трам свести на  берег  своего  коня.  Оруженосец  его
Говернал надел на него, как надо, все доспехи, и сэр Тристрам сел на коня.
     И, сидя на коне во всем  облачении,  со  щитом,  висящим  через  плечо,
спрашивает сэр Тристрам Говернала:
     - А где, же тот рыцарь, с которым мне надо биться?
     - Сэр, - отвечал Говернал, - разве вы его не видите? Я полагал, что  вы
его уже заметили, ведь он дожидается верхом на коне в тени своего корабля  с
копьем в руке и со щитом на плече.
     - Да, верно, - говорит сэр Тристрам. - Теперь я его вижу.
     И приказал он Говерналу возвратиться на судно.
     - И передайте мой поклон дяде моему, королю  Марку,  да,  просите  его,
если погибну я в этом бою, пусть похоронит мое тело, как сочтет  лучше.  Что
же до меня, пусть он знает, что я никогда не поддамся страху и не  отступлю,
а если я погибну, но не побегу, то не на  мне  будет  вина  в  том,  что  им
придется выплачивать ту дань. Если же я все-таки  дрогну  и  побегу  или  же
попрошу пощады, так и скажите моему дяде - пусть после смерти  не  дождаться
мне христианских похорон. Ты  же  под  страхом  смерти,  -  так  сказал  сэр
Тристрам Говерналу, - не  смей  приближаться  к  этому  острову,  покуда  не
увидишь, что я побежден и убит или же что я одолел того рыцаря.
     С тем они расстались, горько плача.

7

     А сэр Мархальт увидел сэра Тристрама и сказал так:
     - Юный рыцарь сэр Тристрам, зачем ты здесь? Горько я  сожалею  о  твоей
храбрости, ибо да будет тебе известно, многие  благородные  рыцари  выходили
против меня, и с лучшими рыцарями этой страны я мерился  силой,  но  даже  и
лучшие рыцари мира были мне не страшны. А потому мой совет тебе: возвращайся
на свой корабль.
     - О славный и испытанный рыцарь, - отвечал сэр  Тристрам,  -  да  будет
ведомо тебе, что я не отступлю перед тобой в этом деле, ибо ради того, чтобы
биться с тобою, был я посвящен в рыцари. Знай, что я сын  короля,  рожденный
королевой, и по просьбе моего родича, а также по собственной моей воле я дал
слово биться до последнего и освободить Корнуэлл от старой дани. И еще знай,
о сэр Мархальт, ведь мне лишь храбрости придает то, что тебя почитают  одним
из самых знаменитых рыцарей мира. Эта слава твоя громкая лишь побуждает меня
к бою,  ибо  никогда  еще  я  не  пробовал  силы  в  поединке  с  настоящим,
многоопытным рыцарем. Я только сегодня получил посвящение в Рыцарский Орден,
и потому я весьма радуюсь, и это для меня величайшая  честь  -  сразиться  с
таким рыцарем, как ты. Знай, сэр Мархальт, что я намерен добыть  себе  чести
твоею кровью. Пусть я еще ни разу не отличился в бою - сегодня я надеюсь, по
милости Божией, с честью выказать мою доблесть в сражении и навечно избавить
земли Корнуэлла от всякой повинности перед Ирландией.
     Выслушал сэр Мархальт все, что пожелал он сказать, а  потом  говорит  в
ответ:
     - Любезный рыцарь, раз  уж  ты  вознамерился  завоевать  себе  чести  в
поединке со мною, то знай, что честью тебе уже будет, если ты выстоишь  хотя
бы три моих удара. Ибо да станет ведомо тебе: за мои подвиги, всем  и  всюду
известные, сам король Артур возвел меня в рыцари Круглого Стола!
     И вот выставили они копья, ринулись друг на друга и  сшиблись  с  такой
силою, что сбили один другого наземь, и коней вместе со всадниками.  Но  сэр
Мархальт при этом нанес сэру Тристраму копьем в бок жестокую рану.
     Выпростали они ноги из стремян, извлекли из ножен мечи и, выдвинув щиты
перед собою, стали рубиться дико и  неустрашимо.  Долго  они  так  рубились,
покуда руки им не отказали и не стало больше у них сил взмахивать мечами,  и
тогда перестали они сечь сплеча, а принялись разить и колоть  друг  друга  в
грудь сквозь панцирь и в лицо сквозь забрало. Но видя, что и так ни тот,  ни
другой не могут взять верх, схватились они  друг  с  другом  врукопашную  и,
сцепившись, точно два матерых тура, стали валить один другого наземь.
     Так, не расходясь, бились они и рубились полдня, и оба были  уже  столь
жестоко изранены, что горячая кровь бежала по ногам  их  на  землю.  Но  сэр
Тристрам все ожесточался, а сэр Мархальт начал слабеть,  тогда  как  у  сэра
Тристрама все прибывало силы и духа. И вот могучим ударом  обрушил  он  свой
меч на голову сэру Мархальту так, что прошел меч через гребень шлема и через
стальной наглавник и рассек череп и так прочно застрял в кости,  что  трижды
понадобилось сэру Тристраму потянуть к себе меч, прежде чем вырвал он его из
головы врага. Сэр Мархальт покачнулся, упал на колени - обломок клинка так и
остался у него в черепе. Потом выпрямился он во весь рост,  отбросил  меч  и
щит от себя прочь и обратился в бегство и бежал к своим кораблям.
     Сэр же Тристрам подобрал тут же его щит и меч и так крикнул ему вослед,
видя, что тот убегает:
     - Куда же ты, сэр рыцарь Круглого Стола? Ты позоришь себя и  род  свой,
ведь я же рыцарь совсем еще молодой и никогда прежде не бился в поединках. Я
бы, чем бежать от тебя, предпочел быть изрубленным в куски! Но сэр  Мархальт
не ответил ни, слова и только прегорестно стенал  на  ходу.  -  Что  ж,  сэр
рыцарь, - крикнул ему сэр Тристрам, - клянусь, твой меч и щит станут  отныне
моими. Я буду носить твой щит во всех моих странствиях, и на глазах у короля
Артура, и в виду всех рыцарей Круглого Стола!

8

     И отбыл сэр Мархальт со своею дружиной обратно в Ирландию.  Как  только
явился он к королю, своему брату, его раны сразу же осмотрели  и  обмыли,  и
когда обмывали ему голову, то нашли в кости  обломок  Тристрамова  меча,  но
никаким лекарским искусством не удалось тот осколок извлечь. Так он  и  умер
от Тристрамова меча,  а  обломок  стального  лезвия  королева,  сестра  его,
навсегда у  себя  сохранила,  ибо  надеялась  отомстить,  если  представится
случай. Мы же теперь вновь  обратимся  к  сэру  Тристраму,  который  остался
жестоко израненный и так сильно истек кровью, что вскоре уже не в силах  был
стоять на ногах. Когда же еще и холод пронизал его члены, он уже почти не  в
силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой.  Опустился  он  тихо  на  холмик  и
сидел, истекая кровью. Но в недолгом времени прибыл туда его слуга  Говернал
на своем судне, а там и король со многими баронами явились  торжественно  за
сэром Тристрамом. Сойдя на берег, король Марк поднял сэра Тристрама на  руки
и вместе с сэром Динасом-Сенешалем довез его в  замок  Тинтагиль;  и,  когда
обмыли и осмотрели со всем  искусством  его  раны,  уложил  он  его  в  свою
постель. И при виде жестоких ран Тристрама плакал король от жалости, и с ним
все его лорды. - Да поможет мне Бог, - молвил король  Марк,  -  за  все  мои
земли я не хочу, чтобы племянник мой умер. Так  пролежал  там  сэр  Тристрам
больше месяца, но не мог он оправиться от смертельной раны, что нанес ему  в
начале боя сэр Мархальт своим  копьем,  ибо,  как  рассказывает  Французская
Книга, наконечник того копья был отравлен и сэру Тристраму не было спасения.
Горевали король Марк и все его бароны,  ибо  не  видели  спасения  для  сэра
Тристрама. Король повелел созвать  всех  знахарей  и  лекарей,  и  мужчин  и
женщин, какие только были в том краю, но не было из них ни одного, кто сулил
бы ему выздоровление.
     Но вот явилась туда одна  дама,  очень  мудрая  женщина,  и  она  прямо
сказала королю Марку и сэру Тристраму и всем  баронам,  что  он  никогда  не
поправится, пока не попадет в ту самую страну,  откуда  взялся  этот  яд,  и
только там он может исцелиться, а более нигде. Так сказала  женщина  королю.
Узнав это, король повелел снарядить для сэра Тристрама доброе  судно,  щедро
загрузить его запасами пищи, и туда положили сэра Тристрама,  и  с  ним  сел
Говернал, и взял сэр Тристрам с собой свою арфу. Так спустили его  на  воду,
чтобы плыть под парусом в Ирландию.
     И вот по воле счастливого случая приплыл он в Ирландию под самые  стены
того замка, где жили король с королевой.
     Очутившись у берега, сел он на своем ложе  и  сыграл  на  арфе  веселую
мелодию - и столь чудесной мелодии не слыхивал в Ирландии ни  один  человек.
Когда узнали об этом король с королевой, что прибыл к ним  недужный  рыцарь,
столь искусно владеющий  арфой,  король  тут  же  послал  за  ним,  повелел.
осмотреть его рану, а потом спросил его имя. И ответил он ему так:
     - Я родом из страны Лион, мое имя Трамтрист, рану же эту  я  получил  в
поединке, сражаясь в защиту одной дамы.
     - Ну, да поможет, мне Бог, - сказал король Ангвисанс, - в  этой  стране
вы получите всякое лечение, в каком будет вам нужда. Мы  же  совсем  недавно
понесли в Корнуэлле потерю величайшую, какую  когда-либо  случалось  понести
королю. Там потерял я рыцаря, который был лучшим рыцарем в мире.  Звали  его
сэр Мархальт, благороднейший рыцарь и рыцарь Круглого Стола.
     И он поведал сэру Трамтристу о том, как был убит сэр  Мархальт.  А  сэр
Трамтрист притворился, будто сочувствует королю, а ведь он сам знал, как это
было, получше, чем король.

9

     Потом в знак великой милости король поручил Трамтриста уходу  и  заботе
своей дочери, которая владела чудесно лекарским искусством. Она же, осмотрев
его рану, нашла в ней на дне яд и от того яда его со временем исцелила.
     И тогда сэр Трамтрист воспылал великой любовью  к  Изольде  Прекрасной,
ибо она была в то время первой красавицей изо всех дам  и  девиц  на  свете.
Трамтрист обучил ее игре на арфе, и она стала питать к нему благосклонность.
     А в ту пору находился  в  их  стране  сэр  Паломид-Сарацин,  королем  и
королевой он был обласкан, и каждый день являлся он к Прекрасной  Изольде  и
приносил ей богатые дары, ибо горячо ее любил. Все это видел Трамтрист, а он
знал сэра Паломида как благороднейшего рыцаря и могучего  бойца.  И  оттого,
конечно, сэр Трамтрист воспылал к сэру  Паломиду  сильной  враждой,  ибо  от
Прекрасной Изольды он узнал,  что  сэр  Паломид  намерен  ради  нее  принять
крещение. Так родилось, великое соперничество  между  Трамтристом  и  сэром.
Паломидом.
     А в это время как раз король Ангвисанс разослал по стране возгласить  о
великом  турнире,  который  он  давал  в  честь  одной  дамы,  носившей  ими
Владетельницы Земель, которая была близкой  сродницей  королю.  Кто  на  том
турнире одержит победу, тот через четыре дня станет ее мужем и  получит  все
ее владения.
     И был возглашен тот клич по всей Англии, Уэльсу и Шотландии, а также во
Франции и Бретани.
     И вот однажды случилось, что Прекрасная Изольда пришла к  Трамтристу  и
поведала ему о том. турнире. И сказал он ей в ответ:
     - Прекрасная дама, я ведь совсем еще слаб, быть бы мне сейчас  мертвым,
когда бы не ваша доброта. Чего же, прекрасная дама, вам угодно  от  меня  на
этом турнире? Вы же знаете, госпожа моя, что я не в силах держать копье.
     - Ах, Трамтрист! - отвечала Прекрасная Изольда. - Неужели не хотите  вы
выступить на турнире? Ведь мне доподлинно известно,  что  там  выступит  сэр
Паломид и явит все свое воинское искусство. Вот  почему,  сэр  Трамтрист,  я
умоляю вас принять  участие  в  турнире,  ибо  иначе  первенство  непременно
достанется сэру Паломиду.
     - Госпожа, что до этого, то это вполне возможно, ибо  он  прославленный
рыцарь, я же еще рыцарь молодой, совсем недавно принявший посвящение, и, как
видите, в первом же  поединке,  который  я  провел,  довелось  мне  получить
жестокую рану. Но если бы вы согласились быть моей дамой; я тогда принял  бы
участие в турнире, но только с одним условием: вы  должны  сохранить  все  в
тайне, дабы ни одна душа не ведала о моем намерении выступить, кроме  вас  и
тех, кому вы доверяете, и тогда я готов  ради  вас  подвергнуть  жалкую  мою
особу опасностям турнира, пусть только сэр Паломид не знает, когда я явлюсь.
     На что сказала ему Прекрасная Изольда:
     - Уж вы постарайтесь, я же,  -  сказала  Прекрасная  Изольда,  -  изыщу
способ раздобыть вам доспехи и коня по моему выбору. - Как вы  желаете,  так
тому и быть, - молвил сэр Трамтрист. - Я буду к вашим услугам.
     И вот в день первый турнира прибыл туда сэр Паломид с черным  щитом,  и
столь многих рыцарей сокрушил он в поединках, что яарод просто диву давался,
ибо он одолел сэра Равейна, Гахериса, Агравейна, Багдемагуса, Кэя,  Додинаса
Свирепого, Саграмура Желанного, Гунрета Низкорослого и Грифлета по  прозвищу
Сын Божий, - всех их в тот первый день поверг сэр Паломид  на  землю.  После
того рыцари стали бояться сэра Паломида, многие называли его Рыцарем верного
Щита, так что сэр Паломид стяжал себе великую славу.
     Тогда пришел король Ангвисанс к  Трамтристу  и  спрашивает,  отчего  не
выходит он биться в поединках.
     - Сэр, - тот отвечал, - я совсем недавно был жестоко  ранен  и  еще  не
решаюсь подвергаться опасностям.
     Но в это время прибыл к ним тот самый паж, что  некогда  был  послан  к
сэру Тристраму дочерью короля Французского, и, увидев  сэра  Тристрама,  пал
ниц у  его  ног.  И  Изольда  Прекрасная  заметила,  как  приветствовал  паж
Трамтриста. Но сэр Тристрам  поспешил  навстречу  пажу  -  а  он  звался  Эб
Достославный - и просил его от всей души ни в коем случае не  открывать  его
имени.
     - Сэр, - отвечал Эб, - я не открою никому вашего имени, покуда вы  сами
не прикажете.

10

     После того спросил его сэр Тристрам, что он делает в этих краях.
     - Сэр, - тот отвечал, - я прибыл сюда с  сэром  Гавейном,  чтобы  здесь
получить посвящение в рыцари, и, если будет на то ваша милость, я  хотел  бы
принять посвящение от ваших рук.
     - Хорошо, ждите меня тайно завтра, и я на турнирном поле возведу вас  в
рыцари.
     А у Изольды Прекрасной зародилось подозрение, что Трамтрист - на  самом
деле другой человек, славный и доблестный рыцарь, и оттого она возрадовалась
и воспылала к нему еще большей любовью, ибо полагала, что  он  -  знаменитый
лорд.
     Вот на следующее утро  сэр  Паломид  вновь  изготовился  и  выехал,  на
турнирное поле, как в первый день, и он успел одолеть  и  повергнуть  наземь
Короля-с-Сотней-Рыцарей и  короля  скоттов.  Между  тем  Изольда  Прекрасная
снарядила сэра Трамтриста и выпустила его тайно в  задние  ворота,  и  он  в
белых доспехах и на белом коне выехал  на  турнирное  поле,  словно  светлый
ангел. Увидел его сэр Паломид, наставил на сэра Тристрама копье свое, а  тот
на него, сшиблись - и сэр Тристрам опрокинул сэра Паломида наземь.
     Поднялся тут среди народа великий  шум  -  одни  толковали:  "Упал  сэр
Паломид!", другие твердили: "Упал Рыцарь  Черного  Щита!"  А  уж  Прекрасная
Изольда от души радовалась. Сэр же Гавейн с  девятью  товарищами  меж  собой
дивились: кто бы это мог быть, повергнувший наземь сэра Паломида? И ни  один
там не вызвался вести поединок с Трамтристом, но все - от велика до  мала  -
признали его победителем.
     После того сэр Тристрам посвятил в рыцари Эба и велел ему выступить,  и
тот выказал в тот день немало мужества и доблести. С тех пор сэр Эб навсегда
остался при сэре Тристраме.
     А сэр Паломид, очутившись на земле, уж конечно испытал горький  стыд  и
как мог незаметно удалился затем  с  турнирного  поля.  Но  это  увидел  сэр
Трамтрист и пустился на коне за ним вослед. Он скоро настиг сэра Паломида  и
крикнул ему, чтобы тот обернулся, ибо лучше им еще  раз  схватиться,  прежде
чем он уедет. И вот развернул коня сэр Паломид, и замахнулись  они  друг  на
друга мечами. Но с первого же удара сэр Тристрам сокрушил сэра Паломида:  он
такой удар нанес ему по голове, что тот рухнул наземь. Тут  сказал  ему  сэр
Тристрам, чтобы он сдавался и исполнил его волю, иначе же быть ему убитым. И
при виде лица его устрашился сэр Паломид ударов его  меча  и  согласился  на
все, чего он от него потребует. - Хорошо же, - говорит сэр Трамтрист. -  Вот
что я вам повелю: прежде всего под страхом смерти отступитесь от  моей  дамы
Изольды Прекрасной и не смейте ни под каким видом более ее  преследовать,  а
кроме того, начиная с сегодняшнего дня целый год и один день  вы  не  должны
носить никакого оружия, ни воинских доспехов. Итак, клянитесь  мне  в  этом,
иначе же вы умрете! - Увы! - молвил сэр Паломид, - я опозорен навсегда!
     И он поклялся во всем, чего потребовал от него сэр Тристрам. А потом со
зла и обиды разрезал на себе доспехи и выбросил их прочь.  Сэр  же  Тристрам
повернул назад и поехал к замку, где  жила  Прекрасная  Изольда.  По  дороге
повстречалась ему  девица,  и  она  спросила  у  него,  как  ей  найти  сэра
Ланселота, завоевателя Замка Плачевной  Стражи.  И  еще  Она  спросила  сэра
Тристрама, кто он сам таков, ибо ей  говорили,  что  это  он  сокрушил  сэра
Паломида, от которого прежде потерпели поражение  десятеро  рыцарей  Артура.
Девица просила сэра Тристрама открыть ей, кто он такой и уж не он ли и  есть
сэр Ланселот Озерный, ибо она полагала, что, кроме сэра Ланселота, ни одному
рыцарю в мире не под силу такие подвиги.
     - Да будет ведомо вам, любезная девица, что  я  не  сэр  Ланселот,  мне
далеко до его доблести. Но все в воле Божией; Господь Бог может еще  сделать
меня столь же славным рыцарем, как и сэр Ланселот.
     - В таком случае, любезный рыцарь, подымите ваше забрало.
     Когда же она увидела его лицо, то нашла, что красивее не  случалось  ей
видеть мужского лица и рыцаря любезнее она не  встречала.  Но  убедившись  в
том, что это не сэр Ланселот,  девица  простилась  с  ним  и  поехала  своей
дорогой.
     А сэр Тристрам тайно подъехал к  задним  воротам,  где  дожидалась  его
Прекрасная Изольда, и она  обрадовалась  его  возвращению  и  возблагодарила
Господа за его воинскую удачу.
     А в скором времени король с королевой и все при дворе  уже  догадались,
что это сэр Трамтрист был победителем  сэра  Паломида,  и  тогда  все  стали
почитать его еще более, нежели прежде.

11

     Так прожил там сэр Трамтрист долго, ласкаемый королем и королевой  и  в
особенности Прекрасной Изольдой.
     И вот  однажды  королева  с  Прекрасной  Изольдой  устроили  баню  сэру
Трамтристу, и, пока он там находился, королева и дочь ее Изольда обошли  все
его покои в отсутствие Говернала и  Эба,  которые  прислуживали  Трамтристу.
Увидела королева его меч, лежащий на его ложе, и, по несчастью, она извлекла
меч из ножен и долго его разглядывала. Они обе любовались прекрасным  мечом,
но на лезвии его, в полутора футах от острия, был  выщерблен  большой  кусок
стали. И когда королева заметила эту щербину на мече, вспомнила  она  о  том
обломке меча, что застрял когда-то в черепе ее брата сэра Мархальта.
     - Увы! - сказала  она  дочери  своей  Прекрасной  Изольде.  -  Это  тот
коварный рыцарь, который убил моего брата и твоего дядю.
     Изольда при этих ее словах жестоко огорчилась, ибо любила Трамтриста, и
уж она-то знала беспощадный нрав  матери  своей,  королевы.  Королева  же  с
поспешностью удалилась к себе, раскрыла свой сундук  и  вынула  тот  обломок
меча, что был  извлечен  из  черепа  сэра  Мархальта  после  его  смерти.  И
прибежала она с этим куском стали обратно туда, где лежал меч, и, когда  она
приложила на место тот кусок стали и  железа,  совпали  его  края  с  краями
щербины, как если бы был он выломан только что.
     Тут сжала королева яростно меч в руке своей и  бросилась  со  всех  ног
прямо туда, где сидел Трамтрист в бане. Так бы  она  и  пронзила  ему  грудь
мечом, не окажись там сэра Эба, - он обхватил ее руками и отнял у  нее  меч,
иначе она пронзила бы его насквозь.
     Когда же не удалось ей исполнить свою злую волю, побежала она в  ярости
к своему супругу королю и вскричала так:
     - Ах, господин мой! - Она упала перед ним на колени. - Здесь,  в  вашем
доме, находится тот коварный, рыцарь, что убил моего брата и вашего слугу  -
благородного рыцаря сэра Мархальта!
     - Кто он? - вопросил король. - И где он сейчас?
     - Сэр, - она отвечала, - это сэр Трамтрист, тот самый рыцарь,  которого
исцелила моя дочь.
     - Увы! - сказал король. - Это  меня  весьма  пе