ека печально поникли.  - Мне
теперь стыдно смотреть в глаза Коратану.
     -  Сомневаюсь, чтобы его мнение о тебе стало  хуже, чем было, - хмыкнул
Серегил.
     Этой  ночью тупа Акхенди была погружена  в тишину. Выбирая самые темные
проулки, Серегил и  Алек стороной обошли несколько все еще открытых таверн и
никем не замеченные добрались до дома кирнари.
     С помощью  крюка на веревке они влезли на  крышу и  осторожно заглянули
сверху во  внутренний двор с  садом. Судя по  темным  окнам,  все  обитатели
улеглись спать.
     Друзья спустились в сад и двинулись по дорожке  между клумбами. Миновав
беседку, где в последний раз  они  видели  Амали, Серегил и Алек обнаружили,
что дверь, ведущая в спальню кирнари, открыта.
     Алек направился к двери, но Серегил  удержал его: где-то рядом раздался
шелест шелка.
     - Я  так и думал,  что ты  можешь  заглянуть, изгнанник. Серегил и Алек
пригнулись,  пытаясь  спрятаться за  кустами,  однако в углу  сада  вспыхнул
мягкий волшебный свет. Шар сиял в ладони Райша-и-Арлисандина;  его света как
раз  хватало,  чтобы стали  видны  морщинистое  лицо кирнари и  подлокотники
кресла, в котором  тот сидел.  Когда Райш поднял другую руку, Серегил и Алек
увидели,  что  он  держит  в  ней глиняную чашу. Кирнари  отхлебнул  вина  и
поставил чашу на маленький столик рядом с креслом.
     -  Присоединяйтесь,  -  поманил он  друзей.  - Теперь  вам  нечего меня
опасаться.
     - Надеюсь, мы не заставили тебя ждать слишком долго, кирнари, - ответил
Серегил,  с  подозрением  осматривая  сад. Шар  светил  прямо  ему в лицо, и
увидеть что-либо было трудно.
     - Я провожу  здесь почти все  ночи, - сообщил Райш. - Сон перестал быть
мне другом. Я следил за вами, когда вы обыскивали дом Юлана, и сегодня тоже,
когда вы собирали по кусочкам то, что, по-вашему, я сделал. У тебя, Серегил,
лицо твоей матери, но железную волю и упрямство ты унаследовал от отца.
     Что-то  в манерах  Райша  вызвало  у Серегила  озноб;  его правая  рука
затосковала  по рукояти рапиры. Однако кирнари не двинулся с места, не подал
никакого сигнала, только снова взял чашу и пригубил вино.
     - Я знаю,  что ты совершил,  - сказал Алек. - Я только не  могу понять,
как ты смог: Торсин ведь тебе доверял. Да и мы все доверяли.
     -  Ты хороший человек, юный Алек, но ты не ауренфэйе. Ты не знаешь, что
значит  носить сенгаи  своих  предков  или  смотреть, как земля, по  которой
ступали  их ноги, умирает. Нет такой жертвы, которую я не принес бы ради  ее
спасения.
     - Кроме  Амали?  -  спросил  Серегил.  Старик скривился,  потом  хрипло
прошептал:
     - Она носит моего единственного сына, того, кто унаследует мое имя. То,
что  она  совершила, она совершила по неведению. Виноват я,  и на мне  лежит
позор. Может быть, тебе и удалось бы со временем убедить лиасидра, что Амали
виновна, но в этом случае ты обманул бы их.
     Райш  сунул  руку под  одежду  и  вытащил  простой плетеный  браслет  с
почерневшей фигуркой. Руки его тряслись, и тени вокруг затанцевали.
     -   Этот   амулет    принадлежал   Торсину-и-Ксандусу.    Он   послужит
доказательством  твоего  обвинения  против  меня.  Пусть  все  закончится  и
справедливость восторжествует.
     По телу  акхендийца прошла судорога, рука, державшая браслет, сжалась в
кулак. Волшебный светящийся шар вспыхнул ярче, потом замигал.
     - Ох, нет! - выдохнул Серегил.
     Райш положил браслет на стол и переместил светящийся шар в другую руку;
тени снова  заплясали вокруг.  Волшебный свет озарил другую чашу  на  столе,
которой раньше не было видно, и маленький букетик рядом с ней.
     Серегил  услышал,  как  Алек  со  свистом  втянул воздух:  юноша  узнал
соцветия.
     - Волчье лыко... - прошептал Алек, назвав их по-тирфэйски.
     - Две чаши. Это дваи шоло, - сказал Серегил. - Признание вины.
     - Да, - прохрипел Райш.  - Я думал, не прибегнуть ли к яду апакинаг, но
побоялся, что тогда все запутается. Я не хочу путаницы. - Его снова скрутила
судорога. Стиснув зубы, акхендиец стянул с себя сенгаи и уронил его  рядом с
креслом. - Вина на мне, и только на мне.
     - Клянешься ли ты в этом Светом Ауры? - спросил Серегил.
     - Клянусь. Как мог бы я просить кого-то еще взять  на себя такой позор,
как бы это ни было необходимо? - Райш протянул руку Серегилу, и тот сжал ее,
опустившись на колени перед умирающим.
     -  Ты заставишь  их  поверить?  -  прошептал Райш.  - Пусть моя  смерть
очистит имя Акхенди, пусть весь позор ляжет на меня одного.
     -  Я сделаю  это, кирнари, -  тихо ответил Серегил. Пальцы,  которые он
сжимал, стали уже ледяными. Наклонившись  ближе, Серегил быстро спросил: - Я
не ошибся, Клиа была отравлена случайно?
     Райш кивнул.
     - Я не  желал зла и хаманцам. Глупая  девочка, моя тали... Хотя я хотел
бы... - Он захрипел,  потом с трудом втянул воздух.  Светящийся шар, все еще
лежавший у него на ладони, начал гаснуть. - Я хотел бы обыграть Юлана, этого
старого интригана, хоть раз победить его в его  собственной игре. Да простит
мне Аура...
     Изо  рта старика  хлынула  желчь,  покрыв его мантию пятнами, которые в
лунном свете  казались  черными.  Райш  дернулся  и  поник  в  своем кресле.
Волшебный огонь погас.
     Серегил ощутил дуновение отлетевшего кхи, холодная рука разжалась.
     - Бедный старый глупец... - Тишина в саду, казалось, сгустилась и стала
угрожающей. Серегил понизил голос  до  еле  слышного  шепота.  - Он  слишком
следовал атуи, чтобы стать хорошим убийцей.
     - Атуи? - пробормотал Алек. - Несмотря на то, что он сделал?
     - Я не оправдываю его, но понять могу.
     Алек пожал плечами и протянул руку за браслетом.
     - По крайней мере он дал нам то, в чем мы нуждаемся.
     -  Нет, не трогай  его. Все это... - Серегил  показал на  браслет,  две
глиняные чаши, сброшенный сенгаи, - все это  являет собой признание.  Мы тут
не нужны. Пошли, мы должны вернуться, пока нас не хватились.
     Однако Алек не тронулся с места, глядя на скорчившуюся в кресле фигуру.
Серегил  не видел его лица,  но услышал  дрожь в голосе, когда юноша наконец
заговорил:
     - Это может случиться и с тобой, если Назиен настоит на своем.
     - Я не  собираюсь бежать, Алек. - Фаталистическая улыбка подняла уголок
его губ. - По крайней мере до тех пор, пока не выяснится, что другого выхода
нет.
     Алек  молчал,  когда они  возвращались  в  тупу  Боктерсы,  но  Серегил
чувствовал, что страх мучает  юношу, как холодный клинок, прижатый к  горлу.
Серегилу хотелось  обнять друга, утешить его, но  утешить было нечем: им все
еще двигала упрямая решимость, охватившая его в горах.
     Он не обратится в бегство.
     Добравшись  до тупы  Боктерсы,  они остановились  в тени дома  Адриэль.
Серегил искал слова, которые могли бы выразить его чувства, но  Алек не  дал
ему ничего сказать: он порывисто обнял его за шею и прижался лбом к его лбу.
Серегил притянул  юношу  к себе, стараясь  всем телом  впитать тепло и милый
запах возлюбленного.
     -  Они  не собираются меня убивать, -  прошептал  он, зарывшись лицом в
мягкие волосы.
     - Они могут.  -  Алек  не  проливал слез, но  в  голосе его было  такое
горе...
     - Но не станут. - Серегил прижал свою пораненную руку к щеке Алека, дав
тому почувствовать неровности шрамов. - Они не станут убивать меня.
     Алек крепко прижался лицом к  плечу Серегила, потом резко отстранился и
полез  через  стену,  отделяющую  от  улицы  конюшенный  двор,  ни  разу  не
оглянувшись.



Глава 55. Приговор



     Вернувшись  в  свою  пустую комнату, Алек зажег все лампы, надеясь хоть
этим разогнать зловещие тени, заполнявшие его мысли.
     "Что угодно, лишь бы избавиться от воспоминания о той поникшей в кресле
фигуре, о двух чашах..."
     Разрываясь  между страхом  и гневом, Алек собрал два небольших дорожных
мешка,  готовясь  к  поспешному  бегству;  он надеялся уберечь  Серегила  от
безрассудного шага,  который означал бы  его  гибель. Снова  и  снова  юноша
выходил на балкон, но темное окно друга ничего ему не говорило.
     "О чем он думает?" - в ярости вопрошал  себя Алек, расхаживая из угла в
угол.
     Его собственные надежды и иллюзии казались ему теперь насмешкой судьбы.
Он прибыл в  Ауренен, чтобы  открыть для себя свое прошлое и больше узнать о
прошлом Серегила. И что же это ему принесло?  Знание о самопожертвовании его
матери, искалеченную руку Клиа, позор, обрушившийся на его друга;
     и вот теперь это необъяснимое решение Серегила явиться на суд лиасидра.
     В  дверь  проскользнул  Теро; похоже  было, что этой  ночью он тоже  не
ложился.
     - Я увидел у тебя свет. Удалось вам добиться успеха?
     - В определенном  смысле. - Алек  рассказал молодому  волшебнику о том,
что они обнаружили в тупе Акхенди, и о решении Серегила оставить там все как
есть.
     Маг, казалось, был удовлетворен таким поворотом дела.
     - Ничего еще не кончено, друг мой, - сказал Теро, положив руку Алеку на
плечо. - А теперь ложись спать.
     Алек едва успел понять, что это не дружеский совет, а заклинание; глаза
его закрылись, и он провалился в забытье
     Юноша  проснулся с  первыми  лучами рассвета  Выбравшись из-под одеяла,
которым его заботливо укрыл Теро, он переоделся и поспешил вниз.
     Дверь в комнату  Клиа была открыта, и Алек  остановился. чтобы узнать о
здоровье принцессы. У  постели  сидела  Ариани, расчесывавшая темные  волосы
Клиа;  они о чем-то тихо переговаривались. Обе женщины подняли глаза,  когда
Алек вошел. Он не побеспокоился о том, чтобы посмотреться сегодня в зеркало,
но выражение лица Ариани сказало ему  достаточно.  Клиа что-то шепнула ей, и
та выскользнула из комнаты, оставив Алека наедине с принцессой.
     - Как ты себя чувствуешь, госпожа? - спросил Алек, опускаясь в кресло у
постели.
     Глаза  Клиа  все еще  были  запавшими,  но  на  щеках  проступил легкий
румянец.
     - Немного лучше, мне кажется, - прошептала она. - Теро мне рассказал...
Остальные еще ничего не  знают. Райш... - На глаза  Клиа навернулись слезы и
потекли по щекам. Алек вытер их кончиком собственного рукава и сжал здоровую
руку Клиа. Теперь от ее кожи исходило здоровое тепло.
     - Поможет ли это нам? - с усилием прошептала Клиа.
     - Серегил думает, что да.
     - Хорошо. - Клиа  закрыла глаза. - Не сдавайся. Теперь ничто  больше не
имеет значения. Все зашло слишком далеко...
     - Даю  тебе  слово, -  заверил ее  Алек,  гадая про себя,  понимает  ли
принцесса, что может ждать Серегила.
     "Лучше  бы  ей  этого не  знать", - решил он  и прижался губами  к руке
принцессы.
     - Отдохни теперь, госпожа. Ты нам нужна.
     Клиа не открыла глаз, но Алек ощутил слабое ответное пожатие ее пальцев
Воспоминание  об этом  долго не оставляло  его, когда он спустился в главный
зал.
     Там уже собрались остальные.  Алек еле  протолкался сквозь толпу охраны
Коратана и  солдат турмы Ургажи. Вытянув шею,  он увидел у камина Коратана и
Видониса, разговаривавших с Теро.
     -  Ну вот и ты, - сказала Бека, подходя к юноше. Она явно нервничала. -
Ты готов?
     - Что происходит? - спросил он.
     - Только что пришло сообщение от Адриэль. Райш мертв. Похоже на то, что
вы с Серегилом были правы.
     О чем они разговаривают? - поинтересовался  Алек, стараясь не показать,
какое облегчение испытывает.
     Прежде  чем  Бека успела  ответить,  его  поманил  Теро.  Оставив  Беку
заниматься приготовлениями, Алек проскользнул мимо солдат и присоединился  к
принцу и волшебникам, уединившимся в маленькой боковой комнатке.
     Коратан пил чай.  изящная ауренфэйская чашечка почти скрывалась  в  его
большой мозолистой руке. Взглянув на Алека поверх чашки, он тихо сказал:
     -  Ты должен был  доложить  мне. Я узнал обо всем  от мага  Клиа только
утром.
     Алек спокойно посмотрел в светлые глаза принца.
     - Прости меня, господин. Я думал ..
     -  Меня не интересует,  что ты  думал. Вы ведь  не оказали помощи этому
старому подонку, верно?
     -  Нет,  господин. Мы...  я... -  Было  уже  поздно гадать,  что именно
рассказал Коратану Теро. - Мы  с Серегилом просто отправились  выведать, что
удастся. Райш-и-Арлисандин уже принял яд, когда мы там оказались. Просто так
случилось, что мы были свидетелями его смерти.
     Коратан бросил на Алека еще один долгий загадочный взгляд.
     - Есть еще что-нибудь, что вы скрываете, а я должен бы знать?
     - Нет, господин.
     - Тебе  же  будет лучше,  если это так  и есть. Отставив чашку, Коратан
повернулся к остальным.
     -  Поскольку все  вы, похоже, знаете, какой приказ я получил  от Фории,
позвольте мне обрисовать, как обстоят дела теперь. Если бы Алек и Серегил не
сообщили мне о случившемся, я выполнил бы приказ. Не собираюсь извиняться. Я
брат  царицы  и   предан  ей.  Впрочем,  должен  признаться,  что  испытываю
облегчение. Надеюсь только, что мне удастся столь же убедительно, как сделал
это Серегил, доказать,  что  так  действовать более мудро.  Лучший путь  для
этого - выполнить поручение,  которое дала вам моя мать. Нужно получить  тот
северный порт  и  надежные  поставки  лошадей,  стали  и продовольствия  Как
наместник Скалы  я буду вести переговоры; нужно только сначала разделаться с
морокой насчет Серегила. Не буду притворяться: мне непонятна эта их лиасидра
и как они управляются без  единого властителя.  Я знаю только, что  Скала не
может тратить время на праздную болтовню.
     Из-за неожиданной смерти Райша-и-Арлисандина суд над Серегилом отложили
до середины дня. Алек слонялся по коридорам и конюшенному двору,  не в силах
ничем заняться. Наконец вместе с остальными он снова отправился на заседание
лиасидра. Клиа опять настояла на том, чтобы присутствовать, и Теро все время
держался рядом с ее носилками, поддерживая силы принцессы.
     На этот  раз толпа не окружала здание. Шаги скаланцев громко отдавались
в  зале;  они заняли место за представителями клана  Боктерса.  Галереи были
почти пусты: на них расположились лишь одетые  в мантии руиауро  и несколько
случайных зевак. Одиннадцать кирнари еще не заняли свои ложи.
     Зрелищем, которое приковало  к  себе внимание Алека, была распростертая
на  полу  в  середине  зала фигура;  человек лежал  ничком, раскинув  руки в
стороны.  Это  был  Серегил: Алеку  не  нужно  было видеть  скрытое  темными
волосами лицо, чтобы узнать возлюбленного.
     Серегил,  одетый  в  простую белую  тунику и  рейтузы, лежал совершенно
неподвижно; казалось, он даже не дышит. По бокам от него стояли, как мрачные
призраки, Кита и Саабан.
     - Мужайся, Алек, - прошептала Бека, провожая его в глубину ложи.
     "Атуи",  -  думал Алек, заставляя  себя успокоиться.  Никто не  посмеет
сказать, что тали изгнанника опозорил его недостойным поведением.
     Серегил  уже  давно  потерял счет  времени.  Адриэль привела  его в зал
лиасидра  через  несколько  часов после рассвета.  Ночной холод сделал камни
пола ледяными, и Серегил дрожал  в своей легкой одежде; камни отнимали тепло
и силу у его мышц.
     В тот раз пришлось лежать на влажной траве, в фейдасте его собственного
отца.  По  коже ползали насекомые,  а травинки  щекотали лицо. Дерн впитывал
слезы...
     Лицо и грудь, прижатые к холодному камню, стали болеть;
     мускулы  от  усилия сохранять неподвижность  начало  сводить судорогой.
Однако  Серегил  не  позволил  себе  пошевелиться  и  лишь  прислушивался  к
доносившимся издалека звукам.
     В Боктерсе  был  слышен насмешливый  шепот детей  и  молодых ауренфэйе.
Мучительнее всего было узнавать голоса друзей...
     Из  обрывков разговоров, которые долетали  до Серегила,  он  понял, что
смерть Райша  уже обнаружена, и  улыбнулся пересохшими  губами, слушая,  как
обсуждаются доказательства вины акхендийца.
     Потроха Билайри, до чего же болит спина! Плечи и колени онемели, кости,
казалось,  проткнули   кожу.  Шею   ломило   от   усилия:  Серегил  старался
поддерживать голову,  чтобы  не совсем расплющить нос  о камень. Наконец ему
удалось  чуть  повернуться,  так что  тяжесть  теперь приходилась  на скулу.
Больше двигаться он  не рискнул:  его  стражникам  пришлось  бы вмешаться, а
Серегил совсем не хотел взваливать еще и  это  на Киту и Саабана, неподвижно
стоявших  с ним рядом.  Заживающие ранки на левой  руке  начали  чесаться, и
Серегил чуть пошевелил пальцами в тщетной попытке унять зуд.
     Потом что-то проползло по левой руке.
     "Дракончик",   -  с   надеждой  подсказало  Серегилу   воображение.  Он
зажмурился  еще крепче, когда  это что-то  перебралось ему  на  нос,  но  не
выдержал и чуть приоткрыл веки. Зеленый жук деловито уползал по  камню пола;
его спинка засверкала,  как яркая эмаль, когда он  попал в полосу солнечного
света.
     Никаких драконов для него сегодня.
     Сначала  Серегил  думал, что  после всех  мучений испытает  облегчение,
когда  заседание  лиасидра  наконец  начнется.  Хоть  его глаза и оставались
закрыты,  он  чувствовал,  когда  люди  проходили  с  ним  рядом;  некоторые
останавливались  и смотрели ему  в  спину.  Выдерживать  тяжесть  любопытных
взглядов  было  нестерпимо, гораздо мучительнее, чем  многие  годы  назад  в
Боктерсе.
     "Тогда  я  еще не прожил  целую  вечность, стараясь избежать внимания к
себе", - мрачно подумал Серегил. Теперь  его сердце колотилось,  и  с каждым
ударом все тело  немного вздрагивало.  Замечают ли  это  окружающие? Серегил
крепче прижал руки к полу и молча начал молить богов ускорить начало суда.
     Шарканье ног продолжалось еще  несколько минут;  Серегилу было  слышно,
как  люди  рассаживаются,  болтая  между  собой.  Кто-то  говорил  о  свежих
черешнях,  которые   ел  на  завтрак;   потом  до   Серегила  донесся  голос
Юлана-и-Сатхила,  рассуждающего  о  торговых  маршрутах и погоде.  Никто  не
упоминал  его  имя, Серегил лежал,  как брошенная на  пол ненужная одежда, и
только ежился  под обвиняющими взглядами.  Солнечный  луч, освещавший раньше
жука, переместился  и коснулся  его пальцев,  и  от этого Серегил еще острее
ощутил,  насколько  окоченело  все  его тело. Удары сердца раздавались в его
ушах, как удары колокола.
     "Пожалуйста, Аура, заставь их начать!"
     Наконец он услышал торжественный удар серебряного посоха. Суд  начался,
и  Серегил,  прислушиваясь  к  различным  голосам,  представлял  себе   лица
говоривших.
     - Адриэль-а-Иллия, - обратился к кирнари Боктерсы Бритир, - член твоего
клана нарушил закон объявленного против него тетсага.
     - Серегил, ранее именовавшийся Серегил-и-Корит из Боктерсы, лежит перед
тобой. Пусть будут перечислены обвинения против него. - Слышать голос сестры
было приятно, и теперь Серегил определил, где находится  ложа Боктерсы. Алек
и остальные скаланцы тоже должны быть там.  Мысль об этом заставила его щеки
вспыхнуть.
     - Я говорю от  имени лиасидра, -  продолжал  Бритир. -  Серегил-и-Корит
нарушил условия, на  которых ему было разрешено  вернуться. Он под  покровом
ночи  покинул  священный  город.  Он взял с  собой оружие и использовал  его
против своих братьев-ауренфэйе. Он надел одежду ауренфэйе и ходил среди нас,
как шпион.
     Серегил  услышал,  как  скрипнули ножки  кресла, когда поднялся Назиен,
чтобы продолжить перечисление обвинений:
     -  Серегил-и-Корит  нарушил  приговор  об  изгнании, вынесенный  ему за
убийство моего родича, Димира-и-Тилмани Назиена.
     Давно забытый голос отца прорычал откуда-то из глубин  памяти Серегила:
"У него есть имя, у того человека, которого ты убил!"
     "Да, отец, я никогда его не забывал".
     Серегил  услышал  приближающиеся  шаги,  и сильные  руки подняли  его и
поставили на колени.
     - Мужайся, - прошептал Кита.
     Серегил  оперся  руками на бедра, но  голову не поднял.  Его  повернули
лицом  к  старейшине-силмайцу,  но  углом  глаза  он  мог  видеть Адриэль  и
остальных. В  ложе сидел Коратан, там же стояли носилки Клиа. В этот  момент
Сереги