Внутри  храма высился  алтарь из  полированного  черного  камня. На нем
пылал огонь, выхватывая из темноты огромный золотой щит, подвешенный как раз
за алтарем. Как  заранее объяснил Алеку  Серегил, это была Эгида  Сакора.  В
высоту щит имел двадцать футов, а символ Сакора на нем - восходящее солнце -
блистал сотнями великолепно отшлифованных рубинов, так что в мерцающем свете
казался полным жизни.
     На широких ступенях  лестницы, ведущей к храму, был  выстроен  почетный
караул;  где-то в этой безликой массе находилась и  Бека  Кавиш  -  ее  полк
всегда  нес службу  в Скорбную Ночь.  Алек немного  ей завидовал. Солдатская
служба казалась такой простой по сравнению с его собственными обязанностями:
никакого притворства,  никаких переодеваний,  лишь  честь,  долг,  мужество,
братство товарищей по оружию.
     - По-моему, в Майсене празднество Сакора не такое пышное, - прервал его
размышления голос госпожи Килит.
     -  Конечно,  нет,  госпожа.  -  Алек говорил громко,  чтобы его услышал
Серегил. - Даже праздник урожая в конце ритина не сравнится с этим.
     - Благородный Серегил объяснил тебе, конечно, что символизирует гашение
всех огней?
     - Да. Мне кажется, эту ночь нелегко перенести.
     - Для солдат на часах она очень утомительна, - сказала Килит, бросая на
Джулену  сочувственный  взгляд,  и Алек  догадался, что  капитану  предстоит
вскоре вернуться  к своему  отряду. -  Но  для  нас - остальных -  это время
развлечений  Вечеринки при  луне,  игры в  темноте. Для  влюбленных эта ночь
прекрасна Говорят, половина населения Римини обязана своим рождением  именно
Скорбной Ночи.
     Килит наклонилась ближе, и Алек ощутил благоухание ее духов
     - А кто тебя согреет в темноте, а?
     Неожиданный  звук  фанфар,  раздавшийся  в  храме,   избавил   его   от
необходимости отвечать
     Собравшаяся  на  площади  толпа  замерла из внутренних  помещений храма
появилась процессия жрецов Они выстроились  двумя  рядами по сторонам Эгиды,
играя на  свирелях, систрах, рогах и  тамбуринах, и затянули унылый напев. В
монотонной мелодии звучала древняя скорбь.
     -  Это  Песнь Прощания,  ее  поют на  архаическом  конийском  языке,  -
прошептал Серегил. - Этому обряду по крайней мере тысяча лет
     Когда пение смолкло, другие жрецы вынесли  из  храма носилки, в которых
восседала роскошно одетая фигура, лицо ее  было скрыто золотой  маской, а на
коленях лежал обнаженный меч
     - Это старейший жрец храма,  - продолжал Серегил - Он изображает Старца
Сакора У него в руках меч Герилейн Великой
     - Он  действительно  принадлежал ей? -  тихо ахнул  Алек. Герилейн была
первой из скаланских  цариц,  взошедшей  на трон  во  исполнение пророчества
шесть столетий назад
     - Да Царице каждый  год вручают  его заново. Когда  носилки с  жрецом -
Старцем  Сакором   -  опустили  перед  алтарем,  вперед  выступила  жрица  и
обратилась
     к нему на том же древнем языке
     - Она умоляет бога  не  оставлять свой народ,  - перевел Серегил  - Эти
просьбы будут теперь повторяться несколько  раз, а  потом дело кончится тем,
что  Сакор поручит царице защищать подданных и вручит ей  священный факел  и
меч.
     Как и предсказал  Серегил,  мольбы  жрицы и  ответ  бога заняли  немало
времени  Золотая солнечная  маска на лице жреца была так хитро устроена, что
голос  его  звучал подобно грому, хотя старик мог только  скрипуче  шептать.
Когда наконец диалог закончился,  прозвучали фанфары, и процессия  двинулась
дальше
     Из  каждого  храма  выходили все  новые и новые толпы  жрецов,  неся на
носилках олицетворения своих божеств.
     Первыми   шли   почитатели   Далны,   роль   бога   исполнял   Валериус
Раздражительный дризид восседал под балдахином, сплетенным из ветвей лавра и
ивы, облаченный в  отличие от  обычной  своей скромной одежды в великолепную
мантию, расшитую золотом, и  сжимал в руках посох,  украшенный  драгоценными
камнями  и слоновой  костью  Кому-то из  жрецов  удалось даже  укротить  его
лохматые волосы, и они падали гладкими волнами из-под  короны, однако борода
торчала вперед все так же воинственно
     - Я не  такой уж истовый почитатель Далны, конечно,  но должен сказать,
что  Валериус представляет собой не особенно  привлекательного  Создателя, -
пробормотал Серегил, вызвав этим одобрительные смешки собравшихся
     Астеллус  должен  был  показывать дорогу  Сакору в  его путешествии  на
Остров  Рассвета  Бога  изображала  белокурая  пухленькая  жрица  в  простой
бело-голубой тунике и  широкополой шляпе, с дорожным посохом и сумой в руках
Когда жрецы вынесли носилки,  над  ними стали кружиться  сероспинные чайки -
живые эмблемы бога-странника
     Иллиора  также изображала  женщина  Она сидела,  выпрямившись,  в своей
развевающейся белой  мантии и улыбающейся золотой маске, подняв правую руку,
чтобы  все  видели  свернувшегося  многоцветного  дракона,  изображенного на
ладони
     Три  процессии встретились  на  середине площади и остановились  там  в
ожидании кульминационного события.
     Снова прозвучали фанфары. Кавалерийский эскадрон в парадной черно- алой
форме развернулся у въезда на площадь, за ним появилась царская семья.
     - Это она? Сама  царица? - прошептал Алек, вытягивая  шею, чтобы  лучше
видеть.
     - Она.
     Седовласая  суровая  царица  сидела  на боевом  коне,  как  и  подобает
воительнице. Герб - поднятый меч и полумесяц Иллиора - сверкал на ее золотых
доспехах, сбоку висели пустые ножны.
     Рядом  с  царицей ехал  консорт - Эвенир, ее второй муж,  гораздо более
молодой, чем правительница.  За  царской  четой следовали  сыновья и  дочери
царицы, среди них Клиа, великолепная в парадной форме своего полка.
     Рука Алека скользнула к драгоценной пряжке, удерживающей плащ у него на
плече. До сих  пор  он смотрел  на  Клиа только  как на  веселую  наездницу,
собрата  по  оружию  в заляпанном  грязью  мундире,  с  которой  можно  было
обращаться по-товарищески, без церемоний.  Теперь же  юноша увидел ее словно
впервые  -  на  принадлежащем ей  по праву  месте,  в  блеске  торжественной
церемонии.
     Всадники  медленно  приблизились к храму Сакора.  Идрилейн  спешилась и
встала напротив Старца Сакора и жрецов; ее супруг и дети заняли место позади
царицы.  С этого момента ритуальные  фразы  произносились уже на современном
языке.
     Голос  Идрилейн  был  тверд и  ясен;  подняв  руки,  она  начала  гимн,
прославляющий Сакора как Хранителя Очага и Меч Мира.
     - Да не допустишь ты прихода тьмы! - воскликнула она в заключение.
     Столпившийся  на  площади  народ  подхватил  этот возглас,  громогласно
повторяя его снова и снова. Наконец вперед выступил Валериус и обеими руками
поднял  свой посох.  Когда  крики  умолкли,  он  затянул  Песнопение  Далны;
глубокий сильный голос далеко разнесся по площади.
     Алек  хорошо знал  этот  гимн.  Когда толпа  стала  повторять последнюю
строку: "Создатель - творец всего, и  ничто  не исчезнет в  его руке",  - он
радостно присоединился к пению, не  обращая внимания на насмешливые взгляды,
которые бросали на него остальные гости Килит.
     Астеллус и Иллиор помогли Старцу Сакору подняться на ноги, и окружившие
их жрецы издали тихий стон.
     - Кто останется на часах? Кто охранит Пламя? - вопрошали они.
     Из-под своей маски им ответил Иллиор,  повторяя предсказание афранского
оракула:  "Пока  дочь,  наследница  Теламитоса,  обороняет и  правит,  Скала
никогда не будет покорена".
     Царица вышла вперед,  и  Старец Сакор повелел  ей хранить свой народ на
протяжении   всей  долгой  ночи  и  всего  наступающего  года.  Торжественно
поклонившись,  Идрилейн принесла  клятву  за себя и  за  своих  детей - быть
защитниками  Скалы.  Жрец,  изображающий  бога,  вручил  ей меч  Герилейн  и
священный  факел. Царица повернулась  к народу, высоко подняв то и другое, и
толпа разразилась приветственными криками.
     Последние лучи заката погасли на западе, и двое жрецов вывели из  храма
черного быка. Передав факел Фории, царица подняла меч правой рукой, а  левую
положила  на  голову  животного,  ласково поглаживая  его, пока  произносила
традиционное приветствие.
     Бык фыркнул и выгнул шею, зацепив при этом одним рогом край ее плаща.
     Беспокойный шепот пробежал по толпе, словно  ветер по пшеничному  полю:
непокорная жертва - плохое предзнаменование.
     Однако животное больше не сопротивлялось, и жрецы легко запрокинули его
голову назад, а Идрилейн перерезала горло.  Темная  кровь  хлынула  из раны,
источая пар  в  холодном воздухе,  и бык рухнул на  землю.  Царица протянула
окропленный  кровью клинок Старцу  Сакору,  и  тот,  окунув в  кровь  палец,
помазал сначала свой лоб, затем ее.
     - Поговори со своим народом, о Сакор! - обратилась к нему царица. - Ты,
который  покидает  живущих  и  возвращается  обновленным! Каким  будет  твое
пророчество?
     -  Интересно, что они  придумали  в этом году, -  пробормотал  кто-то в
глубине ложи.
     -  Разве  это  не  настоящее  пророчество? -  шепотом  спросил Серегила
несколько шокированный Алек.
     На лице Серегила мелькнула его обычная кривая улыбка.
     - И да, и нет. Откровения  месяцами собирают во  всех храмах Скалы. Они
меняются  год  от  года,  но  обычно  оказываются  весьма  благоприятны  для
проводимой правительством политики.
     Старый жрец встал перед Эгидой, повернулся лицом к толпе и поднял руки.
     Однако прежде чем он смог заговорить, неожиданный порыв ветра обрушился
на площадь, развевая мантии, срывая с плеч плащи, кружа пыль и сухие листья.
Занавеси в ложах захлопали, гонги на своих длинных цепях с ужасным  грохотом
стали ударяться о колонны.
     Расположившиеся уже на  ночлег  горлицы  и  чайки, хлопая  крыльями,  в
страхе взвились в  воздух, где оказались встречены стаей воронов. Появившись
словно ниоткуда из темноты, как и принесший их ветер, черные хищники яростно
напали на мирных птиц, разрывая их клювами, терзая когтями.
     Люди   на  площади  беспомощно  смотрели,  как  черные  крылья  затмили
коричневые и  белые; на поднятые лица капала кровь,  липли  вырванные перья.
Потом  на  площади раздались испуганные крики: повсюду падали мертвые птичьи
тела.
     В храме  Идрилейн  с  мечом в  руках  отбивалась от пожирателей падали,
набросившихся на жертвенного быка. Фория и ее братья и сестры кинулись ей на
помощь. Рядом с ними размахивал посохом Валериус.  Даже на расстоянии Алек и
Серегил  видели  разбрасывающий искры грозный  нимб  вокруг рукояти  посоха.
Жрица Иллиора, лицо которой оставалось скрыто  за маской, подняла руку,  и с
ладони  ее  блеснул  ослепительный  свет; там, куда  попадал луч, оставались
неподвижные кучки  черных перьев. Гвардейцы, оказавшиеся ближе всех ко входу
в храм,  бросились  вверх  по ступеням  на  помощь царице, другие же солдаты
пытались  навести  хоть  какой-то  порядок  в  стенающей  толпе, рвущейся  с
площади.
     Над храмами кружило плотное облако черных птиц, пикирующих вниз подобно
коршунам. Вороны бесстрашно усаживались на ограду, на украшения зданий. Одна
большая птица  устроилась  на  перилах ложи  Килит; казалось,  она задумчиво
смотрит на Алека черным немигающим глазом.
     Серегил поднял  руку и  сделал  знак,  отвращающий зло. Алек видел, что
губы его шевелятся, хотя в гвалте не мог разобрать слов. Ворон издевательски
каркнул и улетел.
     Потом, так же неожиданно, как  и появилось, черное воинство  отступило,
преследуемое  немногими  уцелевшими  чайками.  Горлицы,  конечно,  не  могли
противостоять нападению,  их мягкие  коричневые  тельца  десятками  усеивали
паперть храма.
     Когда шум, поднятый птицами, утих,  из храма стал слышен новый зловещий
звук.
     Эгида  Сакора,  к  которой  не  прикасалась ничья  рука,  издала низкий
вибрирующий  гул. Пламя на  алтаре  перед  ней  взметнулось вверх,  став  из
золотого кроваво-красным. Раздалось четыре удара, затем еще четыре.
     -  Слушай меня,  мой  народ! -  вскричала  Идрилейн.  - Это  сам  Сакор
обращается к нам, призывает под свою Эгиду! Внемлите же пророчеству!
     Толпа замерла, и Старца Сакора снова вывели вперед;
     он заметно пошатывался, руки его тряслись.
     -  Узнай,  о народ  Скалы,  слово  Сакора,  -  провозгласил  он  тонким
старческим голосом. - Укрепляйте стены, пусть будут остры ваши мечи. Храните
урожай, стройте могучие  корабли. Гляди на восток, о народ Скалы, ибо оттуда
грозит тебе враг... - Он на секунду умолк, и руки его задрожали еще сильнее.
- Оттуда...
     Старик  тяжело  оперся  на Валериуса,  потом  выпрямился  и  сделал шаг
вперед. Поразительно чистым и сильным голосом он выкрикнул:
     - Будьте готовы к битве и в свете дня, и  во мраке ночи! Оттуда  грядет
Пожиратель Смерти!
     - Что?.. - Алек снова оглянулся на Серегила; лицо того  было смертельно
бледным  и мрачным,  затянутая в перчатку рука сжимала ограждение  ложи там,
где недавно сидел ворон.
     - Серегил, что случилось?
     Алек увидел,  как его друг внезапно выпрямился, словно  пробуждаясь  от
кошмарного  сна.   Серегил  заставил   Алека  умолкнуть  еле   заметным,  но
выразительным знаком.
     - Мы  слышали  твое слово,  о Сакор! -  раздался  в воцарившейся тишине
голос царицы. - Мы будем готовы!
     Толпа разразилась воинственными криками. Старца Сакора вновь усадили на
носилки, и начался его долгий путь к берегу моря в Нижнем городе. Там вместе
с Астеллусом он  взойдет на корабль, отплывающий, как считалось,  на  Остров
Рассвета,  где  его ожидает новое рождение; на  следующий день в его одеждах
должен был вернуться гораздо более молодой жрец.
     Огонь на алтаре  почти погас,  и  с  крыши храма раздались низкие звуки
рогов: сигнал, что все огни в городе должны быть потушены.
     Процессия жрецов двинулась за носилками Сакора,  а царица встала  перед
алтарем, неся стражу у священного пламени.
     -  Что за замечательное представление!  - воскликнула госпожа Ириэль  с
вымученным смешком. - Хотя, пожалуй, они в этом году  превысили меру, вам не
кажется?
     - Очень  впечатляет,  -  весело  согласилась  Килит, кивнув  слугам; те
появились в ложе  со  светящимися камнями на  длинных рукоятях, чтобы помочь
гостям найти  дорогу к экипажам. - Я, однако, подозреваю, что у благородного
Серегила нас ждет что-нибудь  не  менее  увлекательное. Не хотите ли вы двое
поехать со мной в карете?
     Серегил склонился над ее рукой.
     - Благодарим тебя, но мы, пожалуй,  подождем здесь,  пока народ немного
разойдется, а потом поедем обратно верхом.
     - Игры в темноте, а? - Госпожа Килит  легко коснулась губами его  щеки,
потом поцеловала Алека. - Хорошо, встретимся позже на улице Колеса.
     После  того  как остальные покинули ложу, Серегил несколько минут сидел
неподвижно, поставив локти на перила.
     - Что это за Пожиратель Смерти? - обеспокоенно  спросил его Алек. - Эта
фраза пророчества прозвучала как угроза или по крайней мере предостережение.
     -  Я  уверен,  что это  так и есть,  - пробормотал  Серегил,  глядя  на
опустевшую площадь. Ночь была темной, лишь  луна и звезды лили  слабый свет,
погрузив мир  в путаницу серебряных лучей  и непроницаемой  тьмы. Светящиеся
камни мелькали тут и там в руках  людей достаточно богатых, чтобы  позволить
себе такую роскошь, издалека  доносились смех и крики "Слава Пламени!" - это
начались игры и приключения в темноте.
     Что-то в выражении лица друга заставило Алека ощутить тревогу.
     - Ты имеешь представление о том, что хотел этим сказать старый жрец?
     Серегил натянул поглубже  капюшон плаща и поднялся. Алек не мог  видеть
его лица, когда раздался тихий ответ:
     - Не стану утверждать, будто знаю.



Глава 7. Достопамятный вечер



     К тому времени, когда Серегил и Алек добрались до дома на улице Колеса,
там уже звучала музыка и собирались гости. Алек отдал свой черный плащ слуге
у входа и последовал за Серегилом в парадный зал.
     Там прибывших ожидали вина и закуски. Каждому гостю вручался светящийся
камень  на  украшенной  яркими  лентами рукояти,  и  блики  холодного  света
скользили  по стенам, когда приглашенные танцевали  или просто прогуливались
по залу.
     Рансер, встречавший всех у дверей, с важностью объявил имена Серегила и
Алека; раздались аплодисменты.
     -  Добро пожаловать в  мой дом в  эту холодную темную ночь! - обратился
Серегил к собравшимся. - Тем, кто  еще не знаком с моим компаньоном, я хотел
бы представить благородного Алека-и-Гарета из Айвиуэлла.
     Алек отвесил изящный  поклон  и  быстро  оглядел зал,  надеясь  увидеть
знакомые  лица.  Килит  и  ее  спутники уже прибыли,  но  ни  Нисандера,  ни
семейства Кавишей не было. В  дальнем углу Алек заметил группу  гвардейцев в
бело-зеленых  мундирах.   Подруга  и  сослуживица  принцессы  Клиа,  капитан
Миррини, приветственно взмахнула своим факелом со светящимся камнем, и  Алек
помахал ей в ответ, гадая, не пришла ли вместе с ней и Бека.
     Только он собрался выяснить это, как Серегил  подхватил его под  руку и
увлек к группе важных аристократов.
     - Пора  нам сыграть свою  роль любезных хозяев. Вместе они  обошли весь
зал,  кланяясь  и  разговаривая  с  гостями,  обсуждавшими  главным  образом
зловещие предзнаменования на церемонии в храме Сакора.
     -  По-моему, они перестарались, - фыркнул  молодой придворный, которого
представили как благородного Мелвита.  -  Разве  есть  сомнения,  что  война
вот-вот начнется? К ней готовятся еще с прошлого лета.
     Серьезная   светловолосая    женщина,   разговаривавшая   с   адмиралом
Нирейдианом, обернулась к Серегилу и обратилась к нему по-ауренфэйски.
     -  Исанти  марил  Элустри,  Мелисандра-а-Марана!  -  тепло  ответил  ей
Серегил.  -  Позволь  представить  тебе  благородного Алека.  Алек,  госпожа
Мелисандра и ее дядя, благородный Торсин, - посланники Скалы в Ауренене.
     - Исанти бек кир, прекрасная госпожа, - произнес Алек с поклоном.
     -  Исанти марил  Элустри,  благородный  Алек,  -  ответила  женщина.  -
Благородный Серегил,  как я вижу, учит тебя своему родному языку. Теперь так
мало людей, владеющих ауренфэйским.
     -  И еще меньше  тех, кто владеет им  так хорошо,  как  ты,  прекрасная
госпожа, - сказал Серегил.
     -  Это  такой красивый  язык, если.  конечно,  удается  им  овладеть, -
пророкотал  Нирейдиан.  -  В твоем  присутствии, благородный Серегил,  я  не
рискну  говорить  поауренфэйски. Меня уверяют, что у меня совершенно ужасный
акцент.
     -  Еще какой! - воскликнула  Мелисандра. - Прости,  что  мы задерживаем
тебя, Серегил, но мы тут поспорили: были ли предзнаменования сегодня в храме
настоящими. Не выскажешь ли ты точку зрения ауренфэйе?
     Алек   с   интересом  наблюдал,  как   Серегил  старательно  изображает
задумчивость.
     - Ну... Подвергать сомнению неподдельность предзнаменований - не значит
ли это бросать тень на само предсказание оракула?
     Мелисандра многозначительно посмотрела на адмирала.
     - Многие именно так это и понимают. Серегил тактично переменил тему:
     -  Насколько мне известно, твой дядя,  прекрасная  госпожа, сопровождал
останки Коррута-и-Гламиена в Вирессу?
     - Да. И позволь мне выразить самое глубокое сочувствие к твоему горю, -
ответила Мелисандра  -  Для  тебя  новости  о твоем родиче оказались, должно
быть, ужасным ударом, в дополнение к твоим собственным неприятностям.
     -  Благодарю  тебя.  Рассказы  царских  гвардейцев,  обнаруживших  его,
заставляют волосы вставать дыбом.  Но  все же  случившееся может принести  и
пользу. Ты знаешь что-нибудь о реакции Совета Ауренена?
     Мелисандра закатила глаза.
     - Там полный  переполох. Ты же знаешь, старая гвардия все  еще считает,
что  Скала  несет  ответственность  за  действия леранцев.  Молодые же члены
Совета  все   громче   говорят   о   необходимости  покончить  с   политикой
изоляционизма.  Адриэль-а-Иллия  -  одна   из  самых  влиятельных