ее улыбку. И такой восторг  охватил  его,  что  он
порубил и порасшвырял на землю ударами своего меча  и  копья  всех,  кто  ни
попадался у него на пути, ибо при виде королевы он воспылал  такой  любовью,
что, будь в это время и сэр Тристрам и сэр Ланселот  его  противниками,  все
равно бы, кажется, им его не одолеть.  И  в  сердце  своем,  как  повествует
Книга, сэр Паломид желал бы в этот час своей славы помериться силами с сэром
Тристрамом ради Прекрасной Изольды.
     И удвоил сэр Паломид силу своих ударов, и он являл такую доблесть,  что
все вокруг только диву давались, он же все время бросал взоры на  Прекрасную
Изольду. И когда он видел, как она радуется, то разил, как лев, и  никто  не
мог против него устоять. И сэр Тристрам, видя, как он скачет по полю, сказал
сэру Динадану:
     - Да поможет мне  Бог,  сэр  Паломид  всегда  был  рыцарем  отличным  и
стойким, но таких подвигов я не видел, чтобы он свершал, и не слышал,  чтобы
он когда-либо одержал столько побед за один день.
     - Сэр, ныне его день, - отвечал сэр Динадан,  и  больше  он  ничего  не
прибавил сэру Тристраму, про себя же проговорил так:
     - А если бы сэр Тристрам узнал, ради чьей любви  свершает  сэр  Паломид
все свои подвиги, он бы скоро положил конец его храбрости.
     - Увы! - сказал сэр Тристрам. - Как жаль, что сэр Паломид не крещен!
     И так же сказал король Артур, так же сказали и все остальные,  кто  его
видел. И все в один голос присудили сэру Паломиду первенство, как лучшему  в
тот день рыцарю, превзошедшему даже сэра Ланселота и сэра Тристрама.
     - Ну, - сказал про себя сэр Динадан, - всей этой  славой,  которую  сэр
Паломид сегодня стяжал, он обязан королеве Изольде, ибо, не будь  ее  здесь,
сэру Паломиду не завоевать бы первенства.
     В это время возвратился на поле сэр Ланселот Озерный,  и  он  увидел  и
услышал, как все славили и восхваляли сэра  Паломида.  И  он  изготовился  к
схватке с сэром Паломидом, выставил копье свое, тяжелое и длинное,  и  хотел
уж повергнуть его наземь.
     Но сэр Паломид, увидевши, что на него мчится сэр Ланселот, взял в шпоры
своего коня и пустился во весь опор ему навстречу с  мечом  в  руке.  И  сэр
Ланселот не успел еще поразить его копьем, а уж он  ударил  сбоку  по  копью
мечом и расколол его надвое. А затем сэр Паломид ринулся  с  мечом  на  сэра
Ланселота, предвкушая победу. Он  перерубил  шею  Ланселотову  коню,  и  сэр
Ланселот повалился на землю.
     Тут поднялся великий шум и крик, что сэр Паломид-Сарацин убил коня  под
сэром Ланселотом. И многие рыцари разгневались за это  на  сэра  Паломида  и
были против него, они говорили, что это не по-рыцарски - убивать на  турнире
под рыцарем коня, это допустимо лишь в настоящем бою, лишь в поединке не  на
жизнь, а на смерть.

6

     Когда увидел сэр Эктор Окраинный, что сэр Ланселот, брат его, претерпел
такое оскорбление и повергнут на землю, он схватил тогда копье и поскакал на
сэра Паломида и так ударил его, что выбил его вон из седла. А сэр  Тристрам,
увидав это, ударил на сэра Эктора и выбил его из  седла.  Тут  сэр  Ланселот
перетянул щит свой на плечо и с обнаженным мечом в руке выступил против сэра
Паломида.
     - Знай, что ныне ты  причинил  мне  оскорбление,  какого  еще  ни  один
честный рыцарь не причинял мне ни на турнире, ни  в  поединке.  И  потому  я
желаю тебе отомстить. Так что теперь держись!
     - Помилосердствуй, благородный рыцарь!  -  отвечал  сэр  Паломид.  -  И
прости мне, великодушный рыцарь, недоброе это  дело,  ибо  у  меня  нет  сил
противостоять тебе. Ведь ныне я свершил столько, сколько никуда прежде  и  в
будущем до конца дней моих тоже уж не свершу.  И  потому,  о  благороднейший
рыцарь мира, я прошу пощадить меня сегодня, и клянусь, я, покуда  жив,  буду
твоим верным рыцарем, ибо если ты отнимешь у меня ныне завоеванную славу, то
лишишь меня величайшей чести, какую мне только случалось в жизни стяжать.
     - Ну что ж, - сказал сэр Ланселот, - правду сказать, вижу, что  сегодня
вы отличились чудесно, и я догадываюсь отчасти,  из  любви  к  кому  вы  это
свершили, а уж я-то знаю, что любовь  могущественна.  И  если  бы  моя  дама
присутствовала  здесь,  то,  уж  конечно,  сэр  Паломид,  пришлось  бы   вам
расстаться с вашей славой! Но остерегайтесь  обнаружить  вашу  любовь,  ибо,
если сэр Тристрам об ней узнает, вы об том пожалеете. Но, поскольку дело это
не мое, ваше первенство ныне  останется  при  вас.  Вы  столько  уж  сегодня
потрудились и постарались, что мне не много чести было бы  отвоевать  его  у
вас.
     И с тем сэр Ланселот отпустил сэра Паломида. А потом через великую свою
мощь и силу сэр Ланселот добыл себе коня, победив при этом двадцать рыцарей.
     Когда же сэр Ланселот снова оказался  на  коне,  он  свершил  множество
дивных подвигов, и сэр Тристрам тоже, а также и сэр  Паломид.  Сэр  Ланселот
одним копьем поверг наземь сэра  Динадана,  и  короля  Шотландии,  и  короля
Северного Уэльса, и короля Нортумберландии, и  короля  Листенойза.  Так  сэр
Ланселот и его товарищи повергли вместе наземь чуть не сорок рыцарей.
     Потом выехали король Ирландии и король Низинных Земель на подмогу  сэру
Тристраму и сэру Паломиду, и завязалось тут  большое  сражение,  и  с  обеих
сторон было повержено много рыцарей. Но во все время  боя  сэр  Ланселот  не
нападал на сэра Тристрама, а тот на него, и сэр  Паломид  избегал  встреч  с
сэром Ланселотом.
     Налетали рыцари один на другого там и  тут,  кололи  копьями,  рубились
мечами, король Артур выслал на поле много рыцарей  Круглого  Стола,  но  сэр
Паломид все время сражался в передних рядах; сэр же Тристрам  свершал  такие
богатырские подвиги, что король и все остальные только диву давались.
     Но вот король повелел трубить отбой, и первенство  и  честь  победителя
были присуждены  в  тот  день  королем  Артуром  и  другими,  королями  сэру
Паломиду, ибо  он  начал  всех  раньше,  не  покидал  ни  пешим,  ни  конным
турнирного поля, но неустанно сражался либо верхом, либо  на  земле  и  всех
более пробыл на поле.
     И  повелел  сэр  Тристрам  сэру  Динадану  привезти  королеву   Изольду
Прекрасную назад к его шатрам у ручья. И сэр Динадан так и сделал,  а  когда
сэр Паломид узнал, что рыцарь в красном - это и есть сэр Тристрам, он весьма
тому обрадовался, и сэр Гарет с сэром Динаданом тоже, ибо они все  полагали,
что сэр Тристрам был взят в плен.
     И вот все рыцари разъехались по своим пристанищам. А у короля Артура  и
у других королей только и было речи, что о рыцарях, выступавших в тот  день,
но изо всех первенство они отдавали сэру Паломиду,  и  все  рыцари,  знавшие
сэра Паломида, дивились его подвигам.
     - Сэр, - сказал сэр Ланселот королю Артуру, -  что  до  сэра  Паломида,
если он и есть тот зеленый рыцарь, то ныне он, уж  конечно,  превзошел  всех
остальных, ибо он не передохнул ни разу и  ни  разу  не  переменил  на  себе
одежды, а начал первым и держался всех долее. Но уж я-то знаю, - сказал  сэр
Ланселот, - на этом турнире выступал рыцарь еще лучший, нежели он, и  жизнью
поручусь, он еще выкажет себя прежде, чем мы расстанемся.
     Такие разговоры велись с обеих  сторон,  а  сэр  Динадан  упрекал  сэра
Тристрама и говорил так:
     - Что за дьявольские чары наведены на тебя  сегодня?  У  сэра  Паломида
силы за весь день не истощились, но лишь  удвоились.  А  ты,  сэр  Тристрам,
целый день был словно во сне, и потому я называю тебя трусом.

7

     - Ну, сэр Динадан, - отвечал сэр Тристрам, - меня еще ни один  смертный
рыцарь не называл трусом до сего дня. И да будет тебе ведомо, сэр Динадан, я
не считаю себя трусом, из-за того что сэр Ланселот выбил меня из седла,  ибо
сэра Ланселота я отличаю изо всех рыцарей.  И  можешь  не  сомневаться,  сэр
Динадан, если бы сэр Ланселог сражался всерьез, то с ним не сравнился бы  ни
один из ныне  живущих  рыцарей,  а  кроме  того,  и  в  кротости,  щедрости,
великодушии и учтивости я не знаю ему равных.
     И сэр Тристрам разгневался на сэра Динадана. А сэр Динадан говорил  все
эти речи для того, чтобы рассердить сэра Тристрама и  тем  пробудить  в  нем
воинственный дух, ибо сэр Динадан отлично  знал,  что  если  сэра  Тристрама
всерьез распалить, то завтра уже первенство не достанется сэру  Паломиду.  И
вот для того-то сэр Динадан и говорил сэру Тристраму все эти обидные речи.
     - Истинно, - сказал сэр  Паломид,  -  что  до  сэра  Ланселота,  то  по
рыцарственному благородству и вежеству, по доблести и великодушию мне некого
назвать ему равного. Ибо ныне, - сказал сэр Паломид, - я обошелся  куда  как
неучтиво с сэром Ланселотом и совсем не по-рыцарски. Он же в ответ  поступил
со мною со всей рыцарской учтивостью, ибо, окажись он не  более  великодушен
со мной, чем я с ним, мне бы сегодня не досталась честь победы. И потому,  -
сказал сэр Паломид, - я, покуда живу, буду верным рыцарем сэра Ланселота.
     И у всех королей тоже велись такие разговоры, и  все  короли,  лорды  и
рыцари говорили, что по  безупречному  рыцарскому  благородству,  по  чистой
силе, по щедрости и учтивости всех рыцарей во дни короля Артура  превосходят
сэр Ланселот и сэр Тристрам, и не  было  во  все  Артуровы  времена  рыцарей
вполовину столь же доблестных, как эти двое. Как повествуется  в  Книге,  не
было и десяти рыцарей, которые совершили бы вместе  хоть  вполовину  столько
подвигов, сколько они двое, и не было в те дни ни одного рыцаря, который  бы
вызвался оспорить у сэра Ланселота или сэра Тристрама право на подвиг, но их
слава оттого не уменьшалась, что не было желающих с ними сразиться.

8

     А на следующее утро сэр Ланселот поднялся рано,  и  сэр  Тристрам  тоже
поутру собрался в путь, а также и Прекрасная Изольда  с  сэром  Паломидом  и
сэром Гаретом. И вот, снова нарядившись во все  зеленое,  они  углубились  в
лес. А сэра Динадана сэр Тристрам оставил спящим в шатре. И случилось, когда
они ехали мимо, что король с сэром Ланселотом стояли у окна и заметили  сэра
Тристрама и Прекрасную Изольду.
     - Сэр, - сказал сэр Ланселот, - вон там едет прекраснейшая в мире дама,
исключая вашу королеву леди Гвиневеру.
     - Кто же это? - спросил король Артур.
     - Сэр, - он отвечал, - это королева Изольда, не имеющая себе равных, за
исключением госпожи моей вашей королевы.
     - Тогда садитесь на коня, - сказал король Артур, - в полном вооружении,
как и я, и клянусь, - сказал король, - я ее увижу.
     Вот они облачились в доспехи, сели на коней и, взявши каждый по  копью,
тоже углубились в лес.
     - Сэр, - сказал сэр Ланселот, - не  дело  это,  подъезжать  к  ним  так
близко, ибо знайте, двое из них - превосходные рыцари,  каких  только  можно
сыскать на свете. И потому, сэр, прошу вас,  не  будьте  столь  опрометчивы,
ведь может статься, что кто-нибудь из них будет недоволен, если мы  внезапно
к ним приблизимся.
     - Что до этого, - сказал король Артур,  -  то  все  равно  я  желаю  ее
увидеть, и мне нет дела, понравится это кому-то или нет.
     - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - вы подвергаете себя большой опасности.
     - Ну, а что до этого,  -  сказал  король,  -  то  мы  не  уклонимся  от
опасности. - И с тем король подъехал к ней вплотную и сказал:
     - Спаси вас Господь!
     - Сэр, - она отвечала, - я вас благодарю. Король ее  разглядел,  и  она
ему очень понравилась. Но тут к нему как раз подъехал сэр Паломид  и  сказал
так:
     - Чего ты ищешь здесь, неучтивейший из рыцарей? Ведь это неучтиво,  так
внезапно приближаться к даме. И потому удались!
     Но король и внимания не обратил на слова сэра  Паломида,  он  продолжал
смотреть, не отрываясь, на королеву Изольду. Тогда разгневался сэр  Паломид,
схватил копье и ринулся на короля Артура и выбил его одним могучим ударом из
седла.
     Увидел сэр Ланселот  столь  непочтительный  поступок  сэра  Паломида  и
сказал себе так:
     - Не по душе мне биться с этим рыцарем, и не из-за него самого, а из-за
сэра Тристрама. Ведь в одном  я  могу  быть  уверен:  если  я  сокрушу  сэра
Паломида, мне придется иметь дело с сэром Тристрамом, а биться подряд с ними
обоими - это мне одному не под силу, ибо оба они отличные рыцари. Но как  бы
там ни было, погибну я или останусь жив, я непременно  должен  отомстить  за
моего короля Артура, и так я и сделаю, что бы мне ни угрожало.
     И крикнул сэр Ланселот  сэру  Паломиду:  "Держись,  рыцарь!"  -  и  они
ринулись что было силы друг против друга, выставив  копья.  И  сэр  Ланселот
нанес сэру Паломиду столь могучий удар, что вышиб его вон из седла и  поверг
на землю.
     Увидел тут сэр Тристрам, что сэр Паломид повергнут, и крикнул  он  сэру
Ланселоту:
     - Сэр рыцарь, защищайся, ибо теперь буду с тобой биться я!
     - Что до этого, - отвечал сэр Ланселот, - то я к вашим услугам,  ибо  я
вас не боюсь. Но будь моя воля, я не стал бы с вами драться, ибо вам  должно
знать, что я  обязан  был  отомстить  за  моего  возлюбленного  господина  и
грозного в бою товарища, который был столь не по-рыцарски,  врасплох,  выбит
из седла. И потому, сэр, хоть я и отплатил за  этот  удар,  не  почтите  мои
действия за оскорбление, ибо товарищ мой мне так дорог, что  я  не  в  силах
видеть, как он терпит поражение.
     А сэр Тристрам сразу же по его виду и по рыцарственным речам признал  в
нем сэра Ланселота Озерного и догадался, что это, верно, был  король  Артур,
тот, кого сокрушил сэр Паломид. И отложил сэр Тристрам свое  копье,  а  сэра
Паломида вновь посадил на коня. А сэр Ланселот усадил верхом короля  Артура,
и они ускакали.
     - Да поможет мне Бог,  -  сказал  сэр  Тристрам  сэру  Паломиду,  -  вы
поступили не по чести, когда вдруг, врасплох, нанесли удар  тому  рыцарю.  И
знайте, вы жестоко опозорили себя, ибо эти рыцари подъехали сюда  по  своему
вежеству, дабы увидеть прекрасную даму, а каждый  рыцарь  вправе  любоваться
прекрасной дамой, вам же вовсе не подобало затевать здесь кулачную расправу,
да еще из-за моей дамы. Да будет вам ведомо, это еще обернется вам  во  зло,
ибо тот, кого вы повергли, - король Артур, а второй - это славный рыцарь сэр
Ланселот. Я никогда не забуду, - сказал сэр Тристрам, - слов сэра Ланселота,
когда он назвал его знатнейшим господином, и я оттого и догадался,  что  это
король Артур. Что же до самого сэра Ланселота, то, будь перед  ним  на  лугу
хоть сто рыцарей, он не отказался бы против них биться, и все же он  сказал,
что не хотел бы биться со мною. И по этому я узнал, что это - сэр  Ланселот,
ибо он всюду выказывает мне снисхождение и великую доброту. А ведь изо  всех
рыцарей - не исключая никого, что бы ни говорили люди, - сэр Ланселот - цвет
рыцарства, ибо, кто ни выступит  против  него,  если  только  он  распалится
всерьез и станет биться без пощады, не на жизнь, а  на  смерть,  я  не  знаю
такого рыцаря на свете, которого сэр Ланселот не одолел бы,  что  в  конном,
что в пешем бою.
     - Сэр, я не могу поверить, - сказал сэр Паломид, - чтобы  король  Артур
разъезжал так попросту, словно бедный странствующий рыцарь.
     - А! - отвечал сэр Тристрам, - вы  не  знаете  господина  моего  короля
Артура, ибо у него все рыцари могут поучиться
     рыцарским правилам. И потому надлежит  вам  раскаяться,  -  сказал  сэр
Тристрам, - что вы столь неучтиво обошлись с благороднейшим из рыцарей.
     - Что уж сделано, сэр, того не переделаешь, - отвечал сэр Паломид.
     После того сэр Тристрам препроводил королеву Изольду в  ее  ложу  возле
монашеской обители, откуда она наблюдала турнир.

9

     Между тем было возглашено повсюду, чтобы рыцари,  лишь  только  услышат
звук рога, принимались сражаться, как накануне. И как в первый день  открыли
турнир сэр Эдвард и сэр Садук, так на второй день турнир начали  сэр  Ивейн,
сын короля Уриенса, и сэр Лукан Дворецкий.
     И в первом столкновении сэр Ивейн сокрушил короля скоттов, а сэр  Лукан
сшибся с королем Уэльса, и они оба обломали копья, но оба они были  охвачены
столь сильной яростью, что продолжали теснить один другого конями и  рухнули
под конец и тот и другой на землю.  Но  рыцари  оркнейские  снова  подсадили
Лукана на коня.
     Затем выехал на поле сэр Тристрам  Лионский  и  поверг  наземь  и  сэра
Ивейна, и сэра Лукана, а сэр Паломид сокрушил еще  двух  рыцарей.  Вслед  за
ними выехал сэр Гарет и тоже сокрушил двух рыцарей. И  сказал  тогда  король
Артур сэру Ланселоту;
     - А! взгляните, как славно бьются вон те три рыцаря, особенно же первый
из них!
     - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - этот рыцарь еще и  не  начал,  ибо  вы
увидите, какие он еще свершит чудеса.
     Между тем выехали на турнирное поле рыцари Оркнея  и  стали  одерживать
победу за победой. Увидел сэр Тристрам, кздр они взялись за дело,  и  сказал
сэру Паломиду:
     - Как вы себя чувствуете? Сможете ли вы и ныне показать  себя  не  хуже
вчерашнего?
     - Ну, нет, - отвечал сэр Паломид, - я чувствую,  что  вовсе  измучен  и
разбит после вчерашнего и не смогу явить такой же стойкости.
     - Это мне прискорбно, - сказал сэр Тристрам,  -  ибо  сегодня  мне  вас
будет недоставать.
     - Однако выступайте сами, а  на  меня  не  полагайтесь,  -  сказал  сэр
Паломид, - ибо я уже не способен так биться, как вчера.
     Но все эти речи сэр Паломид говорил, дабы обмануть  сэра  Тристрама.  А
сэр Тристрам обратился к сэру Гарету:
     - В таком случае мне придется положиться на вас, и прошу вас, держитесь
от меня поблизости, дабы оказать мне помощь, если будет в том нужда.
     - Я не премину сослужить вам службу, - отвечал сэр Гарет,  -  насколько
это будет в моих силах.
     А сэр Паломид тем временем от  них  отъехал  и  в  насмешку  над  сэром
Тристрамом затесался в самую гущу рыцарей Оркнея. И  там  он  свершил  столь
чудесные подвиги брани, что все вокруг ему дивились, ибо ни один не в  силах
был выстоять под его ударом.
     Увидел сэр Тристрам, как бьется сэр Паломид, удивился и сказал себе:
     - Ему, наверно, прискучило быть моим товарищем. Так  наблюдал  его  сэр
Тристрам долгое время, ни о чем ином  не  помышляя,  ибо  кругом  так  шумно
восхваляли сэра Паломида, что сэр Тристрам понять не мог, откуда  взялось  у
сэра Паломида столько сил.
     - Сэр, - сказал сэр Гарет сэру Тристраму, - помните ли вы те слова, что
сказал вам вчера сэр Динадан, когда назвал вас  трусом?  Клянусь  Богом,  он
сказал их не во зло вам, ибо вас он любит больше всех на свете, и  все,  что
он говорил, было для вашей же  чести.  И  потому,  -  сказал  сэр  Гарет,  -
покажите ныне, кто  вы  такой.  А  сэру  Паломиду  не  удивляйтесь,  ибо  он
выбивается из последних сил, чтобы перебить у вас честь победы.
     - Этому я легко могу поверить, - сказал сэр  Тристрам,  -  и,  уж  коль
скоро я понял, какое зло и зависть питает против меня сэр Паломид, вы теперь
увидите, пусть мне придется приложить много  усилий,  но  все  эти  возгласы
одобрения, что сейчас ему достаются, скоро утихнут.
     И сэр Тристрам устремился в самую гущу сражения,  и  стал  он  свершать
столь дивные подвиги брани и так преуспел, что все кругом говорили, что  сэр
Тристрам  вдвойне  превзошел  сэра  Паломида.   И   люди   вовсе   перестали
восторгаться сэром Паломидом, и теперь все кричали в честь  сэра  Тристрама,
говоря:
     - Ах, Иисусе, ах, Господи! Взгляните-ка, скольких  рыцарей  поверг  сэр
Тристрам своим копьем! А скольких рыцарей, - говорили  все,  -  он  сокрушил
мечом! И еще у скольких посрывал шлемы и щиты!
     Так он побил всех рыцарей Оркнея.
     - Ну как? - сказал сэр Ланселот королю Артуру. -  Говорил  я  вам,  что
нынешний день кое-кто из рыцарей выкажет чудеса? И  вон,  поглядите,  скачет
всем рыцарям рыцарь; всем он взял: и силой богатырской, и мужеством.
     - Да поможет мне Бог, - сказал король Артур сэру Ланселоту,  -  истинно
вы говорите, ибо лучшего рыцаря я не видал, ведь он далеко превосходит  сэра
Паломида.
     - Сэр, да будет вам ведомо, - отвечал сэр Ланселот, - ч