вет  моей  достойной  жене,  никогда
меня не гневившей, вели ей молиться за мою душу.
     Заплакал тогда король Артур от боли в сердце и сказал:
     - Сердце говорит мне, что ты будешь жить.
     И с тем выдернул у него король своими руками из тела  обломок  копья  и
велел лекарям хорошенько осмотреть его рану,  и  они  ему  сказали,  что  ни
печень, ни легкие, ни кишки не задеты. Уложил тогда король его в своем шатре
и приставил к нему верных рыцарей и сказал так:
     - Я отплачу за твою боль, вот увидишь!
     И поскакал король и в печали повстречал какого-то короля и мечом  своим
Экскалибуром разрубил ему спину. Едет дальше, наезжает на другого, и в тоске
пронзил он его насквозь от бока до бока. Так носился он туда и сюда в  самой
гуще сраженья, тридцать раз проехав из конца в конец поле брани.
     А сэр Ланселот, сэр Гавейн и сэр Ловель, его сын, отъехали в сторону  и
видят вдруг на лугу императора Луция. Увидел и сэр Луций сэра Гавейна и  так
ему говорит:
     - Добро тебе пожаловать сюда! Вижу я, ты ищешь себе беды, ибо здесь  ты
будешь побежден!
     Разгневался сэр Ланселот его грозным словам и так ударил его  мечом  по
ясному шлему, что пролилась кровь к самым его ногам.
     И сэр Гавейн своим долгим мечом рубился яростно, он  убил  трех  эмиров
своими руками. И юный Ловель не отставал, он убил  короля  и  герцога,  двух
доблестных рыцарей. Но тут римляне  спохватились.  Когда  увидели  они,  как
досталось их повелителю, они набросились на наших добрых  рыцарей  и  многих
порубили и в том наезде выбили из седла доблестного сэра Бедивера, и остался
он на сырой земле, жестоко раненный острым мечом,  но  сэр  Ланселот  и  сэр
Ловель подобрали его и спасли.
     Тут прискакал туда король Артур с рыцарями Круглого Стола и спас  своих
славных людей, которые уже не чаяли спасения,  ибо  нередко  случается,  что
зависть друг к другу приносит рыцарям погибель:  на  словах  они  все  очень
хороши друг с другом, а в бою их  единственная  забота  -  отличиться  перед
остальными.
     Лишь только завидел король Артур императора Луция,  не  стал  он  более
задерживаться ни ради короля, ни ради капитана.
     Ринулись они один на другого с обнаженными  мечами.  Сэр  Луций  ударил
Артура мечом поперек носа и нанес ему рану чуть не до  языка  глубиной.  Сэр
Артур разъярился и обрушил меч со всей силой, что была у него в руках, и  от
шишака на шлеме прошел клинок до широкой груди, и на том  пришел  императору
конец.
     А король повстречал сэра Кадора, своего  яростного  кузена,  и  крикнул
ему:
     - Прошу тебя, рази и убивай ради сэра Кэя,  моего  молочного  брата,  и
ради сэра Бедивера, который служил мне так долго! И потому не щади никого ни
за золото, ни за серебро, ибо не похвально  щадить  тех,  кто  союзничает  с
сарацинами. Убивай же всех и не щади ни язычника, ни христианина.
     Взялись за мечи сэр Кадор и сэр Клегис, сэр  Ланселот,  сэр  Борс,  сэр
Лионель, сэр Эктор Окраинный, и стали они носиться взад-вперед среди вражьих
воинов. И сэр Равейн, сэр Гахерис, сэр  Ловель  и  сэр  Флоренс,  его  брат,
рожденный на горе сестрою сэра Бранделя, все эти рыцари скакали  в  передних
рядах вместе со многими другими рыцарями Круглого Стола, чьи имена здесь  не
перечисляются. Они носились по холмам, долинам  и  лесам  и  перебили  столь
дивное количество народу, что тысячи тел валялись в одной огромной груде.
     Как ни отбивались римляне и сарацины  и  как  ни  кричали,  что  готовы
сдаться, ни один не был пощажен, все были преданы мечу. Король Артур  скакал
по полю в самой гуще битвы и, словно  дикий  лев,  разил  направо  и  налево
благородных сенаторов. Он никому ни  за  что  не  давал  пощады,  но  убивал
всякого и, убив, устремлялся к следующему, покуда не были перебиты там  все,
числом в сто тысяч; да еще многие тысячи спаслись бегством с тайной  помощью
друзей.
     И тогда отступил  король  со  своими  благородными  рыцарями  и  послал
обшарить все поле в поисках своих  славных  баронов.  Тех,  кто  был  мертв,
похоронили, как подобало им по рождению, а кого возможно  было  спасти,  для
тех не жалели редкостных снадобий, и не было для них слишком дорогих яств, -
какие только можно было закупить на золото и  серебро.  Так  он  спас  жизнь
многим рыцарям, которые и не чаяли  выжить,  но  выздоровлению  сэра  Кэя  и
могучего сэра Бедивера он радовался как никто на свете.
     Потом поехал король прямо к тому месту, где лежал убитый  император,  и
велел поднять его и уложить по-царски  вместе  с  благородными  баронами,  и
султаном Сирии, и царем Ефиопии, и королем Египта, и  королем  Индии,  двумя
благородными властелинами, и еще  с  семнадцатью  королями  и  шестьюдесятью
римскими сенаторами, славными и почтенными, и всеми старейшинами.
     Король  повелел  набальзамировать  их  драгоценными  смолами,  а  потом
запеленать в широкое тонкое полотно в шестьдесят слоев, а потом заключать  в
свинец, чтобы они не испортились и не повредились, а потом уложить в коробы,
богато изукрашенные, а сверху - их знамена и щиты, дабы  все  могли  видеть,
откуда они и кто такие.
     А поутру поймали на равнине трех римских сенаторов. И когда привели  их
к королю, он сказал им такие слова:
     - Я готов сохранить вам жизнь, если вы отправитесь с моим поручением  в
великий Рим и привезете эти мертвые тела гордому подесте и вручите  ему  мои
письма и сообщите ему на словах, что вскорости они меня увидят, и думаю, они
поостерегутся шутить со мною и моими рыцарями.
     И уложили императора в повозку, а за ним по два рыцаря в повозке  и  по
два сенатора на катафалке.
     - Передайте же подесте и всем лордам, что вот я шлю  им  дань,  которая
причитается от меня Риму, ибо это лишь только и задолжал я и мои предки Риму
за последние двести лет. Да скажите, что, по-моему, я заплатил им сполна,  а
если они сочтут, что этого мало, готов исправить дело, когда явлюсь туда.  И
потому велю вам передать им, чтобы никогда не требовали дани и налога с меня
и моих земель, ибо придется им довольствоваться вот такими дарами.
     И вот рано поутру отправились эти сенаторы в  Рим  и  на  восемнадцатый
день прибыли к подесте и объявили ему, что привезли налог и  подать  за  две
сотни лет с Англии, Ирландии и со всех Восточных земель.
     - И король Артур вам повелевает не спрашивать с него под страхом смерти
ни дани, ни налога, покуда не приобретете на то права повернее, нежели  было
у ваших предков. Мы же за то бились теперь во Франции, и нам пришлось плохо,
всех порезали, порубили насмерть, и простых и знатных. И потому  наш  совет:
запасайтесь провиантом, ибо война идет сюда. Эта беда приключилась в  месяце
мае в земле Константина, где текут чистые реки, и там он со своими  рыцарями
подобрал нас, тех, кто был ранен, в тот же день отдал на излечение  лекарям,
убитых же предал земле.

9

     Мы же  теперь  обратимся  к  Артуру  и  его  благородным  рыцарям.  Они
направились прямо к Люксембургу, оттуда через Фландрию  и  в  Лотарингию.  И
завоевал он там все герцогства и графства, а  затем  прошел  в  Аллеманию  и
богатую Ломбардию и установил в тех землях свои законы, которые  сохранялись
там очень долго. Оттуда он пошел в Тоскану и там  разбил  всех  тиранов,  но
были там хитрые военачальники, уже знавшие  об  Артуровом  прибытии,  и  они
поджидали его в узких проходах и перебили многих  его  воинов  и  во  многих
городах ставили свои гарнизоны.
     И был там один большой город, который долго выдерживал осаду  Артура  и
его рыцарей, и на то разгневался Артур и воскликнул громким голосом:
     - Я возьму штурмом сей город - или же многие расстанутся с жизнью!
     И он приблизился к городским стенам без щита, лишь в одной кольчуге. -
     - Сэр, - сказал ему сэр  Флоренс,  -  вы  поступаете  неразумно,  столь
близко подходя безоружным к этому опасному городу.
     - Если ты боишься, - отвечал король Артур, - мой совет  тебе:  спасайся
поспешно бегством, ибо со мной они не завоюют славы, но лишь копья обломают,
ибо Господь наш того не допустит, чтобы подлый люд мог убить  помазанного  и
коронованного короля.
     Тут подъехали к городу благородные рыцари Круглого  Стола  и  спешились
прямо  под  стенами.  Они  устремились  все  дружно  в  ряд  на  предмостное
укрепление, всех рубя и сокрушая, кто попадался им на пути, и в этой схватке
завладели они городским мостом. И корда бы  не  поставленный  там  гарнизон,
пробились бы они и в городские ворота и захватили бы весь город через мощь и
силу своих рук.
     Но вот отошли наши благородные  рыцари  немного  назад  и,  явившись  к
королю Артуру, просили его стать там на ночлег. И повелел он  разбить  шатры
полотняные и палатки вокруг всех стен города, и  еще  он  повелел  наставить
тайно стенобитные машины во множестве.
     Затем призвал к себе король сэра Флоренса и сказал ему такие слова:
     - Мои люди ослабели из-за недостатка провианта, здесь же кругом  густые
леса, и в них затаились враги наши.  Там  у  них,  я  уверен,  много  скота.
Отправляйся же за добычей в эти леса, и с тобою  поедут  сэр  Гавейн  и  сэр
Вичард с сэром  Вальчером,  два  достойных  рыцаря,  в  сопровождении  своих
бывалых воинов с Западных окраин. И еще с вами отправятся сэр Клермонт и сэр
Клегис,  столь  умело  владеющие  оружием,  и  воевода  кардифский,   рыцарь
превосходнейший. А теперь ступай и предупреди их всех,  чтобы  сделано  было
так, как я повелел.
     Пошел сэр Флоренс и вскоре снарядил свою рать, и вот поскакали  они  по
горам и долам, по лесам и полянам.
     Выехали они на широкий  луг,  пестреющий  прекрасными  цветами,  и  там
стреножили они своих лошадей.
     А как забрезжил день, сел тайно на коня сэр Гавейн и поскакал на поиски
чудес. Вскоре повстречался ему у реки всадник, медленно  едущий  на  высоком
коне по лесной опушке, за спиной у него висел щит, а  сопровождал  его  лишь
один оруженосец, везший тяжелое копье. А щит у того рыцаря - на золотом поле
сверкающем три черненых грифона с карбункулами и серебряное оглавие.  Увидел
сэр Гавейн этого пестро облаченного рыцаря, схватил большое копье и поскакал
прямо на него, дабы съехаться с  этим  грозным  рыцарем  на  лесной  опушке.
Подъехав, спросил его сэр Гавейн по-английски, кто он таков.  И  тот  рыцарь
ответил ему на языке Тосканы так: - Зачем ты  прискакал  сюда,  подлый  вор,
наставив свое копье? У меня ты ничем не поживишься, как бы  ни  старался,  и
только будешь моим пленником, как ты ни заносись.
     - Горды твои речи, - сказал сэр Гавейн. - Но  мой  тебе  совет:  оставь
грозные слова и береги доспехи, не то не миновать тебе беды.

10

     Сжали они копья в руках по всем правилам воинского искусства,  ринулись
друг на друга, нанося меткие удары, и пробили друг на друге щиты и панцири и
пронзили один другому плечи на целую ладонь. И от  того  пришли  они  оба  в
такую ярость, что тут же, не отъехав, выхватили с поспешностью мечи и рубили
друг друга жестоко по  шлемам  и  кололи  друг  друга  под  ребра  стальными
клинками. Так рубились  пешими  эти  два  яростных  рыцаря,  и  искры  огнем
сыпались наземь от их шлемов.
     Но вот распалился пуще прежнего сэр  Гавейн,  размахнулся  мечом  своим
Галантином и ударил со всею мощью и разрубил у рыцаря щит на две половины. И
пробил меч толстую кольчугу, из крепких колец сплетенную, и богатые  одежды,
все рассек на две части, так что  видны  стали  легкие  и  печень.  Застонал
рыцарь от столь тяжкой раны, бросился на сэра Гавейна и  ударил  его  сплеча
наискось, так что и на спине и на груди рассек ему панцирь и вскрыл вену,  и
так жестока и мучительна была эта рана, что затмился у него  разум  и  кровь
залила доспехи.
     Тогда обратился к сэру Гавейну тот рыцарь и велел ему перевязать раны.
     - А не то расстанешься с жизнью. Ибо ты пятнаешь кровью и коня, и  свои
пестрые одежды. Но знай: все цирюльники Бретани не остановят тебе кровь, ибо
кого поранит этот клинок, тот до смерти будет истекать кровью.
     - Клянусь Богом, - отвечает сэр Гавейн, - мне и горя мало. И ты  своими
кичливыми словами меня не запугаешь. Ты думаешь такими речами  усмирить  мое
сердце, однако тебе еще придется несладко,  прежде  чем  ты  отсюда  уедешь,
разве только ты поспешишь мне открыть, кто может остановить мне кровь.
     - Это я могу и сделаю, если только  ты  поможешь  мне  получить  святое
крещение и покаяться кротко в грехах моих. Ибо я молю о милосердии Господнем
и желаю стать христианином и веровать  крепко  в  Бога,  твоей  же  душе  за
доблесть твою уготовано небесное спасение.
     - Я согласен, да поможет мне Бог исполнить твое желание, - отвечал  сэр
Гавейн. - Ты заслужил это. Но прежде открой мне правду: чего искал ты в этих
местах, разъезжая в одиночестве, и какого господина ты вассал.
     - Сэр, - говорит тот, - я зовусь Приам, мой отец - владетельный  князь,
он отпал от Рима  и  завоевал  у  него  многие  земли.  Родом  же  мой  отец
происходит от Александра, владыки над всеми королями  земли,  и  от  Гектора
также происходит он по прямой линии; и еще многие были  в  нашем  роду,  как
Иуда Маккавей и вождь Иисус Навин. И я  -  прямой  наследник  всех  владений
Александрии, Африки и всех Внешних Островов. И однако, я готов  уверовать  в
того Бога, в которого веришь ты, и  тебя  за  труды  твои  одарить  богатыми
сокровищами. Ибо так заносчив был я в сердце моем, что мнил, будто на  свете
нет мне равных, и с  согласия  отца  прибыл  на  эту  войну  со  ста  сорока
рыцарями, однако нынче встретил я противника, в  поединке  с  которым  отвел
душу. И потому, сэр рыцарь, прошу тебя именем твоего короля: скажи мне,  кто
ты?
     - Сэр, - отвечал сэр Гавейн, - я вовсе не рыцарь, я вырос в гардеробной
благородного короля Артура, много дней и лет берег его доспехи и всю одежду,
чистил его гамбизоны, хранил дублеты герцогов и графов. А прошлым Рождеством
он возвел меня в иомены и одарил богатыми дарами -  пожаловал  мне  коня  со
сбруей и сто фунтов деньгами. И если мне посчастливится  вернуться  к  моему
господину, я, уж конечно, буду сразу же исцелен.
     - О! - воскликнул сэр Приам. - Если у него слуги таковы, рыцари и вовсе
должны быть превосходны. Прошу же тебя Отцом твоим небесным и королем твоим,
рыцарь ты или слуга, открой мне свое имя!
     - Клянусь Богом, - сказал сэр Гавейн, - я скажу тебе теперь всю правду.
Я зовусь сэр Гавейн и прославлен при дворе короля и в его  доме,  и  значусь
рядом с доблестнейшими рыцарями Круглого Стола, и  возведен  в  герцоги  его
собственной рукой. И потому не сокрушайся, славный рыцарь, что  потерпел  от
меня поражение: это милость Божья придала мне силы.
     - Это мне больше, по душе, - сказал сэр Приам. - Предложи  ты  мне  все
богатства Прованса и Персии, я бы все равно  скорее  предпочел,  чтобы  меня
разорвали дикие кони, чем понести мне поражение от иомена и уступить  в  бою
пажу  или  простому  коннику.  Но  теперь,  сэр   рыцарь   Круглого   Стола,
предостерегаю тебя: здесь поблизости находится герцог Лотарингский со  своим
войском, и храбрейшие воины Дофинии с голландцами, и многие лорды Ломбардии,
и Готардский гарнизон, и мужи Вестфалии, могущественные владыки, и саксонцы,
и сарацины из Южных земель в  великом  множестве,  всего  числом  шестьдесят
тысяч могучих бойцов. И потому, если ты не поторопишься прочь с этого  поля,
нам обоим  придется  плохо,  ведь  мы  тяжко  изранены,  и  неизвестно  еще,
исцелимся ли когда-нибудь. Только смотри, чтобы мой слуга не затрубил в рог,
и чуть он попытается, разруби его на куски, ибо здесь поблизости  стоят  сто
рыцарей из моей свиты, и, если  ты  попадешь  им  в  руки,  никакому  золоту
червонному не выкупить тебя из их власти.
     И тогда  сэр  Гавейн  переехал  вброд  через  реку,  дабы  укрыться  от
нападения, и тот благородный рыцарь последовал за ним, жестоко  раненный.  И
так они ехали, покуда не  выехали  на  луг,  где  паслись  лошади  спутников
Гавейна, и там отдыхали многие лорды, облокотясь о лежащие щиты, и слышались
смех и шутки и громкие речи. Но лишь только завидел сэр Вичард сэра  Гавейна
и его жестокие раны, побежал он ему навстречу, плача и ломая руки.
     Сэр Гавейн поведал ему, как он бился с тем могучим рыцарем.
     - И потому не сокрушайтесь, любезный сэр, хотя мой щит разбит в щепы  и
плечо рассечено, однако и этот рыцарь сэр Приам получил немало жестоких ран.
У него, как он говорит, есть снадобья, которые могут исцелить нас обоих.  Но
тут поблизости творятся новые дела,  о  которых  вы  не  подозреваете,  и  к
полудню, думается мне, все мы испытаем их на себе.
     Потом сэр Приам и сэр Гавейн сошли с коней  и  пустили  их  пастись  на
зеленый луг. И велели они распустить себе завязки шлемов  и  отбросили  свои
широкие щиты. Тут снова хлынула у обоих кровь так обильно,  что  все  только
диву дались, как они могли сидеть в седле и стоять на ногах.
     - А теперь, - промолвил сэр Приам, - принесите мне фиал, что  висит  на
поясе у моего слуги, ибо в нем налита вода четырех рек, что  текут  из  Рая,
цвет и плод обмана, который всем нам суждено вкусить. Приложите той  воды  к
нашему телу в тех местах, где имеются раны, - и через четыре часа  мы  будем
исцелены. -
     И промыли им раны холодным белым вином и смазали несколько раз целебным
бальзамом, и по прошествия часа не  было  на  Божьем  свете  людей  целее  и
невредимее, чем они.
     И вот когда они были обмыты и исцелены, открыли  бочки  и  принесли  им
вина, и хлеб, и мясо, и дичь в изобилии. Когда  же  поели,  то  затрубили  в
трубы, сзывая всех на совет. И говорил сэр Гавейн:
     - К оружию, лорды!
     Когда же все вооружились и собрались, сэр Гавейн поведал им обо всем.
     - А теперь вы, сэр Приам, расскажите нам, для какой  причины  собрались
те превосходные рыцари.
     - Сэры, - отвечал сэр Приам, - они дали клятву вызволить меня или же на
этом самом месте всем лечь костьми. Вот какая у них единственная цель, с тех
пор как я против их воли ускакал от них, дабы одному поискать приключений.
     - Коли так, други, - сказал сэр Гавейн, - соберитесь с духом, ведь если
мы отступим без добычи, это весьма опечалит нашего короля. А сэр Флоренс  во
время предстоящего сраженья останется здесь и не сдвинется  с  этого  места,
как благородный рыцарь, ведь король  его  избрал  и  поставил  предводителем
нашего отряда и головою  над  всеми  нами.  И  будет  ли  он  сражаться  или
обратится в бегство, мы последуем за ним, и что до меня,  то  я  никогда  не
уклонюсь от сражения с теми рыцарями.
     - Ах, отец! - сказал Флоренс, - слишком лестны ваши  речи,  ведь  я  не
более как дитя в сравнении с испытанными бойцами. И если я  где  промахнусь,
то не по своей вине, а по вашей.  А  потому  не  роняйте  своей  чести.  Мое
разумение слишком просто, вы же нам всем  голова,  поступайте  же  так,  как
сочтете разумнейшим.
     - Любезные лорды, - сказал сэр Приам, - оставьте ваши речи, говорю вам,
не то будет поздно. Вон в том лесу  затаилось  много  могучих  рыцарей!  Они
выпустят скот, чтобы заманить вас,  а  вас-то  всего  не  более  семи  сотен
рыцарей, и этого слишком мало для битвы с такой многочисленной  ратью,  ведь
от подлого и простого люда нам будет мало проку - они поспешат попрятаться в
кусты, несмотря на все свои храбрые речи.
     - Верно сказано, да поможет мне Бог! - молвил сэр Гавейн. -  А  теперь,
любезный сын, - сказал сэр Гавейн сэру Флоренсу, - возьмите с  собою  лучших
испытанных бойцов числом в сотню и поспешите на врага,  дабы  выказать  свою
доблесть и отбить у них добычу.
     - Со всей моей охотою, - отвечал Флоренс.

11

     И позвал сэр Флоренс сэра Флоридаса с сотней рыцарей, и пустились они в
путь быстрой рысью, угоняя перед  собою  стадо.  И  сразу  же  бросилась  за
Флоренсом погоня - добрых семь сотен рыцарей, а впереди на лихом скакуне сэр
Феронт Испанский, в Фармагосе воспитанный, от нечистого рожденный. По