отел
бы я знать, не состоите ли вы сами или мой племянник, ваш сын, в  сговоре  с
нею, чтобы меня погубить. Впрочем, что до вас, - так  говорил  король  Артур
королю Уриенсу, - я не думаю, чтобы вы были в этом заговоре, ибо от Акколона
слышал я признание из его  собственных  уст,  что  она  намеревалась  и  вас
погубить, как и меня. И потому вас я считаю свободным от подозрений.  А  вот
что до вашего сына сэра Ивейна, то он остается у  меня  под  подозрением.  И
потому повелеваю вам удалить его от моего двора.
     Так был отослан от двора сэр Ивейн.
     Узнав о том, сэр Гавейн поспешно собрался следовать за ним, ибо  сказал
он: "Если кто изгоняет моего кузена, изгоняет и меня". Так уехали они оба  и
приехали в густой лес, а там оказался монастырь, и в нем  расположились  они
на ночлег.
     Но когда у Артура стало известно, что и сэр Гавейн отъехал от двора, то
горевали все сословия.
     - Вот, - сказал Гахерис,  брат  Гавейна,  -  мы  лишились  двух  добрых
рыцарей из-за одного.
     А те наутро прослушали в монастыре обедню и поехали дальше и приехали в
другой лес, еще больше первого. Там в долине стояла башня, а подле  нее  сэр
Гавейн увидел двенадцать прекрасных девушек и  двух  рыцарей  в  доспехах  и
верхами, и девушки те ходили вокруг дерева. И увидел он, что на  дереве  том
висит белый щит, а девушки, проходя мимо, плюют на него, а  иные  бросают  в
него грязью.

2

     Сэр Гавейн и сэр Ивейн подъехали к ним, приветствовали их  и  спросили,
отчего такое надругательство учиняют они над щитом.
     - Сэр, - отвечали девушки, - мы вам все объясним. Есть такой  рыцарь  в
нашей земле - ему как раз и принадлежит этот белый щит,  -  он  доблестен  и
искусен в бою, но ненавидит всех дам и  девиц.  И  вот  поэтому  мы  учиняем
надругательство над его щитом.
     - Вот что я вам скажу, - сказал сэр Гавейн. - Не к лицу славному рыцарю
презирать дам и девиц; но, может быть, ненавидя вас, он имеет на то причину,
а может быть, он любит и любим где-нибудь в другой стороне, раз уж он  такой
доблестный рыцарь, как вы говорите. А как его имя?
     - Сэр, - отвечали они, - его имя сэр Мархальт, сын Ирландского короля.
     - Я хорошо знаю его, - сказал тут сэр Ивейн, - он рыцарь доблестный, не
много есть ему равных. Я видел один раз, как он  выступал  на  турнире,  где
собралось множество рыцарей, но ни один не мог против него выстоять.
     - А, - сказал сэр Гавейн, - благородные  девицы,  видно,  вы  замыслили
дурное, ведь тот, кто повесил этот щит, и  сам  должен  здесь  с  минуты  на
минуту появиться, и эти двое рыцарей верхами на него нападут. Но не пристало
такое благородным девицам, да и я долее не намерен смотреть,  как  бесчестят
щит рыцаря.
     С тем отъехали немного сэр Гавейн и сэр Ивейн. И вдруг, видят: прямо на
них скачет сэр Мархальт на могучем коне. А  двенадцать  девиц,  увидев  сэра
Мархальта, бросились как безумные к  башне  бегом,  иные  даже  попадали  по
дороге. Тут один из рыцарей, что были с ними, подтянул свой щит  и  вскричал
громогласно:
     - Сэр Мархальт, защищайся!
     И сшиблись они, и тот рыцарь сломал  о  сэра  Мархальта  копье,  а  сэр
Мархальт ударил с такой силой, что проломил ему шею, а лошади его спину.
     Увидел это второй рыцарь башни и изготовился против  него,  и  с  такой
силой они сшиблись, что рыцарь башни рухнул мертвый на землю вместе с конем.

3

     А сэр Мархальт подъехал к своему щиту, увидел, что он весь осквернен, и
проговорил:
     - За надругательство это я уже отчасти отомстил. И во имя любви к  той,
кто мне этот белый щит подарила, я буду теперь носить его, а старый мой  щит
повешу на место этого.
     И повесил белый щит себе на шею. Потом  поскакал  он  дальше  и  наехал
прямо на сэра Гавейна и сэра Ивейна. Спросил он их, что они тут делают.  Они
ему отвечали, что едут от Артурова королевского двора на поиски приключений.
     - Что ж, - сказал сэр Мархальт, - я, если пожелаете, к вашим услугам. Я
тоже странствую в поисках приключений, - и за мною дело не станет.
     И с тем отъехал от них, чтобы было ему место для разгона.
     - Пусть скачет своей дорогой, - сказал сэр Ивейн сэру Гавейну,  -  ведь
он один из доблестнейших рыцарей на свете.  Лучше  бы  нам  своею  волею  не
выходить против него один на один.
     - Ну нет, - отвечал сэр Гавейн, - этому не  бывать!  Позор  нам  будет,
если мы с ним не сразимся, каким бы превосходным рыцарем он ни был.
     - Что ж, ладно, - сказал сэр Ивейн. - Я выеду против него первый; ибо я
слабее вас, и, если он меня повергнет, тогда вы за меня отомстите.
     Вот сшиблись два рыцаря с такой страшной силой, и сэр Ивейн так  ударил
сэра Мархальта в середину щита, что копье его раскололось от удара на мелкие
куски. А сэр Мархальт столь жестокий нанес ему удар, что  сшиб  на  землю  и
коня и всадника и поразил сэра Ивейна в левый бок. Сэр же Мархальт  повернул
коня и отъехал туда, откуда начал поединок, и  снова  изготовился  и  поднял
копье. Увидел это сэр Гавейн, перетянул наперед свой  щит,  уперли  они  оба
копья в седельные упоры и ринулись друг на друга со всей мощью коней своих и
ударили друг друга что было силы прямо  в  середину  щита.  Тут  копье  сэра
Гавейна сломалось, а копье сэра  Мархальта  выдержало  удар,  и  рухнул  сэр
Гавейн наземь вместе с конем.
     Но вскочил сэр Гавейн проворно  на  ноги,  обнажил  меч  свой  и  пеший
бросился на сэра Мархальта. Увидел сэр Мархальт, что он обнажил меч, и  стал
конем теснить сэра Гавейна.
     - Сэр рыцарь, - сказал тут сэр Гавейн, - должно тебе спешиться, иначе я
зарублю твоего коня.
     - Грамерси, - отвечал сэр Мархальт, - вы очень великодушны. Вы обучаете
меня рыцарскому обхождению, ведь в самом деле не подобает, чтобы один рыцарь
сражался пеший, другой - верхом.
     И с тем сэр Мархальт прислонил копье свое к дереву, спешился,  привязал
к дереву коня и загородился щитом, и яростно ринулись  они  друг  на  друга.
Ударили они мечами так, что от щитов щепы полетели, и рассекли они  один  на
другом шлемы и кольчуги и нанесли один другому глубокие раны.
     Но у сэра Гавейна от девяти часов и  до  полудня  сила  прибавлялась  и
возрастала, так что к полуденному часу увеличилась его мощь втройне.  А  сэр
Мархальт все это видел и очень дивился его возросшей мощи.  И  наносили  они
один другому жестокие раны. Но когда миновал полдень и день стал клониться к
вечеру, сила сэра Гавейна начала убывать, и сделался он совсем слаб, так что
едва мог уже ему противостоять, а сэр Мархальт все более укреплялся духом.
     - Сэр рыцарь, - сказал тут сэр Мархальт, - я убедился  вполне,  что  вы
славный рыцарь и муж великой мощи, я испытал ее на себе, пока она у  вас  не
иссякла. Причины нам враждовать нет, и потому печально было бы,  если  бы  я
нанес вам увечья, ибо чувствую, что вы совсем ослабели.
     - О благородный рыцарь, - сказал сэр Гавейн,  -  вы  произнесли  слова,
которые должен был бы сказать я.
     И с тем сняли они шлемы, поцеловались и дали клятву любить  друг  друга
по-братски. И сэр Мархальт пригласил сэра Гавейна провести ту ночь  у  него.
Так сели они на коней и поскакали к дому Мархальта.
     Едут, и по дороге сэр Гавейн говорит:
     -  Очень  дивлюсь  я  вам,  сэр  рыцарь,  вы  столь  доблестный,  столь
благородный муж, отчего же вам быть ненавистником дам и девиц?
     - Сэр, - отвечал сэр Мархальт, - напрасно меня так называют,  ведь  это
прозвание дали мне девушки из башни и прочие им подобные.  Я  сейчас  открою
вам, что за причина мне их ненавидеть: среди  них  есть  злые  волшебницы  и
чаровницы, и даже самого  храброго  рыцаря,  могучего  телом  и  доблестного
духом, могут обратить они в жалкого труса, чтобы получить над ним власть.  В
этом причина моей ненависти к ним. А благородным дамам и  девицам  я  всегда
готов служить, как это и надлежит рыцарю.
     А во Французской Книге перечисляются те рыцари, которые одерживали верх
над сэром Гавейном, несмотря на всю его  втройне  возраставшую  мощь,  и  то
были: сэр Ланселот Озерный, сэр Тристрам, сэр Борс Ганский,  сэр  Персиваль,
сэр Пелеас, сэр Мархальт - эти шестеро рыцарей  одержали  победы  над  сэром
Гавейном.
     Вот проехали они немного  и  очутились  во  владениях  сэра  Мархальта,
вблизи небольшого монастыря. Там они спешились, дамы  и  девицы  помогли  им
снять доспехи и поспешили осмотреть их раны, ибо все трое они имели  увечья.
И были приняты они у сэра Мархальта с превеликим  радушием,  ибо,  когда  он
узнал, что они - племянники короля Артура, он постарался  оказать  им  какое
только мог доброе гостеприимство. Пробыли они  там  целую  неделю,  залечили
надежно свои раны, а там и в путь собрались.
     - Нет, - сказал им сэр Мархальт, - так вот сразу мы не  расстанемся,  я
провожу вас через наш лес.
     И поехали они все трое. А сэр Мархальт захватил с собой  самое  большое
свое копье. Так ехали они по лесу день за днем чуть не целую неделю,  прежде
чем встретилось им на пути новое приключение.
     Въехали они в большой лес, носивший название, как  и  вся  та  сторона,
Аррой - страна чудесных приключений.
     - В этой стране со времен, как утвердилась здесь христианская  вера,  -
объяснил им Мархальт, - не проезжал еще ры,царь, чтобы  не  встретилось  ему
чудесное приключение.
     Поехали они дальше и очутились в глубокой долине, усеянной  камнями,  а
по долине бежал чистый ручей. Тут  же  поблизости  был  его  исток,  светлый
родник, и у того родника сидели три девицы. Подъехали  рыцари,  приветствуют
девиц. А у старшей вкруг головы был златой венец, и от роду  ей  было  шесть
десятков зим, а то и более, и волосы у нее под венцом  белы.  Второй  девице
было тридцать зим, и вкруг головы у нее - золотой обручок. А третьей  девице
лишь пятнадцать лет, и на голове у нее венок из цветов.
     Поглядели на них рыцари и спрашивают, что за причина им  так  сидеть  у
родника.
     - Сидим мы здесь, -  отвечали  девицы,  -  вот  по  какой  причине:  мы
высматриваем странствующих рыцарей, чтобы нам научить их, где найти чудесные
приключения. Вот вы, трое рыцарей, ищете приключения, а нас  трое  девиц,  и
потому пусть каждый из вас изберет себе из нас одну. Потом мы  отведем,  вас
туда, где разветвляется натрое дорога, и там каждый из вас поедет  избранным
путем, и девица его - с ним.  А  через  двенадцать  месяцев,  день  в  день,
съедетесь вы в том же месте опять, если даст вам Бог дожить. И в том  должно
вам честью поклясться.

4

     - Отлично сказано, - молвил сэр Мархальт. - Пусть теперь каждый из  нас
изберет себе девицу.
     - Я так скажу, - выступил сэр Ивейн. - Я вас обоих моложе и  слабее,  и
потому позвольте мне избрать старшую девицу,  ибо  она  многое  повидала  на
своем веку и всего лучше сумеет мне помочь, когда будет у меня в том  нужда,
ведь из нас троих я всех более нуждаюсь в помощи.
     - Тогда, - сказал сэр  Мархальт,  -  я  избираю  ту,  которой  от  роду
тридцать зим, - она мне более всех приглянулась.
     - Ну что же, - сказал тут сэр Гавейн, - я благодарю вас за то,  что  вы
оставили мне меньшую и собой прекраснейшую, - она мне пришлась более всех по
душе.
     Тут взяли девицы за повод их  коней  и  привели  их  туда,  где  дорога
разветвляется натрое, и там дали рыцари клятву, что, живы будут,  встретятся
вновь у того родника ровно через год. Потом поцеловались они и  разъехались,
каждый рыцарь посадил свою девицу позади себя  на  коня.  Сэр  Ивейн  поехал
дорогою, что вела на запад, сэр Мархальт избрал дорогу, что вела  на  юг,  а
сэр Гавейн поскакал дорогой, что вела на север.
     Теперь мы начнем с Гавейна, который ехал своей дорогой до тех пор, пока
не подъехал к прекрасному дому, где  жил  один  старый  рыцарь,  рачительный
хозяин. Спрашивает у него сэр Гавейн, нет ли поблизости каких приключений.
     - Завтра поутру, - отвечает рыцарь,  -  я  покажу  вам  удивительнейшие
приключения.
     Вот наутро поскакали они назад и углубились в лес, знаменитый чудесами.
Выехали на поляну, увидели на ней крест, осадили коней,  остановились,  и  в
это время прискакал туда рыцарь собою статный и лицом прекраснейший,  какого
только случалось им видеть. Едет он и горько рыдает.  Когда  же  заметил  он
сэра Гавейна, то приветствовал его и пожелал ему от Господа чести да славы.
     - Что до этого, - отвечал сэр Гавейн, - то я вас благодарю.  И  я  тоже
желаю вам от Господа чести и славы.
     - О, - сказал рыцарь, - Бог с ней, со славою. Ибо вслед за  нею  пришли
ко мне позор и печаль.

5

     И с тем проехал он на край поляны, а в это время на другой край  поляны
выехали десять рыцарей, осадили коней, перетянули щиты и наставили  копья  и
изготовились к бою с тем рыцарем, что проехал мимо сэра Гавейна. Тот  рыцарь
упер в седло большое копье, поскакал и на всем скаку сшибся с одним из своих
преследователей. И так этот печальный рыцарь его ударил,  что  перелетел  он
через круп своего коня. Подобным же образом расправился грустный  рыцарь  со
всеми десятью: повергал их наземь, и коней и  всадников,  и  все  это  одним
копьем. Когда же они все десятеро очутились пеши, подбежали они к нему, а он
сидит в седле неподвижно, как каменный, и,  не  сопротивляясь,  позволил  он
стащить себя с коня, спутать веревкой по рукам и ногам и подвязать коню  под
брюхо. Так они повезли его с собою.
     - О Господи! - воскликнул сэр Гавейн. - Горько видеть, как обращаются с
этим рыцарем. А ведь он, кажется, вовсе и не сопротивлялся,  а  позволил  им
себя связать.
     - Так оно и есть, - отвечал его хозяин. - Ведь захоти он только,  и  им
бы его никогда не одолеть.
     - Сэр, - сказала тут девица сэру Гавейну. - Мне кажется, ваш  рыцарский
долг - помочь этому грустному рыцарю, ибо, по-моему, он из  лучших  рыцарей,
когда-либо мною виденных.
     - Я бы вступился за него, - отвечал сэр Гавейн. - Но,  кажется,  он  не
желает принимать помощь. - Нет, - возразила девица.  -  А  мне  кажется,  вы
просто не хотите ему помочь. Но пока они так  говорили,  появился  вдруг  на
поляне с одной стороны рыцарь, весь  закованный  в  латы,  но  с  обнаженной
головой. А с другой стороны выехал на поляну карла  на  коне,  тоже  весь  в
латах, только голова открыта, рот до ушей, нос -  обрубок.  Подъехал  к  ним
карла и говорит: - Где же эта дама, что должна нас тут встретить?
     И тут выходит из лесу дама. Сразу затеялся между ними спор, ибо  рыцарь
потребовал, чтобы она досталась ему.
     - Правильно ли мы поступаем? - сказал тогда карла. - Вон там, у креста,
стоит рыцарь, давайте возложим решение на него: как он рассудит, так тому  и
быть.
     - Я согласен, - отвечал рыцарь.
     Подъехали они втроем к сэру Гавейну и рассказали, о чем у них  спор.  -
Что же, сэры? Вы желаете предоставить решение вашего спора мне? - Да, сэр, -
отвечали они оба. - В таком случае, девица, - сказал сэр Гавейн, -  встаньте
вы между ними, и тот, к кому вы предпочтете подойти, вас и получит.
     Когда же ее между ними поставили, она отвернулась от рыцаря и подошла к
карле. И тогда карла поднял ее к себе в седло и ускакал, весело распевая,  а
рыцарь поехал своей дорогой, горько плача.
     Тут выехали на поляну два рыцаря в полных доспехах, и  громко  вскричал
один:
     - Сэр Гавейн, рыцарь Артурова королевского двора!  Не  медли,  готовься
сразиться со мною!
     Сшиблись они с силою и оба вылетели из седел. Тогда пеши схватились они
за мечи и рубились отчаянно. А тем временем второй рыцарь подъехал к  девице
и спрашивает ее, отчего она с этим рыцарем, и говорит:
     - Если согласитесь вы уехать со мной, я буду вашим верным рыцарем.
     - Я охотно уеду с вами, - отвечала девица, -  мне  не  по  душе  дальше
оставаться с ним, ибо у него  на  глазах  только  что  один  рыцарь  победил
десятерых, но под конец его подло уволокли  отсюда.  Потому  давайте  уедем,
покуда длится поединок.
     А сэр Гавейн еще долго  бился  с  первым  рыцарем,  но  под  конец  они
помирились. И стал рыцарь приглашать Гавейна, чтобы он остановился у него на
эту ночь.
     Сэр Гавейн с ним поехал, а по пути и спрашивает:
     - Что за рыцарь в вашей стороне один смог победить десятерых?  И  после
такого мужественного подвига он позволил им связать себя по рукам и ногам  и
увезти прочь.
     - А, - отвечал рыцарь, - это, как я полагаю, лучший на свете  рыцарь  и
доблестнейший муж, и он достоин  превеликого  сострадания  -  ведь  то,  что
произошло сегодня, уже было с ним более десяти раз. Имя же ему - сэр Пелеас;
и он любит одну знатную даму в этой стране по имени леди  Этарда.  Случилось
однажды, когда он ее полюбил, что стали сзывать рыцарей по  всей  стране  на
трехдневный турнир, и съехались туда все рыцари  этой  страны  и  все  дамы.
Тому, кто выказал бы себя лучшим рыцарем, назначен был в награду добрый  меч
и золотой венец, и тот венец победитель должен был вручить прекраснейшей  из
дам, какие собрались на турнир.
     Всех рыцарей там намного превосходил силою и искусством этот самый  сэр
Пелеас, а было там пять сотен рыцарей. Но из них не было ни одного, кого  бы
сэр Пелеас не вышиб из седла или не сбил бы с ног; он каждый день в  течение
трех дней побеждал по двадцать рыцарей. И за то награда была присуждена ему.
А он в тот же миг поскакал туда, где сидела  леди  Этарда,  и  преподнес  ей
венец, объявив ее прекраснейшей из всех дам, а кто не согласен,  тому  готов
он доказать это с оружием в руках.

6

     Так он избрал ее своей дамой и госпожой и поклялся  кроме  нее  никогда
никого не любить. Но она была так горда,  что  презрела  его  и  отвергла  и
сказала, что никогда его не полюбит, пусть бы он хоть умер  за  нее;  а  все
дамы осудили ее за такую гордость, ибо там были и красивее ее, но не нашлось
бы ни, одной, которая, предложи ей сэр Пелеас свою любовь,  не  ответила  бы
ему любовью  за  благородство  его  и  доблесть.  Но  рыцарь  поклялся,  что
последует за Этардой в эти края и не отступится, пока она  его  не  полюбит;
вот так он оказался здесь и проводит дни поблизости от ее жилища, а  ночи  в
монастыре.
     А она каждую неделю высылает против него  рыцарей,  он  же,  одолев  их
всех, нарочно дает им потом захватить себя,  потому  что  только  так  может
увидеть свою даму. Она же обращается с ним всегда  презрительно  и  жестоко,
иной раз велит своим рыцарям привязать его к  хвосту  лошади,  иной  же  раз
подвязать лошади под брюхо. И таким постыдным способом доставляют  его  пред
ее лицо, и все это делает она затем, чтобы заставить его уехать и отказаться
от своей любви. Но ничто не может заставить его уехать. А ведь он бы и пеший
одолел этих десятерых рыцарей, если бы захотел, будь  они  хоть  пеши,  хоть
верхами.
     - Увы, - сказал тут сэр Гавейн, - мне очень жаль его. После сегодняшней
ночи я его утром отыщу в лесу, чтобы оказать ему помощь, какую только смогу.
     И вот наутро сэр Гавейн распрощался со своим хозяином сэром Карадосом и
поехал по лесу. Наконец встретил он сэра Пелеаса, предававшегося горю  сверх
меры и громко стенавшего.  Они  приветствовали  друг  друга,  и  сэр  Гавейн
спросил, отчего он так страдает. Сэр Пелеас поведал сэру Гавейну все, как  о
том выше говорилось.
     - Но всякий раз, позволяя ее рыцарям так со  мной  обходиться,  как  вы
вчера видели, я надеюсь в конце концов завоевать ее любовь; ведь она  знает,
что ее рыцарям так легко меня не одолеть, захоти  только  я  биться  с  ними
всерьез. Если бы я не любил ее так сильно, я бы предпочел сто  раз  умереть,
окажись это возможным, нежели терпеть все ее надругательства; но я верю, что
в конце концов она сжалится надо мною. Ведь любовь  многих  славных  рыцарей
принуждала страдать ради того, чтобы добиться желанной цели, но мне - увы! -
нет удачи.
     И он так горько заплакал, что едва не упал с лошади.
     - Ну вот что, - сказал сэр  Гавейн,  -  оставьте  свои  стенания,  а  я
клянусь вам жизнью сделать все, что в моей власти,