а?  Ибо  что  до  сэра
Гарета, то ведь, ручаюсь, он любил сэра Ланселота более всех людей на свете.
     - Это правда, - отвечали иные из рыцарей, - но они были убиты  в  общей
схватке, когда сэр Ланселот разил, не разбирая, в самой  гуще  сражения.  На
них не было доспехов, и он поразил их, не ведая, кого  убивает,  и  так,  по
несчастью, были они убиты.
     - Ну, - сказал король Артур, - их гибель вызовет величайшую смертельную
войну, какая была на земле, ибо я уверен, что, когда  сэр  Гавейн  узнает  о
том, что сэр Гарет убит, я не буду знать от него покоя до тех пор,  пока  не
уничтожу весь род сэра Ланселота и его самого или же он  уничтожит  меня.  И
потому, - сказал король, - знайте, что никогда еще сердце мое не сокрушалось
так, как ныне. И я гораздо более  скорблю  о  потере  моих  добрых  рыцарей,
нежели об утрате моей любезной королевы; ибо королев я  всегда  смогу  найти
довольно, а такую дружину добрых рыцарей не собрать больше никогда на свете.
И могу сказать, - молвил король Артур, - ни у одного христианского короля не
было еще такой дружины. И вот, увы! теперь между  сэром  Ланселотом  и  мною
вражда! Ах, Агравейн, Агравейн, - молвил король, - Христос да помилует  твою
душу, ибо ненависть, которую ты и сэр Мордред,  брат  твой,  питали  к  сэру
Ланселоту, породила все эти беды.
     И плакал король, повторяя свои жалобы, и  лишался  чувств.  Но  к  сэру
Гавейну явился один человек и поведал ему о том, что королева похищена сэром
Ланселотом и без малого двадцать четыре рыцаря пали убитыми.
     - Ах, Господи, помилуй и храни моих  двух  братьев!  -  воскликнул  сэр
Гавейн. - Ведь я так и знал, - сказал сэр Гавейн,что сэр Ланселот  явится  к
ней на помощь и спасет ее либо погибнет на поле боя. И правду сказать, он не
достоин был бы рыцарской славы, если бы не спас  королеву,  ведь  это  из-за
него обрекли ее на костер. Так что сэр Ланселот,  -  сказал  сэр  Гавейн,  -
поступил по-рыцарски, так же и я поступил бы, окажись я на его месте. Но где
же мои братья? - спросил сэр Гавейн. - Мне странно, что я их не вижу.
     И тогда тот человек ему сказал:
     - Сэр Гахерис и сэр Гарет убиты.
     - Боже упаси! - молвил сэр Гавейн. - За весь этот мир я  не  согласился
бы, чтобы они были убиты, в особенности же мой добрый брат сэр Гарет.
     - Сэр, - сказал тот, - он убит, и это весьма прискорбно.
     - Кто же убил его? - спросил сэр Гавейн.
     - Сэр Ланселот, - тот отвечал, - убил их обоих.
     - Этому я не могу поверить, - сказал сэр Гавейн,  -  не  мог  он  убить
моего доброго брата сэра Гарета, ибо, ручаюсь, мой  брат  любил  его  более,
нежели меня или всех остальных наших братьев или  даже  короля.  И  также  я
знаю, что, пожелай сэр Ланселот призвать моего брата  сэра  Гарета  на  свою
сторону, он бы сразу же к нему примкнул против короля и против всех нас.
     И потому я никогда не поверю, что сэр Ланселот мог убить моих братьев.
     - Воистину, сэр, - молвил тот человек, - все говорят, что это  он  убил
его.
     - Увы! - воскликнул сэр Гавейн, -  не  видать  мне  больше  радости  на
свете!

2

     И с тем он упал и лишился чувств и долго так пролежал, словно  мертвый.
А когда он очнулся от своего обморока, то вскричал горестно: "Увы мне!" -  и
побежал к королю, рыдая и плача, и сказал ему так:
     - О дядя мой, король Артур! Мой добрый брат  сэр  Гарет  убит,  убит  и
другой мой брат, сэр Гахерис, оба добрые рыцари.
     Тут заплакал король, и он вместе с ним, и оба  они  упали  без  памяти.
Когда же их привели в чувство, то заговорил сэр Гавейн и сказал:
     - Сэр, я желаю увидеть тело моего брата Гарета.
     - Сэр, вы не сможете увидеть его, - отвечал король,  -  ибо  я  повелел
предать его земле и сэра Гахериса тоже, ибо  я  ведь  знал,  что  вы  будете
убиваться сверх меры и вид сэра Гарета удвоит ваше горе.
     - Увы, господин мой, - молвил сэр Гавейн, - как случилось, что он  убил
моего брата сэра Гарета? Прошу вас, расскажите мне.
     - Воистину, - отвечал  король,  -  скажу  вам,  как  сказали  мне:  сэр
Ланселот зарубил и его, и сэра Гахериса.
     - Увы, - сказал сэр Гавейн, - ведь они оба были безоружны против него!
     - Я не знаю, как это было, - сказал король, - но рассказывают,  что  он
убил их в гуще битвы, не  узнав  ни  того,  ни  другого.  И  потому  давайте
измыслим способ, как нам отомстить за их гибель.
     - Мой король, мой господин и мой родной дядя, - сказал  сэр  Гавейн,  -
знайте же, ныне я даю вам  слово,  которое  подкреплю  всей  моей  рыцарской
честью: отныне и впредь я неотступно буду преследовать сэра Ланселота,  пока
один из нас двоих не будет убит. И потому прошу вас, мой господин и  король,
готовьтесь к войне, ибо, знайте, я  не  успокоюсь,  покуда  не  отомщу  сэру
Ланселоту; и если вы дорожите моей любовью и моей службой, то  поспешайте  и
созовите ваших друзей. Ибо, клянусь Богом, - сказал сэр Гавейн, - в отместку
за смерть брата моего сэра Гарета я семь  царств  обыщу,  а  сэра  Ланселота
найду, и либо я его убью, либо же он убьет меня.
     - Сэр, вам не придется искать его так далеко, - сказал король,  -  ибо,
как я слышал, сэр Ланселот поджидает меня и всех нас в своем  замке  Веселой
Стражи. И люди говорят, что туда к нему стекается немало народу.
     - В это я легко поверю, - отвечал сэр Гавейн. - Однако, господин мой, -
сказал он, - собирайте ваших друзей, а я соберу моих.
     - Так и будет сделано, - молвил король, - и думается, у  меня  достанет
силы и мощи выбить его из крепчайшей башни его. замка.
     И разослал король письма и бумаги вдоль и поперек  по  всей  Английской
земле, призывая к себе всех своих  рыцарей.  И  съехались  к  королю  Артуру
многие рыцари, герцоги и графы, так что собралось у него большое  войско.  И
когда они все съехались, король поведал им о том, как сэр Ланселот похитил у
него королеву.
     И приготовился король со всем его войском обложить сэра Ланселота в его
замке Веселой Стражи.
     Сэр Ланселот о том прослышал  и  тоже  призвал  к  себе  многих  добрых
рыцарей, ибо немало рыцарей держали его сторону -  одни  ради  него  самого,
другие из-за королевы. И вот оснащены были обе стороны всем, что ни на  есть
потребного для ведения войны. Но войско короля Артура было столь велико, что
войско сэра Ланселота не могло встретиться с ним на поле. И сам сэр Ланселот
не хотел  сражаться  против  короля.  Он  удалился  в  свой  крепкий  замок,
запасшись  в  изобилии  всем  нужным  провиантом  и  взяв  с  собою  столько
доблестных мужей, скольких  возможно  было  расположить  внутри  замка  и  в
городских стенах.
     И вот подошел король Артур и сэр Гавейн с огромным войском и обложил со
всех сторон стены Веселой Стражи - и город и замок. И было  там  между  ними
немало жестоких схваток, но сэр Ланселот не выезжал  надолго  за  крепостные
стены и никому из своих добрых рыцарей не  позволял  делать  вылазки  ни  из
города, ни из замка; и так продолжалось целых пятнадцать недель.

3

     Но вот в один прекрасный день  сэр  Ланселот  выглянул  через  стену  и
громким голосом обратился к королю Артуру и к сэру Гавейну:
     - Любезные мои два господина, знайте, понапрасну вы ведете  эту  осаду,
ибо здесь не завоюете вы чести, но лишь горе  себе  и  позор.  Ведь  если  я
пожелаю выйти за стены с моими добрыми рыцарями, то я в краткий срок  положу
конец этой войне.
     - Выходи же, - отвечал сэру Ланселоту король Артур, - если смеешь, и  я
обещаю встретиться с тобою посреди этого поля.
     - Господь меня упаси, - отвечал сэр Ланселот, - когда-либо  встретиться
в бою с благороднейшим из королей, посвятившим меня в рыцари.
     - Позор тебе! Не желаю я слушать твои сладкие речи! - отвечал король, -
ибо, знай и не сомневайся, я твой смертный враг и останусь им до  последнего
дня моей жизни. Ибо ты убил  моих  добрых  рыцарей,  мужей  славных  и  моих
сородичей, и этой потери мне ничем не возместить. Кроме того, ты возлежал  с
моей королевой и был ее возлюбленным много лет, а потом еще,  как  настоящий
изменник, похитил ее у меня силою.
     - Благороднейший мой господин и король, - молвил  сэр  Ланселот,  -  вы
можете говорить все, что пожелаете, ибо вам отлично известно, что на  вас  я
зла держать не стану. А что вы говорите, что я убил ваших добрых рыцарей, то
это я и сам знаю и горько об этом скорблю; но я вынужден был  вести  с  ними
бой ради спасения моей жизни, иначе  оставалось  мне  допустить,  чтобы  они
убили меня. Что же до госпожи моей  королевы  Гвиневеры,  то,  кроме  вашего
величества и еще господина моего сэра Гавейна, ни один рыцарь  на  свете  не
посмел бы в лицо обвинить меня в измене  вашей  особе.  А  что  вы  изволите
говорить, что я долгие годы был возлюбленным госпожи моей,  вашей  королевы,
на это я всегда готов дать ответ и доказать с оружием в руках против  любого
рыцаря на земле,  кроме  вас  и  сэра  Гавейна,  что  госпожа  моя  королева
Гвиневера - верная супруга вашему величеству и нет  на  свете  другой  дамы,
которая тверже бы хранила верность своему супругу; и это я готов подтвердить
с оружием в руках. И если ей угодно было в милости своей оказывать мне ласку
и предпочтение перед всеми рыцарями, то по  мере  сил  моих  я  заслужил  ее
любовь, ибо много раз, господин мой,  вы  соглашались  в  гневе  предать  ее
сожжению и гибели, и всякий раз мне  выпадала  честь  за  нее  сразиться,  и
прежде чем я расставался с моим противником, он всегда признавался  в  своей
неправоте и честь королевы бывала восстановлена. И в такие минуты,  господин
мой Артур, - сказал сэр Ланселот, - вы тоже ласкали и  благодарили  меня  за
то, что я спас от костра  вашу  королеву,  и  вы  клялись  навеки  быть  мне
благосклонным сюзереном. Теперь же, сдается мне, вы платите мне злом за  мою
добрую службу. Ибо, думается мне, господин мой, я утратил бы едва что не всю
мою рыцарскую честь, когда бы потерпел, чтобы госпожу  мою,  вашу  королеву,
сожгли на костре, тем паче если это  случилось  бы  из-за  меня.  Ведь  если
прежде я сражался за вашу королеву и спасал ее из беды, что навлекли на  нее
другие, то тем более я должен был спасти ее от облыжного обвинения  на  этот
раз. И потому, мой добрый и милостивый господин, - сказал  сэр  Ланселот,  -
примите милостиво назад вашу королеву, ибо она верна вам и добродетельна.
     - Тьфу на тебя,  трусливый  рыцарь-изменник!  -  воскликнул  тогда  сэр
Гавейн. - Ибо да будет ведомо тебе: что бы ты ни  говорил,  мой  господин  и
родной дядя король Артур все равно получит назад свою королеву и тебя тоже и
убьет вас обоих или помилует, как ему заблагорассудится.
     - Возможно, что и так, - отвечал сэр Ланселот, - но знай и ты, господин
мой сэр Гавейн, что если мне вздумается выйти за городские стены, то,  чтобы
захватить меня и  королеву,  вам  придется  выиграть  нелегкий  бой,  какого
жесточе еще не случалось вам выигрывать.
     - Тьфу на твои хвастливые речи! - сказал сэр Гавейн. - Что  до  госпожи
моей королевы, то знай: я никогда не скажу про  нее  худого  слова.  Но  ты,
коварный и трусливый рыцарь, - сказал сэр Гавейн, - за что было тебе убивать
моего доброго брата сэра Гарета, который любил тебя сильнее, нежели  меня  и
весь род наш? И ведь ты, увы, своей рукою посвятил его в рыцари!  Почему  же
убил ты его, который так тебя любил?
     - Извинения мне в этом нет, -  отвечал  сэр  Ланселот,  -  но,  клянусь
Иисусом и моей верностью высокому Ордену Рыцарства, для меня  это  было  все
равно что убить моего собственного племянника сэра Борса Ганского. Увы  мне,
почему случилось со мною такое злосчастье, - сказал сэр Ланселот, - что я не
заметил сэра Гарета и сэра Гахериса!
     - Ты лжешь, трусливый рыцарь! - воскликнул сэр Гавейн. - Ты убил их  из
ненависти ко мне. И потому знай, о сэр
     Ланселот, я буду вести войну против тебя, и покуда  я  жив,  я  -  твой
враг!
     - Мне прискорбно это, - отвечал сэр Ланселот,  -  ибо  я  понимаю,  что
напрасно буду искать примирения, пока вы, сэр Гавейн, настроены так  злобно.
А когда бы не вы, я не сомневаюсь, что возвратил бы себе  милость  господина
моего короля Артура.
     - Охотно верю этому, коварный, трусливый рыцарь, ибо  ты  долгое  время
высокомерно помыкал нами и погубил немало наших добрых рыцарей.
     - Сэр, говорите, как вам будет угодно, - отвечал сэр Ланселот, - и  все
же никто не может обвинить меня и доказать перед  всеми,  что  я  когда-либо
убил рыцаря коварными ухищрениями, как это сделали некогда вы, господин  мой
сэр Гавейн. Я же убивал, только защищаясь, понужденный к этому ради спасения
моей собственной жизни.
     - А, лживый рыцарь! -  сказал  сэр  Гавейн.  -  Ты  намекаешь  на  сэра
Ламорака. Но знай же, я убил его моею рукою!
     - Сэр, вы убили его не один на один, - отвечал сэр Ланселот, - это было
бы вам не под силу, ибо он почитался среди сверстников своих одним из лучших
рыцарей в христианском мире. И это великой жалости достойно, что он погиб.

4

     - Что ж, ладно, сэр  Ланселот,  -  сказал  сэр  Гавейн,  -  раз  уж  ты
упрекаешь меня за сэра Ламорака, то знай, я буду преследовать  тебя  до  тех
пор, покуда и ты не попадешь мне так, что уже не уйдешь из моих рук.
     - В это я легко поверю, - отвечал сэр Ланселот, - и если уж вы до  меня
доберетесь, то мне не дождаться пощады.
     Но Французская Книга говорит, что король Артур склонялся  принять  свою
королеву обратно и примириться с сэром Ланселотом, да только сэр  Гавейн  ни
за что не желал на это согласиться. Сэр Гавейн собрал людей, велел  им  всем
разом трубить в рога и вызывать сэра Ланселота, и они в один  голос  кричали
ему, что он - "коварный и трусливый рыцарь".
     Но когда эти возгласы услышали сэр Борс Ганский, сэр Эктор Окраинный  и
сэр Лионель, то они призвали к себе сэра Паломида  и  сэра  Лавейна  и  сэра
Уррия и еще многих добрых рыцарей из своего рода, и все вместе они явились к
сэру Ланселоту и сказали так:
     - Мой господин, знайте, что мы глубоко презираем все эти оскорбительные
речи, что сэр Гавейн говорил против вас. И мы просим  вас  и  требуем,  если
дорожите вы нашей службой, не удерживайте нас более в этих  стенах,  ибо  мы
объявляем вам, что желаем выехать  на  поле  и  сразиться  с  ними.  Ибо  вы
поступаете, как человек, который боится, а ведь все ваши прекрасные речи вам
не помогут, ведь сэр Гавейн все равно никогда не допустит вашего  примирения
с королем. И потому сражайтесь за вашу жизнь и ваше право, если только вы не
боитесь!
     - Увы! - отвечал сэр Ланселот, - выезжать из замка и завязывать  бой  я
бы никак не хотел!
     И крикнул сэр Ланселот громким голосом королю Артуру и сэру Гавейну:
     - Мой господин, прошу вас и заклинаю, раз уж я вынужден выехать на поле
боя, вы, господин мой король Артур, и вы,  сэр  Гавейн,  воздержитесь  и  не
появляйтесь там.
     - А что же нам делать? - спросил сэр Гавейн. - Разве не королю надлежит
биться с тобою за те оскорбления, что ты ему нанес? И разве не мне биться  с
тобою за смерть брата моего сэра Гарета?
     - Ну что ж, ничего не поделаешь, - сказал сэр  Ланселот.  -  Приходится
мне выходить на бой. Но знайте, господин мой Артур, и вы, сэр Гавейн, вы еще
пожалеете, что настояли на сражении со мной.
     И с тем они разошлись; и обе стороны  стали  готовиться  к  завтрашнему
бою, и большие приготовления были сделаны и с той и с другой стороны. А  сэр
Гавейн собрал много  рыцарей  и  поручил  им  преследовать  сэра  Ланселота,
обступить его плотно, когда представится случай, и убить. И вот на  рассвете
король Артур с тремя большими полками уже стоял готовый к бою у стен замка.
     Тут и Ланселотово войско выехало на поле  через  трое  ворот  в  полном
боевом порядке; с первым полком выехал сэр Лионель, со средним полком -  сэр
Ланселот, а в третьи ворота выехал сэр Борс. Они  двигались  ровным  строем,
как подобает благородным рыцарям. Но сэр Ланселот  наставлял  своих  рыцарей
щадить жизнь королю и сэру Гавейну.

5

     И выехал вперед королевского войска сэр Гавейн  и  вызвал  любого,  кто
пожелает с ним сразиться. Сэр Лионель был горячий рыцарь, в тот  же  миг  он
ринулся ему навстречу, съехались они, сэр Гавейн пробил ему грудь,  так  что
сэр Лионель рухнул
     замертво с коня на землю. И тогда сэр Эктор вместе с  другими  рыцарями
унес его в замок.
     Тут завязалось великое сражение, и много полегло в нем народу;  но  все
время сэр Ланселот старался щадить людей короля Артура. Ибо сэр Борс  и  сэр
Паломид и сэр Сафир сокрушали многих рыцарей, ведь они были грозные бойцы; и
вместе с сэром  Бламуром  Ганским,  сэром  Блеоберисом  и  сэром  Белингером
Жестоким они вшестером нанесли врагам немалый урон.
     А король Артур все прорывался к сэру Ланселоту, желая его убить, но сэр
Ланселот терпел его удары и не разил его в  ответ.  И  схватился  с  королем
Артуром сэр Борс и выбил его из седла; а затем он и  сам  спешился,  обнажил
меч и крикнул сэру Ланселоту:
     - Сэр, не положить ли мне конец этой войне? (Ибо он  подразумевал,  что
убьет его.)
     - Не смейте! - воскликнул  сэр  Ланселот.  -  Под  страхом  смерти,  не
дерзайте  более  к  нему  прикоснуться!  Ибо  я  никогда  не  допущу,  чтобы
благороднейший  из  королей,  посвятивший  меня  в  рыцари,  был  убит   или
посрамлен!
     И с тем сэр Ланселот сошел со  своего  коня,  поднял  с  земли  короля,
подсадил в седло и сказал так:
     - Господин мой король, ради Иисуса, прекратите эту войну,  ибо  вам  не
будет от нее чести, если я стану биться до последнего. Ведь я все время щажу
вас, вы же сами и все ваши наседаете на меня без пощады. И потому,  господин
мой, прошу вас, припомните все мои  многочисленные  заслуги,  за  которые  я
сейчас получаю дурную награду.
     А король Артур, вновь очутившись в седле, посмотрел на сэра  Ланселота,
и слезы  брызнули  из  глаз  его  при  мысли  о  великом  благородстве  сэра
Ланселота, которому равного не было среди мужей.  И  с  тем  ускакал  король
прочь, не в силах более его видеть, и горестно молвил про себя;  "Увы,  увы,
зачем начинали мы эту войну!"
     Между тем отошли полки обеих сторон на отдых,  стали  хоронить  убитых,
осматривать раненых и прикладывать к их  ранам  утоляющие  снадобья.  И  так
провели они  ту  ночь,  пока  не  настало  утро.  А  к  рассвету  все  вновь
изготовились к бою, и передовой отряд возглавил сэр Борс.
     И когда наступило утро, выехал вперед сэр Гавейн, свирепый, как  вепрь,
и в руке он держал тяжелое копье. Увидел его сэр Борс и задумал отомстить за
брата своего сэра Лионеля, который потерпел от него  поражение  накануне.  И
вот - признав издалека один другого, навесили они свои копья, ринулись  друг
на друга со всей своей мощью и мощью коней своих и сшиблись  столь  яростно,
что пронзили друг друга копьями и оба рухнули на голую землю.
     И встретились тут полки, вновь  завязался  бой,  и  много  народу  пало
убитыми с обеих сторон. Сэр Ланселот успел подобрать сэра  Борса  и  отослал
его в замок, и ни сэр Гавейн, ни сэр Борс не умерли от тех ран, ибо им  была
оказана добрая помощь.
     И стали сэр Лавейн и сэр Уррий  просить  сэра  Ланселота,  чтобы  и  он
сражался в полную силу, как и они:
     - Ибо мы видим, что вы щадите и уклоняетесь разить  врагов,  мы  же  от
этого терпим урон. И потому мы просим вас, не пекитесь о ваших  врагах,  как
они не пекутся о нас.
     - Увы, - сказал сэр Ланселот, - не велит мне  сердце  сражаться  против
господина моего Артура, ибо кажется  мне,  будто  я  поступаю  не  так,  как
предписывает мой долг.
     - Господин мой, - сказал сэр Паломид, - как бы вы их ни щадили, они вам
будут за это только  благодарны,  если  же  им  удастся  захватить  вас,  то
почитайте себя убитым.
     И понял сэр Ланселот, что они говорят правду. И  стал  он  сражаться  с
большей силою, чем прежде, к тому  же  и  раны  племянника  его  сэра  Борса
распаляли в нем ярость.
     И в скором