,  все вышло  наружу. Бариен не вынес  позора и  покончил  с
собой. Фория призналась во всем твоей матери и Нисандеру.
     Руки Клиа стиснули подлокотники кресла.
     - И никому не пришло в голову, что мне следовало бы об этом знать?
     -  Честно говоря, нет,  госпожа,  - пробормотал Серегил  -  С нас,  тех
немногих,  кто  обо  всем  знал, Идрилейн  и  Нисандер  взяли клятву хранить
секрет.  Мы  думали,  что  унесем  его  с  собой  в   могилу.  Мы  никак  не
рассчитывали, что все это известно и кому-то из врагов царицы.
     - Тут-то я  и вступаю в игру,  госпожа,  - виновато признался Алек. - Я
узнал о том, что Юлан-и-Сатхил  сегодня  собирает  кирнари  - тех,  кто тебя
поддерживает  или  склоняется к этому, - на секретную встречу  в своем доме.
Прости меня: я нарушил твой приказ и отправился шпионить за ними.
     - С моего ведома и разрешения, - быстро добавил Серегил.
     - Продолжай, - вздохнула Клиа.
     -  Каким-то  образом  Юлан-и-Сатхил  завладел одним  из  тех  фальшивых
приказов  царицы,  а также  проведал  об  участии Фории в  мошенничестве,  -
сообщил Алек. - Я узнал тот свиток. У Юлана были и еще какие-то бумаги, но я
был  слишком  далеко,  чтобы  их   разглядеть.  Так  или  иначе,   вирессиец
воспользовался  документами,  чтобы  показать действия Фории в  самом черном
свете: ты  же знаешь, как высоко ауренфэйе ценят честь и  преданность семье.
Он изобразил ее ненадежной союзницей, почти предательницей, с которой опасно
иметь  дело.  Он   также  утверждал,  что  твоя  мать  проявила  слабость  и
недальновидность, не отстранив Форию от наследования трона.
     - Это самое малое, что сделал бы на ее месте любой кирнари;
     скорее  всего  дело  кончилось  бы  изгнанием,  -  добавил  Серегил.  -
Наследственная  власть  моему  народу  кажется  бессмыслицей,  и  история  с
фальшивками не поднимет ее престиж.
     - Кто был на той встрече? - спросила Клиа, бросая на Алека бесстрастный
взгляд.
     Юноша перечислил тех, кого видел.
     - И как они отнеслись к разоблачениям Юлана?
     - Мне мало что было  видно,  но, судя по разговорам, все были  смущены.
Кирнари Силмаи высказался в твою пользу, хаманцы явно радовались.
     - Именно этого и хотел добиться Юлан-и-Сатхил, я уверен, - сказал Теро.
     Клиа кивнула.
     - Как вы думаете, каким образом он получил нужные сведения?
     - Я думал об этом, - ответил Серегил. - Есть несколько возможностей. Он
мог  получить документы  от пленимарцев - у тех наверняка были шпионы  среди
заговорщиков. Или кто-то из имевших дело с Теукросом проговорился. С  другой
стороны, Юлан мог  знать обо всем с самого начала и просто выжидать момента,
когда удалось бы извлечь из скандала наибольшую пользу.
     - Могу себе представить, - согласилась Клиа.  - Но ты думаешь, что есть
и другое объяснение?
     Серегил быстро взглянул на Алека; тот слегка кивнул и отвернулся.
     - Благородный Торсин, госпожа...
     - Торсин?
     -  Торсин тайно  встречался с  кем-то в тупе  Катме примерно  через две
недели  после нашего прибытия в Сарикали, -  сообщил  Серегил. - По  крайней
мере  один  вирессиец на  той  встрече был,  и есть  свидетельства того, что
пригласил его Торсин. Алек тогда случайно обнаружил, что Торсин ночью уходил
из дома.
     Клиа  бросила   на   Алека  укоризненный  взгляд,   заставивший   юношу
покраснеть.
     -  Когда я велела вам двоим не шпионить ни за кем без моего разрешения,
это  относилось  и  к  членам  нашего  собственного  посольства.  -  Серегил
попытался ответить, но принцесса  оборвала  его:  - Слушайте  меня,  вы оба.
Можете не беспокоиться насчет Торсина. Откуда бы Юлан ни добыл эти порочащие
мою сестру сведения, уверяю вас, Торсин тут ни  при чем. Я хотела  бы, чтобы
вы приложили усилия к другому: выяснили, откуда он их получил на самом деле.
     "Она знает, чем занимается  посол  по ночам, или  по  крайней мере  так
считает", - подумал Серегил, ежась от неожиданного выговора. До  него теперь
дошло, что  у Клиа могут быть  секреты  и от него самого.  С другой стороны,
Серегил был уверен,  что Торсину  ничего не известно об их с  Алеком  особых
талантах. А если все это так, то Клиа ведет гораздо более  сложную игру, чем
можно  было предположить.  Серегил бросил  взгляд  на мага, гадая, что может
быть известно тому. Теро, казалось, не особенно удивился услышанному.
     -  Если  документы  получены Юланом от  пленимарцев,  то это, возможно,
объясняет и как мы попали в засаду у Эамальских островов, - задумчиво сказал
Теро. - Может быть, почтенный кирнари расплатился информацией за информацию.
     Клиа медленно покивала головой.
     - Мне очень хотелось бы узнать правду. Переговоры слишком затягиваются.
В  каждом письме,  которое приходит от Фории, она требует  результатов более
нетерпеливо,  чем  в  предыдущем. Теперь  она чуть  ли не  обвиняет  меня  в
намеренном промедлении.
     - Как может Фория думать так! - воскликнул Алек.
     - Кто может знать, что и почему теперь думает моя сестра! - Клиа устало
потерла глаза. - Но  эта история с вирессийцами может повернуть дело в  нашу
пользу. Скажи мне, мой ауренфэйский советник, есть ли  основания утверждать,
что Юлан повел себя бесчестно в отношении меня?
     - Такой довод  можно  использовать, -  ответил Серегил. - Конечно, если
тебе придется объяснять  лиасидра,  как ты обо  всем узнала, Алек окажется в
неловком положении.
     - Что ж, позаботьтесь о том, чтобы никому ничего не пришлось объяснять.
Через  два   дня  мы,   а  также  главы  одиннадцати   кланов  приглашены  к
Юлану-и-Сатхилу.
     -  То ли ты  предлагаешь,  о чем  я  думаю, госпожа? Клиа  красноречиво
пожала плечами.
     -  Какой смысл брать на  охоту лучших  борзых, если  не  спускать  их с
поводка? Завтра первым делом я поговорю  с благородным  Торсином и с Адриэль
насчет  всего  того,  что  узнала от  вас.  Мой  советник и  самая преданная
союзница не должны быть захвачены врасплох.
     -  Ты скажешь  Торсину, что я следил за ним? -  нервно  поинтересовался
Алек.
     - Нет, но дай мне слово, что  больше  так  поступать не будешь. Ты меня
понял?
     - Да, госпожа.
     Клиа проницательно взглянула на Серегила.
     - К тебе это тоже относится.
     - Даю тебе слово. А как насчет Ниала? Если бы не он, мы могли бы ничего
не узнать. Он просил Алека сообщить ему о том, что удастся выяснить.
     Клиа вздохнула.
     - Ах да,  Ниал... Он оказал нам услугу, да и все равно слухи поползут -
Юлан  явно  рассчитывает на  это.  Расскажи ему о том, что слышал, Алек.  Но
ничего больше.



Глава 26. Война



     Возбуждение  от  победы заставило  Форию почувствовать себя моложе. Два
дня  ее войска сражались  под проливным весенним  дождем  и оттеснили-  таки
пленимарцев от  перевала к  западу  от  реки.  Потери  с обеих  сторон  были
тяжелые, но Скала отвоевала несколько драгоценных акров.
     Когда  Фория  скакала  через лагерь  во  главе сильно поредевшей конной
гвардии, отовсюду слышались  приветственные крики. С ними мешались горестные
вопли  следовавших   за   армией   женщин  и  детей,   не  увидевших   среди
возвращающихся  своих  мужей, сыновей  и отцов. Солдаты молча отдавали честь
павшим, которых везли за гвардией на скрипучих телегах.
     Проезжая мимо  палаток ремесленников, новая  царица заметила кого-то из
гончаров;   женщина  стояла,  уперев  руки  в  бедра,  и  явно  прикидывала,
пересчитывая опустевшие седла,  сколько  урн для  пепла  понадобится:  в них
погибшие в бою воины совершат последнее путешествие домой.
     Фория  отогнала мысль  о  потерях. Этой весной победы  не так уж  часто
выпадали на долю скаланцев, и царица хотела в полной мере насладиться этой.
     Впереди  раздались  громкие приветствия:  у  шатра  Фории собирались ее
личная охрана и слуги.
     -  Ты показала  им  сегодня,  генерал!  -  выкрикнул  покрытый  шрамами
ветеран,  размахивая  знаменем своего полка. -  Веди нас  в бои завтра, и мы
тебя не посрамим!
     -  Ты ни в одной битве  не  посрамил меня, сержант, -  ответила  Фория.
Раздался  новый  взрыв  воинственных криков.  Солдаты все  еще  предпочитали
называть Форию ее воинским званием, и царицу сейчас это порадовало.
     Спешившись,  Фория впереди  своих  офицеров  прошла в  шатер, где  были
накрыты столы. Это  был не пир,  конечно, но все  же  заслуженное  воздаяние
мужественным воинам.
     Они все  еще утоляли голод,  когда  у  входа  в шатер  появился капитан
Транеус. Он  был  весь  покрыт дорожной грязью, а через плечо у  него висела
почтовая сумка.
     - Какие новости из Римини? - окликнула его Фория.
     - Принц Коратан прислал тебе письмо, и  есть свежие отчеты из Ауренена.
- Транеус протянул царице сумку.
     Внутри  оказались  три  свитка. Прочтя первый,  письмо от  брата, Фория
почувствовала,   как   радостное  возбуждение  покидает  ее.  Царица  дважды
перечитала написанное и окинула взглядом любопытные лица сотрапезников.
     -  Пленимарцы  напали  на южное побережье  Скалы.  Они  сожгли уже  три
города: Калис, Ялин и Треболин.
     -  Ялин!  - охнул  генерал Арлис. - Это  же всего в пятидесяти милях от
Римини.
     Виски  Фории сжала боль. Она отложила письмо брата и взялась за свиток,
запечатанный воском с оттиском перстня  Клиа. Новости принцесса сообщала все
те  же: переговоры шли  медленно. Правда, кажется, удалось  склонить на свою
сторону хаманцев, однако никакой  помощи  ауренфэйе пока  не предоставили, и
конца проволочкам не видно.
     Закрыв глаза, Фория потерла  переносицу; головная боль  терзала ее  все
сильнее.
     - Оставьте меня, - приказала она офицерам. Когда шаги и  скрип портупеи
затихли, царица подняла глаза и увидела стоящего рядом Транеуса.
     Только  теперь  Фория  взяла  третий  свиток, запечатанный  всего  лишь
несколькими каплями  воска от свечи.  Как и прочие  отчеты, полученные ею за
последние  недели, этот был написан  в  очень  осторожных  выражениях. Фория
сделала вывод, что Клиа  пишет правду,  но  старается придать событиям более
обнадеживающий вид, чем они того заслуживают
     - Наша наблюдательница пишет мне, что влияние Вирессы растет, - сказала
Фория Транеусу. - Переговоры стоят на месте. Она не разделяет оптимизма моей
сестры. Ходят  даже  слухи,  что вирессийцы  могут  предпочесть пленимарское
золото нашему.
     Царица протянула  письмо Транеусу,  который  запер  его  в  шкатулке  с
аккуратно уложенными другими свитками.
     - Что должен я сообщить в Римини, госпожа?
     Фория  повертела кольцо на левой руке.  Пальцы ее, целый день сжимавшие
рукоять меча, воспалились и  отекли,  и ей пришлось поплевать  на них, чтобы
кольцо наконец  снялось. Вытерев  камень  подолом  туники,  Фория  мгновение
помедлила, любуясь игрой света на резной фигурке дракона.
     - Отвези кольцо моему  брату.  Я хочу, чтобы он получил  его  через два
дня. Никто, кроме тебя, не должен ничего знать. Отправляйся немедленно.
     Транеус только  что проделал трудный  путь  - несколько дней  по морю и
непролазной грязи дорог. Приказ Фории означал, что отдохнуть ему не удастся,
но на лице офицера не отразилось  ничего,  кроме преданности, - как царица и
ожидала.  Если Транеусу удастся выжить,  к  концу  войны на  его ловкой руке
может появиться другое кольцо...
     Оставшись одна в просторном шатре, Фория откинулась в кресле и с легкой
улыбкой взглянула на светлый след от кольца на пальце.
     Голова у нее больше не болела.



Глава 27. Снова призраки



     Серегил  проснулся  на  рассвете последнего дня  траура, снова  пытаясь
вспомнить  сон, прежде чем он растает. Сновидение началось с тех же знакомых
образов, но  на этот раз, кажется,  в  углу комнаты стоял руиауро, Лиал;  он
явно пытался  сказать Серегилу что-то очень важное, но  треск и рев  пламени
заглушали его голос.
     Сновидение  не оставило ощущения  паники, но  Серегил точно  знал, куда
должен  пойти  немедленно;  это  место  тянуло  его  к  себе,  словно  леска
попавшуюся на  крючок рыбу. Он со  вздохом  выскользнул  из постели,  гадая,
успеет ли вернуться в свою комнату прежде, чем дом заполнится посетителями.
     Кто-то  пел  на  верхнем  этаже  Нхамахата,  приветствуя рассвет, когда
Серегил верхом  приблизился  к  башне.  Стаи  маленьких дракончиков носились
вокруг,  их тощие  тельца  в  первых солнечных лучах  казались  отлитыми  из
темного золота.
     - Марос  Аура Элустри  чиптир, -  прошептал  Серегил, сам не зная,  что
заставило   его  вспомнить   молитву;   однако  он   внезапно   почувствовал
благодарность судьбе за то, что оказался сейчас в этом священном месте.
     Надев у входа  маску,  Серегил  последовал-за служительницей в  главный
зал. Там уже лежало несколько человек, явившихся в Нхамахат ради вещих снов.
     - Я хотел бы поговорить с Лиалом, если можно, - сказал Серегил девушке.
     - Лиал мертв, - ответила она.
     - Мертв! - ахнул Серегил - Когда это случилось? И как?
     - Почти сорок лет назад. Он очень тяжело болел, я думаю.
     Пол, казалось, покачнулся под ногами Серегила.
     - Понятно. Можно мне воспользоваться дхимой?
     Девушка  разожгла жаровню  и  дала  Серегилу горсть  трав,  дым которых
навевает сны. Он с почтительным поклоном взял то и другое и поспешил вниз, в
пещеру.  Выбрав наугад маленькое сооружение, Серегил разделся  и прополз под
дверной завесой, на  этот раз  влажная духота  порадовала  его. Усевшись  на
циновке, Серегил бросил травы на угли и помахал рукой, чтобы дым перемешался
с паром.
     Ритмичные глубокие вдохи помогли ему расслабить мускулы;
     наркотический дым постепенно начал оказывать свое действие.
     Первая мысль,  явившаяся Серегилу,  была  о том, что на сей  раз он  не
испытывает  страха  - не испытывает с  того момента, когда  неожиданно решил
отправиться в Нхамахат. Ему не было больше трудно дышать: он явился сюда  по
собственной воле, без опасений и отвращения.
     Серегил закрыл глаза, чувствуя, как собравшийся под маской пот  стекает
по носу.  Дым  от тлеющих трав щипал легкие и заставлял голову кружиться, но
Серегил теперь не имел ничего против;
     он терпеливо ждал.
     - Ты начинаешь понимать, сын Корита, - произнес знакомый голос.
     Открыв глаза, Серегил обнаружил, что сидит на нагретом солнцем  камне у
драконьего  озера в горах Акхенди. Рядом  с ним  сидел Лиал,  глаза которого
снова сияли золотом.
     - Не уверен, что это так, достопочтенный, - возразил Серегил, ежась под
холодным горным ветерком.
     Руиауро поднял камешек  и  кинул  его в  воду. Серегил проводил камешек
взглядом,  а когда  снова  оглянулся,  на месте  Лиала  сидел Нисандер.  Это
преображение  почему-то  не  удивило  Серегила;   он  только  ощутил  ту  же
необъяснимую  благодарность  судьбе, что  и  при виде мельтешащих  в воздухе
дракончиков.
     Нисандер  сидел, скрестив  ноги,  и смотрел  на  воду;  лицо  его  было
спокойно. Старик был одет в любимый драный  кафтан, а носки поношенных сапог
были мокрыми, словно маг только  что  шел по  покрытой росой траве. Вьющиеся
седые  волосы,  окаймляющие   лысину,   шевелил   ветерок,  и   на   коротко
подстриженной  бороде Серегил заметил чернила. Ни разу со дня смерти старого
друга Серегил не видел его во сне, а когда  думал  о нем наяву, то, несмотря
на  все старания, мог вспомнить лишь окровавленное  мертвое лицо, а  не того
Нисандера, с которым делил счастливые часы.
     Серегил поспешно  отвел  глаза,  приготовившись  к  тому,  что  видение
исчезнет. Ласковая  рука коснулась его подбородка, заставляя его взглянуть в
лицо волшебнику.
     - Открой глаза, Серегил!
     Тот  послушался  и  чуть не расплакался  от облегчения:  перед  ним был
Нисандер, ничто не изменилось.
     - У тебя  очень  упрямый ум, милый мальчик, - сказал Нисандер, похлопав
Серегила по щеке. -  Ты можешь  выследить черную кошку безлунной  ночью,  но
собственное  сердце  для  тебя  -  неведомая  земля.  Ты должен  быть  более
внимателен.
     Нисандер  опустил  руку,  и теперь Серегил увидел, что старый волшебник
держит один  из загадочных стеклянных шаров. Небрежным взмахом  маг подкинул
шар  в  воздух. Сфера блеснула  в солнечных лучах  и  разлетелась  на тысячу
осколков,  ударившись  о камень. На какой-то  ужасный  момент  Серегил снова
оказался на  продуваемом  всеми ветрами пленимарском  берегу, кровь -  кровь
Нисандера - капала с его сломанной  рапиры. Так же мгновенно, как появилось,
видение растаяло.
     - Какой прелестный  звук, правда? - спросил волшебник,  с улыбкой глядя
на осколки.
     Серегил смахнул слезы и попытался понять, что все это значит.
     -  Руиауро говорил, что я должен их  сохранить. Но Нисандер исчез, и на
его месте снова сидел Лиал. Руиауро покачал головой.
     - Я сказал, что они твои, сын Корита. Но это тебе и так известно и было
известно давно - до того, как ты ко мне пришел.
     - Нет,  ничего подобного! - воскликнул  Серегил, но  на  этот раз менее
уверенно. - Что я должен сделать?
     Ветер  стал совсем  ледяным.  Серегил  поджал ноги  и  обхватил  руками
колени, пытаясь  согреться. Рядом кто-то зашевелился, и Серегил  увидел, что
теперь Лиала  сменил  молодой  дракон  размером с быка -  дракон с  золотыми
добрыми глазами
     -  Ты  -  дитя  Ауры,  маленький  братец,  дитя  Иллиора.  Приближается
следующее па твоего танца.  Возьми  с  собой  только  то, что  тебе нужно, -
сказал  дракон голосом Лиала.  С этими  словами он  с грохотом,  похожим  на
летний гром, расправил кожистые крылья и взлетел, заслонив солнце.
     Серегил почувствовал, что тонет во тьме. Горячий  едкий  воздух в дхиме
давил на него со всех  сторон. Задыхаясь, он  нащупал кожаную завесу, выполз
наружу и упал, ловя воздух ртом, на теплый шершавый камень пола пещеры.
     Левая  рука  Серегила  что-то нащупала. Даже  без  того слабого  света,
который  проникал  сюда  из  главной  пещеры, Серегил узнал  предмет,  узнал
прохладу слегка шероховатого стекла, которого коснулись его пальцы. Шатаясь,
Серегил поднялся на ноги  и  взвесил шар в  руке.  Шар был тяжелый,  гораздо
тяжелее, чем следовало бы быть сфере не больше вороньего яйца, - драгоценный
и отвратительный,  шар  принадлежал Серегилу,  и тот  мог делать с  ним, что
хотел.
     "Возьми с собой  только то, что тебе нужно".  В  неожиданном  страстном
порыве Серегил  швырнул  шар  в  стену. На этот  раз видения не последовало,
раздался только порадовавший Серегила звон разбитого стекла.
     Солнце еще  еле встало, когда Серегил вышел из Нхамахата. Все тело  его
болело, он испытывал такую  усталость, словно и в самом деле проделал пешком
путь до горного озера и обратно.
     Вернувшись  домой, Серегил поднялся в свою комнату  по задней лестнице.
Алек все  еще спал,  накрыв голову подушкой. Стук двери разбудил его. Из-под
подушки выглянула всклокоченная голова.
     - Вот и ты, - сказал Алек, опираясь на локоть. - Снова ранняя прогулка?
Где ты был на этот раз?
     Серегил  не  сразу нашел слова. Он сел на край постели и потрепал Алека
по спутанным волосам.
     - Просто бродил, - наконец удалось ему произнести. - Вставай.  Нас ждет
многотрудный день.
     Кирнари  Хамана   одним   из  последних  явился  выразить   Клиа   свои
соболезнования  Когда  слуга объявил  о прибытии  Назиена-и-Хари,  Серегил с
Алеком  тактично  удалились  в соседнюю комнату,  из-за прикрытой двери  они
могли следить за всем происходящим.
     Главу  клана  сопровождал  десяток  родичей;  среди  них  был Эмиэль-и-
Моранти.
     - А что, если Назиен  знает, где  был  его  племянник прошлой ночью?  -
прошептал Алек.
     Серегил обнаружил,  что вопреки собственному  желанию  надеется это  не
так. Как ни горделив и высокомерен  был хаманец, Клиа явно испытывала к нему
симпатию, и это чувство, похоже, было взаимным.
     Назиен и остальные положили  на жаровню по кедровой щепке и поклонились
Клиа.
     Пока Назиен что-то тихо говорил Клиа, Серегил внимате