ого окна стоит госпожа
сестра моя, дама Лионесса.
     - Где? - спросил сэр Бомейн.
     - А вон там, - отвечала девица и указала пальцем.
     - Воистину, - сказал Бомейн, - она кажется  мне  самой  прекрасной  изо
всех когда-либо виденных мною дам. И  право,  -  сказал  он,  -  лучшего  не
надобно мне случая, чтобы отличиться в поединке, ибо она будет моей дамою  и
ради нее я сейчас иду в бой.
     И с тем обратил он к ее окну лицо свое с любезным и радостным видом,  а
эта дама, госпожа Лионесса, сделала ему глубокий реверанс, до  самой  земли,
воздев кверху ладони. Но тут окликнул Бомейна Красный Рыцарь и сказал:
     - Сэр рыцарь, оставь эти взгляды и смотри лучше на меня  -  таков  тебе
мой совет, ибо знай: она - моя дама и ради нее я провел уже  немало  храбрых
поединков.
     - Если и так, - отвечал сэр Бомейн Прекрасные Руки, - то, сдается  мне,
это был напрасный труд, ибо ей не мило твое общество, любить же ту,  которая
не любит тебя, - великое неразумие. Если бы я не  видел,  что  она  радуется
моему приезду, я бы еще подумал, прежде чем идти за нее на бой. Но по  осаде
этого замка я могу судить, что к тебе  она  вовсе  не  стремится.  И  потому
говорю тебе, Красный Рыцарь: я ее  люблю  и  освобожу  ее  либо  же  за  нее
погибну.
     - Ты осмеливаешься так говорить? - вскричал Красный Рыцарь. - Я  думал,
тебя образумит вид тех рыцарей, висящих на деревьях.
     - Стыд и позор тебе, - отвечал Бомейн, - что говоришь ты такие слова  и
совершаешь  столь  низкие  поступки!  Ведь  этим  ты  позоришь  себя  и  все
рыцарство. Так знай и не сомневайся, что ни одна дама тебя не полюбит,  если
узнает тебя и твои подлые обычаи. Ты думал, что вид повешенных рыцарей  меня
испугает? Ну  нет,  ошибся  ты!  Позорное  это  зрелище  только  питает  мою
храбрость и ожесточает против тебя мое сердце гораздо сильнее, чем  если  бы
ты был честным и благородным рыцарем.
     - Готовься к бою! - вскричал Красный Рыцарь. - Довольно  с  меня  твоих
речей.
     Вот наставили они копья и ринулись друг на друга со всей, сколько в них
было, мощью. Ударили один другого в середину щита, так что лопнули подпруги,
пахвы и нагрудники, и свалились оба на землю, не выпустив из  рук  поводьев.
Долго лежали они так, совсем оглушенные, и уже все в замке и на поле думали,
что они сломали себе шеи.
     И многие говорили, среди осаждающих и среди осажденных, что неизвестный
этот рыцарь - муж великой силы и доблестный боец, "ибо доныне не  видали  мы
рыцаря, который мог бы помериться силами с Красным Рыцарем  Красного  Поля".
Так говорили люди и за стенами, и у шатров.
     Но тут они вскочили на ноги с легкостью и проворством, высвободив  ноги
из стремян и бросив поводья, выставили перед собой щиты и  обнажили  мечи  и
налетели друг на друга, точно дикие львы, и нанесли один  другому  по  шлему
два таких удара, что оба пошатнулись и отступили на  два  шага.  Но  тут  же
опомнились, снова ринулись в бой и вырубали один у другого из  лат  и  щитов
немало больших кусков, разбрасывая их по всему полю.

17

     Так бились они, а между тем уже миновал полдень, но ни тот,  ни  другой
не помышляли о конце поединка, покуда наконец оба вовсе  не  задохнулись,  и
тогда остановились они друг против друга и стояли качаясь, едва  держась  на
ногах, клонясь к земле, громко и тяжко дыша и истекая кровью, так  что  чуть
.не все, кто там был, плакали от  жалости.  Но,  немного  передохнув,  вновь
ринулись они в бой, наседая, приседая, разя и рубя, точно два  диких  вепря.
То вдруг бросались с разбегу и сшибались, как два оленя, так что падали  оба
ничком на землю,  а  то  вдруг  в  сумятице  боя  вместо  собственного  меча
хватались за меч противника.
     Так продолжалось до самой вечерни, и ни один из тех, кто  там  был,  не
мог сказать, который возьмет верх  в  поединке.  Доспехи  на  них  были  все
иссечены, так что просвечивали голые бока, и другие части тела  были  у  них
обнажены, но нагие места защищали они оружием от ударов. Красный Рыцарь  был
в бою хитер, и  это  научило  сэра  Бомейна  уму-разуму,  но  дорогой  ценой
заплатил он за такую науку.
     Вечером согласились они оба на передышку и сели друг против  друга  тут
же на двух невысоких кочках. Оба отстегнули и сняли шлемы, чтобы  освежиться
прохладным ветром, ибо их пажи постоянно находились поблизости,  готовые  по
первому знаку снять с них доспехи или же снова надеть,  когда  им  прикажут.
Когда же, обнажив голову, сэр Бомейн обратил взор вверх,  к  тому  окну,  он
увидел в нем прекрасную даму Лионессу, и она так  на  него  посмотрела,  что
вновь стало у него на сердце радостно и легко. И тогда призвал  он  Красного
Рыцаря Красного Поля снова готовиться к бою.
     - И будем мы биться до последнего!
     - С превеликой охотою, - отвечал рыцарь.
     Вот опять пристегнули они свои шлемы, отослали прочь пажей и,  сойдясь,
стали рубиться снова. Но Красный Рыцарь Красного Поля выждал  и  налетел  на
него сбоку и поранил ему ладонь, так что выпал у него меч из руки. Тут нанес
он ему и второй удар - по шлему, и упал Бомейн ничком на  землю,  а  Красный
Рыцарь навалился на него сверху, чтобы не дать ему подняться.
     И тогда вскричала громким голосом девица Лионетта:
     - О, сэр Бомейн! Где же твоя храбрость? Увы! Госпожа моя сестра  глядит
на тебя, и она так плачет и рыдает, что  при  виде  ее  у  меня  разрывается
сердце.
     Услыхал сэр Бомейн такие ее речи, он  собрал  всю  свою  могучую  силу,
вскочил на ноги, проворно прыгнул к своему мечу, схватил его, сжал в руке и,
повернувшись, бросился на красного Рыцаря, и возобновили они  свой  смертный
бой.
     Но теперь сэр Бомейн удвоил силу своих ударов, он осыпал того  ударами,
так что выпустил Красный Рыцарь свой острый меч. Тут ударил  его  Бомейн  по
шлему, и упал тот на землю,  а  сэр  Бомейн  навалился  на  него  сверху  и,
отстегнув ему шлем, хотел уже его убить. И тогда признал тот свое  поражение
и стал просить пощады, громким голосом говоря:
     - О благородный рыцарь, я сдаюсь на твое милосердие!
     Но сэр Бомейн вспомнил всех тех рыцарей, что были им позорно  повешены,
и сказал:
     - Честь моя не позволяет мне сохранить тебе жизнь, потому что ты  обрек
позорной смерти стольких благородных рыцарей.
     - Сэр, - промолвил Красный Рыцарь, - опустите ваш меч -  и  вы  узнаете
причину, по какой я обрек их всех позорной смерти.
     - Говори! - сказал сэр Бомейн.
     - Сэр, некогда я любил одну  прекрасную  даму,  у  которой  были  убиты
братья, и она сказала мне, что их убил сэр  Ланселот  Озерный  либо  же  сэр
Гавейн, и молила меня во имя моей любви к ней, чтобы  я  поклялся  ей  своим
рыцарским достоинством не складывать ни на день оружия, покуда не встретится
мне один из них, и всякого,  кого  я  одолею  в  бою,  чтобы  обрекал  я  на
постыдную смерть. И я поклялся ей, что буду чинить позор  и  смерть  рыцарям
Артура и тем двоим отомщу. И еще, сэр, я сейчас открою вам, что каждый  день
до полудня сила моя возрастает в семь раз.

18

     Между тем собрались туда многие графы, и бароны, и благородные рыцари и
просили за того рыцаря, чтобы он сохранил  ему  жизнь  и  сделал  его  своим
пленником. Они встали перед ним на колени и молили о пощаде.
     - И право, сэр, - говорили все, - разумнее вам принять от него  присягу
на верность и служение и чтобы он держал свои земли от вас, чем убивать его,
ибо от его смерти не будет вам никакого проку, а что он сотворил обид,  того
не изменишь. И потому пусть лучше он все обиды искупит, мы же станем  вашими
людьми и присягнем вам на верную службу.
     - Любезные лорды, - отвечал Бомейн Прекрасные Руки, - знайте,  что  мне
бы очень не хотелось убивать этого рыцаря, хоть  он  сотворил  много  зла  и
позора. Но поскольку все это он совершил по велению дамы, я виню его  уж  не
так сильно, и ради  вас  я  его  согласен  отпустить.  Но  жизнь  ему  будет
сохранена лишь вот на каком условии: пусть он пойдет в замок  и  сдастся  на
милость его владелицы, и если она его простит, то и я готов, но только пусть
он возместит ей за все утеснения, какие чинил он ей и ее землям. А когда это
будет сделано, он еще должен  отправиться  ко  двору  короля  Артура  и  там
испросить прощения у сэра Ланселота и сэра Гавейна за то зло, что он  против
них питал.
     - Сэр, - промолвил Красный Рыцарь, - все  это  я  сделаю,  как  вы  мне
повелеваете, и в том получите вы надежные поручительства и залоги.
     И, представив залоги и заверения, он присягнул ему на верную  службу  и
подчинение, и с ним - все его графы и бароны.
     Тогда пришла к сэру Бомейну дева Лионетта, она совлекла с него доспехи,
осмотрела и промыла ему раны и остановила кровь, и так  же  обошлась  она  с
Красным Рыцарем Красного Поля. А после того они десять дней пролежали там  в
палатках, набираясь сил и залечивая раны. И  Красный  Рыцарь  наказал  своим
баронам и слугам, чтобы они как могли угождали сэру Бомейну  и  делали  все,
что он прикажет. А в недолгом времени  пошел  Красный  Рыцарь  в  замок,  на
поклон к госпоже, и она смилостивилась над ним, получив  надежные  залоги  и
заверения, что всякий ущерб от него ей будет возмещен,  на  что  бы  она  ни
пожаловалась. А он после того собрался в  путь  и  прибыл  ко  двору  короля
Артура; и там открыто Красный Рыцарь отдался на  милость  сэра  Ланселота  и
сэра Гавейна и при всем народе поведал о том, как он был побежден в поединке
и кем, а также перечислил он все прежние  битвы  Бомейна,  от  первой  и  до
последней.
     - Иисусе милосердный, - вскричали король Артур  и  сэр  Гавейн.  -  Вот
диво! Он - столь славный рыцарь, какого же он роду?
     - Не дивитесь, - отвечал им сэр Ланселот. - Вы, скоро узнаете,  что  он
самого высокого роду. Что же до силы его и мужества, то, право, мало кто  из
ныне живущих мог бы с ним сравниться силою и благородной доблестью.
     - Сдается нам, - сказал король Артур, - что вам уже известно его имя  и
откуда он родом.
     - Надо думать, что так, - отвечал сэр Ланселот. - А иначе я не  дал  бы
ему своего посвящения в высокий Орден Рыцарства. Но он  тогда  взял  с  меня
обещание не открывать его тайну, пока он сам того не пожелает  или  же  пока
она не откроется через кого-нибудь другого.

19

     Теперь возвратимся мы к сэру Бомейну, который в это время просил девицу
Лионетту, чтобы ему увидеться с ее госпожой.
     - Сэр, - отвечала она, - я и сама очень  хотела  бы,  чтобы  вы  с  ней
увиделись.
     Вот облачился сэр Бомейн во все доспехи, сел на коня, подхватил копье и
поскакал прямо  к  замку.  Но  подъехав  к  воротам  замка,  он  увидел  там
вооруженных людей, и они  подняли  разводной  мост  и  опустили  на  воротах
железную решетку. Подивился он тому, что они не  дают  ему  войти  в  замок,
поднял голову и увидел в окне прекрасную даму Лионессу, и  она  ему  громким
голосом сказала так:
     - Поезжай своей дорогою, сэр Бомейн, ибо пока еще не  будет  тебе  моей
любви: сначала должен ты приобрести славу  одного  из  достойнейших  рыцарей
мира. Потому поезжай и завоюй себе чести и славы, а ровно  через  двенадцать
месяцев ты услышишь новые вести.
     - Увы, любезная госпожа! - сказал сэр  Бомейн  Прекрасные  Руки.  -  Не
заслужил я от вас такого холодного приема. Я-то надеялся, что  вы  встретите
меня  с  великим  радушием,  ведь  я  по  мере  моих   сил   заслужил   вашу
благодарность. И право же, я заплатил за вашу любовь немалой  толикой  своей
крови.
     - Любезный, учтивый рыцарь, - отвечала дама Лионесса, - не гневайтесь и
не будьте чересчур поспешны в своем  суде,  ибо  знайте,  что  подвиги  ваши
бранные и верная любовь не напрасны, ибо я ценю вашу  доблесть  и  мужество,
ваше благородство и доброту, как и должно их ценить. Поэтому поезжайте своим
путем, да смотрите не падайте духом, ибо все будет к лучшему и вам во славу;
и - видит Бог! - двенадцать  месяцев  скоро  пролетят.  Я  же,  верьте  мне,
любезный рыцарь, буду вам верна и никогда не изменю, я до самой смерти  буду
любить лишь вас и больше никого.
     С этими словами она отвернулась от окна, и сэр Бомейн поехал  прочь  от
замка в великой печали. Он скакал, сам не зная куда и  не  разбирая  дороги,
покуда не спустилась ночная тьма. И случилось  как  раз,  что  он  выехал  к
хижине бедняка, и там расположился он на ночлег. Но только не было в ту ночь
покоя сэру Бомейну, он метался и ворочался на ложе от любви к  этой  даме  -
владелице замка.
     А утром он сел на коня  и  ехал,  покуда  солнце  не  поднялось  совсем
высоко, и выехал на берег широкой реки, а там спешился и лег  спать,  голову
положив на щит, коня же поручив карлику и наказав ему караулить всю ночь  до
следующего утра.
     А теперь мы обратимся к той даме - владелице замка.  Она  день  и  ночь
думала о сэре Бомейне. Вот призвала она к себе брата своего сэра  Грингамура
и заклинала его как только могла, если любит он ее,  чтобы  поскакал  он  за
сэром Бомейном.
     - Вы подстерегите его, когда он будет спать,  ибо  я  уверена,  глубоко
опечаленный, он где-нибудь спешится и ляжет спать под открытым небом. И  вот
тогда подкрадитесь к нему тайным образом,  схватите  его  карлика  и  с  ним
возвращайтесь к себе как только можно скорее: моя сестра  Лионетта  говорит,
что от карлика можно узнать, какого он роду и откуда. Потому мы с  нею  пока
отправимся в ваш замок и будем ждать вашего прибытия с карликом,  и  я  сама
его допрошу, ибо, пока я не узнаю его настоящего имени и откуда он родом, не
будет моему сердцу веселия и покоя.
     - Сестра, - отвечал сэр Грингамур, - все это будет  сделано  по  вашему
желанию.
     Он отправился в путь и ехал  весь  следующий  день  и  всю  ночь,  пока
наконец не выехал к реке, где расположился сэр Бомейн.  И  когда  он  увидел
сэра Бомейна спящим, со щитом под головой, он  подкрался  неслышно  сзади  к
карлику, подхватил его, зажал под мышкой и поскакал с ним к себе в замок.  А
был тот сэр Грингамур весь в черном,  и  доспехи  черные,  и  конь  под  ним
черный, и все, что при нем.  Но  карлик,  уносимый  к  чужому  замку,  успел
крикнуть своему господину и воззвать к нему о помощи.  И  оттого  пробудился
сэр Бомейн, вскочил проворно на ноги и заметил, куда поскакал черный  рыцарь
с карликом и в какой стороне скрылся.

20

     Тут надел сэр Бомейн шлем, навесил на плечо щит, сел на коня и поскакал
в погоню во весь опор через луга и топи и через широкие равнины, и нередко в
пути случалось ему на коне с головой погружаться в трясину, ибо он скакал не
разбирая дороги, и не раз в безумии своего гнева был на волос от гибели.  Но
под  конец  случилось  ему  выехать  на  ровный  зеленый  проселок,  и   там
повстречался ему бедный поселянин. Он спросил его, не видел ли он рыцаря  на
черном коне и в черных доспехах, у которого  позади  седла  сидит  маленький
грустный карлик.
     - Сэр, - отвечал бедный человек, - мимо меня тут проехал сэр Грингамур,
рыцарь, и с ним карлик. Но мой совет вам: не преследуйте его, ибо он -  один
из самых грозных рыцарей в мире, и замок его здесь совсем неподалеку,  всего
в двух милях. Вот почему мы советуем вам не ехать за сэром Грингамуром иначе
как с миром.
     Тут покинем мы сэра Бомейна на пути к  замку  и  поведем  Речь  о  сэре
Грингамуре и карлике. Лишь только оказался карлик в замке, дамы  Лионесса  и
Лионетта, ее сестра, стали его  допрашивать,  откуда  прибыл  его  хозяин  и
какого он роду-племени.
     - Ну, а если только не откроешь ты мне это, - сказала Дама Лионесса,  -
то вовеки не выйдешь из этого замка, навсегда останешься здесь узником.
     - Что до этого, - отвечал карлик, - то я без боязни  могу  сказать  вам
его имя и какого он роду-племени. Знайте же, что он сын короля  и  королевы,
его отец зовется король Лот Оркнейский, а мать его - сестра королю Артуру  и
сэр Гавейн - его брат. Имя же его - сэр Гарет Оркнейский. А теперь, когда  я
назвал вам его настоящее имя, я молю вас, прекрасная дама, отпустите меня  к
моему господину, ибо он не покинет здешних  краев,  покуда  не  вернет  меня
себе; когда же он в гневе, то не знает удержу, он причинит много бед,  и  вы
потерпите от него великий урон.
     - Что до этих угроз, - сказал сэр Грингамур,  -  то  пойдемте-ка  лучше
обедать.
     Они умылись и приступили к обеду и веселились при этом  от  всей  души.
Ибо оттого, что леди Лионесса из Замка Угроз была наконец с  ними,  они  все
радовались и шутили.
     - В самом деле, госпожа, - говорила сестре своей  Лионетта,  -  похоже,
что он и вправду королевский сын, ведь у него много достоинств: он  учтив  и
добр и он - самый кроткий человек, с каким мне случалось  встречаться.  Ибо,
правду говоря, ни одна дама так грубо не оскорбляла рыцаря, как я изводила и
поносила его, и во все время он  неизменно  отвечал  мне  лишь  кротостью  и
добротой.
     Но пока они так сидели и беседовали, сэр Гарет подъехал к воротам замка
с обнаженным мечом в руке и крикнул зычным голосом на весь замок:
     - Эй, ты рыцарь-предатель сэр Грингамур! Возврати мне моего карлика, не
то, клянусь верностью моею Господу  Богу  и  высокому  Ордену  Рыцарства,  я
причиню тебе столько зла, сколько будет в моих силах!
     А сэр Грингамур тут выглянул из окна и сказал:
     - Сэр Гарет Оркнейский, оставь свои хвастливые речи, ибо карлика твоего
ты назад не получишь.
     - Ах так, трусливый рыцарь! - вскричал  Гарет.  -  Спустись  же  с  ним
вместе и сразись со мною и выиграй его в честном поединке.
     - Так я и сделаю, - отвечал сэр Грингамур, - если только захочу. Ты же,
какие грозные речи ни произноси, не получишь его назад.
     - Ах, любезный брат, -  говорит  тут  леди  Лионесса,  -  уж  лучше  бы
возвратить ему карлика, ибо я не желала бы вызывать его гнев.  Ведь  теперь,
когда я узнала, что хотела, мне больше его карлик не нужен. К тому же,  брат
мой, он так много для меня сделал, избавив меня от Красного Рыцаря  Красного
Поля. Поэтому, любезный брат, я у него в  долгу  более,  чем  у  какого-либо
другого рыцаря на свете, и он изо всех рыцарей один мне по  сердцу.  Мне  бы
очень хотелось с ним поговорить. Только ни в коем случае  нельзя,  чтобы  он
догадался, кто я, пусть думает, что это какая-то другая неизвестная дама.
     - Хорошо, сестра, - отвечал сэр Грингамур. - Раз такова  ваша  воля,  я
подчинюсь ему.
     С тем спустился он из замка и сказал так:
     - Сэр Гарет, я прошу пощады.  Все  дурное,  что  вам  сделал,  я  готов
возместить по вашей воле. Теперь же прошу вас только  спешиться  и  испытать
мое гостеприимство в этом замке, а я чем богат, тем и буду рад вам.
     - Возвратят ли мне моего карлика? - спросил сэр Гарет.
     - Да, сэр, вас ждет там ваш карлик и самый  любезный  прием,  ибо  лишь
только ваш карлик открыл мне, кто вы и  откуда  родом  и  какие  благородные
подвиги свершены вами в здешних краях, как я немедленно раскаялся, что был с
вами столь непочтителен.
     Сэр Гарет спешился, а тут и карлик его явился и принял у него коня.
     - А-а, дружище! - сказал ему  сэр  Гарет.  -  Пришлось  мне  ради  тебя
поездить!
     Тут сэр Грингамур взял его за руку и ввел в залу,  где  находилась  его
жена.

21

     Туда же вышла к ним и  леди  Лионесса,  наряженная  принцессой,  и  она
приветствовала его очень радушно, и он ее  тоже,  и  они  вели  между  собой
изысканную беседу, речи их были учтивы и обхождение  любезно.  И  много  раз
думал про себя сэр Гарет: "Иисусе! Вот если  бы  госпожа  Замка  Угроз  была
столь же прекрасна, как она!"
     Были в тот вечер устроены игры и всевозможные развлечения, и  пение,  и
танцы, и сэр Гарет все смотрел и любовался этой дамой. И чем  больше  он  на
нее смотрел, тем сильнее разгоралась в нем любовь, покуда  он  уже  едва  не
лишился рассудка. Вечером сели они ужинать,  а  сэр  Гарет  не  может  куска
проглотить - так сгорал он от любви, что сам себя не помнил.
     Заметил его взгляды сэр Гринг