е  было
синего цвета.) Его имя - сэр Персиант Индийский, это величайший из  рыцарей,
каких ты когда-либо встречал.
     - Возможно, что и так, - отвечал Прекрасные Руки, - но каким бы могучим
рыцарем он ни был, я все равно не покину этого поля  до  тех  пор,  пока  не
увижу его под щитом.
     - Глупец! - воскликнула она. - Лучше спасайся, пока еще есть время.
     - Зачем? - отвечал Бомейн. -  Раз  он  такой  благородный  рыцарь,  как
говорите вы, то он не набросится на меня со своими людьми,  ну  а  если  они
будут выходить на меня по одному, то я ему ни в чем не уступлю.
     - Тьфу! - говорит девица. - Надо же, чтобы  какой-то  вонючий  кухонный
мужик так выхвалялся!
     - Девица, - сказал он,  -  дурно  вы  поступаете,  что  так  надо  мной
глумитесь, ибо я предпочел бы сразиться в пяти поединках,  чем  подвергаться
таким оскорблениям.  Пусть  он  выходит  против  меня,  и  тогда  посмотрим,
насколько он страшен.
     - Сэр, - сказала тогда она, - я дивлюсь тебе. Какого ты роду  и  откуда
прибыл, что так смело говоришь, да и действовал  смело  у  меня  на  глазах?
Потому-то я и прошу тебя: спасайся, пока еще можно, ибо и  сам  ты,  и  конь
твой немало сегодня уже потрудились, мне же страшно дольше медлить вдали  от
замка. Ведь нам осталось до места осады лишь семь миль и  все  опасности  мы
уже миновали, кроме этой последней, вот почему я так сильно страшусь, как бы
тебе здесь не пострадать. И потому я хочу, чтобы ты поспешил прочь отсюда  и
не был побит и изувечен этим могучим рыцарем. Но знай,  что  сэру  Персианту
Индийскому далеко до того рыцаря, что осаждает мою госпожу.
     - Ну, что до этого, - отвечал Бомейн, - то уж будь как будет, но раз уж
я съехался столь близко с этим рыцарем, то не могу не помериться с ним силою
прежде, чем мы расстанемся, не то позор мне будет, что я от него  убежал.  А
потому, благородная девица, не бойтесь: с Божией помощью я так отделаю этого
рыцаря, что покончу с ним к исходу второго часа  после  полудня,  и  мы  еще
засветло поспеем на подмогу к осажденной даме.
     - Ах, Иисусе, дивно мне, что  вы  за  человек.  Ибо  не  иначе  как  вы
благородного происхождения, потому что ни одна женщина так не глумилась,  не
издевалась над рыцарем, как я над вами, вы же переносили  все  с  неизменной
учтивостью, а это дается лишь людям благородной крови.
     - Любезная девица, - отвечал Бомейн,  -  немногого  стоит  тот  рыцарь,
который не выказывает кротости даме. Что ни говорили вы мне, я  не  придавал
словам вашим значения  -  ведь  чем  больше  вы  меня  бранили,  тем  больше
возрастал мой гнев, а я обращал его на тех, с кем сражался.  Брань,  которой
вы меня незаслуженно осыпали, только подвигала меня на храбрый  бой  и  была
мне на пользу, она внушала желание отличиться и выказать себя таким, какой я
в самом деле есть. Ведь как ни по душе мне было кормиться при  дворе  короля
Артура, я бы, наверно и в другом месте снискал себе пропитание, но я,  может
быть, просто высматривал Себе  товарищей.  Как-нибудь  в  другое  время  еще
откроется, рыцарского я роду или нет. Пока же помните, любезная девица,  что
службу я сослужил вам рыцарскую и, быть  может,  еще  не  так  вам  послужу,
прежде чем нам расстаться.
     - Увы! - сказала она, - любезный Бомейн, простите мне все обиды, что  я
вам причинила.
     - Со всей моей охотой, - отвечал он, - я вам прощаю, ибо  вы  поступали
так, как должно вам было поступать, и ваша брань была  мне  в  удовольствие.
Прекрасная девица, - сказал Бомейн, - раз вы теперь предпочитаете обращаться
со мной ласково, знайте, что душа моя этому радуется, и сдается мне, нет  на
свете рыцаря, которого бы я теперь не одолел.

12

     Между тем сэр Персиант Индийский их заметил, как  они  остановились  на
лугу и беседовали, и по-рыцарски послал к нему узнать, с миром  ли  он  туда
приехал или же с войной.
     - Передай господину своему, что это - как он захочет, мне же все равно.
     Посланный возвратился к сэру Персианту и передал ему тот ответ.
     - Ах так! Тогда я вступаю с ним  в  поединок,  и  мы  будем  биться  до
последнего.
     И он облачился в доспехи и выехал против Бомейна.
     Увидав это, изготовился сэр Бомейн, и они ринулись  друг  на  друга  во
весь опор, сшиблись что было мочи, и сломались у обоих копья  на  три  куска
каждое, и кони под ними обоими рухнули наземь. Проворно высвободили они ноги
из стремян, выставили перед собой щиты, обнажили мечи и стали  осыпать  друг
друга могучими ударами без счета и  так  друг  на  друга  наскакивали,  что,
случалось, падали ничком на землю.
     Так рубились они два часа с лишком, и уже щиты у  них  и  панцири  были
иссечены, и во многих местах были они оба поранены. Но под конец сэр  Бомейн
пробил ему бок, и он стал понемногу отступать, хотя  долго  еще  по-рыцарски
вел с ним бой. Но вот наконец, хотя и не по душе ему то было, Бомейн  ударил
сэра Персианта сверху по шлему, так что  рухнул  тот  ничком  наземь,  а  он
сверху на него прыгнул и,  распутав  завязки  его  шлема,  приготовился  его
убить. Тут признал сэр Персиант свое поражение и запросил пощады.  И  девица
подъехала, стала просить за сэра Персианта.
     - Я сохраню ему жизнь с охотою, - сказал Бомейн Прекрасные Руки, -  ибо
прежалостно было бы, чтобы такой благородный рыцарь должен был умереть.
     - Грамерси, - сказал сэр Персиант. - Теперь я точно знаю,  что  это  вы
убили моего брата Черного Рыцаря у Черного боярышника.  Достославный  рыцарь
то был! Звали же его - сэр Перард. И еще уверился  я,  что  это  вы  нанесли
поражение второму моему брату, Зеленому Рыцарю, по имени сэр Пертолип. Вы же
победили и третьего моего брата, Красного Рыцаря  -  сэра  Перимона.  И  вот
теперь, сэр, вы победили и меня. Вот что я готов  сделать  вам  в  угоду:  я
присягну вам на верную службу вместе с сотней моих рыцарей и мы всегда будем
у вас в распоряжении, готовые ехать куда вам угодно по первому вашему слову.
     И они вошли в шатер сэра Персианта и пили там вино и ели: пряные яства.
     А потом сэр Персиант уложил его на ложе  отдыхать  до  ужина,  а  после
ужина уложил его спать. Когда же сэр Бомейн уже улегся в постель, - а у сэра
Персианта была дочь, прекрасная собой девица  восемнадцати  лет,  вот  он  и
призвал ее к себе и повелел ей, с отцовского благословения,  взойти  к  тому
рыцарю на ложе.
     - Лягте с ним рядом, дочь моя, и не отпугивайте его, но  будьте  с  ним
приветливы и ласковы, заключите его в свои объятья и поцелуйте, да смотрите,
чтобы все было сделано, как я повелеваю, если дороги вам моя любовь и доброе
расположение.
     Так  и  сделала  дочь  сэра  Персианта,  как  наказал  ей   отец:   она
приблизилась к ложу сэра Бомейна, тихонько разделась и легла  с  ним  рядом.
Проснулся он, увидел ее и спрашивает, кто она такая.
     - Сэр, - она отвечает, - я дочь сэра Персианта, я пришла  по  повелению
моего отца.
     - Вы девица или замужняя дама?
     - Сэр, - отвечает она, - я чистая девственница.
     - Господь меня упаси, - говорит он, - чтобы я вас лишил девственности и
тем причинил сэру Персианту столь великий стыд! И потому прошу вас, любезная
девица, встаньте с этого ложа - или же придется встать мне.
     - Сэр, - сказала она, - я ведь явилась сюда не по моей воле,  -  но  по
отцовскому велению.
     - Увы! - сказал сэр Бомейн. - Позор был  бы  мне,  рыцарю,  если  бы  я
причинил вашему отцу такое бесчестие.
     Он поцеловал ее, и она удалилась и, придя к отцу своему сэру Персианту,
поведала ему все, как и что с ней было.
     - Истинно, -  сказал  сэр  Персиант,  -  кто  бы  он  ни  был,  он  муж
благороднейший.
     Здесь мы оставляем их до утра.

13

     А наутро сэр Бомейн и его дама отслушали обедню, утолили голод и  стали
прощаться.
     - Любезная девица, - сказал сэр Персиант, -  куда  везете  вы  с  собой
этого рыцаря?
     - Сэр, - отвечала она, - этот рыцарь едет  к  Замку  Угроз,  в  котором
терпит осаду моя сестра.
     - А-а, - сказал сэр Персиант, - знаю, ее осаждает Рыцарь Красного Поля,
самый беспощадный, свирепый рыцарь, какого я только  встречал  на  земле,  и
человек, не ведающий милосердия. К тому же, говорят, в нем сила семи  мужей.
Спаси вас Бог, сэр Бомейн, от этого рыцаря, но он жестоко утесняет ту  даму,
а это великой жалости достойно, ибо она  -  одна  из  прекраснейших  дам  на
свете, и вижу я, ваша дама - ее сестра.
     - Ваше имя не Лионетта?
     - Да, сэр, так меня зовут, а госпожа моя сестра зовется леди Лионесса.
     - Вот что я вам скажу, - говорит сэр Персиант, -  этот  Красный  Рыцарь
Красного Поля давно обложил ее замок, скоро два года стоит он осадой,  и  он
уже много раз мог бы его  взять,  но  он  все  тянет  и  медлит,  ибо  хочет
дождаться, чтобы приехал биться с ним в поединке сэр Ланселот  Озерный,  или
сэр Тристрам, или же сэр Ламорак Уэльский, или же сэр Гавейн, вот  потому-то
он и продолжает осаду.  А  теперь,  господин  мой,  -  сказал  сэр  Персиант
Индийский, - поезжайте с легким сердцем и с тяжелой рукой, ибо вам предстоит
сразиться с достойнейшим противником.
     - Вот посмотрите, как я с ним управлюсь, - сказал сэр Бомейн.
     - Сэр,  -  сказала  тут  девица  Лионетта,  -  я  прощу  вас  за  этого
благородного юношу: посвятите его в рыцари, прежде чем ему драться с Красным
Рыцарем.
     - Я готов со всей моей охотою, - отвечал сэр Персиант. - Если только он
согласен принять посвящение в Рыцарский Орден от такого незнатного человека,
как я.
     - Сэр, - отвечал Бомейн, - я вас благодарю, но мне уже  посчастливилось
в этом: сам сэр Ланселот Озерный посвятил меня в рыцари.
     - О! - воскликнул сэр Персиант, - более почетного посвящения  не  могли
бы вы удостоиться, ибо среди всех  рыцарей  он  должен  быть  назван  главою
рыцарства, и по всему  свету  идет  молва,  что  славу  истинного  рыцарства
разделили между  собой  три  рыцаря:  сэр  Ланселот  Озерный,  сэр  Тристрам
Лионский и сэр Ламорак Уэльский. Эти трое - из рыцарей славнейшие, но есть и
много других благородных рыцарей, как сэр Паломид-Сарацин,  сэр  Сафир,  его
брат; а также сэр Блеоберис и его брат,  сэр  Бламур  Ганский;  и  сэр  Борс
Ганский, и сэр Эктор Окраинный, и сэр Персиваль  Уэльский.  Эти  все  и  еще
многие - благородные рыцари, но нет среди них ни  одного  со  столь  славным
именем, как те трое. А потому да пошлет вам Господь Удачи, - так сказал  сэр
Персиант, - ибо, если вы одолеете  Красного  Рыцаря,  будете  вы  почитаться
четвертым рыцарем в мире.
     - Сэр, - отвечал Бомейн, - мне бы очень хотелось  приобрести  рыцарскую
славу и доброе имя. Знайте, что я из хорошего рода, смело могу сказать,  что
отец мой - благородный барон. И если вы обещаете хранить это в тайне, и  эта
благородная девица тоже, я открою вам, кто я таков и из какого рода.
     - Мы не выдадим вас, -  сказали  они  оба,  -  пока  вы  сами  того  не
пожелаете, клянемся нашей верою в Иисуса.
     - Истинно, - сказал он тогда, - мое  имя  -  сэр  Гарет  Оркнейский,  и
король Лот мне отец, и мать моя - сестра королю Артуру, имя  же  ее  -  леди
Моргауза. Сэр Гавейн мне приходится братом,  а  также  сэр  Агравейн  и  сэр
Гахерис, я из них всех меньший. Но ни сам король Артур,  ни  сэр  Гавейн  не
знают, кто я.

14

     Между тем, как рассказывается  в  Книге,  та  дама,  что  находилась  в
осажденном замке, была извещена карликом о приближении своей сестры и о том,
что с нею едет рыцарь и как они  благополучно  преодолели  все  опасности  в
пути.
     - А что он за человек? - спросила дама.
     - Он истинно благородный рыцарь, госпожа, - отвечал ей карлик. - Он еще
совсем юн, но собою хорош, какого краше не встретишь.
     - Кто же он таков и откуда родом? - спросила  дама.  -  И  от  кого  он
принял посвящение в рыцари?
     - Госпожа, - отвечал карлик, - он приходится сыном королю  Оркнейскому,
но имени его я вам пока не назову; однако знайте, что в рыцари его  произвел
сэр Ланселот, ибо ни от кого другого он не соглашался принять посвящение,  и
что сэр Кэй прозвал его Бомейн Прекрасные Руки.
     - А как он ушел от братьев сэра Персианта?
     - Так, как должно благородному рыцарю. А сначала он еще  двоих  рыцарей
убил у брода.
     - Ах! - сказала она. - То были два  славных  рыцаря,  но  немилосердные
убийцы. Одного из них звали сэр Герард де Брюс, а  другого  сэр  Арнольд  де
Брюс.
     - После того, госпожа, он повстречался с Черным Рыцарем и  убил  его  в
честном бою и дальше поехал, взяв его коня и  доспехи,  и  бился  с  Зеленым
Рыцарем и его в честном бою одолел. Так же обошелся он и с Красным  Рыцарем,
а потом тем же самым образом  и  с  Синим  Рыцарем,  одолев  его  в  честном
поединке.
     - Так, значит, - сказала дама, - он победил сэра Персианта  Индийского,
одного из благороднейших рыцарей в мире.
     - Истинно, госпожа, - отвечал карлик, - он одолел всех четверых братьев
и Черного Рыцаря убил, но он свершил и еще многое - он  поверг  сэра  Кэя  и
оставил его лежать на земле замертво; и еще он вел великий поединок с  сэром
Ланселотом, и они  разошлись  полюбовно,  и  вот  тогда-то  сэр  Ланселот  и
посвятил его в рыцари.
     - Карлик, - сказала дама, - я радуюсь этим вестям. А потому отправляйся
поскорее в отшельническую обитель, что  находится  тут  неподалеку  на  моих
землях, и захвати с собою моего вина в двух  бутылях  из  серебра  -  в  них
вмещается по два галлона, - а также два каравая хлеба вместе с жирным жарким
из оленины и изысканно приготовленной дичью; и еще вот я  даю  тебе  золотой
кубок, богато украшенный драгоценными камнями. Ты отнеси  все  это  к  моему
отшельнику и передай ему прямо в руки. А после возвращайся  к  моей  сестре,
приветствуй ее от меня сердечно, а также передай мой поклон  тому  любезному
рыцарю и пригласи его отведать еды и питья и набраться свежих сил. Да  скажи
ему, что я благодарю его за его благородство и доброту, что он взял на  себя
такой труд ради меня, которая  ни  разу  не  оказала  ему  ни  щедрости,  ни
любезного приема. Пусть он мужается и воспрянет  духом,  ибо  ему  предстоит
встреча с рыцарем доблестным, но не знающим ни учтивости,  ни  благородства;
ни доброты; ему нет дела ни до чего, кроме убийства, вот почему  я  не  могу
его хвалить и не могу полюбить его.
     Карлик с ней расстался и возвратился к сэру Персианту. Он застал еще  у
него девицу Лионетту и сэра Бомейна и  пересказал  им  все,  что  вы  сейчас
слышали. Они стали прощаться с сэром Персиантом, но он  сел  на  низкорослую
лошадь и проводил их до дороги и поручил их Господу.
     Вот в недолгом времени цриехали они в отшельничью обитель, там пили они
вино и угощались жареной олениной и другой дичью. Когда же  они  насытились,
карлик взял порожние бутыли и кубок и привез  их  обратно  в  замок.  Но  по
дороге повстречался ему Красный Рыцарь Красного Поля и спрашивает, откуда он
едет и где был.
     - Сэр, - отвечает карлик, - я ездил с сестрой моей  госпожи,  владелицы
замка, а она побывала при дворе короля Артура и везет с собою оттуда рыцаря.
     - Ну, я думаю, напрасны все ее труды и пропадут они даром, ибо, привези
она с собою даже сэра Ланселота, сэра  Тристрама,  сэра  Ламорака  или  сэра
Гавейна, все равно, сдается мне, я ни перед кем из них не оплошаю.
     - Возможно, что и так, -  отвечал  карлик,  -  но  только  этот  рыцарь
преодолел все опасности на пути, убил Черного Рыцаря и еще двоих и победил в
поединках Зеленого Рыцаря, Красного Рыцаря и Синего Рыцаря.
     - Так, значит, он один из тех четверых, что я сейчас тебе назвал?
     - Нет, - отвечал карлик, - но он - королевский сын.
     - Как же его имя? - вопрошал Красный Рыцарь Красного Поля.
     - Этого я вам не скажу, но  сэр  Кэй  прозвал  его  в  насмешку  Бомейн
Прекрасные Руки.
     - Ну, мне нет дела до того, кто он таков, -  промолвил  рыцарь,  -  все
равно я с ним скоро разделаюсь, и, когда я его одолею, он погибнет  позорной
смертью, как и многие другие до него.
     - Жаль, если это будет так, - сказал карлик, - и жаль, что вы ведете  с
благородными рыцарями столь постыдную войну.

15

     А теперь мы оставляем этого рыцаря и карлика и поведем речь  о  Бомейне
Прекрасные Руки, который всю  ночь  провел  в  хижине  отшельника.  На  заре
прослушали они с девицей Лионеттой обедню, утолили голод, сели  на  коней  и
поскакали через густой лес. Вот выезжают  на  равнину  и  видят,  стоит  там
множество шатров и палаток и высится посреди прекрасный замок, а вокруг  дым
клубится и слышен великий шум. Подъезжают они поближе к осажденному замку, и
видит сэр Бомейн, что вокруг на высоких деревьях висят повешенные  рыцари  в
полном облачении, и щиты у них на шее, и мечи на поясе, и золоченые шпоры на
пятках. Так висело там на позорище чуть не сорок рыцарей в полных  доспехах.
Упало сердце у сэра Бомейна, и спрашивает он:
     - Что это значит?
     - Добрый сэр, - отвечает девица, - не падайте духом, как ни ужасен этот
вид, напротив того, мужайтесь, иначе мы погибли. Ведь все эти рыцари прибыли
сюда к осажденному замку на выручку моей  сестре  даме  Лионессе,  но  когда
Красный Рыцарь Красного Поля одерживал над ними верх, он всякий  раз  казнил
их этой позорной казнью без пощады. Таким же образом он поступит и  с  вами,
если только вы не возьмете над ним верх.
     - Упаси меня Иисусе, - сказал сэр Бомейн, - от столь  низкой  смерти  и
оружие мое от позора. Чем кончить так, уж лучше пасть в честном бою.
     - Оно и лучше, - сказала девица. - Но смотрите не  доверяйте  ему,  ему
неведомо благородство. У него в мыслях только убийства и позорные  казни.  А
это жаль, - сказала девица, - ибо он муж собою видный и рыцарь предоблестный
и ему принадлежат многие земли и богатые владения.
     - Истинно, - сказал сэр Бомейн, - быть может, он и  доблестный  рыцарь,
но он привержен к низким обычаям, и удивления достойно,  что  он  так  долго
оставался невредим, просто ни одному из благородных рыцарей господина  моего
короля Артура не случалось с ним сразиться.
     Поскакали они дальше и подъехали ко  рву.  Видят,  высятся  вдоль  рвов
крепкие стены, а под стенами расположились многие могучие  бароны  и  кругом
громко играют и поют менестрели. А с другой стороны ударяют в стены  морские
волны, а на них качаются корабли, и матросы громко кричат свое "Эгей!  Тяни,
подымай!".
     И там поблизости росло дерево сикомора,  а  на  нем  висел  рог,  столь
огромный, что им такого видеть не "случалось;  он  был  сделан  из  слоновой
кости, и Рыцарь Красного Поля  его  там  повесил  для  того,  чтобы  кто  из
странствующих рыцарей туда прибудет, в тот  рог  бы  затрубил,  и  он  тогда
изготовится и выйдет с ним на поединок.
     - Но молю вас, сэр, - сказала девица, - не трубите в этот  рог  раньше,
чем настанет полдень, ибо сейчас еще утро и сила его возрастает,  а  в  нем,
говорят, силы на семерых.
     - Ах, любезная девица, позор вам! Больше никогда не говорите мне  таких
речей, ибо, каким бы доблестным рыцарем он ни был, я не  уступлю  ему,  даже
когда он в самой силе, - либо завоюю себе  чести  в  честном  бою,  либо  же
погибну на поле рыцарской смертью.
     С тем пришпорил он коня, подскакал прямо к сикоморе и так сильно  дунул
в тот рог, что откликнулось, загудело и в замке, и в  стане  осаждающих.  Из
шатров и палаток повыскакивали во множестве рыцари, а те, кто  находились  в
замке, стали выглядывать из-за стен и из окон.
     А Красный Рыцарь Красного  Поля  облачился  поспешно  в  доспехи,  двое
баронов нацепили ему на пятки шпоры, и все на нем  было  кроваво-красное:  и
латы, и меч, и щит. Шлем ему на голову надел и пристегнул  граф,  и  привели
ему коня красного и подали красное копье. Выехал он на лужайку перед замком,
чтобы и в замке, и в его лагере могли видеть поединок.

16

     - Сэр, - обратилась девица Лионетта к  Бомейну,  -  глядите  веселее  и
радуйтесь, ибо вон он, ваш смертельный враг, а вон у т