ьства, о которых ты хорошо знаешь. Тебя же ничто не связывает.
     - Под обстоятельствами ты имеешь в виду атуи? Рабазиец пожал плечами.
     - Иногда понятие чести зависит от точки зрения, не правда ли?
     -  Так мне говорили. - Алек не был уверен, хотел ли Ниал его  оскорбить
или поделился с ним личным мнением. - Но какова цель встречи кирнари? Амали,
похоже, не уверена в том, что для ее мужа это безопасно.
     - Не знаю - я ничего не  слышал до  тех пор, пока ко мне не  обратилась
Амали. Клан Рабази приглашения не получил.
     "Так вот в чем дело!" -  подумал  Алек,  но вслух мысль  высказывать не
стал.
     - Это странно. Мориэль-а-Мориэль все  еще поддерживает  Вирессу, не так
ли?
     - Может  быть, вирессиец стал слишком высокомерным.  - Ниал  насмешливо
поднял  бровь. - И  может быть,  Юлан-и-Сатхил  забывает,  что  клан  Рабази
принадлежит к Одиннадцати и не обязан ему повиноваться.
     -  Ну  а если я воспользуюсь полученной информацией, что тогда?  Что ты
хочешь от меня взамен? Ниал снова пожал плечами.
     - Только узнать о том, что касается интересов моего клана. И Акхенди.
     -  Акхенди?  Ты просишь об  этом от имени своей  кирнари?  Ниал заметно
покраснел.
     - Об этом я прошу ради себя.
     - Или Амали-а-Яссара? Сколько у тебя возлюбленных, Ниал?
     - Возлюбленная одна, -  ответил рабазиец,  глядя  Алеку в глаза.  -  Но
много тех, кого я люблю.
     Алек ожидал Серегила  у двери приемной, когда ближе к  вечеру тот вышел
от Клиа,  и, отведя друга в сторону, быстро пересказал ему сообщения Амали и
Ниала. Затаив дыхание, юноша ждал, что  сейчас Серегил приведет какую-нибудь
причину, в силу которой следует отказаться  от расследования.  Впрочем,  его
это не остановило бы, конечно.
     К его облегчению, Серегил наконец нехотя кивнул.
     - Клиа ничего не должна знать, пока ты не вернешься.
     -  Проще извиниться, чем получить разрешение, а? - ухмыльнулся Алек.  -
Думаю, ты не можешь?..
     Серегил запустил пальцы в волосы и мрачно посмотрел на Алека.
     -  Я ненавижу  все  это, ты  же знаешь.  Ненавижу проклятые узы закона,
чести и обстоятельств, мешающие мне действовать.
     Алек коснулся щеки  возлюбленного, потом его рука  соскользнула к почти
уже незаметному синяку на шее Серегила.
     - Я рад слышать это,  тали.  С тех пор как мы приехали сюда, ты на себя
не похож.
     -  На  себя?  -  насмешливо  усмехнулся  Серегил. -  А  кто  это такой,
интересно? Отправляйся,  Алек.  Я  останусь  здесь  и  буду вести  себя  как
примерный безобидный изгнанник.
     Они  проскользнули  в погруженную  в темноту приемную Клиа  сразу после
заката.  Алек чувствовал  себя  немного  виноватым, но все  равно  испытывал
радостное возбуждение. Под плащом он был одет в ауренфэйскую тунику, штаны и
разношенные  башмаки, которые  Серегил  стащил  у  кого-то  из  слуг.  Набор
инструментов, извлеченный  наконец из сундука,  был спрятан  под  туникой на
груди. Брать  его  с собой  было рискованно,  поэтому  Алек решил  ничего не
говорить Серегилу, но с инструментами юноша чувствовал себя увереннее.
     "Я делаю это ради  Клиа, хочет она  того или нет", - думал он, стараясь
заглушить сомнения.
     Друзья отодвинули  в сторону экран,  закрывающий окно, и Алек перекинул
ногу через подоконник. Возбуждение опьяняло его. Наконец-то после всех  этих
недель  он  может заняться чем-то  полезным. Но неожиданная  мысль отрезвила
его.
     - У меня нет сенгаи! - прошептал он, поднимая руку к голове.
     -  Я  не  был уверен,  что  после всех  этих лет сумею как следует  его
повязать, - признался Серегил. - К  тому же с непокрытой головой ты будешь в
темноте менее заметным - просто слуга, вышедший на вечернюю прогулку.
     - Всегда-то я бываю слугой, - шутливо пожаловался Алек, пытаясь шепотом
изобразить визгливый протест.
     - Сказывается происхождение,  - отплатил ему  той же  монетой  Серегил,
схватив за шиворот  и встряхнув. -  Пусть придет к тебе удача  среди  теней,
тали!
     - Надеюсь.
     До земли  было недалеко, и Алек  спрыгнул  беззвучно.  Эта сторона дома
выходила в отходящий от улицы проход. Если свернуть вглубь, можно было выйти
к  конюшенному двору. И  там, и  на  улице стояли  часовые. Алек слышал, как
где-то впереди  переговариваются  Арбелус  и  Минал.  Дождавшись,  пока  они
повернутся  к  нему  спиной и  двинутся к  двери дома, юноша  быстро пересек
поросшую травой улицу и растворился среди теней на противоположной стороне.
     Его  погоня  за Торсином неделей  раньше  была действием  импульсивным,
счастливой случайностью. На этот  раз у него  была определенная цель, и Алек
смотрел на город совсем другими глазами, вспоминая, как в Римини он выполнял
подобные же задания. Здесь не нужно было опасаться встречи с  карманниками и
грабителями, не нужно было скрываться  от ночной  стражи. Не окликали его из
темноты потаскухи обоего пола, не было  сумасшедших,  нищих, пьяных  солдат.
Появившиеся с прибытием в город жителей таверны не обладали зловещим обликом
злачных мест в Скале.
     Однако странная  тишина, затопившая  Сарикали  ночью, угнетала Алека, и
ему  мерещились  в  темных дверях  фигуры призраков.  Никогда  раньше  он не
чувствовал так остро,  что это город мертвых,  лишь иногда населенный живыми
людьми. Встречая на улицах других прохожих, Алек чувствовал облегчение, хотя
старался держаться от них подальше.
     Проходя мимо  тупы Хамана, Алек пережил неприятный момент. Его внимание
привлекло какое-то движение  в  переулке слева.  Юноша  дошел  до следующего
здания,  быстро свернул за угол  и притаился, ожидая, не выдадут ли себя те,
кто мог  за ним следить. Никто не появился, только крик ночной птицы нарушил
тишину.
     Стряхнув с себя липкое ощущение, будто за  ним наблюдают, Алек двинулся
дальше - теперь уже бегом, чтобы наверстать потерянное время.  Хоть его и не
приглашали на встречу, опаздывать не годилось.
     Величественный дом  Юлана-и-Сатхила высился на холме над Вхадасоори. По
словам Серегила, который бывал там  в  юности, помещения в нем располагались
вокруг нескольких больших внутренних дворов, как в резиденции клана в Гедре.
Оглядывая  элегантно  гладкие  стелы  из близлежащего  переулка,  Алек снова
вздохнул по виллам в Римини,  с высокими деревьями вокруг и такими полезными
резными украшениями. Однако  если дом кирнари Вирессы отличался  внутри теми
же особенностями, что и снаружи, то отсутствие удобной опоры для рук и ног с
лихвой искупалось тем обстоятельством, что хозяева  легкомысленно обходились
без  ограды, сторожевых псов, часовых и замков; и к тому же здание  имело по
крайней мере несколько окон.
     Окна по большей  части не были освещены. Единственные  видимые признаки
чьего-то присутствия Алек заметил в помещении слева от главного входа. Юноша
сбросил  башмаки и уже  приготовился  нырнуть в одно  из окон,  как  услышал
приближающийся стук копыт. Четверо всадников подъехали  к дому и постучали в
дверь. Когда она открылась, в ярком свете Алек мельком увидел прибывших. Лиц
их рассмотреть он не смог, но заметил пурпурные сенгаи Брикхи.
     "Похоже, я добрался вовремя", - подумал Алек.
     Он подождал, пока дверь закроется, а потом босиком  бесшумно подбежал и
спрятался   за  колоннами.  Окно  справа  от   входа  выглядело   достаточно
многообещающе:  темное  и  без  ставень. Алек  скользнул  через подоконник и
скорчился на полу,  прислушиваясь Скоро он  убедился,  что в  комнате никого
нет. Тогда юноша вытащил из своего набора  инструментов светящийся камень и,
прикрывая его рукой, огляделся. Комната была пуста, из нее вела единственная
дверь.  Алек сунул  светящийся  камень за  пояс и  прокрался в  неосвещенный
коридор. Его босые ноги бесшумно ступали по гладкому каменному полу.
     Скоро Алек нашел проход, ведущий  в главный зал. Выглянув из двери,  он
увидел, как зал пересек слуга, тут же вернувшийся  с несколькими лапносцами.
До юноши донеслись слова: "Добро пожаловать в сад".
     "Действительно, удача  в  сумерках  сопутствует  мне", - подумал  Алек,
возвращаясь тем же  путем, что и пришел. Каковы  бы  ни были местные порядки
насчет воровства  и  чтения мыслей,  похоже,  ауренфэйский  бог  милостив  к
смиренному ночному соглядатаю. Если бы  только везение не изменило ему, пока
он не найдет нужный сад.
     После нескольких неудачных попыток Алек  нашел  наконец комнату, низкий
балкон  которой выходил  в  освещенный двор. Подкравшись к ведущей на балкон
арке, юноша выглянул в нее и тут же отпрянул, боясь, что громкий стук сердца
выдаст   его  присутствие.  менее  чем  в   двадцати  футах  от  него  сидел
Юлан-и-Сатхил. Успокоившись и  двигаясь со всей  осторожностью,  Алек  снова
бросил взгляд во двор.
     Большой полный раскидистых  растений  сад во внутреннем дворе освещался
светильниками в форме полумесяца, укрепленными на высоких шестах. Юлан сидел
лицом к своим гостям,
     которые по большей части  Алеку видны  не были.  Судя  по  доносившимся
голосам,  их  было не  больше дюжины. Алек  узнал кирнари Лапноса и  Брикхи,
сидевших   среди   членов  малых  кланов,  слуги  обносили  гостей  вином  и
сладостями.
     Алек уже  собрался  на  животе  подползти поближе к балюстраде балкона,
когда дуновение ветерка донесло до  него запах, заставивший его  замереть на
месте. Эту смесь ароматов пряностей и мускуса он встречал только  однажды: в
Доме с Колоннами Волосы у Алека зашевелились, по спине пробежали мурашки.
     В поисках источника запаха  он  повернулся  -  как раз  вовремя,  чтобы
заметить  полоску  света под  дверью. Алек только успел прижаться к стене за
дверью,  как она  распахнулась. Сквозь щель между притолокой  и дверью юноша
увидел стражника, со скучающим видом поднявшего лампу и оглядевшего комнату.
Удовлетворенный осмотром, он вышел, закрыв за собой дверь.
     Алек оставался там, где был, почти целую минуту, дожидаясь. пока сердце
перестанет  колотиться,  и  принюхиваясь,  как  гончая.  На   мгновение  ему
показалось, что он снова чувствует запах благовония.
     - Кто ты? - прошептал юноша и тут же понял, что боится услышать ответ.
     Однако никто ему не ответил, и аромата он больше не ощущал
     "Не будь  глупцом!" - выругал себя Алек и снова подполз к выходящей  на
балкон  арке.  Просто кто-то, сильно  надушенный, прошел мимо по  коридору -
может быть, его-то и искал стражник. Возможно, такое благовоние - достаточно
распространенное. С другой стороны, со времени приезда в Ауренен  Алек бывал
на бесконечных  пирах,  где присутствовало  множество народа, но никогда  не
обонял ничего подобного.
     Он  стряхнул  с себя беспокойные мысли: нельзя  было  позволить себе  и
дальше терять время.
     Подобравшись теперь к арке с другой стороны, Алек выглянул снова Сердце
его   оборвалось,   когда  он   узнал  старого  друга   Серегила,   гедриица
Риагила-и-Молана,  сидящего   между   Руеноми-Ури  из  Дации   и   Райшем-и-
Арлисандином. Кирнари Брикхи и Силмаи  тоже  были среди гостей, как и  главы
нескольких меньших кланов.
     Из разговоров юноше стало  понятно, что еще не все гости в сборе. Через
несколько минут явилось несколько хаманцев,  хотя  среди них не было старого
Назиена-и-Хари; хозяина приветствовал Эмиэль-и-Моранти.
     При  виде  его Алек  оскалил зубы; отвращение,  которое он испытывал  к
этому человеку,  умерялось  лишь  удовольствием  от  того, что  высокомерный
подонок и не подозревает о присутствии тайного наблюдателя.
     Должно быть, Юлаи больше никого не ждал, потому что встал и обратился к
собравшимся. Алек прислонился спиной к стене и приготовился слушать.
     -  Друзья мои,  мое противодействие требованиям  скаланцев  для  вас не
секрет, -  начал  Юлан.  - Меня  часто  обвиняют  в том, что  я  действую из
собственных  интересов.  Я  этого не  отрицаю и тем более не вижу  оснований
извиняться. Я вирессиец и к тому же кирнари. На первом  месте для меня стоит
долг перед моим кланом. В этом нет бесчестья.
     Юлан  помолчал,  словно чтобы  дать время гостям  поразмыслить над тем,
кому преданы они сами.
     - До сих пор  моя позиция определялась желанием  сохранить преуспевание
моего клана. Как и вы все,  я питал огромное уважение к Идрилейн-а-Элестера.
Она была тирфэйе, но обладала величайшим атуи  и доблестью.  Клиа-а-Идрилейн
очень напоминает свою мать, и я испытываю к ней не меньшее уважение.
     Но теперь  Идрилейн мертва, и трон  наследует  не  Клиа, а  ее  сводная
сестра Фория. Я созвал вас сегодня не как вирессиец и не как кирнари, но как
ауренфэйе, который понимает, что решать, каковы должны быть наши отношения с
внешним миром, и действовать мы  должны как единый народ. Новая царица Скалы
не является человеком чести. Этому я имею доказательства.
     Алек вскочил на ноги и  выглянул в сад.  Юлан держал в  руках несколько
свитков пергамента, на самом  большом из  которых виднелась большая восковая
печать, слишком хорошо знакомая Алеку.
     О Иллиор! Воспоминания  о  почти  уже  забытых  секретах  окутали Алека
словно  саван.  Юлан держал  в  руках  царский  приказ,  без  сомнения,  тот
ненайденный   второй   экземпляр   поддельного   документа,  который   Фория
использовала  пять  лет  назад, чтобы направить  в другое место груз золота,
предназначенного  для сокровищницы Скалы. Тогда  это казалось  просто глупой
уловкой,   предпринятой,   чтобы    выгородить   родственника    наместника,
благородного Бариена, который, по  слухам, был любовником Фории. На самом же
деле все это было подстроено врагами  царицы, известными как леранцы. Алек с
Серегилом  случайно  раскрыли этот  заговор,  когда  занялись тем  мастером,
который  и  изготовил фальшивки.  Только Нисандер знал об  охлаждении  между
царицей  и  ее дочерью в  результате  раскрытия всех обстоятельств. Алеку же
было известно только, что Фория осталась наследницей престола.
     Юноша в расстройстве кусал губы, слушая,  как Юлан  разворачивает перед
слушателями  еще более мрачную  картину. Фория представала слабой  женщиной,
которой управляют страсти, а не честь.
     Снова  рискнув выглянуть  во  двор, Алек  заметил на лицах  хаманцев  и
лапносцев выражение злорадства.  Кирнари Гедре  озабоченно перешептывался  с
побледневшим Райшем-и-Арлисандином. Старейшина Силмаи смотрел на  свои руки,
погрузившись в невеселые мысли.
     Юлан-и-Сатхил продолжал  разоблачения, проявляя лишь  искреннее желание
предупредить  соотечественников, но  Алеку  все  же  показалось,  что  глаза
кирнари блестят триумфом.
     "Ну и ловкач же ты!" - подумал юноша, не зная, ненавидеть ему Юлана или
восхищаться им.
     Серегил был слишком обеспокоен, чтобы находить удовольствие в компании,
а потому рано ушел  в свою комнату и попытался читать, сидя у камина; однако
книги  одна  задругой ложились  беспорядочной грудой у его кресла. Скоро  он
вскочил и начал шагать по комнате, представляя себе несчастья, которые могли
так задержать Алека, одно другого хуже.
     Не считая обыска Алеком комнаты Торсина, прошел уже не один месяц с тех
пор, как  кто-нибудь из них предпринимал попытки  проникнуть в чужое жилище.
Звезды  на небе  смещались, приближалась полночь,  и  Серегил тревожился все
больше, как будто Алек все еще был его зеленым подмастерьем.
     Может быть, его схватили...  Серегил  мог  представить себе  гнев Клиа,
если  вирессийцы  приведут связанного Алека и  обвинят  в шпионаже. А  может
быть, юноша угодил в руки его друзей-хаманцев...
     Нет, решил Серегил, растирая  побледневшие синяки  на  плече, для этого
Алек слишком ловок. Наверное, он просто заблудился.
     Серегил уже почти убедил себя, что должен отправиться  на поиски, когда
Алек скользнул в комнату.
     - Ну? - нетерпеливо спросил Серегил. Алек хмуро посмотрел на друга.
     -  Тебе не понравится то, что  я расскажу.  Юлан  разнюхал  про Форию и
Бариена,  да и  про  всю  ту историю  с поддельными  бумагами и  золотом для
леранцев.
     - Тухлые потроха Билайри!
     -  И уж  он постарался расписать  нашу  новую царицу  как  бессовестную
лгунью, -  продолжал Алек, поспешно  натягивая собственную одежду. - Ты ведь
понимаешь, что это значит!
     - Да, - вздохнул Серегил. - Пойдем найдем Теро и все ему расскажем.
     Клиа  явилась в комнату Теро, закутанная в мягкую бархатную накидку,  с
всклокоченными после сна  волосами. Однако вся сонливость слетела с  нее при
одном взгляде на троих мужчин, мрачно смотревших в огонь камина. Теро закрыл
за  ней  дверь   и  наложил  чары,  гарантировавшие,  что  никто  не  сможет
подсматривать и подслушивать.
     Клиа,  подняв  брови,  следила за ним,  потом опустилась в единственное
кресло.
     - Ну,  выкладывайте все начистоту. Серегил  оперся локтем  на  каминную
полку и начал  рассказ о событиях, которые  должны были бы навсегда остаться
тайной.
     - Дело касается Фории и бывшего наместника твоей матери.
     -  Бариена? Но он  же наложил  на  себя  руки два  года  назад.  Что на
свете?..
     Серегил предостерегающе поднял руку.
     - Тебе придется выслушать длинную историю. Ты знаешь, что твоя сестра и
Бариен были любовниками?
     - Я всегда  это подозревала  и никак не могла  понять, почему  их связь
держится в таком секрете. Фория была в отчаянии, когда он умер.
     - А о трениях между царицей и Форией после его смерти ты знала?
     - Более или менее, хотя ни одна из них не пожелала говорить о  причине.
Почему ты теперь, да еще ночью, начинаешь все это раскапывать?
     Серегил вздохнул, значит, напрасно он надеялся, что Идрилейн поделилась
с дочерью  тайной,  прежде  чем  та  отправилась в Ауренен.  Да  и  кто  мог
предположить, что в этом когда-нибудь возникнет надобность?
     - Госпожа,  Фория и Бариен,  не подозревая об этом, оказались виновны в
измене. У Бариена был племянник,  благородный  Теукрос. За  несколько лет до
смерти  Бариена  леранцы  запутали  молодого  повесу  и  вынудили  совершить
предательство. Все всплыло, когда  мы  с Алеком выследили  женщину, чуть  не
ставшую причиной твоей и Алека гибели.
     - Кассарию. - Клиа провела рукой по еле заметному шраму  на щеке; глаза
ее потемнели от гневного изумления. - Бариен и Фория  были связаны с ней и с
ее подручными? С этими мерзкими бунтовщиками?
     - Не подозревая об этом, заверяю тебя.
     - То, что теперь нам придется тебе рассказать, - заговорил Теро, - было
известно только Нисандеру,  Серегилу, Алеку и мне. Нисандеру  многое открыли
твоя мать и Фория  сразу  после смерти Бариена, а старый волшебник  посвятил
нас в тайну, потому что мы должны были разоблачить Кассарию.
     - Серегил был в тюрьме, когда умер Бариен, - возразила Клиа.
     Серегил ответил ей смущенной улыбкой, стараясь не смотреть на Теро.
     - Не  совсем. Теро любезно одолжил мне свое тело, а  сам в моем сидел в
башне, пока мы с Алеком занимались разведкой. Клиа подняла руку.
     - Ладно, просто расскажи мне, в чем было дело.
     - Мы  нашли  мастера, изготовившего подделки, из-за которых  арестовали
меня и казнили нескольких скаланских аристократов, в чьих жилах была примесь
ауренфэйской  крови. При этом мы  наткнулись и на еще более глубоко уходящий
заговор с целью опозорить твою мать. За  три  года  до того леранцы  помогли
молодому  дураку  Теукросу  наделать  долгов,  зная,  что  наместника  можно
заставить прийти на помощь родичу. Бариен в отчаянии обратился к Фории, и та
помогла  ему  переправить  леранцам золото,  предназначавшееся  для  царской
сокровищницы. Для этого они  использовали  фальшивые приказы царицы - бумаги
подделал  тот самый мастер, которого  мы с Алеком  выследили. Ни  Фория,  ни
Бариен не  подозревали,  кто  стоит за всем  этим, уверяю  тебя.  Прикрытием
заговорщикам служил Теукрос. Полагали, что он быстро рассчитается с долгами,
и Фория и Бариен  думали, будто тем все и кончится;  они не подозревали, что
золото  пошло  прямиком в  сундуки леранцев.  Когда мы  с Алеком разоблачили
автора фальшивок