не сейчас. Я должен подумать, собраться... Я плохо себя чувствую.  Обстрелян
и разгромлен мой ресторан, убиты люди...
   - Убит только один, - поправил Пафнутьев.
   - Это неважно... Идет следствие, милиция... Не могу. Извини. Чуть позже.
   - Хорошо, - легко согласился Пафнутьев. - Пусть будет так, как ты хочешь.
Я всегда шел тебе навстречу, зачем сейчас нарушать сложившиеся отношения? Не
буду. Скажи, пожалуйста... У тебя есть заместитель?
   - Есть, но он в отъезде...
   - Далеко?
   - На Кубани. За вином поехал.
   - Помощник есть?
   - Не понимаю, о чем ты? Есть бухгалтер, снабженец...
   - Где они сидят?
   - Рядом общая комната. Там несколько столов, телефоны и прочее.
   - Этот кабинет ты занимаешь единолично?
   - Конечно! - Анцыферов  вскинул  голову,  словно  бы  оскорбленный  таким
вопросом. - Это мой личный кабинет.
   - А в твое отсутствие может кто-то зайти, посидеть за столом,  позвонить,
распить бутылку водки...
   - Исключено! - резко сказал Анцыферов.  -  Я  запираю  дверь,  даже  если
выхожу на пять минут.
   - Это хорошо, - одобрил Пафнутьев. - Так и  надо.  Все-таки  должно  быть
какое-то расстояние между хозяином и обслугой, верно?
   - Да, - неуверенно  кивнул  Анцыферов,  пытаясь  понять,  к  чему  клонит
Пафнутьев, чего добивается. - Видишь ли, есть коммерческая тайна, документы,
отчетность...  Деньги,  в  конце  концов...  Я   просто   вынужден   хранить
неприкосновенность этого кабинета.
   - Даже дверь, я вижу, бронированная, - уважительно произнес Пафнутьев.
   -  Дверь  бронированная,   кованая   решетка   на   окне,   сигнализация,
телевизионные камеры, - перечислял Анцыферов каким-то  странным  тоном  -  и
хвалясь владениями, и все больше настораживаясь.
   -  Значит,  никто  не  пользуется  твоим  кабинетом?  -  повторил  вопрос
Пафнутьев.
   - Я же  сказал,  -  Анцыферов  снова  перешел  к  своей  манере  отвечать
неопределенно, ни на чем не настаивать, ничего не утверждать.
   Пафнутьев откинулся на спинку кресла, подпер щеку ладонью, прикрыл  глаза
и, кажется,  задумался  или,  устав,  решил  немного  передохнуть,  а  то  и
вздремнуть. Анцыферов недоуменно склонил голову к плечу, как  умная  собака,
пытаясь понять, как поступить.  Рука,  его,  как  обычно  в  таких  случаях,
непроизвольно дернулась вперед, кисть обнажилась, и он  посмотрел  на  часы.
Потом потянулся к телефону.
   - Не звонить! - резко сказал Пафнутьев.
   - Не понял?
   - Не надо звонить при мне. Уйду - тогда сколько угодно. А сейчас не надо.
   - А если мне позвонят?
   - Трубку не брать.
   - Но я могу и не послушаться, а, Паша?
   - Послушаешься. Иначе применю оружие.
   - Что происходит, Паша?
   - Когда уйду - говори с кем угодно, звони куда угодно... Но пока я здесь,
хочу насладиться общением только с  тобой,  -  Пафнутьев,  будто  извиняясь,
развел руки в стороны, дескать, извини, дорогой, тут я не властен над собой.
   В это время раздался мягкий, воркующий  звонок.  Анцыферов  вопросительно
посмотрел на Пафнутьева. А тот невозмутимо поднялся и взял трубку.
   - Вас слушают, - сказал  Пафнутьев  скомканным  голосом  так,  что  сразу
невозможно было понять, кто говорит. Но  слова  он  произнес  анцыферовские.
Тот, сидя в прокурорском кабинете, начинал разговор с этих  вот  церемонных,
вроде бы уважительных слов.
   - Леня, мы у тебя кое-что забыли, - произнес молодой голос. - Ты в курсе?
Алло!
   - Говорите, я слушаю! - сказал Пафнутьев и весело  подмигнул  Анцыферову,
давая понять, что разговор идет легкий, необязательный, и не грех при  таком
разговоре пошутить.
   - Это Леонард?
   - Вас слушают, - повторил Пафнутьев, но человек на том конце провода  уже
догадался о своей ошибке и положил трубку.
   - Кто звонил? - спросил Анцыферов.
   - А! - Пафнутьев беззаботно махнул рукой и снова уселся в кресло. -  Твои
ребята звонили.
   - Какие ребята? - помертвевшим голосом спросил Анцыферов.
   - Ну, эти... Как их... Которые утром перекусывали,  а  потом  сматывались
черным ходом.
   - И что сказали?
   - Леонард! - воскликнул Пафнутьев. - Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы
возмутиться, послать меня к какой-то там матери, ты все принимаешь за чистую
монету и даже спрашиваешь, о чем был разговор... Как понимать?
   - Шутка, - холодно сказал Анцыферов. - Это, Паша, была шутка. И не  более
того. Ты перестал  понимать  шутки,  переутомился.  И  вообще,  если  хочешь
услышать мой совет...
   - Остановись, Леонард. Остановись. Скажи, ведь не может быть,  чтобы  при
такой вот технике, как  у  тебя  в  кабинете,  ты  не  предусмотрел  обычных
динамиков? Можешь вот  так  сразу,  не  выходя  из  кабинета,  обратиться  к
коллективу? Можешь пригласить нужного человека? Увидев на экране  непорядок,
громогласно сделать замечание?
   - Конечно, могу, - кивнул Анцыферов, явно польщенный.
   - А мне позволишь воспользоваться микрофоном?
   - Хочешь выступить перед моим коллективом?
   - Нет, перед своим.
   -  Даже  так,  -  усмехнулся   Анцыферов,   ожидая,   видимо,   какого-то
развлечения. - Ну что ж... Валяй,  Паша,  выступай,  -  и  он  протянул  ему
микрофон на маленькой подставке, щелкнув кнопкой.
   - Могу начинать? - спросил Пафнутьев.
   - Да, Паша, ты в эфире.
   Пафнутьев взял микрофон с некоторой опаской, взглянув на  экран,  который
показывал вид ресторана с улицы, подмигнул Анцыферову,  сейчас  я,  дескать,
такое выдам, ты просто обхохочешься, на меня глядя.
   - Внимание, - сказал Пафнутьев и повторил. - Внимание, - люди  на  экране
телевизора замерли, посмотрели куда-то вверх, видимо, оттуда  неслись  звуки
пафнутьевского голоса. - Следователь Дубовик, эксперт Худолей,  оперативники
из уголовного  розыска...  Говорит  Пафнутьев...  Прошу  явиться  в  кабинет
директора  ресторана...  Повторяю...  Дубовику,  Худолею,  оперативникам   с
понятыми срочно явиться в кабинет директора ресторана. Все.
   Анцыферов смотрел на Пафнутьева со смешанным чувством - и ужас можно было
различить на его лице, и недоумение, и усмешку, впрочем, усмешки было совсем
немного.
   - Что происходит, Паша?
   - Оперативно-следственные мероприятия.
   - Цель?
   - Раскрытие преступления. Как всегда, Леонард, как всегда.
   - Почему здесь, в моем кабинете?
   - Мне показалось, что так будет лучше. Побледневший  Анцыферов  оцепенело
смотрел на экран - он видел, как несколько человек направляются ко  входу  в
ресторан. Вот они приблизились, уже можно было различить их лица, и  тут  же
они исчезли из поля зрения. Теперь шли другие - мужчина с женщиной,  видимо,
взятые понятыми из стоявшей вокруг толпы, и два оперативника.
   - Обыск? - спросил Анцыферов.
   - Возможно...
   - Что будешь искать?
   - Ничего. Я уже все нашел.
   Анцыферов, видимо, хотел спросить, что  именно  нашел  Пафнутьев,  но  не
успел - дверь открылась и в нее вошел Худолей бледный,  спокойный,  трезвый.
Не было в нем огня,  порывистости,  азарта  охотника.  Сник  Худолей,  сник.
Потоптавшись у двери, сел на стул, сумку свою поставил у ног,  руки  положил
на колени и скорбно уставился на Пафнутьева, ожидая дальнейших указаний.
   - Как жизнь, Худолей? - с подъемом спросил Пафнутьев.
   - Спасибо, - смиренно ответил тот и опустил глаза. - Не жалуюсь.
   - Здоровье? - напористо продолжал допытываться Пафнутьев.
   - Очень хорошо себя чувствую.
   - Что-нибудь беспокоит?
   - Воспоминания, Паша...
   - О чем? - удивился Пафнутьев.
   - О тех счастливых временах, когда я  мог  себе  позволить  выпить  рюмку
водки, стакан вина, бутылку самогонки... Все в прошлом, Паша. Все в прошлом.
   - Наверстаешь, -  жестковато  сказал  Анцыферов,  который  хорошо  помнил
слабости эксперта еще по работе в прокуратуре.
   - Ха! - безутешно произнес Худолей. - А вы знаете?,  Леонард  Леонидович,
сколько лет действует торпеда, если она окажется в вашей жопе?
   - Не интересовался, - отрезал Анцыферов и  чуть  вздрогнул,  когда  дверь
резко открылась и на пороге появились  оперативники  с  понятыми.  Последним
вошел Дубовик. Сначала показался его  пылающий  как  фонарь  светофора  нос,
налитый неведомой жизненной силой,  потом  появилась  и  сама  физиономия  -
сероватая, тусклая, будто все краски, положенные лицу, захватил один  только
нос, ничего не оставив глазам, губам, щекам. Окинув всех  взглядом,  Дубовик
присел рядом с Худолеем.
   - Докладываю обстановку, - заговорил Пафнутьев, убедившись, что все, кому
положено, пришли. - Мы находимся в кабинете владельца  ресторана  Анцыферова
Леонарда Леонидовича. Вот и он сам. Полтора часа назад совершено убийство. В
общих  чертах  вам  известно,  как  это  произошло.  Задача  заключается   в
следующем... Необходимо осмотреть кабинет...
   - Другими словами - обыск? - спросил Анцыферов.
   - Для обыска требуется ордер прокурора, как  вам  известно,  -  улыбнулся
Пафнутьев. - Поэтому употребляю слово осмотр.
   - Но суть остается?
   - Разумеется, - кивнул Пафнутьев.  -  Продолжаю...  Необходимо  осмотреть
кабинет и изъять вещи,  которые  могут  оказаться  полезными  для  раскрытия
преступления. Эксперт заснимет процесс осмотра, наши поиски и находки.
   - Я возражаю! - Анцыферов вскинул подбородок.
   - Сколько угодно, - ответил Пафнутьев. - Ты, Леонард,  возражаешь  только
потому, что я не закончил говорить. Когда закончу, свои возражения снимешь.
   - Ты уверен?
   -  Да.  И  понятые  подпишут  протокол,  в  котором  будет  сказано  и  о
возражениях, и о том, что возражения снимаешь, - Пафнутьев посмотрел в  упор
на Дубовика, давая понять, что протокол со всеми подробностями лежит на нем.
Дубовик понимающе кивнул.  -  Продолжаю.  По  предварительным  данным,  один
посетитель ресторана убит, второй в тяжелом состоянии отправлен в  больницу,
двое  его  верных  товарищей   сбежали.   Присутствующий   здесь   Анцыферов
утверждает, что людей этих он не знает, никогда не видел, никаких дел с ними
не имел. Я правильно излагаю? - повернулся Пафнутьев к хозяину кабинета.
   - Не считая издевки, все правильно.
   - Издевку в протокол не вносить, - сказал Пафнутьев  Дубовику.  -  Хозяин
возражает. Продолжаю. В этом шкафу, - Пафнутьев показал рукой  за  спину,  -
висит пальто господина Анцыферова. Нежно-розового цвета. Кроме  того,  висят
еще пальто, тоже хорошие, а также кожаная куртка. Полагаю, что тут разделись
гости господина  Анцыферова,  те  самые,  на  которых  совершено  нападение.
Внимательно осмотреть все карманы, тайные и явные, ни одна пылинка не должна
пройти  мимо  вашего  внимания.  Надеюсь,  господин   Анцыферов   не   будет
утверждать, что весь этот гардероб принадлежит ему лично.
   Анцыферов  сидел,  вцепившись  побелевшими  пальцами  в  подлокотник,  и,
кажется, готов был свалиться в обморок.
   - Понятые, бдительные и беспощадные, остаются на  местах.  Дубовик  пишет
протокол, оперативники приступают к работе, - Пафнутьев поднялся. - Господин
Анцыферов, прошу положить на стол содержимое ваших карманов. Меня интересуют
блокноты, записи и прочие свидетельства вашей интимной жизни. Только в  этом
случае я обещаю самое  благожелательное,  щадящее  отношение  в  будущем,  -
добавил Пафнутьев, заметив, что Анцыферов собирается возразить.  -  Не  надо
ничего говорить, Леонард. Просто делай то, что тебе говорят. Я же знаю,  что
ты здесь человек подневольный. И потому  всегда  сможешь  оправдаться  перед
ними, -  Пафнутьев  кивнул  в  сторону  шкафа,  возле  которого  уже  стояли
оперативники, готовые действовать.
   - Ну что ж, - пробормотал он в смятении, - Ну что ж... Пусть так, если ты
настаиваешь...
   - Мой тебе совет, Леонард... Не раздевай друзей в своем  кабинете.  Пусть
пользуются  общей  вешалкой.  Или  у  них  какие-то   секреты   в   карманах
пораспиханы?
   -  Ты  прав,  Паша,  ты  прав...  -  Анцыферов  снова  обрел  способность
выражаться осторожно.
   - Я вас оставляю ненадолго, - Пафнутьев обернулся уже от  дверей.  -  Мне
нужно кое с кем поговорить. Без меня не расходитесь.
 
*** 
 
   Пройдя  узкими  коридорами  подсобных  помещений,  Пафнутьев   неожиданно
оказался в общем зале. Потом уже сообразил, что шел на свежий  воздух  -  от
выбитых окон тянуло холодом. Уборка заканчивалась, двое мужичков в  фуфайках
прилаживали к выбитому  пролету  вместо  стекла  большой  лист  прессованной
стружки. "Быстро" - с одобрением отметил про себя Пафнутьев и успел схватить
за рукав пробегавшего мимо официанта.
   - Стоп! - сказал он. - Прошу прощения... Мне нужно  найти  вашего  парня,
который обслуживал сегодня утром вон тот столик, - Пафнутьев кивнул в  угол,
где две девчушки, о, эта вечная слабость Анцыферова,  старательно  протирали
мраморные плиты пола.
   - Я  обслуживал,  -  румяный  щекастый  парень  часто  заморгал  светлыми
ресницами. - Только я не знаю...
   - Ах ты моя деточка! - сочувствующе воскликнул Пафнутьев и, ухватив рукав
белого форменного кителя, потащил официанта к ближайшему  столику.  -  Скажи
мне, ради Бога, чего ты не знаешь?
   - Видите ли, в чем дело...
   - Да знаю я, в чем дело! Знаю. Ничего еще не спросил, а ты уже торопишься
от всего откреститься... Какое сегодня число?
   - Семнадцатое.
   - Ну вот, а говоришь, что ничего не знаешь. Садись. Плотнее садись...
   - Мне там надо помочь...
   - Обойдутся.
   - Леонард Леонидович просил разобраться...
   - С ним уже разбираются. Успокойся. Расслабься. Вот так... Глубокий вдох,
глубже, еще глубже... А теперь выдох, до конца, до дна...  Молодец.  Умница.
Тебя как зовут?
   - Павел.
   - Неужели?! -  восхитился  Пафнутьев.  -  Ну  повезло  мне,  ну  повезло!
Представляешь, я тоже Павел.  Тезки  мы  с  тобой...  Теперь,  Паша,  слушай
внимательно и  отвечай,  не  задумываясь...  Готов?  Поехали...  Ты  сегодня
обслуживал тот столик, за которым произошло смертоубийство... Правильно?
   - Д-да.
   - Только не заикайся. Сколько их было?
   - Четверо.
   - Водку заказывали?
   - Нет.
   - Пиво?
   - Нет.
   - А обычно заказывают водку?
   - Нет, только коньяк, - сказал официант  и  тут  же  замолчал,  испуганно
замигав светлыми ресницами. -  Вообще-то  я  не  знаю,  что  они  заказывают
обычно... Дело в том...
   - Паша! - укоризненно протянул Пафнутьев. - Успокойся.  Ну,  проболтался,
выскочило словечко, с кем не бывает... А ну-ка давай сюда копию их заказа, -
Пафнутьев протянул руку, и официанту ничего не  оставалось,  как  вынуть  из
нагрудного кармана свой блокнот.
   - Видишь, они даже расплатиться не успели... И счет здесь, и  копирка,  и
копия...  Ты  даже  успел  подсчитать  общую  сумму...  Хорош   завтрак   на
полмиллиона, а? На четверых... Без водки и пива, а?
   - Бывает и покруче...
   - А ужин у них на сколько тянет?
   - По разному...
   - В несколько раз больше? Можно так сказать?
   - Можно.
   - Крутые, значит, ребята?
   - Сами видите.
   - Ты в прокуратуре работал? - неожиданно спросил Пафнутьев.
   - Нет! - отшатнулся официант. - А с чего вы решили?
   - Отвечаешь так, будто  лет  двадцать  прокурором  оттрубил.  Увиливаешь,
Паша. Увиливаешь. Не надо. Что ты темнишь. Они же в кабинете у  твоего  шефа
разделись... Там опергруппа по их  карманам  шастает...  Знаешь,  какие  там
находки? Ужас!  Просто  кошмар  какой-то!  А  ты  пытаешься  припудрить  мне
мозги... Чаевые хоть хорошие давали?
   - Счета не проверяли.
   - Слушай меня внимательно...  Я  отойду  в  сторону,  а  то  на  нас  уже
оглядываются... А ты останешься здесь, за этим столиком. И не торопясь, но и
не медля, опишешь все, что произошло  сегодня  утром.  С  указанием  имен  и
фамилий твоих клиентов. Или кличек, если ты их знал по кличкам.
   - Я не знаю... Я не могу...
   - Помолчи. Мы с тобой вдвоем.  Нас  никто  не  слышит.  Дело  закрутилось
серьезное, Паша...
   Очень. Ты работаешь на них? Не перебивай... На Леонарда? Хорошо.  Работай
на Леонарда, на Леопольда, на кого угодно. Но попомни мое  слово...  Однажды
настанет день, когда ты с величайшей радостью вспомнишь,  что  у  тебя  есть
надежный друг в прокуратуре, что у тебя в  кармане  начальник  следственного
отдела. Ты ничего не будешь подписывать, и я от тебя ничего не  потребую.  У
нас с тобой только устная договоренность. Два  мужика  сговорились.  И  все.
Тебе понадобится помощь, а она тебе понадобится, - Пафнутьев  показал  рукой
на выбитые окна, - у тебя есть к кому обратиться. Мне  понадобится  -  я  на
поклон приду. И что бы ни  случилось,  помни  -  у  тебя  в  тылу  начальник
следственного отдела прокуратуры. Это не так уж плохо...
   - Еще бы, - хмыкнул официант, и Пафнутьев понял - парень соглашается.
   - Значит, договорились, - Пафнутьев вырвал из блокнота  официанта  чистую
страничку и написал несколько цифр, - Вот  мой  телефон.  Запомни.  А  когда
запомнишь  -  бумажку  выброси.  Уничтожь.  Чтоб  вообще   никаких   следов,
доказательств и прочее... Понял?
   - Стукачом делаете?
   - Дурак. Мы с  тобой  заключаем  соглашение.  О  дружбе  и  взаимопомощи.
Государства от  таких  договоров  не  отказываются...  Люди  слабее.  Счета,
которые ты выписал, я изымаю. Могут пригодиться. А ты здесь напиши  в  своем
блокнотике...
   - Писать не буду.
   - Тогда и я не буду, - Пафнутьев был снисходителен  и  доброжелателен.  -
Слушаю.
   - Был Вовчик Неклясов со своими ребятами. Они все из  фирмы  "Глобус",  -
официант вынул платок и вытер взмокший лоб. Видно, нелегко  дались  ему  эти
несколько слов.
   - Которая на окраине города?
   - Нет, они в центре... Угол Чернышевского и Фурманова.
   - А, эти, - беззаботно сказал Пафнутьев, хотя ни адреса, ни  самой  фирмы
не знал. - Посредники.
   - Поставки, - обронил официант.
   - И вас снабжают?
   - Конечно.
   - Тогда другое дело, -  Пафнутьев  освобождение  вздохнул,  откинулся  на
спинку стула. - Что  я  могу  сказать...  Чашку  кофе  и  пятьдесят  граммов
коньяка... За счет директора.
   - С  удовольствием!  -  искренне  произнес  официант  и  уже  хотел  было
подняться, но Пафнутьев его остановил. - Да, чуть не забыл, - он придвинул к
официанту его блокнот. - Черкни свой телефон, вдруг позвонить придется.
   Взяв ручку, официант быстро написал несколько цифр.
   - И домашний тоже, - напомнил Пафнутьев. - Только напиши, где домашний, а
где служебный. И адрес...
   Парень, не  задумываясь,  выполнил  просьбу  и  тут  же  пошел  за  кофе.
Пафнутьев проводил взглядом его удаляющуюся фигуру  с  тяжеловатым  задом  и
литым затылком. Вряд ли он будет хоть в малой степени заменой Ковеленову, но
свой человек в ресторане никогда не помешает. Свой человек  в  ресторане,  -
повторил про себя Пафнутьев и только сейчас сообразил, что  его  разговор  с
парнем наверняка видел Анцыферов в кабинете. Пафнутьев чертыхнулся,  но  тут
же успокоился, решив, что сам покажет Анцыферову изъятые из  блокнота  счета
сегодняшнего утра. Это его утешит и снимет подозрения с парня.
   - Вот за это, старик, спасибо! - искренне  воскликнул  Пафнутьев,  увидев
перед собой белую чашечку с кофе и хрустальную рюмку,  в  которой  наверняка
было больше ста граммов. Но этот подлог нисколько не огорчил Пафнутьева.  Он
взглянул на официанта и встретился с глазами заговорщика. - Спасибо, старик.
***
 
   Заведующий травматологическим отделением Овсов был  хмур,  неразговорчив,
сидел за своим столом, и его тяжелое лицо, освещенное  белесым  светом  дня,
казалось  массивным,  морщины  выглядели  глубокими  и  резкими.  Пафнутьев,
столкнувшись с ним взглядом, все-таки подошел, пожал руку  хирургу,  сел  на
кушетку, застеленную белой простыней.
   - Ты так суров, Петя, что я даже не знаю,  какое  слово  произнесть,  как
сесть, как повернуться, - Пафнутьев попытался  вывести  Овсова  из  какой-то
глубокой отрешенности.
   - Будет жить, - ответил хирург.
   - Ну и слава Богу, - вздохнул Пафнутьев с облегчением, - Пусть живет, раз
уж ему так повезло.
   - Кто он?
   - Понятия не имею... Разберусь.
   - Бандюга? - спросил Овсов.
   - Скорее всего.
   - Что-то последнее время, Паша,