Пафнутьев.  -  Леонард,  ты
выражаешься с каждым днем все изысканнее. - Тебя кто-то смущает в  кабинете.
Но я заканчиваю.  И  хочу  повторить...  Совершено  убийство.  Через  час  в
телефонном разговоре  будут  обсуждаться  подробности  преступления.  А  ты,
прокурор, не желаешь эти подробности знать.  По  каким-то  своим,  очевидно,
уважительным  причинам.  Отныне  я  не  очень  в   тебе   уверен,   Леонард.
Следовательно, отныне и ты не можешь быть вполне уверен во мне. Согласен?
   - Павел, послушай меня... Голдобов - не  тот  человек,  с  которым  можно
вести себя столь... Бесцеремонно.
   - Я ничего не говорю о Голдобове. Я говорю о телефоне  Пахомова,  убитого
сегодня утром в двух шагах от прокуратуры, - отчеканил Пафнутьев. И  повесил
трубку. И подумал: ?Анцыферов допустил ошибку, Анцыферов засветился."
   Из раскаленной будки Пафнутьев вышел с облегчением. У него не возникло ни
огорчения, ни досады после разговора с  прокурором.  Конечно,  Голдобов  мог
сказать нечто  существенное,  как-то  определить  свою  роль  в  происшедших
событиях, могла раскрыться и Лариса. Но досады не было. Прокурор подтвердил,
что надеяться на него не надо, что Пафнутьев в одиночестве. И  все,  что  он
подумал плохого о начальстве,  -  справедливо.  Его  расчеты  верны,  а  это
приятно само по себе.
   Увидев в тени большого тополя бочку с квасом, Пафнутьев,  не  раздумывая,
стал в очередь. Ему нужно было осмотреться, а очередь подходила  для  этого,
как нельзя лучше. И опять он не ошибся - обладатель желтых  туфель  стоял  у
табачного киоска. Теперь Пафнутьев мог  рассмотреть  его  подробнее.  Пиджак
светло-серый, в легкую клетку.  Рубашка  голубая,  воротничок  действительно
четкий, поскольку новый. Короткая стрижка.. ?В наше время это говорит о том,
что парень не  чуждается  спорта,  а  поскольку  фигура  его  не  отличается
атлетическими  излишествами,  то  спортом   он   увлекается   скорее   всего
бойцовским. Осторожнее с ним надо.  Подойти  поговорить?  Не  получится.  Он
решений не принимает. Откровенничать не станет.  Его  задание  простое,  как
пареная репа - проследить, знать мой сегодняшний  день,  чтобы  оценить  мои
успехи, если таковые появятся. Охотиться на меня рано, я не представляю пока
никакой опасности. Я управляем, я под контролем, я хмырь  поганый...  Ладно,
пусть так. Но что  делать?  Не  заметить?  Это  тоже  ход,  и  неплохой.  Не
заметить, когда замечаешь,  не  понимать,  когда  все  прекрасно  понимаешь,
ничего не предпринимать, когда все на изготовке..."
   Пафнутьев, не торопясь, пил квас, поглядывая поверх кружки на парня - тот
беззаботно  скучал  на  скамейке,  поигрывал  только  что  купленной  пачкой
сигарет. А сигареты  купил  дорогие.  Далеко  не  каждый  вот  так  запросто
подойдет к киоску и возьмет курево за двести рублей.  Значит,  не  опер.  Ни
одна зарплата не позволит курить сигареты по десятке за штуку...  Задержать?
И что дальше? Смех, конфуз и позор.
   Ну, ничего, разберемся.
   И Пафнутьев с преувеличенной решительностью снова направился к телефонной
будке, не без содрогания вошел в ее раскаленное нутро, пошарил  в  карманах,
сделал вид, что набрал номер,  склонился  словно  бы  в  каком-то  важном  и
срочном разговоре, но тут же в сердцах бросил  трубку  на  рычаги  и  спешно
зашагал в сторону от проспекта.  Когда-то  эта  несложная  игра  ему  крепко
помогла. Звонок из будки должен был убедить кретина  в  желтых  туфлях,  что
произошло нечто чрезвычайное и сейчас важно не  упустить  объект.  Пафнутьев
сознательно не делал ничего отвлекающего - не оглядывался  по  сторонам,  не
наклонялся, чтобы завязать шнурок, не смотрел сквозь витрины киосков, он вел
себя с легкомысленной простотой, как это и положено человеку  самоуверенному
и туповатому.
   Свернув в переулок, Пафнутьев прошел вдоль длинного дома, потом в глубину
двора и через несколько минут оказался в  безлюдном  месте.  Когда-то  здесь
располагалась автобаза,  но  несколько  лет  назад  ее  разогнали,  перевели
куда-то на окраину города, а неспешные городские архитекторы никак не  могли
сообразить, что делать с освободившейся площадью. С тех  пор  и  стояли  эти
покосившиеся железные ворота, осталась  и  рассохшаяся  деревянна  будка,  в
которой  когда-то  коротал  бесконечные   и   бессмысленные   часы   вахтер.
Убедившись, что парень след не потерял, Пафнутьев вошел в будку.  Сквозь  ее
немытое стекло заглянуть внутрь было невозможно, зато изнутри все  прекрасно
просматривалось, а дверь распахивалась от одного удара ноги. Ждать  пришлось
недолго.
   Сначала Пафнутьев увидел, как на солнечную щель между  половинками  ворот
легла тень - кто-то осторожно заглядывал во двор автобазы.  Убедившись,  что
все спокойно, парень протиснулся в ворота, стараясь не запачкать пиджак.  Он
отряхнул следы ржавчины, оставшиеся на  рукаве,  и  лишь  потом  осмотрелся.
?Пижон?, - подумал Пафнутьев. Через просторный пустырь тянулась протоптанная
местными жителями тропинка. Все говорило о том, что именно по ней и удалился
следователь.  Еще  раз  оглянувшись,  парень  торопливо  направился   вглубь
пустыря. Но не успел сделать и нескольких шагов, как сзади  раздался  грохот
распахиваемой двери. Тяжелый Пафнутьев одним прыжком настиг его,  свалил  на
залитую мазутом землю и, не давая подняться, всем телом вдавил в грязь.
   - Лежать, подонок! Лежать, а то придушу! Однако, следователь не  знал,  с
кем имеет дело, и это его подвело. Парень  лежал  покорно  и  с  недоуменным
лицом смотрел на красное от натуги лицо  Пафнутьева.  Но  стоило  тому  чуть
разжать хватку, чуть приподняться, как он  тут  же  спружинил,  откатился  в
сторону и вскочил на ноги. Через секунду в его руке блеснул нож.
   - Спокойно, дядя, - проговорил он, - Спокойно.  Не  надо  горячиться.  Не
советую...
   - Брось нож! - приказал Пафнутьев, даже не надеясь, что тот послушает, но
ему важно было вступить в разговор.
   - Уйди с дороги, дядя, - сказал парень. - Дя-дя!
   Ты меня слышишь? Уйди с дороги, - он, видимо, хотел снова  нырнуть  между
половинками ворот, не зная, какая неожиданность подстерегает его  в  глубине
заброшенного гаража. Возможно, там у Пафнутьева назначена встреча и его ждут
сообщники... А за воротами уже знакомое пространство.
   Отскочив к воротам, Пафнутьев поднял с земли обрубок трубы. Это уже  было
оружие. Держа нож  перед  собой,  парень  начал  осторожно  заходить  сбоку,
стараясь повернуться так, чтобы щель в воротах осталась у него за спиной. Он
добился своего, но просвет  был  слишком  узок,  чтобы  можно  было  с  ходу
проскочить в него. Сейчас последует отвлекающий  прием,  подумал  Пафнутьев.
Ему важно выиграть время, две-три секунды, а за воротами его уже не поймать.
И в самом деле, парень вдруг,  попятившись,  с  искаженным  от  ужаса  лицом
уставился Пафнутьеву за спину. Следователь с  трудом  подавил  инстинктивное
желание повернуться, и когда парень выбросил  вперед  руку  с  ножом,  успел
ударить по ней трубой.
   Нож выпал, но в тот самый момент Пафнутьев ощутил сильный удар  под  дых.
Это у него получилось, подумал он, заваливаясь набок.  Согнувшись  в  поясе,
парень в прыжке нанес  удар  головой  в  солнечное  сплетение  и,  проскочив
вперед, поднял нож. Единственное, что давало Пафнутьеву надежду на  спасение
- это кусок трубы. Падая, он не выпустил  ее  и,  пытаясь  отдышаться,  лишь
успевал поворачиваться, грозя подсечкой опрокинуть противника наземь.
   - Хитер ты, дядя, - проговорил парень, заходя то с одной  стороны,  то  с
другой. - Но староват... Для таких дел  уже  не  годишься...  Придется  тебя
кончать... Извини, дядя, но ты сам захотел...
   - Слушай, - Пафнутьев смог наконец  продыхнуть,  -  а  ведь  это  в  твое
задание не входит... Остановись. А то, глядишь, свои же и накажут...
   Парень на мгновение отступил, озадаченно  прикидывая,  как  поступить,  и
Пафнутьев, изловчившись, что есть силы ударил его  трубой  по  коленке.  Тот
сел, взвыв от боли, а едва оперся рукой о землю,  Пафнутьев  нанес  удар  по
ладони. И, не теряя времени, зашел сзади, захватив парня трубой  под  горло.
Тот захрипел, попытался освободиться, но Пафнутьев сжимал все сильнее.
   - Так... Продолжим наши игры,  дорогой,  -  почувствовав,  что  противник
теряет сознание, он немного отпустил трубу. - Как? Говорить будешь?
   - Сука... Отпусти, задыхаюсь...
   - Кто послал? Ну? - и труба снова впилась в горло. - Отвечай, а  то  ведь
знаешь... Тебя здесь нескоро найдут... Да и найдут ли... Когда  завоняешься,
а в такую жару  ты  наверняка  завоняешься...  Тогда  и  найдут...  Говорить
будешь? Кто послал?
   - Дай продыхнуть...
   - Кто послал?
   - Колов.
   - Зачем?
   - Следить... Только следить.
   - Кому докладывать?
   - Ему.
   - Когда?
   - Вечером... Сегодня вечером... Отпусти, - просипел парень,  и  Пафнутьев
почувствовал, что тот вот-вот потеряет сознание.
   - Творя фамилия? Имя? Ну?!
   - Дышать...
   - Оттащу в отделение... Там заговоришь...
   - Тащи...
   - А, не возражаешь... Тогда еще поиграемся...Фамилия?
   - Жехов...
   - Зовут?
   - Олег... Олег Жехов.
   Воспользовавшись тем, что Жехов был почти  в  бессознательном  состоянии,
Пафнутьев быстро очистил его карманы  и  лишь  убедившись,  что  у  того  не
осталось ни  одной  бумажки  ни  в  пиджаке,  ни  в  брюках,  отпустил  его.
Последнее, что он  нашел  -  тонкий  кожаный  бумажник  в  потайном  кармане
пиджака. Всю добычу он, не глядя, рассовал по своим карманам.
   - Грабишь, дядя? - прохрипел Жехов.
   - Деньги верну... С остальным разобраться  надо.  Не  сейчас...  -  но  в
паспорт, найденный в пиджаке, Пафнутьев  все-таки  заглянул,  убедился,  что
Жехов не соврал, назвав свою фамилию. - А теперь, все-таки  в  отделение,  -
Пафнутьев  подобрал  на  земле  нож,  спрятал  лезвие,  сунул  в  карман.  -
Поднимайся. Вздумаешь бежать - пеняй на себя. Буду бить трубой  по  темечку.
Понял? Трубой по темечку.
   - Ладно, дядя... Пошли.
   Жехов с трудом  поднялся,  попытался  было  отряхнуться,  но  понял,  что
занятие это бесполезное. Он постоял, пошатываясь, оглянулся по  сторонам  и,
прихрамывая, зашагал к воротам.
   - В обратную сторону, - приказал  Пафнутьев.  -  Вот  так.  По  тропинке,
медленно, не торопясь... Давай-давай, дорогой...
   Это глухое место отличалось еще и тем, что совсем рядом, за двумя домами,
находилось отделение милиции  Когда  здесь  располагалась  автобаза,  кипела
жизнь,  когда  едва  ли  не  каждый  день  возникали   недоразумения   между
водителями, заказчиками, между механиками г слесарями, милиция  была  весьма
кстати. Но база убрались жизнь установилась спокойная и размеренная.  В  это
отделение  и  доставил  Пафнутьев  своего  пленника.  Помог   подняться   по
ступенькам, поддержал сзади,  когда  тот  пошатнулся,  втолкнул  в  дежурную
часть.
   -  Привет,  ребята!  -  поздоровался  Пафнутьев.  А  увидев   полноватого
капитана, даже развеселился. - А, Шаланда... Рад тебя видеть... Доставил вот
клиента, а то совсем вы тут разленились... -  Пафнутьев  чувствовал,  что  у
него очень мало времени, что каждая прошедшая минута работает против него  -
приходит в себя Жехов, могут кинуться искать его, да и ему самому  лучше  бы
побыстрее отсюда смотаться.
   - Где подобрал? -  Шаланда  вышел  из-за  стеклянной  перегородки,  пожал
Пафнутьеву руку, остановился перед Жеховым, уперев кулаки в бока.
   - Да, рядом. Иду по автобазовскому пустырю, а он из-за кустов и  сразу  в
штыки, - Пафнутьев протянул капитану нож с выкидным лезвием.
   - Ого! - присвистнул Шаланда, выпятив красные сочные  губы.  -  Прямо  со
статьей заявился голубок сизокрылый.
   - А как не хотел, как упирался, - огорченно покачал головой Пафнутьев.  -
Пришлось поговорить... Как видишь, убедил. Значит,  так...  Времени  у  меня
нет.  Бегу.  Вот  нож  этого  гражданина,   вот   его   паспорт,   вот   мое
удостоверение...
   - Да знаю я тебя!
   - Мне важно все оформить как можно официальное, - сказал Пафнутьев. -  Не
возражаешь?
   Через  полчаса  он  уходил  из  отделения,  унося  в  кармане   протоколы
задержания и предварительного допроса гражданина Жехова  Олега  Михайловича,
спортивного  организатора   завода   ?Коммунар?,   как   значилось   в   его
удостоверении. Больше всего радовало Пафнутьева, прямо  наполняло  гордостью
за себя - в протоколе было упомянуто о том, что слежка  велась  по  указанию
Колова. Сначала  Жехов,  видимо,  решил,  что  фамилия  генерала  произведет
впечатление на Шаланду и  тот  возьмет  да  и  отпустит.  Однако,  Пафнутьев
ухватился за эти слова, вписал их в протокол,  чуть  ли  не  силой  заставил
Жехова подписать,  уговорил  поставить  подпись  и  Шаланду.  Деньги  Жехова
оставил в отделении вместе с паспортом, а удостоверение и записную книжку  с
телефонами захватил  с  собой.  Жехов  смотрел  на  его  действия  с  легкой
снисходительностью,  будто  был  у  него  козырь,   перебивающий   всю   эту
следовательскую суету. Но Пафнутьева его взгляды не трогали, он понимал -  у
генерала прокол.
   - Послушай, Шаланда, - обратился Пафнутьев к  капитану,  -  просьба  -  в
кутузку до утра. До полной проверки данных. И главное - ни  в  коем  случае,
повторяю - ни в коем случае он не должен ни с кем связываться.
   - А если о нем спросят?
   - О нем не спросят, потому что никто не знает, где  он  находится.  Да  и
некому о нем спрашивать. Бандит-одиночка. Что тебя смущает?
   - Видишь ли, он упомянул генерала...
   - А завтра назовет Президента!
   - Колов ближе...
   - Сдашь дежурство - доложишь. Как положено. Я ни к чему тебя не  склоняю.
Наоборот,  делаю  все,  чтобы  малейшее  нарушение  не  просочилось  в  наши
действия.
   -  Это  меня  и  смущает,  -  признался  Шаланда,  бросив  на  Пафнутьева
осторожный взгляд из-под пухлых век.
   - Ну и пусть смущает! Девиц вон тоже многое смущает,  а  потом  проходит.
Смущение - это такое  чувство,  которое  не  может  находиться  в  организме
слишком долго. К утру отпустит.
   Когда Пафнутьев ушел.  Шаланда  посидел  в  задумчивости  над  записью  в
журнале,  которую  сделал  сам,  с  досадой  вспомнил,  что  Пафнутьев  унес
протоколы и на них стоят его подписи. Что-то терзало Шаланду, он все сильнее
ощущал раздражающее беспокойство.  Поведение  Пафнутьева  явно  выходило  за
рамки обычного задержания. Покряхтев, Шаланда тяжело поднялся и направился к
камере - захотелось взглянуть на задержанного. Тот сидел в  конце  коридора,
отгороженного от остального помещения  стальной  решеткой.  Увидев  Шаланду,
Жехов поднялся.
   - Капитан, слушай меня внимательно... При  том  мудаке  я  не  мог  всего
сказать...
   - Говори, - Шаланда, наклонив  голову  вперед,  внимательно  рассматривал
носки своих ботинок.
   - Подойди ближе, я не могу кричать... Немедленно свяжи меня с начальником
милиции.
   - Зачем?
   - Надо. Понял? Надо.
   - Вот завтра  сдам  дежурство  и  связывайся  с  кем  хочешь,  -  Шаланда
повернулся и уже зашагал было по коридору, но его остановил свистящий  шепот
Жехова.
   - Капитан, ты сгоришь!
   - Рабочий день у начальства кончился. Его уже нет на месте.  Связаться  с
ним невозможно, - Шаланда стоял полуобернувшись к задержанному.
   - Позвони домой!
   - Мне не положено знать  его  домашний  номер,  -  широкое  лицо  Шаланды
выражало в этот момент сложные  чувства.  Он  уже  понимал,  что  дело  куда
сложнее, чем ему показалось вначале. Да еще его  подпись  на  протоколах,  с
которыми ушел Пафнутьев, будь он проклят!
   - Я дам тебе номер его домашнего телефона, - сказал Жехов.
   - Не положено звонить по домашнему,  понимаешь?  -  он  подошел  к  самой
решетке. - Не положено. Каждый должен знать свое место.
   - Капитан, послушай... Если Колов узнает, что ты мог и не связал  меня  с
ним... Он тебя размажет по этим стенам. Допусти к телефону, говорить буду я.
Уложусь в одну  минуту.  Скажу,  что  сижу  в  твоем  отделении,  под  твоим
присмотром. И все.
   - А следователь предупреждал, чтобы я ни с кем тебя не  связывал...  Ведь
не зря же он предупреждал! - медленно сдавался Шаланда.
   - Дерьмо он, а не следователь! Пойми, мне надо связаться не с бабой, не с
рестораном! А с генералом Кодовым! С твоим же начальством! И с моим! Ты  это
можешь понять?!
   - Добре, - сказал  Шаланда.  -  Набрать  номер  телефона...  Позволю.  Но
говорить не буду. Если услышу, что разговор не тот... Связь прекращу.
   - Ладно, открывай. Хватит трепаться, - нетерпеливо сказал Жехов.
 
ЧАСТЬ 2 
 
КТО ЕСТЬ КТО? 
 
   Андрей с облегчением проводил взглядом уехавших  ребят.  Клубы  пыли  еще
долго стояли над дорогой красноватыми, окрашенными закатом глыбами. К вечеру
пыль остыла, но поднималась в воздух также легко и невесомо.  Андрей  видел,
что ребята уезжали с явной поспешностью. Не только он был в  шоке,  им  тоже
требовалось время, чтобы прийти в себя.
   Вслушиваясь в лязг цепи, которую он продевал сквозь прутья ворот,  Андрей
как никогда раньше ощутил свое одиночество. От низкого солнца, лежавшего  на
горизонте, стены конторы казались вымазанными в  красноватые  пятна.  Что-то
раздражало Андрея в этих пятнах, видеть их было неприятно и он вошел внутрь.
Кривоватый коридор, пыль на полу, шелушащиеся  стены,  когда-то  выкрашенные
масляной краской, жиденькие  двери...  Последнюю  комнату  заняли  Махнач  и
Феклисов, иногда оставаясь здесь на ночь. Подгайцев не возражал -  и  охрана
надежная, и люди под рукой.
   Поколебавшись, Андрей запер дверь не только на ключ, но и засунул в ручку
подвернувшуюся  швабру  -  теперь  сюда  никто  не  сможет  войти.  Постоял,
прислушиваясь, привыкая к тишине. Взгляд его упал на электрический  счетчик.
Колесико его медленно вращалось. Это насторожило Андрея,  он  вспомнил,  как
восторженно Заварзин относился ко всевозможным штучкам  вроде  магнитофонов,
передатчиков, телефонов с самописцами... Подставив  табуретку,  он  выкрутил
одну пробку. Колесико  остановилось,  лампочка  на  длинном  шнуре  погасла.
Вздрогнул, словно поперхнувшись, холодильник. Обойдя еще раз всю  контору  и
убедившись, что он один во всем здании, Андрей прошел в приемную и присел  к
телефону.
   Диск скрипел, заклинивался, приходилось силой возвращать его  в  исходное
положение, но номер набрался.
   - Света? Привет. Как поживаешь?
   - Ты куда пропал?  Мать  не  знает,  никто  не  знает...  У  тебя  что-то
случилось? - у Светы был низковатый голос,  Андрей  хорошо  узнавал  его  по
телефону. Рыжеватая, с чуть припухшими веками, которые придавали  ей  слегка
сонное выражение,  и  джинсы  он  представил,  и  голубую  рубашку  мужского
покроя... - Андрей! Ты слышишь меня? Что случилось?
   - Да, так... Небольшая неприятность. Ты  можешь  приехать  на  мою  новую
работу?
   - Так ты там... А почему бы тебе оттуда не уехать? Или тебя еще и  ночным
сторожем определили? Бешеные деньги будешь получать?
   - Света, слушай меня внимательно... Я крепко  влип.  По  самому  большому
счету.
   - Сильней не бывает? - он понял, что девушка улыбается.
   - Да, можно и  так  сказать.  Сильней  не  бывает.  Приезжай.  Садись  на
мотоцикл и дуй сюда, как можно скорее.
   - Даже так... Тебе паршиво?
   - Хуже не бывает.
   - Ни фига себе! Что-нибудь связанное с твоими новыми приятелями?  Я  была
права?
   - Да.
   - Полностью? - она никак не могла проникнуться  ощущением  беды.  Слишком
безоблачными были их отношения до сих пор, да и жизнь  в  общем-то  шла  без
больших осложнений.
   - Все хуже, чем тебе казалось.
   - Ты не можешь говорить открыто?
   - Нет.
   - Ну, хорошо... Я еду.  Надену  что-нибудь  приличное  и  выезжаю.  Через
полчаса буду у твоих ворот.
   Положив трубку, Андрей тут же набрал еще один номер. Забитый пылью диск с
трудом отщелкивал знакомые сочетания цифр.
   - Мама? Привет. Слушай, сегодня все так  складывается,  что  ночевать  я,
скорее всего, не приду... Нет,  Света  здесь  ни  при  чем.  Меня  попросили