души
печалюсь ранам этого достойного рыцаря.
     В тот же час собралась девица в путь и  простилась  с  сэром  Гавейном,
горько плача и печалясь. А сэр Гавейн на  следующее  утро  явился  к  королю
Артуру и поведал ему о том, как он нашел щит сэра Ланселота  на  хранении  у
Прекрасной Девы из Астолата.
     - Я все это знал и раньше, - отвечал ему король Артур, - вот почему я и
не позволил вам принять участие в турнире; ибо я видел его, когда он поздним
вечером прибыл в Астолат и остановился на ночлег.  Но  вот  что  дивит  меня
весьма, - сказал король Артур, - как это он согласился носить знак  дамы  на
своем шлеме? Прежде я никогда не видел и не слышал, чтобы он носил знак хоть
одной женщины на свете.
     - Клянусь головой, сэр, - сказал  сэр  Гавейн,  -  Прекрасная  Дева  из
Астолата любит его всей душой. К чему это все приведет, я не знаю. Но сейчас
она отправилась на поиски его.

8

     Вскоре король и все остальные прибыли в Лондон,  -  и  там  сэр  Гавейн
открыл всему двору, что рыцарем, завоевавшим первенство на турнире, был  сэр
Ланселот. И когда сэр Борс  услышал  об  этом,  уж  конечно,  он  опечалился
жестоко, и все его сородичи тоже. Но когда  узнала  королева,  что  это  сэр
Ланселот носил на шлеме алый рукав Прекрасной Девы из Астолата, она от гнева
едва не лишилась рассудка. Она послала за сэром Борсом  Ганским  и  призвала
его явиться к ней без промедления.
     И как только он к ней явился, сказала королева так:
     - А, сэр Борс! Слышали ли вы, как сэр Ланселот коварно меня предал?
     - Увы, госпожа, - отвечал сэр Борс. - Боюсь, что он предал сам  себя  и
всех нас.
     - Пусть, - сказала королева, - хоть бы он и погиб, мне все  равно,  ибо
он - коварный рыцарь-изменник.
     - Госпожа, - сказал сэр Борс, - прошу вас, не говорите так больше, ибо,
знайте, я не могу слышать о нем такие речи.
     - Почему это, сэр Борс? - сказала она. - Разве я не  могу  назвать  его
изменником, если он носил во время  турнира  в  Винчестере  на  своем  шлеме
чей-то красный рукав?
     - Госпожа, - отвечал сэр Борс, - что он носил этот рукав, меня и самого
печалит, но, ручаюсь, он это сделал не  из  злого  умысла,  -  он  для  того
нацепил этот красный рукав, чтобы никто из сородичей не  мог  его  признать.
Ибо до этого дня ни один из нас никогда не видел и не слышал, чтобы он носил
знак какой-нибудь девицы, дамы или благородной женщины.
     -  Позор  ему!  -  воскликнула  королева.  -  И  ведь,  при  всей   его
заносчивости и бахвальстве, вы выказали себя лучшим рыцарем, чем он.
     - Нет, госпожа, не говорите так больше никогда, ибо он  одолел  меня  и
моих товарищей и мог бы нас убить, если бы только захотел.
     -  Позор  ему!  -  сказала  королева.  -  Я  слышала,  как  сэр  Гавейн
рассказывал перед господином моим Артуром,  что  нет  слов  передать,  какая
любовь между ним и Прекрасной Девой из Астолата.
     - Госпожа, - сказал сэр Борс,  -  я  не  могу  запретить  сэру  Гавейну
говорить, что ему вздумается, но что до господина моего сэра Ланселота, то я
могу поручиться: он не любит ни  одну  девицу,  или  даму,  или  благородную
женщину, но всех их почитает в равной мере. И потому, госпожа, - сказал  сэр
Борс, - можете говорить что хотите, но знайте, что я поспешу на его поиски и
найду его, где бы он ни находился, и Бог да пошлет мне о нем добрые вести!
     И на этом мы их оставляем и поведем  речь  о  сэре  Ланселоте,  который
лежал, страдая от жестокой раны. Когда прекрасная девица  Элейна  прибыла  в
Винчестер, она обыскала там все окрестности, и,  по  счастью,  брат  ее  сэр
Лавейн как раз прискакал на луг погарцевать и погорячить застоявшегося коня.
И лишь только девица Элейна завидела его,  она  сразу  его  узнала  и  стала
кричать ему громким голосом, покуда он не расслышал и не подъехал к  ней.  И
вот спрашивает она своего брата:
     - Как поживает господин ваш сэр Ланселот?
     - Кто сказал вам, сестра, что имя моего господина - сэр Ланселот?
     И тогда она рассказала ему, как сэр Гавейн узнал его по его щиту.
     Поскакали они вместе и добрались до  подворья  отшельника,  и  там  она
сошла с коня. И отвел ее сэр Лавейн к сэру Ланселоту, и  когда  она  увидела
его столь больного и бледного на ложе, то не могла произнести ни  слова,  но
вдруг упала без чувств на землю. И так она пролежала долгое время.  А  когда
пришла в себя, то закричала так:
     - О господин мой, сэр Ланселот! Увы, почему лежите вы здесь в болезни?
     И снова лишилась чувств. Тогда  сэр  Ланселот  попросил  сэра  Лавейна,
чтобы он поднял ее и принес к его ложу. И когда она опять пришла в себя, сэр
Ланселот поцеловал ее и сказал:
     - Прекрасная девица, что с вами? Ведь вы  причиняете  мне  еще  большую
боль. Почему вы так убиваетесь? Ведь если вы прибыли утешить меня, то  добро
вам пожаловать. Что же до этой моей легкой раны,  то  я  от  нее  скоро  уже
оправлюсь, милостью Божией. Но я диву даюсь, - сказал сэр Ланселот, - откуда
известно вам мое имя?
     И тогда девица ему все  поведала,  как  сэр  Гавейн,  остановившись  на
ночлег у ее отца, признал щит сэра Ланселота и открыл им его имя.
     - Увы! - сказал сэр Ланселот, - мне  очень  жаль,  что  мое  имя  стало
известно, ибо я уверен, это обернется худом.
     Ибо сэр Ланселот представил в душе своей,  как  сэр  Гавейн  непременно
расскажет королеве Гвиневере о том, что у него был красный рукав на шлеме  и
чей это был рукав, и понял он, что от всего  этого  произойдет  немало  зла.
Девица же Элейна не покинула сэра Ланселота, но  смотрела  за  ним  денно  и
нощно и так за ним ходила, что, как рассказывает Французская Книга, ни  одна
женщина не была нежнее ни с одним рыцарем. И однажды сэр  Ланселот  попросил
сэра Лавейна послать людей в Винчестер и проследить, не объявится ли там сэр
Борс, и он научил его, по каким знакам узнать сэра Борса: по шраму на лбу.
     - Ибо я  уверен,  -  сказал  сэр  Ланселот,  -  что  сэр  Борс  приедет
разыскивать меня, ибо он и есть тот бесстрашный рыцарь, ранивший меня.

9

     А теперь обратимся мы к сэру Борсу Ганскому, который прибыл в Винчестер
искать своего кузена сэра Ланселота. А там его признали люди сэра Лавейна  и
сообщили сэру Лавейну  о  его  появлении,  и  тогда  он  нашел  сэра  Борса,
приветствовал его и рассказал, от кого он прибыл.
     - Любезный рыцарь, - сказал ему сэр Борс, - я  рад  встрече  с  вами  и
прошу вас, проводите меня к господину моему сэру Ланселоту.
     - Сэр, - отвечал сэр Лавейн, - садитесь на коня, и не пройдет  и  часа,
как вы его увидите.
     И вот пустились они в путь и прибыли к подворью отшельника. И когда сэр
Борс увидел сэра Ланселота на ложе, смертельно бледного  и  обескровленного,
он переменился в лице и от  жалости  и  любви  не  мог  говорить,  но  долго
прегорестно плакал. Когда же речь к нему вернулась, он сказал так:
     - О господин мой сэр Ланселот, Бог да благословит вас и  ниспошлет  вам
скорое выздоровление! Ибо я жестоко страдаю от моей беды и злосчастья.  Ведь
я и впрямь могу почесть себя злосчастным и  боюсь,  Господь  разгневался  на
меня, что наслал на меня такой позор и попустил меня ранить вас, главного  и
славнейшего среди нас. Вот почему я почитаю себя злосчастным  рыцарем.  Увы,
зачем только такой ничтожный рыцарь, как я, на  беду,  имел  довольно  силы,
чтобы ранить благороднейшего рыцаря в мире! Ведь когда я так постыдно  напал
на вас и одолевал вас числом, вы могли меня убить, но вы меня пощадили. Я же
поступил не так, ибо я и все наши родичи бились с  вами  без  пощады.  Дивно
мне, - сказал сэр Борс, - что сердце мое  и  кровь  моя  не  отказались  мне
служить. И за это я, господин мой сэр Ланселот, прошу вашего прощения.
     - Любезный кузен, - отвечал сэр Ланселот, - добро вам сюда  пожаловать,
и знайте, вы из любви ко мне наговорили на себя чересчур много, мне  же  это
вовсе не по вкусу, ибо и на мне вина не легче  вашей:  я  по  гордыне  желал
непременно одолеть вас всех. Из-за этой-то гордыни я едва  и  не  поплатился
жизнью, и в этом я сам виноват. Ведь я мог бы вас уведомить о себе  и  тогда
не получил бы этой раны. Ибо так и древняя пословица  говорит:  "Жестока  та
битва, когда брат бьется с братом и друг сражается с другом", ведь  в  такой
битве не будет пощады, но лишь смертное кровопролитие.  И  потому,  любезный
кузен, - сказал сэр Ланселот, - оставьте эти речи,  и  встретим  с  радостью
все, что ни пошлет Господь. Оставим же это и поговорим о чем-нибудь веселом,
ведь  что  сделано,  то  уже  сделано.  Лучше  поищем  для  меня  скорейшего
исцеления.
     Тут сэр Борс склонился на край его кровати и  поведал  сэру  Ланселоту,
как разгневана на него королева за то, что он носил во время турнира красный
рукав на шлеме. И еще он поведал ему о том, как сэр Гавейн все раскрыл через
щит, который оставался у Прекрасной Девы из Астолата.
     - Так, значит, королева гневается? - сказал сэр Ланселот.  -  Это  меня
жестоко печалит, но ведь я не заслужил ее гнева, Я же  поступил  так  только
затем, чтобы не быть узнанным.
     - Сэр, так я и объяснил ей, - сказал сэр Борс, - но все было  напрасно,
ибо она говорила мне против вас гораздо больше, чем я  сейчас  передаю  вам.
Но, сэр, эта девица, что так хлопочет здесь возле вас, - спросил сэр Борс, -
это и есть та, кого люди зовут Прекрасной Девой из Астолата?
     - Именно так, это она, - отвечал сэр Ланселот, - и я  никаким  способом
не могу удалить ее от себя.
     - А зачем вам удалять ее от себя?  -  спросил  сэр  Борс.  -  Ведь  она
прекрасна собой, богато наряжена и всему научена. Вот если бы, волей Божией,
любезный кузен, - сказал сэр Борс, - вы могли бы полюбить ее, но в этом я не
могу и не смею ни  советовать  вам,  ни  указывать.  Однако  я  вижу  по  ее
прилежанию, - сказал сэр Борс, - что она вас любит всей душой.
     - Об этом я весьма сожалею, - сказал сэр Ланселот.
     - Ну что ж, - сказал сэр Борс, - она не первая,  кто  хлопочет  об  вас
понапрасну, и это тем более жалости достойно.
     И так они беседовали еще о многих других вещах. А  дня  через  три  или
четыре сэр Ланселот вновь почувствовал себя крепким и сильным.

10

     И тогда сэр Борс сообщил ему о том, что король Артур поклялся  устроить
под Винчестером большой турнир  между  своими  рыцарями  и  рыцарями  короля
Северного Уэльса и назначил его на День Всех Святых.
     - Это правда? - сказал Ланселот. - Тогда пробудьте здесь  со  мною  еще
немного, пока я совсем не оправлюсь,  ибо  я  и  сейчас  уже  чувствую  себя
изрядно окрепшим и сильным.
     - Слава Господу! - сказал сэр Борс.
     И пробыли они там вместе почти целый месяц,  и  все  это  время  девица
Элейна денно и нощно хлопотала и заботилась о сэре Ланселоте, и  никогда  ни
жена, ни дитя не были так кротки с мужем и отцом,  как  Прекрасная  Дева  из
Астолата с сэром Ланселотом; и сэр Борс был за это ею очень доволен.  И  вот
однажды, уговорившись между собою, сэр  Лавейн,  сэр  Борс  и  сэр  Ланселот
попросили отшельника поискать в лесах различные травы, и потом сэр  Ланселот
послал прекрасную Элейну собрать этих трав для купания. А тем  временем  сэр
Ланселот велел сэру Лавейну облачить его в полные доспехи и хотел  испытать,
сможет ли он сидеть верхом и держать в руках копье после своей раны?
     Вот сел он в седло, натянул сильно удила, а конь под ним заиграл и стал
рваться в галоп, ибо он  целый  месяц  не  чуял  поводьев.  И  попросил  сэр
Ланселот сэра Лавейна подать ему тяжелое копье, и упер сэр  Ланселот  древко
копья в железный упор. Скакун под  ним  рванулся  вперед,  почуяв  шпоры,  и
седок, искуснейший в мире наездник, напрягся могуче и твердо, и копье его не
дрогнуло в упоре. Но при этом сэр Ланселот напрягся  так  сильно,  направляя
вперед скакуна, что затянувшаяся рана его разорвалась изнутри  и  снаружи  и
кровь хлынула мощной струей, и он почувствовал такую слабость,  что  не  мог
удержаться в седле. И тогда крикнул сэр Ланселот:
     - А, сэр Борс и сэр Лавейн, на помощь! Ибо пришел конец мой!
     И с тем повалился он на сторону с коня своего и рухнул наземь замертво.
Бросились к нему сэр Борс  и  сэр  Лавейн  с  громкими  возгласами  горя.  И
случилось как раз девице Элейне услышать их крики, и она возвратилась  туда,
и когда увидела сэра Ланселота в доспехах, то стала плакать и кричать, точно
безумная. Она целовала его и всеми способами пыталась привести в чувство,  а
потом стала упрекать брата своего и сэра Борса,  называя  их  изменниками  и
предателями.
     - Как решились вы поднять его с ложа? - говорила она. - Знайте же, что,
если он умрет, я обвиню вас перед судом в его смерти!
     Тем временем явился туда отшельник, сэр  Бодуин  Бретонский,  и,  увидя
сэра Ланселота лежащим замертво,  не  сказал  ничего,  но  знайте,  что,  уж
конечно, он был сильно разгневан. Он велел поднять его, и они отнесли его  в
дом, сняли с него доспехи и уложили на постель; и все время из раны его,  не
переставая, бежала кровь, и он лежал недвижно, не шевеля ни рукой, ни ногой.
Тогда рыцарь-отшельник вложил что-то ему в нос и влил немного  питья  ему  в
рот, и сэр Ланселот наконец очнулся. Отшельник остановил ему кровь и,  когда
сэр Ланселот смог говорить, спросил его, отчего он подверг жизнь свою  столь
великой опасности.
     - Оттого, сэр, - отвечал  сэр  Ланселот,  -  что  я  полагал  себя  уже
довольно окрепшим, а сэр Борс как раз сообщил мне, что на День  Всех  Святых
назначен большой турнир между королем Артуром и королем Северного Уэльса.  И
потому я подумал испытать свои силы: смогу ли я участвовать  в  том  турнире
или же нет.
     - Ах, сэр Ланселот, - сказал отшельник, - ваше мужество  и  ратный  дух
ваш неистребимы до последнего дня вашей жизни. Однако послушайте ныне  моего
совета: отошлите от себя сэра Борса, и пусть он,  как  может,  отличится  на
турнире. И с Божьей помощью, - сказал отшельник, -  к  тому  времени,  когда
окончится турнир и сэр Борс возвратится к вам, вы, сэр, будете здоровы, если
только станете исполнять мои веления.

11

     И вот собрался в путь сэр  Борс,  стал  прощаться,  и  сказал  ему  сэр
Ланселот:
     - Любезный кузен сэр Борс, поклонитесь от меня  всем,  кому  должно.  И
прошу вас, уж вы постарайтесь отличиться на  этом  турнире,  ради  меня,  не
пожалейте  трудов.  Я  же  буду  ждать  здесь,  с  милостью  Божией,  вашего
возвращения.
     И с тем сэр Борс уехал и прибыл ко двору короля Артура и там  рассказал
о том, где он оставил сэра Ланселота.
     - Весьма жаль, - сказал король. - Но он будет жить, и  за  это  мы  все
можем возблагодарить Господа.
     Потом сэр Борс рассказал королеве, как сэр Ланселот едва не умер, когда
пытался сесть в седло.
     - И все это он сделал ради вас, ибо он хотел быть на турнире.
     - Позор ему, малодушному рыцарю! - сказала королева.  -  Знайте,  я  от
души сожалею, что он не умер.
     - Госпожа, как бы то ни было, он не умер и будет жить, - отвечал ей сэр
Борс, - и всякому, кто  желает  ему  иного,  кроме  вас,  госпожа,  мы,  его
сородичи, всегда готовы укоротить дни жизни! Но вы, госпожа,  -  сказал  сэр
Борс, - и прежде часто бывали недовольны господином моим сэром Ланселотом  и
всякий раз под конец убеждались, что он верный рыцарь.
     И, так сказав, он ее оставил. Между тем все рыцари Круглого Стола,  что
были там в то время, готовились к турниру, назначенному на День Всех Святых.
И съезжались туда рыцари из разных стран.  А  когда  приблизился  День  Всех
Святых, туда прибыл король Северного Уэльса,  и  Король-с-Сотней-Рыцарей,  и
сэр Галахальт Выскородный  Принц  Сурлузский.  И  еще  туда  прибыли  король
Ангвисанс Ирландский, и король Нортумберландский, и король скоттов. Эти  три
короля прибыли, чтобы выступить на стороне короля Артура.
     И в день турнира первым выехал сэр Гавейн, и он свершил великие бранные
подвиги; герольды подсчитали, что сэр Гавейн сокрушил один двадцать рыцарей.
Но и сэр Борс Ганский выехал одновременно с ним, и про него тоже подсчитали,
что он сокрушил двадцать рыцарей; и потому  первенство  было  присуждено  им
обоим, ибо они выступили всех ранее и всех  долее  оставались  на  турнирном
поле. Также и сэр Гарет, как повествуется в Книге, отличился немало  на  том
турнире, ибо он повыбивал из седел и стянул на землю тридцать  рыцарей;  но,
совершив столько подвигов, он не задержался  на  поле,  а  ускакал  прочь  и
потому лишился первенства. И сэр Паломид тоже в тот день  отличился  немало,
ибо он поверг наземь двадцать рыцарей, но и он покинул вдруг турнирное поле,
так что люди полагали, что он вместе с  сэром  Гаретом  поспешил  на  поиски
новых приключений. По окончании же турнира сэр Борс тоже  поспешил  прочь  и
возвратился к сэру Ланселоту, своему кузену. Он застал его уже на  ногах,  и
они оба весьма обрадовались встрече.
     Рассказал сэр Борс сэру Ланселоту о том, как прошел турнир, что вы  уже
слышали выше.
     - Я удивляюсь, -  сказал  сэр  Ланселот,  -  как  это  сэр  Гарет,  так
отличившись на турнире, не остался там.
     - Сэр, мы все тому дивились, - сказал сэр Борс, - ведь, не считая вас и
благородного рыцаря сэра Тристрама или  благородного  рыцаря  сэра  Ламорака
Уэльского, я не видел рыцаря, который мог один  повергнуть  наземь  в  столь
краткий срок стольких рыцарей, как сэр Гарет. Но теперь он ускакал, и мы  не
знаем, что с ним дальше сталось.
     - Клянусь головой, - сказал сэр Ланселот, - он благородный рыцарь, мощь
его велика и дыхание ровно, и если он захочет, то, я думаю,  одолеет  любого
из ныне живущих рыцарей. И он учтив и любезен  и  от  души  щедр,  кроток  и
нежен, и в нем нет ни толики низкой хитрости, но лишь простота,  преданность
и верность.
     Потом собрались они покинуть дом отшельника. Поутру сели они на коней и
пустились в путь, и Элейна Белокурая с ними. А когда они прибыли в  Астолат,
их приняли там и расположили на  ночлег  с  великим  радушием  сэр  Барнард,
старый барон, и его сын сэр Тиррей.
     А наутро, когда сэр Ланселот собрался в дальнейший путь, пришла к  нему
прекрасная Элейна и привела с собою отца своего и братьев,  сэра  Лавейна  и
сэра Тиррея. И сказала она ему так:

12

     - Господин мой сэр Ланселот, я вижу, что вы  собрались  оставить  меня.
Прошу вас, любезный и учтивый рыцарь, - сказала она, - сжальтесь надо мною и
не дайте мне умереть от любви к вам.
     - Что же вам от меня угодно? - спросил сэр Ланселот.
     - Сэр, я хочу, чтобы вы были моим мужем, - отвечала Элейна.
     - Прекрасная девица, я благодарю вас от  всего  сердца,  -  сказал  сэр
Ланселот. - Но право, - сказал он, - я издавна решился никогда не жениться.
     - Тогда, любезный рыцарь, - сказала она, - быть может,  вы  согласитесь
стать моим возлюбленным?
     - Упаси меня Иисусе! - воскликнул сэр Ланселот. - Ведь  я  отплатил  бы
великим злом отцу вашему и брату за их доброту.
     - Увы! - сказала она, - в таком случае мне придется умереть от любви  к
вам.
     - Нет, не должно вам умирать, - сказал сэр Ланселот,  -  ибо  да  будет
известно вам, прекрасная девица, что, захоти я, я мог бы давно жениться,  но
я никогда не думал о женитьбе. Но раз вы, любезная девица, говорите, что так
меня любите, я за доброту вашу и заботу тоже отплачу вам добром.  Я  назначу
вам и тому рыцарю, кому вы отдадите свое сердце  и  кто  станет  вам  мужем,
тысячу фунтов в год, и вам и вашим наследникам. Все это я дарю вам, любезная
девица, за вашу доброту и, покуда я жив, всегда буду вашим верным рыцарем.
     - Сэр, - отвечала девица, - ничего этого мне не надобно, ибо если вы не
женитесь на мне или, на худой конец, не согласитесь быть моим  возлюбленным,
то знайте, сэр Ланселот, что дни мои сочтены.
     - Прекрасная девица, - сказал сэр Ланселот, - и от  того  и  от  этого,
прошу вас, меня увольте.
     Тут она вскрикнула пронзительным голосом и упала в обморок,  и  женщины
унесли ее в ее покои, и  там  она