ороднейшего короля Артура, мы любим и почитаем  его
не меньше, нежели вы, но что до королевы Гвиневеры, ее мы не любим, ибо  она
- погубительница добрых рыцарей.
     - Любезные лорды, - отвечал сэр Борс, - сдается мне, вы говорите не то,
что вам следует говорить, ибо за всю мою жизнь я не знал и не слышал,  чтобы
ее называли погубительницей добрых рыцарей, но всегда, сколько я помню,  она
почиталась покровительницей всех добрых рыцарей, и не было дамы щедрее ее на
дары и на милости среди тех, кого я знаю или о ком слышал.  И  потому  позор
был бы всем нам, допусти мы, чтобы супруга  нашего  благороднейшего  короля,
которой мы обязаны верной службой, умерла бы позорной смертью. И  знайте,  -
сказал сэр Борс, - я этого не допущу, ибо  могу  вам  сказать:  королева  не
виновна в смерти сэра Патриса, ведь она никогда не питала к нему зла,  да  и
ни к кому из двадцати четырех рыцарей, которых пригласила на обед. Она звала
нас по любви, а не из злого побуждения. И вскоре, не сомневаюсь,  все  будет
раскрыто,  ибо,  как  бы  ни  обернулось  дело,  меж  нами   все   же   было
предательство.
     Тогда сказал кто-то Борсу:
     - Мы верим вашим речам.
     И с тем иные остались удовлетворены, иные же нет.

6

     И побежало время быстро, и настал наконец канун того  дня,  на  который
назначен был поединок. Королева послала за  сэром  Борсом  и  спросила  его,
каковы его намерения.
     - Право же, госпожа, - он отвечал, - мои намерения те же, что  и  были,
когда я давал вам обещание: я не откажусь за вас сразиться, если  только  не
объявится лучший рыцарь, нежели я, который захочет вступить в этот поединок.
На тот случай, госпожа, я должен быть освобожден вами от моего обещания.
     - Вы желаете, - спросила королева, - чтобы я  так  и  передала  супругу
моему, королю?
     - Поступайте, как вам будет угодно, госпожа. Тогда  королева  пришла  к
королю и передала ему ответ сэра Борса.
     - Что ж, - сказал король, - в сэре Борсе вы не сомневайтесь, ибо его  я
считаю одним из благороднейших рыцарей среди ныне живущих и  превосходнейшим
из мужей.
     Так подошло утро, и вот король и королева и все рыцари, находившиеся  в
то время при дворе, собрались на лугу  близ  Винчестера,  где  назначен  был
поединок. Когда явились туда король с королевой  и  многие  рыцари  Круглого
Стола, тогда отдана была королева под стражу, и вокруг железного столба были
разложены поленья для большого костра, дабы, если верх возьмет сэр Мадор, ее
тут же предали бы сожжению. Ибо таковы были нравы в те времена: ни  милость,
ни любовь, ни родство не имели силы, но лишь справедливый суд, равно как для
простого рыцаря, так и для короля, и равно для бедной дамы и для королевы.
     Тем временем прибыл сэр Мадор де ла Порте и перед королем под  присягой
повторил свое обвинение в том, что королева совершила  предательство  против
его родича сэра Патриса.
     - И клятву эту я готов подтвердить моей жизнью лицом к лицу со  всяким,
кто бы ни стал утверждать противное. Тут выехал сэр Борс Ганский и сказал:
     - Что до королевы Гвиневеры,  то  правда  на  ее  стороне,  и  я  готов
доказать, что она не повинна в предательстве, в котором ее обвинили.
     - Тогда готовься к бою, - молвил Мадор, - и мы увидим, кто из нас прав.
     - Сэр Мадор, - отвечал сэр Борс, - я знаю вас как  доброго  рыцаря.  Но
тем не менее я не побоюсь вас, ибо, милостию Божией, я надеюсь против вашего
гнева устоять. Ведь господину моему королю Артуру и госпоже моей королеве  я
обещал, что буду биться за ее правоту в этом деле до последнего, если только
не объявится лучший рыцарь, нежели я, и возьмет этот бой на себя.
     - Ты все сказал? - спросил сэр Мадор. - Либо кончай свои речи и  выходи
на бой, либо прямо скажи, что отказываешься от боя.
     - Садись на коня, - отвечал сэр Борс, - я  же,  с  Божьей  помощью,  не
заставлю тебя долго ждать, и ты получишь удовлетворение.
     Тут разошлись они оба к своим шатрам и изготовились к  бою  верхами  со
всем возможным тщанием. И вот выехал на поле сэр Мадор со щитом на плече и с
копьем в руке и поскакал  по  кругу,  громким  голосом  обращаясь  к  королю
Артуру:
     - Высылайте ко мне сюда вашего рыцаря на бой, или он боится?
     Устыдился сэр Борс, пустил коня и выехал на другой конец  поля.  И  тут
вдруг видит он, как из ближнего леса выехал рыцарь на белом коне,  и  щит  у
него никому не известный, а на щите - никому не знакомый герб. Скачет рыцарь
к ним во весь опор. Вот поравнялся он с сэром Борсом и говорит:
     - Любезный рыцарь, прошу вас, не гневайтесь, ибо этот  поединок  должен
достаться лучшему рыцарю, нежели вы. И потому, прошу вас,  отступитесь,  ибо
знайте, что я прискакал сюда  издалека  и  этот  поединок  по  праву  должен
достаться мне. Так уговорился я с вами, когда мы виделись в последний раз, и
я теперь благодарю вас от всего сердца за вашу доброту.
     Тогда сэр Борс поскакал к королю Артуру  и  сказал  ему,  что  на  поле
объявился другой рыцарь и желает сразиться за королеву.
     - А что он за рыцарь? - спросил король.
     - Я не знаю, - отвечал сэр Борс, - но он так  условился  со  мною,  что
будет здесь в день поединка. Итак, господин мой, -  сказал  сэр  Борс,  -  я
уступаю поле боя.

7

     Тогда король окликнул того рыцаря и спросил  его,  правда  ли,  что  он
желает сразиться за королеву. И ответил тот:
     - Сэр, для того я и прибыл сюда. И потому, король,  не  удерживай  меня
долее, ибо я сразу же по окончании поединка  должен  буду  поспешить  отсюда
прочь, ведь меня ждет еще много поединков в других  местах.  Ибо  знайте,  -
сказал рыцарь, - что вам и всем рыцарям Круглого Стола позорно смотреть, как
столь  благородная  дама  и  столь  милостивая  королева,   как   Гвиневера,
подвергается у вас на глазах наветам и поношениям.
     И дивились все там собравшиеся, кто бы мог быть этот рыцарь, взявший на
себя поединок? Ибо ни один его не  признал,  кроме  сэра  Борса.  Между  тем
сказал королю сэр Мадор де ла Порте:
     - Сейчас я узнаю, кто таков мой противник!
     И вот разъехались они в концы поля, там наставили копья и ринулись друг
другу навстречу со всей мощью. И Мадорово копье разбилось на куски, но копье
его противника осталось цело, и оно отбросило сэра  Мадора  вместе  с  конем
назад и сокрушило наземь. Но он ловко и проворно высвободил ноги из стремян,
загородился щитом, обнажил меч и крикнул тому рыцарю, чтобы  он  спешился  и
бился с ним на мечах.
     Сошел тот рыцарь с коня, перетянул наперед щит свой и  обнажил  меч.  И
бросились они яростно в бой, и осыпали один другого  жестокими  ударами,  то
наседая, то отступая,  то  сшибая  мечи,  словно  два  диких  вепря,  и  так
сражались они целый час. Ибо этот сэр  Мадор  был  рыцарь  могучий,  не  раз
отличавшийся в богатырских боях. Но под конец противник поверг  сэра  Мадора
наземь и тут же подступил к нему, дабы прижать его распростертого  к  земле.
Но сэр Мадор успел вскочить и, поднимаясь, пробил тому бедро, так что  кровь
брызнула струей.
     Когда он почувствовал рану и увидел кровь  свою,  он  дал  сэру  Мадору
подняться на ноги, а потом нанес ему по шлему мечом удар такой силы, что тот
навзничь растянулся на земле.
     Тогда подошел он к нему и хотел сорвать шлем у него с  головы.  Но  сэр
Мадор взмолился о пощаде. И признал он себя  побежденным  и  ему  покорился,
объявив, что берет назад обвинение против королевы.
     - Я не пощажу твоей жизни, - отвечал рыцарь, - покуда ты не  откажешься
навсегда от всех поклепов на королеву и не поклянешься, что на  могиле  сэра
Патриса не будет даже упoмянуто, что будто бы его убили с согласия  королевы
Гвиневеры.
     - Даю в этом клятву, - отвечал сэр Мадор, - и раз навсегда  беру  назад
все мои обвинения.
     После этого рыцари с Мадорова конца поля подняли сэра Мадора с земли  и
отвели его к его шатру. А тот другой  рыцарь  направился  прямо  к  подножью
ложи, где сидел король Артур.
     К этому времени королева уже возвратилась  к  королю,  и  они  сердечно
поцеловались. Когда же король увидел того рыцаря, он  наклонился  к  нему  и
благодарил его, и  королева  тоже.  И  попросил  его  король  снять  шлем  и
отдохнуть с ними и принять от него кубок вина.
     Снял он шлем с головы, чтобы выпить вино, и тогда все рыцари  узнали  в
нем сэра Ланселота. И лишь только увидел король, что это  сэр  Ланселот,  он
взял за руку королеву, подвел ее к нему и сказал:
     - Сэр, грамерси за ваши ратные труды, что приняли вы нынче за меня и за
мою королеву.
     - Мой государь, - отвечал сэр Ланселот, - знайте,  что  мой  неизменный
долг - всегда выступать на вашей стороне и на стороне госпожи моей  королевы
и биться за вас обоих, ибо вы, господин мой, посвятили меня в высокий  Орден
Рыцарства, и в тот же день госпожа моя, ваша королева, оказала  мне  великую
милость. Так что, не храни я вам верности, позор был бы мне, ибо в тот самый
день, когда я принял от вас посвящение в рыцари, я впопыхах обронил  меч,  и
госпожа моя, ваша королева, нашла его, спрятала в  шлейфе  своего  платья  и
передала его мне, когда он мне как раз понадобился. Если бы не она, я был бы
опозорен перед всеми рыцарями. И потому, господин мой Артур, в  тот  день  я
поклялся ей всегда, и в правде и в неправде, быть ее верным рыцарем.
     - Грамерси, - молвил король, - за ваш поспешный  приезд.  И  знайте,  -
сказал король, - я не останусь у вас в долгу за ваше благородство.
     А королева все глядела и глядела на сэра  Ланселота  и  под  конец  так
разрыдалась от всего сердца, что едва не упала на пол от горькой мысли,  что
он был к ней так добр, тогда как она обошлась с ним так  немилостиво.  Между
тем окружили его рыцари из его рода, и все приветствовали его  и  радовались
ему от души. Вслед за ними приблизились  и  все  остальные  рыцари  Круглого
Стола, кто был в то время, и поздравили его с возвращением.
     А вскоре сэр Мадор исцелился собственным искусством от полученных  ран,
и сэр Ланселот тоже был исцелен от раны  в  бедре.  И  было  там  при  дворе
великое веселие и множество развлечений.

8

     И случилось так, что Дева Озера по имени  Нинева,  которая  была  женой
доброго рыцаря Пелеаса,  тоже  явилась  ко  двору  короля  Артура,  ибо  она
неизменно помогала королю и всем его рыцарям своими чарами и волшебством.  И
когда она прослышала о том, как королева попала в  беду  из-за  смерти  сэра
Патриса, то она во всеуслышанье объявила, что королева ни в чем не  повинна,
и открыла людям, кто это сделал, и назвала имя сэра Пионеля и за что он  его
убил. И стало это  всем  известно  и  всем  открыто,  и  так  королева  была
оправдана. А этот рыцарь сэр Пионель сбежал в свою страну, и был он  повсюду
ославлен как отравитель, ибо он напитал ядом на пиру яблоки, желая  погубить
сэра Гавейна за то,  что  сэр  Гавейн  и  его  братья  убили  сэра  Ламорака
Уэльского, которому сэр Пионель приходился родичем.
     А сэра Патриса вскоре похоронили в гробнице в Вестминстерской церкви, и
сверху на гробнице было начертано:
     "Здесь покоится сэр Патрис Ирландский, убитый сэром Пионелем  Свирепым,
который напитал ядом яблоки, дабы отравить сэра Гавейна, но,  по  несчастью,
сэр Патрис съел одно из тех яблок, и тут же его вдруг разорвало". И еще было
написано на гробнице, как в смерти сэра Патриса была обвинена сэром  Мадором
де ла Порте королева  Гвиневера,  а  дальше  излагалось,  как  сэр  Ланселот
сражался за королеву Гвиневеру и одержал верх в честном  поединке.  Все  это
было начертано на могиле сэра Патриса в оправдание королевы.
     Сэр же Мадор долго и неотступно искал милости  королевы  и  под  конец,
благодаря  заступничеству  сэра  Ланселота,   завоевал   королевино   доброе
расположение, и все было прощено и забыто.


 * II *

1

     Так все  шло  до  самого  Успенья  Богородицы.  За  две  недели  король
распорядился огласить повсюду, что в день праздника у стен Камелота, который
иначе  зовется  Винчестер,  состоится  большой  турнир.  И  повелел   король
глашатаям объявить, что он сам вместе  с  королем  скоттов  будет  сражаться
против всех, кто ни вздумает на них выйти.
     Когда был тот  клич  повсюду  оглашен,  съехались  туда  многие  добрые
рыцари:  король  Северного  Уэльса,  и  король   Ангвисанс   Ирландский,   и
Король-с-Сотней-Рыцарей, и  сэр  Галахальт,  Высокородный  Принц,  и  король
Нортумберландский, и еще многие благородные графы и герцоги из многих стран.
     Вот приготовился король Артур ехать на турнир  и  стал  звать  с  собой
королеву, но она сказала, что не поедет, потому что  больна  и  не  в  силах
сидеть на лошади.
     - Это жаль, - сказал король, - ибо вот уже семь лет, как  вы  не  могли
любоваться столь славным собранием рыцарства, с самого  того  дня,  как  сэр
Галахад покинул наш двор.
     - Право, - отвечала королева, - вы должны меня извинить, ибо я не  могу
ехать.
     А многие при дворе полагали, что королева не хочет уезжать  из-за  сэра
Ланселота: ибо он не сопровождал короля, так как еще не оправился  от  раны,
нанесенной сэром Мадором.
     Опечалился король и в великом гневе отправился  в  Винчестер  со  своею
дружиной. На пути случилось королю остановиться ночлегом в  городе,  который
назывался Астолат, а по-английски - Гилфорд. И там расположился он в замке.
     Королева же, когда король уехал,  призвала  к  себе  сэра  Ланселота  и
сказала ему так:
     - Сэр,  вы  дурно  поступили,  что  не  последовали  за  королем,  моим
супругом. Ведь что теперь подумают и скажут ваши недруги и мои? "Посмотрите,
как сэр Ланселот постоянно норовит отстать от короля, и королева тоже, и все
затем, что они хотят насладиться любовью друг с другом". Вот что они  станут
говорить, - сказала королева.

2

     - Это верно, госпожа, - отвечал сэр Ланселот, - я признаю вашу правоту.
Но давно ли вы сделались столь рассудительны? Теперь, госпожа моя,  согласен
поступить по вашему совету: нынешней ночью я  отдохну  и  завтра  чуть  свет
поскачу в Винчестер. Но только знайте, - сказал сэр Ланселот королеве,  -  я
на этом турнире буду выступать  против  короля  Артура  и  против  всей  его
дружины.
     - Сэр, поступайте там, как вам будет угодно, - сказала королева,  -  но
мой вам совет, не сражайтесь против вашего короля и против ваших  товарищей,
ведь среди них будет немало стойких бойцов, будут и ваши родичи.
     - Госпожа, - отвечал сэр Ланселот, - я готов встретить любые опасности,
какие ни пошлет мне Бог.
     И вот рано  поутру  он  отслушал  обедню,  утолил  голод,  простился  с
королевой и отправился в  путь.  И  он  скакал  во  весь  опор,  и  как  раз
случилось, что к ночи он достиг Астолата и подъехал к замку  старого  барона
по имени Барнард Астолатский. Когда въезжал сэр Ланселот в замок на  ночлег,
его заметил король Артур, гулявший в то время в саду  под  стеной  замка,  и
сразу же его узнал.
     - Ну, сэры, - сказал король Артур своим рыцарям, которые гуляли с ним у
стен замка, - сейчас я видел рыцаря, - сказал он, - который на турнире, могу
поручиться, покажет чудеса.
     - Кто же он? - спросили рыцари.
     - Пока еще вы этого от меня не узнаете, - отвечал король.
     И, улыбнувшись, он удалился в свой покой. Когда  сэр  Ланселот  стал  в
отведенном ему покое располагаться на ночь и снял с  себя  доспехи,  к  нему
явился старый барон сэр Барнард и  приветствовал  его  любезнейшим  образом.
Однако он не узнал сэра Ланселота.
     - Любезный сэр, - сказал сэр Ланселот своему хозяину, - прошу  вас,  не
ссудите ли вы меня щитом, который не был бы известен  повсеместно,  ибо  мой
щит знаком всем?
     - Сэр, - отвечал его хозяин, - ваше желание  будет  исполнено,  ибо  вы
кажетесь мне одним из достойнейших рыцарей, каких мне  случалось  видеть,  и
потому я готов оказать вам дружеское расположение. - И еще он сказал: - Сэр,
знайте, что у меня есть два сына, и они лишь недавно получили  посвящение  в
рыцари. Старшего зовут сэр Тиррей, и он был ранен  в  тот  самый  день,  как
принял рыцарское посвящение, и по сей час не может сесть на коня; его щит вы
и получите, ибо, ручаюсь, он  известен  только  здесь,  и  больше  нигде.  А
второго моего сына зовут сэр Лавейн. И, с вашего изволения, он поедет вместе
с вами на турнир, ибо для своего возраста он  крепок  и  силен.  Мое  сердце
сразу расположилось к вам, так что вы, должно быть,  рыцарь  благородный.  И
потому я прошу вас, назовите мне ваше имя, - сказал сэр Барнард.
     - Что до этого, - отвечал сэр Ланселот, - то вы  должны  меня  покамест
извинить. Если, с милостью Божией, я преуспею на турнире, тогда я возвращусь
и назову вам мое имя. Но я прошу вас, как бы ни обернулось дело,  все  равно
послать  вместе  со  мною  вашего  сына  сэра  Лавейна   и   позволить   мне
воспользоваться щитом его брата.
     - Сэр, все это будет исполнено, - отвечал сэр Барнард.
     А у этого старого барона была дочь, которую в  то  время  все  называли
Прекрасной Девой из Астолата, и она, не отрываясь, глядела на сэра Ланселота
с великим восхищением. (И, как рассказывается в Книге, она воспылала к  сэру
Ланселоту столь сильной любовью, что так и не смогла его никогда  разлюбить,
и от этого умерла. Имя же ее было Элейна Белокурая.)
     Она входила туда и выходила много раз, и так разгорелась ее любовь, что
под конец она попросила сэра Ланселота, чтобы он на турнире носил ее знак.
     - Девица, - сказал сэр Ланселот, - если бы я  согласился  на  эту  вашу
просьбу, вы смогли бы сказать, что ради вас я  сделал  больше,  нежели  ради
какой-либо другой дамы или девицы за всю мою жизнь.
     Но тут он вспомнил, что едет на турнир в чужом обличии, и,  оттого  что
прежде он никогда не надевал знаков ни одной дамы, он решил надеть теперь ее
знак, чтобы никто из его родичей не заподозрил,  что  это  он.  И  тогда  он
сказал:
     - Прекрасная девица, я согласен носить ваш  знак  на  шлеме.  И  потому
покажите мне, каков он.
     - Сэр, - она отвечала, - это мой красный рукав из тонкой  ткани,  шитый
крупным жемчугом.
     И она принесла его сэру Ланселоту. Сэр Ланселот принял его и сказал:
     - Никогда еще я не делал этого ни для одной девицы. И он  передал  этой
прекрасной деве на хранение свой щит и просил ее сберечь его, пока  он,  сэр
Ланселот, не возвратится. И в тот  вечер  сэра  Ланселота  принимали  там  с
особым радушием и веселием, ибо девица Элейна все время, пока  ей  дозволено
было, находилась подле сэра Ланселота.

3

     А назавтра поутру король Артур и все его рыцари снова пустились в путь,
ибо король и так провел там целых три дня, поджидая, пока соберутся все  его
благородные рыцари. Когда же король отъехал, сэр Ланселот и сэр Лавейн  тоже
собрались в дорогу, и у обоих у них были белые щиты, и еще сэр Ланселот  вез
с собою красный рукав девицы Элейны.
     И вот они простились  с  сэром  Барнардом,  старым  бароном,  и  с  его
дочерью, Прекрасной Девой из Астолата, и пустились в путь и скакали  до  тех
пор, покуда не достигли Камелота, как звался в те времена Винчестер.  А  там
собралось уже великое  множество  королей,  герцогов,  графов  и  баронов  и
всевозможных благородных рыцарей. Но сэр Ланселот  с  помощью  сэра  Лавейна
нашел себе тайно пристанище у одного богатого горожанина, так  что  никто  в
городе не знал, где они остановились. И там они  отдыхали,  пока  не  настал
наконец праздник Успенья Богородицы, на который назначен был турнир.
     И вот проиграли на  поле  трубы,  и  король  Артур  уселся  на  высоких
подмостьях, дабы лучше видеть, кто выкажет себя лучшим изо всех рыцарей (но,
как рассказывает Французская Книга, король не отпустил от себя сэра Гавейна,
потому что сэр Гавейн никогда не одерживал верх, если на поле  боя  был  сэр
Ланселот, и много раз терпел сэр Гавейн поражения, когда  сэр  Ланселот  вот
так появлялся под чужим обличием), - и тогда иные  из  королей,  как  король
Ангвисанс Ирландск