от  шлема скрыла  ее лицо,  -  она повернулась к мальчику.
Теперь он сидел и с  сонным интересом разглядывал девушку. Это был, конечно,
не стражник, а паренек, оставленный присмотреть за лошадьми.
     Он что-то пробурчал, Бека разобрала слово "посланец".
     -  Да, спи  дальше,  -  ответила она на  ломаном ауренфэйском.  Девушка
продвинулась в освоении  языка, но по-прежнему понимала  больше,  чем  могла
сказать. - Своих коней мы оставляем.
     -  Это  ты,  Ванос?  -  вытянул мальчик  шею вслед  Алеку.  Тот  что-то
пробормотал в ответ и  исчез в темноте. Паренек покосился  на Беку, когда та
уже собралась уходить.
     - Я тебя не знаю.
     Бека  виновато пожала плечами, притворившись, что не понимает, спрятала
камень в карман и вывела лошадь из сарая.
     У нее за спиной зашуршало сено, и  она услышала, как паренек недовольно
пробурчал:
     - Эти никчемные скаланцы...
     "Совсем  как дома"  - ухмыльнулась Бека. Достав из  сумки  монетку, она
бросила ее в сторону мальчика.
     - Теперь нас видели, - досадливо  сказал Алек, когда они снова  выехали
на дорогу.
     - Ничего не поделаешь, - сказал Серегил. - Парень принял нас за обычных
курьеров, а мы будем уже далеко, прежде чем нас хватятся.
     - Будем надеяться, что ты прав, - с сомнением пробормотала Бека.
     После отъезда Серегила и остальных  Теро обошел комнаты и залы. Во всем
доме, кроме него, бодрствовали только Бракнил и Рилин. Все считали, что Бека
в это время дежурит у принцессы.
     Клиа  оставалась  без  сознания;   милосердное  забытье  не  давало  ей
почувствовать, как Мидри  снова и снова осматривает ее руку, пытаясь решить,
не следует ли удалить еще больше плоти.
     С самого начала их маленькая делегация терялась в огромном доме, словно
горстка семечек внутри высохшей  тыквы. Теперь, когда трое отсутствовали,  а
Торсин был  мертв,  пустота  вокруг  стала  осязаемой. Теро  усилил охранные
заклинания, наложенные им на дом, и отправился в коллос. Благоуханный ночной
воздух освежил его; волшебник извлек из кармана комок  свечного воска и стал
греть  шарик  в  ладонях.  Когда  воск  размяк,  маг разделил  массу  на две
половинки  и достал свою палочку. На  нее  были  намотаны две  длинные пряди
волос - Алека и Серегила; Теро размотал волосы и утопил их  в воске. Бормоча
заклинания, маг кончиком ножа покрыл шарики сеткой узора. Когда он закончил,
красное  пламя на  мгновение  вспыхнуло  в  центре  каждого  мягкого  комка.
Удовлетворенный результатом, Теро спрятал воск для будущего употребления.
     Было  далеко  за  полночь;  где-то  вдалеке  мерцало  несколько тусклых
огоньков. Теро  представил себе  друзей или любовников,  которые не спят при
свете этих огней,  и  неожиданно  его захлестнула  волна  одиночества. Люди,
которым он мог доверять, в основном были очень далеко. Тем, чьего доверия он
пытался добиться  в  этой  чужой  стране, ему приходилось  лгать, жертвовать
своей честью ради спасения принцессы.
     Отогнав грустные мысли,  волшебник поудобнее уселся на каменном сиденье
для медитации. Однако вместо этого непокорное воображение вновь вернулось  к
видению, посетившему его во время первого посещения Нхамахата.  Он рассеянно
расправил  край мантии;  укус  дракона  давно  зажил,  но следы  зубов  живо
напоминали о полуосознанных открытиях той ночи.
     Какое-то  существо опустилось  на тыльную сторону  его ладони, заставив
мага  вздрогнуть. Опустив глаза,  Теро  увидел маленького дракона не длиннее
его большого пальца.  Щекоча кожу  крошечными коготками,  дракончик обхватил
палец и с интересом уставился на человека. Теро сидел не шевелясь, размышляя
о том, станет ли  крошка кусаться. Но дракончик сложил тоненькие крылышки  и
уснул, от его гладенького пузика исходило приятное тепло.
     - Спасибо, - пробормотал Теро, - теперь я не один.
     Тепло дракона  распространилось по  руке, маг согрелся. Улыбаясь,  Теро
погрузился  в спокойную  медитацию. Он должен быть в  форме, когда  начнутся
неизбежные неприятности, какой бы вид они ни приняли.



Глава 39. Пути расходятся



     За ночь с гор надвинулись  тучи, и рассвет разгорелся за тонкой пеленой
дождя. Бека слизнула сладкую капельку со щеки, радуясь свежему вкусу воды.
     Они  упорно  скакали  всю ночь, не сворачивая  с главной дороги,  чтобы
казаться  обычными  курьерами. В  какой-то придорожной  деревне  им  удалось
украсть четырех лошадей. Когда придет время расстаться - а теперь это должно
было  случиться уже  скоро, - Бека,  чтобы  запутать следы,  заберет с собой
коней, которые были приготовлены акхендийцами для настоящих гонцов.
     Это был хороший план; подобные уловки Ургажи не раз использовали, чтобы
обмануть  пленимарцев. Не  нравилось Беке  другое: вот уже  час  Серегил был
молчалив и слишком часто  вглядывался в  густой лес по сторонам дороги. Алек
тоже обеспокоенно посматривал на друга, предчувствуя беду.
     Наконец Серегил так резко натянул поводья, что конь Беки налетел на его
скакуна.
     - Проклятие, что еще  теперь? - спросила Бека,  еле успевшая увернуться
от копыт начавшего брыкаться пугливого гнедого.
     Серегил ничего  не  ответил; успокоив своего коня,  он стал  пристально
разглядывать   заросшую  тропу,  уходящую   влево.  Выражение  его  лица  не
обнадежило спутников.
     - Мы пропустили ту дорогу, которую ты ищешь, да? - спросил Алек, и Бека
уловила  беспокойство в его  голосе. Для  опасений  имелись  все  основания:
Серегил был их единственным проводником, а с тех пор, как он путешествовал в
этих краях, прошли десятилетия.
     Серегил пожал плечами.
     - Может быть. Наверное, по той дороге никто не  ездит  с тех пор, как я
ее видел, - недаром Амали  говорила, что многие деревни здесь вымерли.  - Он
бросил взгляд на светлеющее  небо, и  его лицо стало  еще более  мрачным.  -
Поехали, нам нужно будет вскоре убраться с главной дороги. К перевалу  ведут
и другие тропы.
     Кирнари  Акхенди  разбудил звук открывающейся двери спальни. Сердце его
гулко  заколотилось,  он  выхватил из-под подушки  кинжал и  выбросил вперед
руку,  чтобы защитить  свою молодую  жену.  Однако  вторая половина  кровати
оказалась пуста.
     В комнату,  держа в руке свечу, проскользнул домоправитель, Гламиэль, и
неслышно приблизился к постели.
     - Где моя жена? - резко спросил Райш, прижимая руку к груди; сердце его
пронизала боль.
     - В саду, кирнари. Она недавно встала.
     -  Конечно. - Райшу в последние дни так редко  удавалось уснуть, что по
пробуждении  он  с  трудом  соображал.  -  Так  в чем  же  дело? Еще ведь не
рассвело.
     -  Давно рассвело,  кирнари.  Амали приказала  не  беспокоить тебя,  но
сегодня утром пришло странное известие. - Гламиэль подошел к высокому окну и
отдернул  занавеси.  Комнату  наполнил  серый свет  сумрачного утра и  запах
дождя.  Выглянув сквозь цветущие  побеги, обвивающие раму, Райш увидел жену,
сидящую в одиночестве в беседке.  Прошлой  ночью она снова плакала и умоляла
его довериться ей,  объяснить, что скрывается за его молчанием и его гневом.
Но что мог Райш ей сказать?
     Задумавшись,  он пропустил начало  рассказа  Гламиэля; пришлось просить
того повторить.
     - Скаланцы отправили прошлой ночью гонца, - сообщил домоправитель.
     - Ну и что?
     - Конечно,  кирнари, никто  не  видел в  этом  ничего необычного,  пока
только что  не пришло  известие  из  деревни,  где курьер первый  раз  менял
лошадей. Ни один из сопровождающих акхендийцев не  подал условного  сигнала,
да и  этого  гонца  наш  паренек  раньше  не  видел.  Один из сопровождающих
утверждал,  что он  Ванос-и-Намал,  но  тот  не покидал казармы  скаланцев в
Сарикали. Я сам с ним разговаривал.  На  месте и  остальные, кто  должен был
сопровождать скаланского курьера. Что нам следует делать?
     - Ты давно узнал все это?
     - Только что, кирнари. Не нужно ли уведомить Бритира-и-Ниена?
     - Нет. Сначала  мы должны выяснить, что затеяли наши скаланские друзья.
-  Немного подумав, Райш добавил: -  Пошли за Серегилом. Я хочу поговорить с
ним немедленно.
     Оставшись  один,  Райш  бессильно  откинулся  на  подушки.   Перед  его
мысленным взором вставали  тревожные образы:  Серегил,  искусно вспарывающий
брюхо  дохлой рыбы  и извлекающий  оттуда  кольцо  так уверенно,  словно  он
заранее  знал, что оно  там;  а  еще раньше, в саду,  он все осматривал  так
внимательно, так умело...  В  то время наблюдать за  ним  было  интересно  и
приятно. Теперь же воспоминание наполнило кирнари беспокойством.
     Холодный  поцелуй  несущего капли дождя  ветра разбудил Теро.  Утренний
ливень барабанил по крыше, снизу в  коллос долетали  чьи-то голоса.  Услышав
имя Серегила, маг взглянул в ту сторону волшебным зрением и обнаружил  Мирна
и Стеба, разговаривающих с каким-то незнакомым ему акхендийцем.
     - Я не видел еще сегодня утром благородного Серегила, - говорил Мирн. -
Я ему передам, что благородный Райш ждет его у себя.
     - Дело очень срочное, - сказал акхендиец.
     "Ну вот, начинается", -  подумал Теро.  Он поспешно  спустился в пустую
комнату Серегила и запер за собой дверь.  Как оказалось,  он еле успел. Кто-
то взялся за ручку и подергал дверь.
     -  Серегил,  тебя  ждут внизу.  - Вот невезение! Это оказался Кита - от
слуги можно было бы отделаться резким ответом. - Ты спишь? Серегил! Алек!
     Теро  поспешно  провел рукой над кроватью, приказывая ей  воспроизвести
то,  что она помнит, - что угодно. Кровать  воспроизвела ритмичный  скрип  и
страстный мужской  стон.  Волшебник в раздражении отступил на шаг. Он ожидал
услышать храп, но, видимо, должен был бы знать, чего ждать от друга.
     Однако раздавшиеся  звуки  дали  желаемый эффект. За  многозначительной
тишиной за дверью последовали тактично удаляющиеся шаги.
     Не теряя времени, Теро достал восковые шарики, приготовленные накануне,
придал  им  форму человечков  и сунул  под  одеяло.  Взмахнув  над  постелью
палочкой, он беззвучно произнес заклинание,  вспоминая лица, тела, форму рук
и ног.  Восковые подобия раздались и удлинились. К  тому времени, когда Теро
завершил  пассы,  фигуры  походили  на  Серегила  и   Алека,  но  оставались
неподвижными   и   невыразительными.  Маг  коснулся  пальцем  холодного  лба
"Серегила" и  дунул ему в  ноздри. На восковых щеках появился румянец, черты
смягчились. То
     же самое Теро проделал и с двойником Алека,  потом придал обеим фигурам
позы спящих людей.  Призвав на помощь воспоминания о совместных ночлегах  во
время  путешествия,  он  добавил равномерное дыхание и  легкое похрапывание.
Если  слуги  проявят   должную  деликатность,  уловка  может  дать  беглецам
несколько драгоценных часов.
     Теро  оставил  дверь  незапертой и  спустился  в главный зал, где  Кита
извинялся перед посланцем-акхендийцем.
     - Доброе утро, - приветствовал гостя Теро.  - Что привело тебя  сюда  в
столь ранний час? Акхендиец поклонился.
     -   Приветствую   тебя,  Теро-и-Процепиос.  Амали-а-Яссара  хотела   бы
исследовать  тот  амулет,  который  приносил  Серегил.  Сегодня   утром  она
чувствует себя в силах заняться этим.
     Амулет! Теро потянулся к кошелю на поясе, потом, нахмурившись, замер на
месте. Вещицу забрал Серегил; в  суматохе,  вызванной  письмом Магианы,  маг
совсем забыл взять ее у друга.
     - Так  бы сразу и  сказал! -  воскликнул Кита, направляясь к двери. - Я
уверен,  что они не будут против,  если  я потревожу их ради  такого важного
дела!
     -  Позволь мне, - поспешно остановил его  Теро, уже жалея о собственной
уловке с восковыми фигурами. -  Я пришлю Амали талисман, как только... - тут
он сурово взглянул на Киту, - как только Серегил проснется.
     -  Ну   вот,   это  уж  точно  она,  -  радостно  воскликнул   Серегил,
присматриваясь еще к одной ничем не примечательной заросшей тропе, отходящей
в сторону.
     Бека  подавила  стон. Тропа отличалась от любой  из дюжины  подобных, у
которых Серегил  останавливался этим утром,  только  стайкой куток,  клюющих
что-то в высокой траве.
     - Последняя  тропа, насчет которой ты высказывал  такую же уверенность,
обошлась нам в полчаса скачки  в неверном направлении, - сказал Алек гораздо
более терпеливо, чем сумела бы сама Бека.
     -  Нет, это точно она, - настаивал Серегил.  - Видите  тот валун? -  Он
показал на большой серый камень справа от дороги. - Кого он вам напоминает?
     Бека стиснула поводья.
     - Послушай, я хочу есть и уж не знаю, когда в последний раз спала...
     - Я серьезно спрашиваю. На что он, по-вашему, похож? -
     Серегил скалил зубы,  как безумец,  и Бека  задалась  вопросом" сколько
времени прошло с тех пор, когда он отдыхал.
     Алек  ответил  на  ее  вопросительный  взгляд  пожатием  плеч  и  начал
внимательно рассматривать камень.
     Валун был футов шести в длину и четырех в высоту; овальный камень резко
сужался к одному концу, и два одинаковых углубления снизу делали его похожим
на...
     - На медведя? -  предположила Бека, гадая, не свихнулась ли и она тоже.
С другой стороны, узкий конец действительно выглядел как опущенная голова, а
сам округлый камень - как неуклюжее туловище.
     - Верно, я теперь  разглядел,  -  ухмыльнулся Алек. -  Похоже,  медведи
сегодня нас преследуют. Это и есть твоя примета?
     - Да, -  с явным  облегчением  ответил Серегил.  -  Проклятие, я  и  не
вспомнил о  ней,  пока сейчас не  увидел. Если  присмотреться, можно увидеть
глаза, которые кто-то нарисовал. Но раньше здесь была торная дорога. В горах
есть несколько деревень, а еще дальше - торговый лагерь дравниан.
     - Теперь тут нечасто ездят, - сказала Бека все еще с сомнением. Молодая
древесная поросль и сорняки совсем скрыли колеи.
     - Это и к лучшему, - ответил Серегил.  - Чем меньше народу мы встретим,
тем легче  будет у меня на душе. Теро ведь, знаете ли, не единственный,  кто
умеет посылать сообщения при помощи магии.  - Он взглянул на солнце. -  Утро
на исходе. Нам следовало проделать уже больший путь.
     Не  спешиваясь, они  с  Алеком  перекинули  седла  и  поклажу  на  двух
украденных лошадей, а потом и сами  пересели. Это потребовало немалых усилий
и ловкости, Беке  пришлось, помочь  затянуть подпруги, но зато  на дороге не
осталось  следов,  по  которым  преследователи  могли  бы  определить,  куда
направились беглецы.
     Бека  привязала лошадей, на которых они скакали раньше, к  своему седлу
длинными веревками, так что они могли двигаться достаточно независимо. Любой
следопыт увидел бы только, что курьер и  двое его  сопровождающих расстались
здесь  с "попутчиками", когда те свернули в сторону, и продолжали  ехать  по
главной дороге.
     -  Старайся  никому  не  попадаться   на  глаза  как  можно  дольше,  -
предупредил Беку Серегил,  пожимая ей руку. - Преодолеть горы без проводника
ты не сможешь, так что все равно останешься по эту сторону.
     -  Ты заботься о себе, - ответила Бека,  неожиданно почувствовав, что у
нее  перехватило  горло. -  Я просто  проеду по этой дороге, сколько  смогу,
потом  сверну  в  каком-нибудь удобном месте и затаюсь  дня  на два. Потом я
вернусь к Клиа.
     Худшее, что может случиться, - это что  меня поймают и отправят обратно
в Сарикали.  А  что  собираетесь  делать  вы  после того, как  поговорите  с
Коратаном? Серегил пожал плечами.
     - Останемся при  нем, я думаю, хотя, может  быть,  и в  цепях. Если мне
удастся добиться своего, он немедленно вернется в Скалу.
     -  Значит,  там и  увидимся,  - весело сказала Бека, стараясь заглушить
нехорошие предчувствия. Алек лукаво улыбнулся девушке.
     - Да сопутствует тебе удача в сумерках, наблюдатель.
     - И вам обоим тоже. - Бека смотрела им вслед, пока всадники не скрылись
из  вида.  Серегил не обернулся,  а Алек  придержал  коня и помахал  девушке
рукой.
     - Удачи вам в сумерках,  - еще раз прошептала Бека и повернула к горам,
ведя в поводу двух коней.
     Дорога не становилась лучше,  но  все же  путники  могли ехать  по  ней
рысью.  Через несколько  миль  они  добрались до развалин первой деревни,  и
Серегил быстро ее осмотрел.
     Несколько  домов  оказались  сожжены,  остальные медленно  приходили  в
запустение. Молодые  деревца  и сорняки заполонили широкую  лужайку в центре
селения и одичавшие сады.
     Заглянув в один из уцелевших домов, Алек нашел там только осколки битой
посуды.
     - Все выглядит так, словно жители собрались и покинули деревню.
     Серегил подъехал к нему, протягивая бурдюк, с которого капала вода.
     - Нет торговли - не на что жить. По крайней мере колодец не завалило.
     Алек напился, потом вытащил из дорожного мешка кусок вяленого мяса.
     - Интересно, удастся ли нам найти здесь лошадей на смену?
     - Как-нибудь справимся, - ответил Серегил, поглядывая на облака. - Если
поторопимся,  доберемся  до  следующей  деревни  засветло.  Я  предпочел  бы
заночевать  под  крышей.  Да  и  лето  еще  не  наступило, так что  ночами в
предгорьях бывает чертовски холодно.
     Сразу  за  деревней начинался  скалистый  склон,  крутой  и  скользкий,
покрытый камнями  и  изрезанный руслами ручьев, берущих начало  от источника
наверху. Пирамидки из камней все еще указывали на когда-то проложенную здесь
тропу.
     Путники отпустили поводья, предоставив  лошадям самим  находить дорогу.
Оглянувшись,  Алек заметил, что неподкованные копыта коней почти не оставили
следов на каменистом  склоне. Понадобился бы очень искусный  следопыт, чтобы
найти их, с удовлетворением подумал юноша.
     - У  меня  его  нет! Я  его  уничтожила, сожгла!  - всхлипывала  Амали,
съежившись на постели. Сначала  она отпиралась решительно, но  скоро  начала
плакать. От этого она  казалась еще  моложе, чем была на самом деле, и  Райш
заколебался, не уверенный, что ему хватит решимости ударить жену, если иначе
не удастся добиться своего.
     -  Не лги мне! Мне амулет  необходим! - сурово сказал он,  наклоняясь к
жене.  -  Если мои  опасения  правильны, тебя  могли уже  разоблачить. Иначе
Серегил давно пришел бы.
     - Почему ты не объяснишь  мне, в чем дело? - рыдала Амали, инстинктивно
прикрывая руками живот.
     Этот жест ранил  Райша в  самое сердце. Он опустился на постель рядом с
женой.
     -  Ради Акхенди, ради  нашего  ребенка, отдай мне  то, что осталось  от
амулета, если он все еще  у тебя.  Я слишком хорошо  тебя знаю, любимая.  Ты
никогда не  уничтожила бы творение другого акхендийца.  - Райш  старался  не
показать растущего отчаяния. - Ты должна  позволить мне защитить тебя, как я
это всегда делал!
     Амали, всхлипывая, выбралась  из постели и  взяла свою рабочую шкатулку
со  стола. Из-под  груды заготовок для изготовления талисманов  она вытащила
что-то.
     - Вот, и надеюсь, ты сумеешь найти этому лучшее применение, чем удалось
мне! - Амали бросила к ногам Райша плетеный браслет.
     Райш  наклонился,  чтобы  поднять его,  и  тут  же  вспомнил  такое  же
действие,  совершенное  четырьмя  ночами  раньше.  Он  с  внутренней  дрожью
поспешил прогнать воспоминания, но понимание того, что он проклят, осталось.
     Плетение браслета было простым, но  тщательно выполненным,  и магия его
все еще была сильна, несмотря на потерю фигурки, -  достаточно сильна, чтобы
вызвать образы  крестьянки  из горной деревушки, сделавшей браслет, и юноши,
которому он предназначался. Кхи Алека-и-Амасы пропитало ремешки так же,  как
и его пот.
     Амали  все  еще  плакала. Стараясь не  обращать на нее  внимания,  Райш
опустился  в  кресло  у  кровати  и,  стиснув  в  руках  браслет,  прошептал
заклинание.  Браслет в его руках запульсировал.  Закрыв  глаза, Райш  увидел
Алека  и все, что  того окружало: мокрые ветви над  головой, далекие  горные
вершины,
     видные в просветах между  деревьями,  Серегила рядом,  показывающего на
странной формы валун. Райш сразу узнал камень.
     Понимание  случившегося  заставило его  задохнуться,  старик  бессильно
откинулс