и видел  молодого себя - прыгающего со скалы на скалу, ныряющего
в бухте с друзьями, - глупого эгоистичного мальчишку, еще не представляющего
себе, какая бездна боли ждет его впереди.
     "Жизнь меняет нас всех".
     Клиа, все еще в перепачканном во  время  сражения зеленом плаще, влезла
на крышку люка и оглядела воинов Бракнила и Меркаль, собравшихся на палубе.
     - Сколько человек у тебя осталось, сержант Меркаль? -  услышал Алек  ее
вопрос.
     -  Пять  рядовых  и капрал,  принцесса,  -  ответила женщина,  ничем не
показывая  своих чувств. Позади нее  стояли Зир и остальные -  измученные  и
павшие духом. Никто из них вроде бы  не пострадал, только  игравший накануне
на  лютне  Уриен прижимал к груди  забинтованную  руку. - Мы лишились  почти
всего оружия и лошадей.
     - Это восполнимо,  в  отличие от людей, -  сурово сказала Клиа. -  А  у
тебя, Бракнил?
     -  Никто не погиб,  но Орандин и  Адис получили сильные ожоги от  этого
проклятого жидкого огня.
     Клиа вздохнула.
     - Мы оставим их в Гедре, если кирнари не будут упираться.
     Заметив Серегила, Клиа жестом подозвала его.
     - Что ты думаешь обо всем этом?
     - Что они нас ждали, - ответил Серегил.
     -  А я-то  думала, что мы  приняли все предосторожности,  - поморщилась
Клиа.
     "Утечка  не  обязательно произошла в Скале", - предположил  Серегил, но
пока решил эту мысль вслух не высказывать.
     - Можем мы добраться до Гедре, не пополняя запаса воды? - спросила Клиа
капитана.
     - Да, принцесса. Но  до темноты мы не успеем поставить новый парус, так
что вполне хватит времени послать на берег Шлюпку с бочонками для воды.
     Клиа устало потерла шею.
     - Если  эти  корабли ждали нас  в засаде,  им  было  известно, зачем мы
собираемся  высаживаться на  остров,  и еще  одна  засада может оказаться  у
источника. Сюрпризов на один день мне хватит. Мы поспешим в Гедре.
     Этой ночью никто не спал, да и не разговаривал  иначе как шепотом. Хотя
только что народившаяся луна светила  слабо,  все фонари были потушены. Теро
стоял  на  мостике  вместе  с  капитаном  и  Клиа,  готовый  воспользоваться
магической защитой против любого врага.
     Из-под  палубы доносились, подобно  голосам призраков,  стоны  раненых.
Алек  и  Серегил по  очереди  каждый час спускались к  Беке.  Когда  девушка
наконец пришла  в себя, она чувствовала  себя так плохо, что  отослала их из
каюты.
     -  Это  хороший признак, -  сказал Серегил Алеку, уходя с ним вместе на
нос корабля. - Через день-другой она поправится.
     Друзья уселись на бухту каната у бушприта и стали  высматривать впереди
огни или паруса вражеских кораблей.
     -  Ей повезло, что обошлось без  ожогов, -  сказал  Алек, когда до них,
заглушая плеск воды, из трюма донесся очередной стон.
     Серегил ничего не ответил; в темноте Алек не видел его лица. Наконец он
показал на серпик луны, еле заметный над горизонтом.
     - По крайней  мере луна сегодня на нашей стороне. Большинство ауренфэйе
зовут  нарождающуюся  луну "эбраха  рабас"  - луна предателя.  Там, куда  мы
направляемся, ее называют "аста нолисна".
     -  "Черная жемчужина, приносящая  счастье", -  перевел  Алек. -  Почему
такое название?
     Серегил повернулся к нему и невесело улыбнулся.
     - Там, откуда я родом, контрабанда - обычный приработок, особенно с тех
пор,  как  порт  Гедре  закрыли для  законной  торговли.  Виресса  далеко от
Боктерсы; гораздо  удобнее "ловить рыбу" в Гедре. Мой дядя, Акайен-и- Солун,
иногда  брал  нас с сестрами с  собой. В  такие  темные ночи  мы выходили на
рыбачьей  лодке в море, навстречу  скаланским торговым судам, спрятав товары
под сетями.
     - Мне казалось, что ты говорил, будто твой дядя - оружейник.
     - Так  и есть, только,  как он  любил говорить, "плохие  законы  делают
хороших проходимцев".
     -  Так,  значит,  ты  не  первая ночная птичка  в  своей семье. Серегил
улыбнулся.
     - Выходит, нет,  хотя контрабанда, практически считается здесь  честным
трудом. Гедре когда-то был процветающим торговым городом, но когда  лиасидра
решила закрыть  границы, Гедре начал хиреть, как и Акхенди по другую сторону
гор.  Для  них  столетиями  торговля  с  северными  соседями  была   основой
существования, так  что  на  посольство  Клиа эти  кланы  должны  смотреть с
огромной надеждой.
     "И ты тоже, тали", - подумал Алек, молча молясь Четверке о  ниспослании
удачи посольству.



Глава 8. Гедре



     На следующее утро Серегил  увидел появившийся  из  тумана  порт  Гедре,
словно  знакомый сон,  который только что вспомнился. Белые  купола сияли  в
ярком утреннем  свете, а за  ними  бурые холмы, кое-где испещренные зеленью,
вздымались как волны к  подножию крутых пиков Ашекских гор - Стены Ауренена,
родины драконов. Серегил был единственным, кто обратил внимание на руины над
городом, похожие на след высохшей пены после отлива.
     Дувший  с  берега  ветерок донес  запахи  свежей  весенней травы, дыма,
нагретого солнцем камня, курений из храма.
     закрыв глаза,  Серегил вспоминал другие рассветы, когда он входил в эту
гавань на  маленькой рыбачьей лодке,  нагруженной  иноземными  товарами.  Он
почти ощущал на своем плече большую руку дяди, чувствовал исходящий  от него
запах  соли, дыма и пота. Акайен-и-Солун не скупился на похвалы, которых так
не  хватало мальчику в  родительском доме.  "Ты здорово торгуешься, Серегил:
никак не думал, что удастся получить у  этого скряги-торговца  такую цену за
мои мечи" или "Хорошо управляешься с лодкой, мой мальчик, - со времени нашей
последней поездки ты научился определять курс по звездам".
     Теперь отца не было в живых, но и прав в этой  стране Серегил  лишился.
Он коснулся выпуклости под простым  серым кафтаном - кольца Коррута, которое
носил на  шнурке на шее. Только  они с Алеком  знали о кольце; все остальные
видели лишь медальон  с полумесяцем и языком пламени на  тяжелой  серебряной
цепи - знак высокого ранга в посольстве Клиа. Пусть лучше только это и видят
чужаки - чужаки, которые когда-то были его соплеменниками.
     Серегил  понимал,  что  за  ним  наблюдают  многие скаланцы,  и  потому
повернулся лицом к берегу, позволяя прохладному ветерку высушить выступившие
на глазах слезы. От набережной Гедре навстречу кораблям двинулось  множество
лодок с встречающими.
     Алек смотрел  на  маленькие  суденышки, скользящие по волнам  навстречу
"Цирии"  и  ее  единственному уцелевшему  спутнику -  "Коню",  и  его сердце
колотилось от волнения.
     Юноша перегнулся через  поручни и помахал  полуголым гребцам.  Их узкие
бедра  были прикрыты лишь  чем-то похожим на короткие килты,  независимо  от
пола  и  возраста.  Ауренфэйе  смеялись и  махали руками, их длинные  темные
волосы развевал ветер.
     Некоторые солдаты Беки приветствовали их восторженным свистом.
     - Клянусь Светом!.. - пробормотал Теро, широко раскрытыми глазами глядя
на  гибкую  загорелую девушку. Она в ответ на приветствие взмахнула рукой, и
за левым ухом мага появился благоухающий алый цветок. Другие пассажиры лодок
последовали  ее  примеру, так  что  множество цветов, материализовавшись  из
воздуха, украсило скаланских гостей.
     - У  тебя не возникает желания отказаться от обета безбрачия? - спросил
Алек, игриво толкнув Теро в бок. Тот ухмыльнулся.
     - Ну, ведь это чисто добровольный обет.
     - Так  нас  еще нигде  не  встречали, - сказала подошедшая к ним  Бека.
Благодаря чьим-то чарам на ее начищенном шлеме красовался венок  из белых  и
голубых цветов, а длинная рыжая коса походила на букет. Девушка была все еще
бледна, отчего веснушки особенно выделялись на коже, но как только показался
берег, заставить ее лежать в каюте не мог уже никто.
     Стоявшая на мостике Клиа была взволнована  не меньше остальных. Сегодня
она  была в парадном платье и драгоценностях, как  и пристало особе  царской
крови.  Освобожденные  из  положенной в  армии тугой  косы каштановые волосы
волнами легли  ей на плечи. Какой-то оценивший ее красоту  ауренфэйе украсил
принцессу венком и поясом из диких роз.
     Алек тоже  надел свой  лучший наряд,  заколов  плащ  тяжелой серебряной
пряжкой  с  сапфирами.   Клиа,  заметив  пряжку,   улыбнулась:  это  был  ее
собственный подарок,  тайный жест  благодарности  за то, что  юноша спас  ей
жизнь.
     Оглянувшись, Алек с внезапным уколом вины заметил,  что Серегил стоит в
одиночестве.  Он  вертел  в  длинных  пальцах  единственный  белый   цветок,
доставшийся ему, и смотрел на снующие вокруг лодки.
     Алек подошел к другу и встал рядом, касаясь того плечом. Под прикрытием
плаща юноша  стиснул  руку  Серегила: даже  после  всех месяцев  их близости
публичные проявления нежности все еще вызывали у него мучительное смущение.
     - Не тревожься,  тали, -  прошептал Серегил. -  У меня только  приятные
воспоминания о Гедре. К тому же кирнари - друг
     нашей семьи.
     - Мне придется заново заучивать, кто ты такой, - вздохнул Алек, проводя
пальцем  по  ладони  Серегила  и  наслаждаясь  знакомым   ощущением  костей,
сухожилий и мышц под кожей. - Ты хорошо знаешь этот город?
     Тонкие  губы Серегила смягчила улыбка. Заткнув белый цветок за  ухо, он
ответил:
     - Раньше знал.
     "Цирия" и  "Конь", напоминающие двух  потрепанных штормом чаек, вошли в
гавань  и  встали  на  якорь  у   одного  из  двух  сохранившихся  причалов.
Нагромождения камней в воде были всем, что осталось от нескольких других.
     Алек с  благоговением  смотрел на собравшуюся  на набережной толпу.  Он
никогда еще  не видел так много  ауренфэйе в  одном месте, и  издали все они
казались удивительно похожими друг на  друга, несмотря на то, что количество
одежды на разных представителях этого общества весьма различалось. Такие же,
как  у Серегила, темные волосы,  светлые глаза, тонкие черты.  Лица не  были
одинаковыми,  конечно,  но сильное сходство опасно тем, обеспокоенно подумал
Алек, что будешь путать разных людей.
     Большинство ауренфэйе носили простые туники и рейтузы;
     различия  заключались главным образом  в  ярких  -  красных  и желтых -
сенгаи. За  время  путешествия  Серегил  потратил немало сил  на  то,  чтобы
научить  скаланцев  различать  особенности головных  уборов,  но Алек теперь
впервые видел эти  изящные тюрбаны своими глазами;  они придавали всей сцене
красочный, экзотический оттенок.
     С  более близкого  расстояния, однако,  юноша начал замечать  различия:
среди  темноволосых попадались все  же рыжие и светлые  головы; у какого- то
мужчины  на  щеке оказалась большая шишка;  сквозь  толпу пробирался  хромой
ребенок; в сторонке стояла женщина-горбунья. И все же все они были ауренфэйе
и, на взгляд Алека, прекрасны.
     "Любой  из них  может оказаться моим  родичем", - с  изумлением подумал
юноша: он только теперь начал в полной мере осознавать это. Лица, на которые
он смотрел  сейчас,  гораздо  больше  напоминали  его  собственное,  чем те,
которые окружали его в Керри.
     "Цирия" подошла  вплотную  к  причалу,  и  толпа подалась  назад, когда
скаланские матросы  стали устанавливать  сходни  для  Клиа.  Следуя в  числе
прочих  за принцессой, Алек заметил бородатого старика в скаланских одеждах,
который вместе с несколькими важными ауренфэйе ждал на берегу.
     - Это благородный Торсин? - спросил он  Серегила, показывая на старика.
Алек  несколько раз  встречался в Римини  с племянницей посла, приятельницей
благородного Серегила,  но  самого  Торсина видел лишь  издали  на  каком-то
празднестве.
     - Да, -  ответил Серегил, глядя  из-под руки  на  встречающих. - Старик
выглядит больным. Интересно, знает ли об этом Клиа?
     Алек вытянул шею, чтобы  получше разглядеть  Торсина,  когда скаланцы и
ауренфэйе  встретились  на  набережной.  Лицо   посла  покрывала  нездоровая
бледность, глаза  под седыми бровями ввалились,  кожа висела  складками, как
если бы старик быстро и сильно исхудал. Однако даже несмотря на  это, Торсин
производил внушительное впечатление своим  суровым достоинством. Под простой
бархатной  шляпой  его  коротко  стриженные волосы  были  белы  как снег,  а
глубокие морщины на длинном  лице  появились, казалось,  под грузом прожитых
лет. Когда же Торсин приблизился к Клиа,  суровое  выражение сменилось такой
неожиданно теплой улыбкой, что Алек немедленно начал испытывать расположение
к старику.
     Члены   делегации   Ауренена   выделялись   из   соплеменников   своими
торжественно  белыми тонкими туниками.  Впереди  всех стояли  кирнари Гедре,
высокий мужчина  с  седыми прядями  в  черных  волосах, и  молодая белокурая
женщина в коричнево-зеленом  сенгаи клана  Акхенди.  Из них двоих она носила
больше драгоценностей,  что говорило о ее  более высоком статусе; ограненные
камни в тяжелой золотой оправе сверкали на пальцах, запястьях, шее.
     Мужчина заговорил первым.
     - Добро пожаловать в фейдаст моего клана, Клиа-а-Идрилейн Элестера Клиа
из  Римини, - сказал  он,  пожимая руку  Клиа. -  Я  Риагил-и-Молан, кирнари
Гедре.  Торсин-и-Ксандус только и говорит о твоей доблести  и достоинствах с
тех  пор, как вчера  прибыл  в  наш город,  и  я вижу, что он,  как  всегда,
нисколько не преувеличил.
     Сняв с каждого  запястья  по  тяжелому  серебряному  браслету,  кирнари
преподнес их Клиа. Среди  ауренфэйе, как  знал Алек  из  рассказов Серегила,
считалось почетным сделать ценный подарок гостю с  таким  видом, словно  это
пустяк.
     Клиа с улыбкой надела браслеты.
     -  Благодарю  тебя  за радушный  прием, Риагил-и-Молан Урас  Иллиен  из
Гедре, и за твою великую щедрость.
     Следующей  к  принцессе  подошла женщина  и  протянула ей  ожерелье  из
резного нефрита.
     -  Я Амали-а-Яссара,  жена Райша-и-Арлисандина, кирнари клана  Акхенди.
Мой  супруг  находится  в  Сарикали  вместе с  другими членами лиасидра. Мне
выпало  огромное  удовольствие приветствовать тебя  в Ауренене и быть  твоей
спутницей в дальнейшем путешествии.
     - Какая прелесть!  - Клиа надела ожерелье.  -  Благодарю тебя за щедрый
дар. Позволь представить тебе моих советников.
     Клиа   называла   своих  спутников,  без  запинок   произнося   длинные
перечисления   имен  предков  каждого.   Ауренфэйе  вежливо   приветствовали
скаланцев, пока очередь не дошла до Серегила.
     Улыбка   Амали-а-Яссара   исчезла.  Она   не   позволила  себе  прямого
оскорбления, но посмотрела на него как на пустое место и быстро прошла мимо.
Серегил притворился, что  ничего не заметил, но Алек видел, как его глаза на
мгновение стали жесткими и пустыми: изгнанник не  хотел показать, какую боль
испытывает.
     Кирнари Гедре долго смотрел на Серегила и наконец сказал:
     - Ты сильно изменился. Я бы тебя не узнал. Алек напрягся:  это вовсе не
было дружеским приветствием. Серегил поклонился, не выказывая  ни удивления,
ни разочарования.
     - Я хорошо помню твою  доброту, кирнари. Позволь мне представить своего
тали, Алека-и-Амаса.
     Женщина из  клана Акхенди все  еще держалась  на расстоянии,  но Риагил
стиснул руку Алека с явным удовольствием.
     -  Добро пожаловать, Алек-и-Амаса! Ты ведь  тот  самый хазадриэлфэйе, о
котором нам рассказывала Адриэль-а-Иллия, когда вернулась из Скалы!
     - Наполовину, господин, с материнской стороны, - с трудом выдавил Алек,
все еще  потрясенный тем, как ауренфэйе  отнеслись к Серегилу. К тому  же он
никак не ожидал, что кто-нибудь здесь знает о нем и уж  тем более встретит с
радостью.
     - Сегодня  - вдвойне радостный для нас день, друг мой, - сказал Риагил,
ласково похлопав его  по плечу. - Ты убедишься, что клан Гедре  тепло примет
яшела.
     Кирнари  двинулся  дальше, знакомясь с  остальной  свитой  Клиа, а Алек
наклонился к Серегилу и шепотом спросил:
     - Кто такой яшел?
     - Вежливое название полукровки. Есть и другие. Клан Гедре больше всех в
Ауренене  заключал  браки с чужеземцами.  Видишь  ту белокурую женщину?  Или
парня около лодок с  черными глазами и темной кожей? Это все  яшелы, потомки
дравниан, зенгати, скаланцев - со всеми этими народами Гедре ведет торговлю.
     -  Известие  о  твоем  прибытии  уже  отправлено  в  Сарикали,  Клиа-а-
Идрилейн, - объявил Риагил, когда представления были закончены. - Сегодня вы
- мои гости, а завтра  мы отправимся  в путь. Дом клана расположен в холмах,
совсем недалеко.
     Пока  аристократы   обменивались  приветствиями,   Бека   распоряжалась
выгрузкой уцелевших воинов и их коней.
     Декурии Рилина  повезло  больше, чем остальным,  несмотря  на участие в
сражении. Бека с  облегчением обнаружила,  что все  солдаты  живы и  ни один
серьезно не ранен. Лица тех, кто плыл на несчастном "Волке", были мрачны:  в
живых осталось меньше половины декурии Меркаль.
     - Потроха  Билайри, капитан, с тех пор, как мы  причалили, я ни  одного
понятного  слова не услышал,  - нервно  оглядывая толпу,  пробормотал капрал
Никидес. - Я хочу сказать,  как мы поймем, вызывают  ли нас  на поединок или
просто предлагают чашку чая?
     Прежде  чем  Бека успела  ответить,  сзади раздался  низкий насмешливый
голос:
     - В Ауренене, чтобы заварить чай, не  пользуются оружием. Я уверен, что
ты скоро начнешь улавливать разницу.
     Обернувшись,  Бека  увидела темноволосого мужчину в  простой коричневой
тунике и  хорошо  послуживших хозяину сапогах для верховой  езды. Его густые
волосы прикрывал черно-белый сенгаи, а по выправке Бека сочла его солдатом.
     "Он так же красив, как и дядюшка Серегил", - подумала Бека.
     Человек  оказался  выше  Серегила  и,  пожалуй,  старше,  но  такой  же
жилистый.  Скулы  на загорелом  лице были шире,  делая  его более угловатым.
Незнакомец встретил вопросительный взгляд Беки обезоруживающей  улыбкой. Его
глаза,  как по непонятной ей самой причине отметила девушка, имели  особенно
чистый янтарный оттенок.
     -  Приветствую тебя,  капитан. Я Ниал-и-Некаи  Беритис Нагил  из  клана
Рабази, - представился он,  и  что-то в  мягком  тембре его голоса заставило
сердце Беки затрепетать.
     -  Бека-а-Кари  Таллия  Греланда из Уотермида,  -  ответила  девушка  и
протянула руку,  словно знакомство  происходило в одном  из салонов  Римини.
Теплое прикосновение мозолистой ладони Ниала показалось ей странно знакомым.
     - Лиасидра назначила  меня  вашим переводчиком,  - объяснил  тот.  -  Я
правильно понял, что большинство твоих людей не знает нашего языка?
     - Думаю, что сержант Меркаль и я общими усилиями справились бы. -  Бека
почувствовала, что  вот-вот смущенно  улыбнется,  и  быстро  подавила  такое
желание. - Пожалуйста, передай лиасидра мою благодарность. С  кем я могла бы
поговорить  о покупке  лошадей и  оружия? По  дороге сюда  у  нас  случилась
неприятность.
     -  Конечно,  я  тебе  помогу! Ведь не годится же эскорту принцессы Клиа
въезжать  в Сарикали,  сидя на конях по двое! -  Он  заговорщицки  подмигнул
Беке, отошел к группе ауренфэйе и что-то быстро сказал на собственном языке.
     Бека мгновение  смотрела ему вслед, зачарованная тем, как  движутся его
плечи и бедра  под свободной туникой. Обернувшись, она заметила, что Меркаль
и некоторые из солдат тоже не сводят глаз с нового знакомого.
     - Ну и хорош длинноногий красавчик! - восхищенно сказала Меркаль.
     - Сержант, проследи  за тем, чтобы люди и кони были готовы в  дорогу, -
бросила Бека более резко, чем собиралась.
     Ниал не обманул. Хотя многие солдаты из декурии Меркаль не получили еще
приличного  оружия,  к  дому  кирнари они  отправились на конях,  каждый  из
которых стоил половины годового жалованья.
     Знаменитый черный  жеребец  Клиа хорошо перенес дорогу  и теперь  гордо
танцевал во главе процессии, встряхивая белой гривой.
     -  Этот конь  из Силмаи, - заметил Ниал, ехавший рядом с Бекой. - Грива
белая, как лунный свет, - подарок Ауры. Нигде больше в Ауренене не рождаются
такие лошади.
     - Принцесса на нем сражалась не в одной битве, -  ответила Бека.