сь с  разгону,  точно  гром  грянул,  и  один
другого повергли наземь вместе с  конями.  Тогда  высвободили  они  ноги  из
стремян и стали яростно рубиться мечами и свирепо,  то  отсюда,  то  оттуда,
отступая и наступая, когда справа, когда слева - и так больше двух часов.  И
порой бросались друг на друга с такою силой,  что  валились  оба  ничком  на
землю.
     Но под конец отступил сэр Блеоберис Ганский на один шаг назад и  сказал
так:
     - Повремени, благородный рыцарь, - попридержи руку и давай побеседуем.
     - Говорите что вам угодно, - отвечал сэр Тристрам, - и я,  если  смогу,
вам отвечу.
     - Сэр, - сказал Блеоберис, - я хочу знать, откуда вы  родом,  кто  ваши
родители и как ваше имя.
     - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Тристрам, - я не боюсь  назвать  вам
мое имя. Знайте же, что я сын короля Мелиодаса, мать моя была сестрой королю
Марку, а мое имя - сэр Тристрам Лионский, и король Марк мне родной дядя.
     - Воистину, - сказал сэр Блеоберис, -  я  счастлив,  что  встретился  с
вами, ведь вы - тот самый рыцарь, что  убил  на  острове  рыцаря  Мархальта,
сражаясь с ним один на один за право Корнуэлла не  платить  дани.  И  вы  же
одолели доброго рыцаря сэра Паломида на турнире в Ирландии,  когда  он  один
побил сэра Гавейна с девятью товарищами.
     - Да поможет мне Бог, - отвечал сэр Тристрам, - знайте, что я и в самом
деле тот самый рыцарь. Ну, а теперь, когда я сказал вам, кто я,  назовите  и
вы мне ваше имя.
     - С доброй охотою. Да будет вам ведомо, что я - сэр Блеоберис  Ганский,
а мой брат зовется Бламур Ганский, он известен своей рыцарской доблестью.  И
оба мы приходимся племянниками с сестринской стороны господину  нашему  сэру
Ланселоту Озерному, который славится как один из лучших рыцарей мира.
     - Это правда, - сказал сэр Тристрам, - сэр Ланселот прославлен  как  не
имеющий себе равных в рыцарском вежестве и  в  рыцарской  доблести.  И  ради
него, - сказал сэр Тристрам, - я не стану больше по моей доброй воле  биться
с вами, ради великой любви, что питаю я к сэру Ланселоту.
     - Клянусь, - сказал сэр Блеоберис, - что и я тоже  никак  не  хотел  бы
биться с вами, и, раз уж вы последовали сюда за мною, чтобы  отбить  у  меня
эту даму, я тут же и выкажу вам мое вежество и расположение. Мы поставим  ее
между нами двоими, и с кем она пожелает поехать: с вами или со мною,  -  тот
пусть и увозит ее с миром.
     - Я согласен, - отвечал сэр Тристрам, - ибо мне думается,  она  захочет
оставить вас и поехать со мною.
     - А мы вот сейчас увидим, - сказал сэр Блеоберис.

18

     И вот когда ее поставили между ними, она обратилась к сэру Тристраму  с
такими словами:
     - Знай, о сэр Тристрам Лионский, что до недавнего времени ты  был  тем,
кого я всех более на свете любила и на кого полагалась. И я думала,  что  ты
тоже любишь меня больше, чем всех других женщин. Но когда у тебя  на  глазах
этот рыцарь увез меня, а ты не попытался меня спасти, но позволил, чтобы  за
мной поехал мой муж сэр Сегварид, - тогда я перестала верить в твою  любовь.
И потому теперь я отказываюсь от тебя и отныне тебя больше не люблю.
     И с тем перешла она к сэру Блеоберису. Увидев такое, сильно разгневался
на нее сэр  Тристрам  и  застыдился  возвращаться  один  ко  двору.  Но  сэр
Блеоберис сказал сэру Тристраму:
     - Это ваша вина, из слов этой дамы я понял, что она изо всех рыцарей на
земле всех более верила вам, вы же,  как  она  говорит,  обманули  ее  веру.
Насильно, я знаю, никого не удержишь, но я,  чем  причинять  вам  огорчения,
готов уступить ее вам, если только она согласна.
     - Ну нет, - сказала дама, - да поможет мне Иисус, я ни за что с ним  не
поеду, ибо он, кого я так любила и верила, что и он меня любил, оставил меня
в нужде. И потому, сэр Тристрам, - так сказала она, - скачи, откуда приехал,
ибо хоть ты и одолел этого рыцаря, как тому и быть должно, однако я с  тобой
не поеду. Я буду просить  этого  рыцаря,  столь  любезного  и  благородного,
чтобы, прежде чем покинуть пределы этой страны, он отвез меня в обитель, где
лежит мой господин сэр Сегварид.
     - Да поможет мне Бог, - сказал сэр Блеоберис, - пусть будет вам ведомо,
добрый рыцарь сэр Тристрам, ведь это король Марк даровал мне право  выбрать,
что мне захочется при его дворе, и мне всего более приглянулась эта  дама  -
хоть она и повенчана и у нее есть супруг и господин, - однако теперь,  когда
я исполнил назначенный мне рыцарский подвиг, я отправлю ее назад к мужу, и в
особенности из любви к вам, сэр Тристрам. А если бы она согласилась  поехать
с вами, я бы ее вам отдал.
     - Я благодарю вас, - сказал сэр Тристрам. - Я же по ее  милости  впредь
буду знать, каких женщин любить, каким дамам верить. Ведь будь ее супруг сэр
Сегварид в отсутствии, я бы первый последовал за вами.  Однако  теперь,  раз
она меня отвергла, я уж  точно  буду  знать,  кого  можно  любить,  на  кого
полагаться.
     С тем простились  они  и  разъехались  -  сэр  Тристрам  возвратился  в
Тинтагиль, а сэр Блеоберис поехал в ту  обитель,  где  лежал  сэр  Сегварид,
страдая от тяжких ран, и там  он  вернул  ему  жену  и  ускакал  прочь,  как
благородный рыцарь.
     И при виде жены своей утешился сэр Сегварид. А она поведала ему о  том,
как сэр Тристрам бился с сэром Блеоберисом в жестоком  поединке  и  заставил
того привезти ее назад.
     Приятно было сэру Сегвариду, что сэр Тристрам столько для него  сделал;
а дама поведала и королю Марку, как проходил бой между  сэром  Тристрамом  и
сэром Блеоберисом.

19

     И тогда король Марк задумал в сердце своем любым способом погубить сэра
Тристрама, и измыслил он про себя отправить сэра  Тристрама  в  Ирландию  со
сватовством к Прекрасной Изольде. Ибо сэр Тристрам так восхвалял ее  красоту
и добрый нрав, что король Марк объявил о своем намерении  взять  ее  себе  в
жены. И с этим поручением просил он сэра Тристрама отплыть в Ирландию. А все
это было лишь затем, чтобы сэра Тристрама там убили.  Но  ни  опасности,  ни
угроза гибели не склонили сэра Тристрама отказаться  от  поручения,  данного
ему его дядей. И вот  он  собрался  в  дорогу,  снарядился  самым  достойным
образом - он взял с собою самых видных  рыцарей,  каких  только  можно  было
найти при дворе, в самом лучшем по обычаям тогдашних времен облачении.
     Вот сел сэр Тристрам со своей дружиной на корабль и вышел в море. Но  в
открытом море разразилась вдруг буря и пригнала их обратно к берегу  Англии.
Прибило их под самые стены Камелота,  и  не  было  меры  их  радости,  когда
удалось им причалить. Вышли они на берег, сэр Тристрам тут же  разбил  шатер
на Камелотской земле и повесил на шатер свой щит.
     В тот же день проезжали там двое рыцарей короля Артура:  один  был  сэр
Эктор Окраинный, а другой - сэр Морганор. Эти двое ударили  в  щит  и  стали
вызывать его, чтобы вышел он из шатра и сразился с ними, если он пожелает.
     - Сейчас получите ответ, - отозвался сэр  Тристрам,  -  лишь  чуть-чуть
повремените.
     Он изготовился к бою и сначала сбил наземь сэра Эктора, а вслед за  ним
и сэра Морганора - обоих одним копьем, и они жестоко расшиблись. И, лежа  на
земле, стали они спрашивать, кто он таков и рыцарь какой страны.
     - Любезные лорды, - отвечал сэр Тристрам, - да будет вам известно,  что
я из Корнуэлла.
     - Увы! - сказал сэр Эктор. - Позор мне, что  меня  одолел  корнуэльский
рыцарь!
     И в сердцах сэр Эктор сорвал с себя доспехи, отбросил их прочь и  пошел
пешком, не желая садиться на коня.

20

     А как раз случилось, что братья сэр  Блеоберис  Ганский  и  сэр  Бламур
Ганский в  это  время  передали  от  короля  Артура  наказ  королю  Ирландии
Ангвисансу явиться к Артурову двору под страхом лишения королевской  милости
- если в тот самый  день,  условленный  и  назначенный,  он  не  явится,  то
потеряет король Ирландии все свои земли.
     Но в тот день получилось так, что ни сам король Артур, ни сэр  Ланселот
не могли присутствовать на суде, ибо король Артур был с сэром  Ланселотом  в
Замке Веселой Стражи. И потому  король  Артур  назначил  короля  Карадоса  и
короля скоттов быть в тот день судьями.
     И вот когда съехались короли в  Камелот,  король  Ангвисанс  Ирландский
явился, дабы увидеть своих обвинителей. И выступил против  него  сэр  Бламур
Ганский и обвинил Ирландского короля в измене - что он предательски  убил  у
себя при дворе их сородича. Король от таких речей совсем  смешался,  ибо  до
того, как он прибыл в Камелот, он и не знал даже, что за причина была королю
Артуру за ним посылать.  Но  выслушав  все,  чти  тот  против  него  пожелал
сказать, король понял, что иного  ему  пути  нет,  как  только  ответить  на
обвинения по-рыцарски. Ибо в те времена был такой обычай, что  всякий,  кого
обвиняли в измене или убийстве, должен был сразиться за свою правоту один на
один или же найти другого рыцаря, который бы за него сразился. А убийства  в
те времена почитались за измену.
     И потому, узнав, каковы возведенные на него обвинения, король Ангвисанс
пал духом, ибо он знал, что сэр Бламур Ганский - рыцарь доблестный. Но долго
думать об ответе ему было нечего. Судьи назначили ему явиться с  ответом  на
третий день. А покуда он отбыл в свои покои.
     В один из этих дней проезжала мимо Тристрамова  шатра  дама,  горько  о
чем-то убиваясь.
     - Что с вами? - спросил ее сэр Тристрам, - отчего вы так убиваетесь?
     - Ах, любезный рыцарь! - отвечала дама. - Если какой-нибудь благородный
рыцарь мне не поможет, я опозорена! Одна знатная дама послала меня отвезти в
дар сэру Ланселоту прекрасный щит, богато изукрашенный, но неподалеку отсюда
мне повстречался какой-то рыцарь, он сбросил меня с лошади и  отнял  у  меня
щит.
     - Ну что ж, госпожа моя, - сказал сэр  Тристрам,  -  уж  хотя  бы  ради
господина моего сэра Ланселота я добуду вам этот щит - или же буду  побежден
в поединке.
     С тем сел сэр Тристрам на коня  и  спрашивает  даму,  в  какую  сторону
поскакал тот рыцарь. Она указала ему, и он  помчался  вдогонку.  В  недолгом
времени нагнал он рыцаря и потребовал от него, чтобы он  воротился  назад  и
отдал даме щит.

21

     Но рыцарь тотчас же поворотил коня и изготовился к  бою,  и  тогда  сэр
Тристрам нанес ему мечом такой удар, что он  покатился  на  землю,  и  после
этого он сдался сэру Тристраму.
     - Ах так? Тогда поезжай  назад  и  возврати  щит  даме!  -  сказал  сэр
Тристрам.
     И тот послушно сел на своего коня и поскакал рядом с сэром  Тристрамом,
а сэр Тристрам по дороге спрашивает, как его имя.
     - Сэр, - тот отвечал, - я зовусь Брюс Безжалостный.
     А возвратив даме щит, он сказал:
     - Сэр, этим все поправлено.
     И тогда сэр Тристрам его отпустил, о чем впоследствии горько раскаялся,
ибо тот был заклятым врагом многим добрым рыцарям Артурова двора.
     Вскоре после того пришел к нему в шатер слуга его Говернал и  рассказал
о приезде короля Ангвисанса Ирландского и о том  что  он  попал  в  беду:  и
рассказал он ему, как тот был призван ко двору и обвинен в убийстве.
     - Да поможет мне Бог, - молвил сэр Тристрам, - это лучшая весть,  какую
я слышал за последние семь лет. Ибо теперь королю  Ирландии  будет  нужда  в
моей помощи. Ведь я думаю,  едва  ли  найдется  в  этой  стране  рыцарь,  не
принадлежащий к Артурову двору, который отважился бы вступить в  поединок  с
сэром Бламуром Ганским. Я же, чтобы завоевать любовь короля Ирландии, возьму
этот поединок на себя. И потому поручаю тебе, Говернал: отправляйся к королю
и это ему передай.
     Вот явился Говернал к королю Ангвисансу Ирландскому и приветствовал его
с глубоким почтением. Король принял  его  радушно  и  спрашивает,  зачем  он
пожаловал.
     - Сэр, - тот  отвечает,  -  здесь  неподалеку  находится  один  рыцарь,
который желает побеседовать с вами. Он поручил мне сказать вам, что его  меч
к вашим услугам.
     - Что же это за рыцарь? - спрашивает король.
     - Сэр, это - сэр Тристрам Лионский,  он  за  милости,  которые  вы  ему
оказывали в вашей стране, готов отплатить вам здесь.
     - Пойдем же, добрый человек, - сказал король, - сведи меня сей же час с
сэром Тристрамом.
     Сел король на низкорослую лошадь и  лишь  с  малой  свитой  подъехал  к
Тристрамову шатру. Увидев короля, сэр Тристрам выбежал к  нему  навстречу  и
хотел поддержать его стремя, но король поспешил соскочить с  лошади,  и  они
крепко обнялись.
     - Благороднейший господин мой, - сказал сэр Тристрам, - я благодарю вас
за милости и ласки, что оказывали вы мне в вашей стране! Ведь  я  еще  тогда
дал слово сослужить вам службу, если когда-либо эта будет в моей власти.
     - Ах, любезный рыцарь, - сказал король сэру Тристраму, - сейчас мне как
раз великая нужда в вашей службе, никогда еще ни от кого так не нуждался я в
помощи.
     - А что так, господин мой?
     - Я сейчас вам объясню, - отвечал король. - Я вызван  на  суд  из  моей
страны держать ответ за одного рыцаря, который приходился  родичем  славному
рыцарю сэру Ланселоту. И за него сэр Бламур Ганский, брат  сэра  Блеобериса,
вызвал меня сразиться с ним или найти  взамен  себя  другого  рыцаря.  Я  же
отлично знаю, - сказал король, - что все те, в ком течет кровь короля  Бана,
как сэр Ланселот и эти двое, все они рыцари искуснейшие и могучие и выиграть
бой у них труднее, чем у любого другого рыцаря из ныне живущих.
     - Сэр, - сказал сэр Тристрам, -  за  то  доброе  расположение,  что  вы
оказывали  мне  в  Ирландии,  и  ради  госпожи  моей  вашей  дочери  Изольды
Прекрасной я возьму на себя этот поединок, но с двумя условиями: поклянитесь
мне, что правда на вашей стороне и не с вашего изволения убит тот рыцарь;  и
еще, сэр, - так продолжал сэр Тристрам, - после поединка,  если  по  милости
Божией я одержу победу, вы в награду отдадите мне то, о чем я вас попрошу.
     - Да поможет  мне  Бог,  -  отвечал  король,  -  вы  получите,  что  ни
попросите.

22

     - Добро, - сказал сэр Тристрам. - А теперь  дайте  им  ответ,  что  ваш
рыцарь готов к бою, ибо я скорее умру, защищая вас чем уступлю и сдамся.
     - Я не сомневаюсь в вас, - сказал король, - что вы, если  пришлось  бы,
сразились бы и с сэром Ланселотом Озерным.
     - Что до сэра Ланселота, то он славится как лучший и благороднейший  из
рыцарей в мире, и, уж конечно, рыцари одной с ним крови - достойные  мужи  и
страшатся лишь одного позора. А что до сэра Блеобериса,  который  приходится
братом сэру Бламуру, то с ним я сражался, и потому, клянусь головой, мне  не
зазорно назвать его добрым рыцарем.
     - Сэр, говорят, -  сказал  король,  -  что  сэр  Бламур  из  них  двоих
сильнейший.
     - Что до этого, то хотя бы и так!  Будь  он  даже  лучшим  из  рыцарей,
носящих щит и копье, все равно я не откажусь от поединка.
     С тем отправился король Ангвисанс к королю Карадосу  и  остальным,  кто
посажены были в тот раз судьями, и объявил им, что нашел рыцаря, готового за
него сразиться. Тогда, по велению королей, послали за сэром Бламуром Ганским
и за сэром Тристрамом Лионским, дабы при них огласить условия  поединка,  и,
когда они оба явились пред судьями, там  собралось  в  это  время  множество
королей и баронов, и когда увидели они сэра Тристрама, то много о  нем  было
толков, ведь он убил  сэра  Мархальта,  доброго  рыцаря,  и  одолел  другого
доброго рыцаря - сэра Паломида.
     Вот провозглашен был поединок, и разъехались они готовиться к бою.
     И сказал сэр Блеоберис брату своему сэру Бламуру:
     - Любезный и милый брат, - так сказал он, - помните о  том,  какого  мы
рода и кто таков сэр Ланселот Озерный, которому мы  приходимся  с  братниной
стороны ни много ни мало как родными племянниками. Никогда еще никто в нашем
роду не терпел посрамления в бою, и потому, брат, лучше примите смерть,  чем
позор!
     - Брат, - отвечал сэр Бламур, - не сомневайтесь во мне,  я  не  опозорю
мой род. Правда, тот рыцарь, как мне известь  почитается  одним  из  лучших,
какие живут теперь на свете, но все равно я ему не  сдамся  и  не  произнесу
ненавистных  слов.  Может  статься,  что  он  повергнет  меня  наземь  своею
рыцарской мощью, - тогда пусть он меня убивает, я пощады не попрошу.
     - Бог да пошлет вам удачу, - сказал сэр Блеоберис, -  ибо  вы  увидите,
что он - самый могучий рыцарь изо всех, с кем вам приходилось сражаться.  Уж
я-то знаю, я сам бился с ним в поединке.
     - Да поможет мне Бог! - сказал сэр Бламур.
     И с тем сел он на коня в одном конце поля, а сэр Тристрам - на  другом,
и они, выставив и уперев копья, сшиблись с разгону, точно гром грянул, и сэр
Тристрам, через великую свою мощь, сокрушил сэра  Бламура  наземь  вместе  с
конем.
     Но сэр Бламур тут  же  высвободил  ноги  из  стремян,  вытащил  меч  и,
выдвинув щит перед собою, крикнул сэру Тристраму, чтобы он спешился.  -  Ибо
хоть конь мой меня не выдержал,  даст  Бог,  земля  выдержит!  Тогда  и  сэр
Тристрам спешился и  изготовился  к  бою,  и  стали  они  рубиться  яростно,
нападая, уклоняясь и нанося множество жестоких ударов, так что все короли  и
бароны только диву давались, откуда у  них  силы  выстоять  такое,  ибо  они
бились, как безумные. Никогда еще до сей поры  не  видано  было,  чтобы  два
рыцаря рубились  отчаяннее.  Сэр  Бламур  нападал  с  таким  пылом,  что  не
оставалось и минуты дух перевести, и дивиться можно было, как это у них  еще
хватает силы держаться на ногах. Вокруг же,  там,  где  они  сражались,  вся
земля была залита кровью. Но вот под конец сэр Тристрам нанес  сэру  Бламуру
по шлему такой удар, что тот так и повалился на бок, сэр же  Тристрам  стоял
недвижно, глядя на него.

23

     И вот, собравшись с силами, сэр Бламур заговорил и сказал так:
     - Сэр Тристрам Лионский, прошу тебя, как есть ты благородный  рыцарь  и
лучший боец, какого случалось мне встретить, убей меня, ибо я не хочу  жить,
даже если б сделали меня владыкой всей земли. Лучше пусть  я  умру  здесь  с
честью, чем мне жить в позоре. И потому, сэр Тристрам,  придется  тебе  меня
убить,  иначе  ты  не  выйдешь  победителем,  ибо  я  никогда  не  произнесу
ненавистных слов и не попрошу пощады. Так что рази, если смеешь, убей меня -
я требую!
     Когда услышал сэр Тристрам его столь рыцарственные речи, не знал  он  в
сердце своем, как ему с ним поступить. Помня, какой он крови и с  отцовской,
и с материнской стороны, и из любви  к  сэру  Ланселоту,  он  не  хотел  его
убивать. И однако же, ему не было иного выбора,  как  только  заставить  его
произнести те ненавистные слова либо же убить его.
     И вот сэр Тристрам отошел назад и подступил к королям, вершившим суд.
     И там он преклонил перед ними колени и заклинал  их  ради  их  чести  и
преданности королю Артуру и ради сэра Ланселота взять решение в свои руки.
     - Ибо, любезные лорды, - сказал сэр Тристрам, - достойно всякой жалости
и позорно было бы, если бы вон тот благородный рыцарь, что  лежит  там,  был
убит, потому что, вы сами слышали, позора он принять не желает. И Бог да  не
попустит, чтобы смерть или позор пришли к нему от меня. Что же до короля, за
которого я сражаюсь, то у него я, как я есть его верный рыцарь  и  защитник,
испрошу пощады для этого рыцаря.
     - Да поможет мне Бог, -  сказал  король  Ангвисанс,  -  ради  вас,  сэр
Тристрам, я согласен поступить, как вы желаете, и я готов  от  души  просить
королей, вершащих ныне суд, чтобы они взяли решение в свои руки.
     Тогда короли, их судившие, призвали  сэра  Блеобериса  и  спросили  его
совета.
     - Лорды, - отвечал сэр Блеоберис, - хоть брат мой и оказался повержен и
побежден силой оружия, все же, я знаю,  сокрушив  его  тело,  духа  его  сэр
Тристрам не сокрушил; и позора, благодарение Господу, он ныне не  претерпел.
И чем быть ему опозоренным, я требую, - сказал сэр Блеоберис, - пусть  лучше
сэр Тристрам его убьет!
     - Не бывать этому! - сказали короли. - Ведь  оба  его  противника  -  и
к