стражники, приписывая  им  деяния
самого Серегила.
     За прошедшие с тех пор месяцы Алек стал ему другом;
     может быть, даже чем-то большим, чем другом.
     Но возлюбленным?
     Серегил решительно  прогнал  эту  мысль, говоря себе, что  паренек  еще
слишком  молод,  слишком  ревностен  в  своем  поклонении  Далне, а главное,
слишком ценен как товарищ, чтобы рисковать потерять его из-за такой малости,
как секс. И все же, изнемогая от общения с дочерьми Екрида, Серегил виновато
признался себе, что мысль о стройном теле Алека,  его синих глазах и веселой
улыбке, шелковистых волосах волнует его.
     "Неужели тебе мало  всех  тех  безнадежных  влюбленностей,  что ты  уже
пережил?"  - ругал себя Серегил. Перевернувшись на живот, он стал размышлять
о палимпсесте, прокручивая еще и еще раз в уме загадочные фразы.
     "Хрустальные рога под каменными рогами. Камень внутри льда внутри камня
внутри льда".
     Проклятие, немного же можно выжать  из этого. Серегил медленно произнес
фразу на дравнийском, потом перевел на конику, скаланский и ауренфэйский.
     Ничего.
     "Начни сначала, - сказал он себе. - Ты что-то пропускаешь Думай!"
     Фраза содержала указание  дороги к пещере. А предшествовали ей туманные
пророчества: о танцующих животных, о костях... И еще - те  слова, на которых
язык можно сломать и которые раскрывают секрет...
     - Глаза Иллиора! - воскликнул Серегил.
     Одна из  девушек беспокойно зашевелилась  во  сне  и  погладила его  по
спине. Серегил  заставил себя лежать неподвижно, хотя сердце его возбужденно
колотилось.
     Слова! Сами слова!
     Эти   чужие,   труднопроизносимые  звуки!  Если  они   были  ключом   к
палимпсесту, то почему  бы им не оказаться заклинанием, раскрывающим  секрет
пещеры тоже?
     Если  он прав, то  возникают  новые вопросы... Если  слова - всего лишь
заклинание-пароль,  то  использовать  их  можно без  особой  опасности и для
самого Серегила,  и  для  окружающих.  Но что, если  за  ними кроется  более
могучая  магия? Можно, конечно, вернуться к Нисандеру с тем, что уже удалось
узнать. Но ведь пленимарцы могут в этот самый момент приближаться к деревне,
а  Нисандер,  должно  быть,  окажется  слишком  утомлен  после   предыдущего
перенесения,  чтобы немедленно  послать  снова  сюда  Серегила  или  кого-то
другого. Если, конечно, маг не сочтет желательным поручить дело кому-то, кто
более сведущ в колдовстве, - Магиане, Теро
     "К  черту!  Я зашел  так далеко не для того, чтобы кто-то другой теперь
раскрыл тайну! Как  только рассветет, я отправляюсь  на  тот перевал  снова,
лавины там или не лавины!"
     Кто-то заколотил в  дверь дома Екрида, когда рассвет еще не наступил, и
разбудил спящих обитателей.
     -  Идите в Дом Совета! -  прокричал  голос снаружи.  - Случилось что-то
ужасное! Идите скорее!
     Высвободившись  из мягких оков  рук и  бедер,  Серегил натянул одежду и
вместе с остальными кинулся к Дому Совета.
     Первые  предрассветные  лучи окрасили снег в голубые тона; на этом фоне
мрачно чернели башни деревни. Прокладывая путь на снегоступах сквозь ледяную
поземку,  Серегил  почти не узнавал селения. Буря  занесла башни  снегом  по
самые двери; верхние этажи теперь казались обычными деревенскими домами.
     Серегил  протолкался сквозь толпу, собравшуюся у Дома Совета, скользнул
в дверь и поспешил в зал на нижнем этаже.
     Огонь в очаге был уже разожжен, рядом с ним скорчилась женщина, которой
Серегил  раньше не видел.  Она прижимала  к груди маленький сверток и хрипло
выла;  жители деревни молча  смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Жена
Ретака опустилась  рядом с женщиной на колени и осторожно отогнула одеяло. В
свертке оказался мертвый младенец. Незнакомка по-прежнему отчаянно прижимала
к себе ребенка обмороженными руками.
     - Что случилось? - спросил Серегил, оказавшись рядом с Ретаком.
     Тот печально покачал головой:
     - Не знаю. Она недавно  приковыляла в деревню,  и никому еще не удалось
добиться от нее вразумительных слов.
     -  Это  же Вара,  двоюродная  сестра моего  мужа  из деревни  Торгуд! -
воскликнула какая-то женщина, расталкивая столпившихся  у двери деревенских.
- Вара! Что с тобой случилось?
     Женщина подняла глаза, потом кинулась к родственнице.
     - Чужаки! -  вскрикнула она. - Они пришли вместе с  бурей! Они отвергли
наше угощение, они убили  вождя и всю его семью. Убили многих, многих других
- моего мужа, моих детей... Моих детей!
     Откинув голову  назад, женщина снова  завыла. Жители деревни, вздыхая и
перешептываясь, посматривали на Ретака.
     - Но почему? - спросил тот  мягко, склоняясь над женщиной. - И кто они?
Что им нужно?
     Вара  закрыла лицо  руками  и съежилась еще  больше. Серегил  опустился
рядом с ней на колени и положил руку на плечо женщине.
     - Они ищут дом духа? Та молча кивнула.
     -  Но они отказались  от угощения,  - тихо продолжал Серегил, чувствуя,
как в животе растет холодный ком. -
     Они оскорбили жителей деревни, и никто не захотел бы им помогать.
     - Правильно, - прошептала Вара.
     - А потом, когда они начали убивать, вы сказали им, где дом духа?
     Глаза Вары наполнились слезами.
     - Партис  им сказал - после того как  они убили его жену. - Она жалобно
всхлипнула. - Он рассказал им про Тимана и его клан. Партис думал, что тогда
убийства прекратятся. Только этого не случилось. Они смеялись, убивая нас. В
густых бородах так и блестели зубы. Они смеялись, все смеялись...
     Все еще прижимая к себе своего мертвого ребенка, женщина рухнула на пол
в глубоком обмороке. Несколько жительниц деревни  подняли ее и  перенесли на
подстилку у стены.
     - Кто может творить такое?! - воскликнул Ретак обескураженно.
     -   Пленимарские   солдаты,   -  прорычал   Серегил,  и   все   взгляды
сосредоточились  на  нем. -  Эти люди  -  враги, и  для вас, и для меня. Они
пришли в поисках злых  сил,  что скрываются в  доме вашего  духа. Когда  они
найдут, что ищут, они станут поклоняться этому ужасному божеству и приносить
ему человеческие жертвы.
     - Что же нам делать? - воскликнула какая-то женщина.
     - Они  явятся сюда!  - гневно завопил мужчина. -  Партис натравил их на
нас!
     - У вас есть оружие? - громко спросил Серегил, перекрывая шум и крики.
     - Только копья  для охоты на волков и ножи для свежевания  туш. Как нам
этим сражаться с такими злодеями?
     - Ты же волшебник! - прокричал  Екрид. -  Разве ты  не можешь убить  их
своими чарами?
     Серегил  обвел глазами  лица,  на  которых  было написано  завороженное
ожидание, и глубоко вздохнул.
     - Вы все  видели, каков характер  моей  магии. Я  не  знаю  заклинаний,
которыми можно было бы убивать.
     По толпе пробежал разочарованный шепот, но тут серегил добавил:
     -   Но  может  быть,  мне  удастся  предложить  вам  что-то   не  менее
эффективное.
     - Что же? - пренебрежительно поинтересовался какой-то мужчина.
     Серегил слегка улыбнулся:
     - У меня есть план.
     Ретак приказал остановиться, когда при первых лучах солнца, осветившего
горы на востоке, они добрались до перевала. Шрадин отправился вперед,  чтобы
оценить, насколько опасен дальнейший путь. Остальные - все  мужчины, женщины
и дети деревни - молча  ждали приказа двигаться дальше. Матери снова и снова
шепотом объясняли малышам, почему на перевале нужно  сохранять тишину. Самым
маленьким дали ллаки, чтобы они крепко спали.
     Серегил  вскарабкался на выступ скалы и, заслонив глаза рукой от яркого
света, стал вглядываться в снежные  просторы. Долина все еще тонула  в синих
тенях,  но  он  смог  разглядеть  темную  колонну  солдат, приближающуюся  к
деревне. Пленимарцам не понадобится много  времени, чтобы обнаружить: добыча
ускользнула; не станет для них загадкой и то, в каком  направлении  скрылись
беглецы.
     - Вон они, - шепотом сообщил Серегил Ретаку. - Нам нужно поторопиться.
     Едва осмеливаясь дышать, люди двинулись  через перевал. Это  было очень
тяжелое путешествие. Горцы шли так  быстро, как  только могли, склоняясь под
тяжестью припасов, неся на спине детей, а престарелых родичей - на носилках.
Только тихий скрип снегоступов нарушал тишину. Старый  Тиман с трудом плелся
в конце, поддерживаемый Туриком и его братьями.
     По милосердию богов  Вара вскоре умерла, и  ее тело вместе  с младенцем
спрятали в сугробах  позади овечьих загонов. Но она  погибла не напрасно: ее
предупреждение  позволило   жителям  деревни   Ретака  сделать   необходимые
приготовления.
     Ветер нес через перевал  сверкающие облака  ледяных кристаллов; кое-где
по  отвесным  склонам  скатывались  небольшие  лавины.  Они рассыпались,  не
причинив  людям  вреда,  оставляя  на  тропе мелкие комья смерзшегося снега.
Среди скал, нависающих над проходом, эхом отдавались зловещие  поскрипывания
и треск, но  Шрадин  не  подавал знака остановиться, и Ретак молча вел своих
людей вперед.
     Шагая в гуще толпы, Серегил чувствовал себя глубоко тронутым выражением
страха, доверия и решимости на лицах людей. Они гостеприимно встретили его -
чужеземца, одарили всем, что имели. Когда Ретак объявил,  что отныне Серегил
-  член его  клана,  это имело буквальное значение. Для  дравнийцев  он  был
теперь кровным родичем - до тех пор, пока он сам пожелает.
     Пленимарские  солдаты,  напавшие на  горцев, были  встречены  с тем  же
гостеприимством.
     Когда беглецы  достигли пещеры, Серегил  оглянулся. Враги  уже миновали
оставленную деревню и теперь поворачивали в проход, ведущий к перевалу.
     "Подонки! -  подумал  Серегил  с  горечью. - Вы же готовы вырезать этих
людей как овец ради  чего-то скрытого в этом  темном провале, так же  как вы
перебили жителей деревни Вары. Но только вы замешкались, голубчики, и тут-то
и попадетесь!"
     Впереди  колонны Ретак о чем-то тихо поговорил  со  Шрадином  и  знаком
остановил беглецов. Серегил вскарабкался туда, где стояли предводители.
     - Эти люди умеют читать следы на снегу? - прошептал Шрадин.
     - Будем  надеяться,  что нет. Ретак,  прикажи остальным  подняться  еще
немного выше и ждать сигнала. Парни, которых ты послал, заняли свои места?
     - Они готовы. Но что, если твой план не сработает?
     - Тогда  мы  придумаем что-нибудь еще.  - Серегил занял отведенную  е