усывая?  Я
правильно понял?
   - Да, вы понятливый человек, - лицо медэксперта искривилось, и  Пафнутьев
не сразу сообразил,  что  это  была  улыбка.  -  Меня  настораживает  данное
происшествие... Погибший не был пьяницей.  Его  внутренние  органы  в  очень
хорошем состоянии. Он вел  жизнь  весьма  здоровую.  И  вдруг  это  страшное
количество водки в пустом желудке... Сие есть загадка. Меня она  наводит  на
размышления, - он посмотрел на Пафнутьева, словно надеясь найти понимание.
   - Меня тоже, - кивнул следователь. - Скажите... Нет ли у него  в  полости
рта, на губах, на деснах.., или  еще  где-нибудь...  Нет  ли  там  небольших
повреждений, ссадин, царапин... Я имею в виду...
   - Есть. - Не дал ему  договорить  эксперт.  И  внимательно  посмотрел  на
Пафнутьева - оценил ли он смысл его ответа.
   - И это будет отражено в заключении?
   - Уже.
   - Ив заключении можно высказать предположение -  откуда  могли  появиться
эти ссадины?
   - Уже, - повторил эксперт и, взяв со стола  несколько  листков,  протянул
Пафнутьеву.
   Тонкая бумага чутко передавала дрожание рук. ?То ли волнуется, -  подумал
Пафнутьев, - то ли в самом деле поддает...? На  последней  страничке  стояла
жирная фиолетовая печать, заковыристая подпись, дата, указано место и время.
Пробежав глазами по строчкам и убедившись,  что  все  необходимое  в  тексте
отображено, Пафнутьев сложил листки  и  спрятал  их  в  карман,  неосторожно
обнажив рукоятку пистолета.
   - И до этого дошло? - усмехнулся эксперт невероятной своей улыбкой.
   - Значит, вы утверждаете,  что  его  внутренние  органы  были  совершенно
здоровы? - спросил Пафнутьев, не пожелав услышать последнего вопроса.
   - Впечатление такое, что  он  никогда  не  пил.  Его  внутренности  можно
показывать студентам. Как пример для подражания.  И  об  этом  я  написал  в
заключении, - предупредил эксперт следующий вопрос следователя. - Если уж мы
с вами заговорили открытым текстом, то могу предположить... Это был здоровый
человек Примерно тридцати пяти  лет,  в  которого  насильно  влили  поллитра
водки,  дождались,  пока  он  опьянеет  настолько,  что  потеряет   ощущение
реальности, и... - эксперт замялся.
   - И выбросили с девятого этажа, - подсказал Пафнутьев.
   - Где-то так... Выбросили, сбросили, столкнули...
   - Это точно? То что они дождались опьянения?
   - Понюхайте его мозг, - эксперт отбросил  простыню,  заставив  Пафнутьева
содрогнуться. - Понюхайте, - настаивал он. - От него просто разит алкоголем.
   - Верю на слово, - Пафнутьев пожал  красную  от  постоянного  мытья  руку
эксперта. - Кто-нибудь уже интересовался результатами вскрытия? До меня?
   - Было.
   - Кто?
   Эксперт натянул простыню на вскрытый череп, разгладил складки,  посмотрел
на свою работу, склонив голову, почти стыдливо взглянул на Пафнутьева.
   - Зачем это вам?
   - А затем, что в эту дурацкую жару я  вынужден  таскать  с  собой  больше
килограмма железа,  -  он  показал  на  выпиравшую  из-под  пиджака  рукоять
пистолета. - Если я правильно понимаю, интересовался человек, который делает
это впервые?
   - Да, впервые. Раньше ваше руководство подобные вещи не  интересовали,  -
эксперт поднял голову и посмотрел Пафнутьеву в лицо. Его глаза  за  стеклами
очков были расплывчаты и мутны. - Я надеюсь, что вы...
   - Договорились, - ответил Пафнутьев. - Спасибо. Большое спасибо, -  и  он
поспешил выйти на свежий воздух, на солнце и зной, к  живым  людям,  которые
хотя и ведут себя не  очень  хорошо,  пакостят,  ругаются,  пьют  водку,  но
все-таки остаются живыми. Посещения морга всегда действовали  на  Пафнутьева
угнетающе.
 
*** 
 
   Начальник отделения милиции  Шаланда  сидел  в  глубокой  задумчивости  и
медленно водил пальцем по столу, выписывая на  пыльной  поверхности  фигуры,
сложные и непознаваемые, словно бы отражающие непредсказуемость его мыслей и
поступков. На Шаланде был,  как  обычно,  китель,  полы  которого  с  трудом
сходились на животе,  создавая  глубокие  поперечные  складки.  Китель  тоже
казался пыльным, нуждающимся не просто в чистке, а в пропарке  и  длительном
разглаживании.
   Только так можно было убить ощущение,  что  Шаланда  в  нем  и  спал,  не
расстегивая пуговиц на животе.
   - Привет, Шаланда, - сказал Пафнутьев, входя и плотно закрывая  за  собой
дверь. - Рад тебя видеть. Вот и опять повстречались.
   - А, здравствуй, - ответил тот без выражения. - С чем пожаловал?
   - С трупом.
   - Знаю, - кивнул Шаланда, - завершая создание очередного узора на пыльном
слое стола. - Нехорошо вышло. Не повезло парню.
   - С милицией ему не повезло. С тобой. Шаланда.
   - Ну, это как сказать...
   - Скажи, я просил не выпускать Жехова? Просил не  давать  ему  связи?  Ты
обещал. Почему же сделал наоборот? Почему ты  послушался  его,  а  не  меня?
Скажи мне, добрый человек, чем этот уголовник лучше меня? Чем он тебя  взял?
Или вы в одной связке?
   Шаланда помолчал, склонив голову к плечу, так что обильная щека легла  на
погон.
   - Паша, ты ведь знаешь ответы на все эти вопросы. Зачем  задаешь?  Хочешь
меня обидеть?
   - Я хочу убедиться, что знаю правильные ответы.
   - Поэтому ходишь с пистолетом?
   - Случай с Жеховым меня убедил, что так будет лучше.
   - Тебе поручили расследовать этот несчастный случай? - понимающе  спросил
Шаланда. - И стало страшно жить?
   - Слушай, Шаланда... Страшно жить или  не  очень...  Это  не  мешает  мне
делать свое дело. Но я знаю некоторых людей, которые  не  боятся  ничего  на
свете, такие они смелые да отважные...  Да  только  что-то  мешает  им  свою
отвагу в дело пустить, а. Шаланда? Чего  ты  испугался?  После  чего  полные
штаны наделал? Ведь они у тебя до  сих  пор  полные,  до  сих  пор  от  тебя
дерьмовый дух идет... Ну?
   Шаланда распрямился, придвинулся ближе к столу, сложив на нем руки, сразу
став официальным и неприступным. Но Пафнутьев заметил,  как  капитан  метнул
настороженный взгляд к двери - достаточно ли  плотно  прикрыта  -  Не  надо,
Паша... Остановись. Не будем  друг  перед  другом  выворачивать  наши  штаны
наизнанку... У каждого там хватает добра... Ты слышал, как  он  назвал  одну
интересную фамилию? И я слышал. Ты настоял на том, чтобы эти слова занести в
протокол... Я не возражал. Пошел тебе навстречу. Хотя..,  нам  не  следовало
этого делать. Тебе это пригодилось? Очень рад. Но не мешай и  мне  поступать
так, как я считаю нужным.
   - Зачем ты связал его с Кодовым?
   - Он попросил меня об этом.
   - А моя просьба не столь важна?
   - Не столь, Паша.
   - Я только что из  морга...  По  заключению  эксперта,  который  вскрывал
его... Не исключено, что парня напоили силком, а потом выбросили из окна.
   - Чего-то похожего я ожидал, - Шаланда отвернулся к окну, и по  его  лицу
скользнули тени от листьев. - Не все  имена  можно  произносить  вслух...  В
нашей с тобой компании самое лучшее, что он мог сделать, это  засунуть  свой
язык в собственную задницу.
   - Он ошибся, - печально проговорил Пафнутьев. - Он, похоже, новичок...
   - Или дурачок.
   - Он думал, что эта фамилия прозвучит для нас паролем, что, едва  услышав
про Колова, мы тут же его отпустим...
   - Пароль нужно произносить только своим, - отрешенно заметил  Шаланда.  -
Не стоит, Паша, переживать, не бери это себе в голову.  Люди  знают  на  что
идут... А наша с тобой задача - уцелеть. Мы ведь меж двух  огней...  У  тебя
вон под мышкой что-то выросло за ночь,  я  свою  машинку  тоже  почистил,  в
порядок привел. История с Жеховым не кончилась. Ни для тебя, ни для меня.
   - Скажи, - Пафнутьев помедлил. - За Кодовым такое водится?
   - Знаешь, Паша... Я не удивился происшедшему. Чего-то похожего можно было
ждать. Он пожелал связаться с Кодовым по домашнему телефону. Я не мог ему  в
этом отказать. Просто не мог. Дело в том, что...
   - Колов тебе бы этого не простил.
   - Ну, вот видишь, - облегченно  вздохнул  Шаланда.  -  Все  мы  понимаем,
оказывается. Он дал его домашний телефон. Это уже кое о чем говорит. И я  их
связал. Колов тут же, по телефону, велел  выпустить  парня.  И  сказал,  что
высылает за ним машину. Мне показалось даже, что  Колов  опасается,  как  бы
парень не сбежал от него... Пришла машина.
   - ?Мерседес?"
   - Нет, какой-то  задрипанный  ?жигуленок?.  Даже  номера  не  заметил,  -
Шаланда на пыльном столе написал пальцем - 78-69. Убедившись, что  Пафнутьев
увидел цифры, он смахнул их со стола вместе с пылью. Шаланда был прав - если
у Пафнутьева слева под мышкой торчала рукоятка пистолета, то справа неслышно
вертелась кассета диктофона. - И я его выпустил. Он расписался  в  получении
своих вещей и вышел. А на улице его уже поджидали  ребята.  Мне  показалось,
что он не очень обрадовался, когда их увидел. Но те заулыбались,  подхватили
его под руки, будто год не виделись... И уехали.
   - Увезли, значит, - уточнил Пафнутьев.
   - Не правильно себя ведешь, Паша, - сказал Шаланда, глядя в свои  пыльные
узоры. - Ты завелся. С пистолетом вот ходишь, хотя раньше никогда...  Ты  же
знаешь, пистолет ни от чего не спасает. С ним хуже. Он дает право  поступать
с тобой, как угодно. Не знаю, Паша, не знаю... Это твое дело запросто  может
оказаться последним, - Шаланда искоса  посмотрел  на  Пафнутьева,  их  глаза
встретились.
   - Скажи мне лучше вот что... Ты можешь написать  все,  что  рассказал?  О
том, как Жехов связался с  Кодовым,  как  за  ним  пришла  машина,  как  его
увезли... Можешь?
   - Конечно, нет, - улыбнулся Шаланда.
   - Почему?
   - Жить хочется, Паша.
   - Разве тебе что-нибудь угрожает?
   - Пока нет... Но если напишу... Угроза появится.
   - Но ведь у меня все равно есть протокол допроса... Там  упомянут  Колов,
там стоит и твоя подпись.
   - Нет у тебя никакого протокола, Паша, - уже  без  улыбки  тихо  произнес
Шаланда. - Забудь о нем. Колов посоветовал мне выбросить из головы жеховскую
историю и все, что с ней связано.  Я  подумал,  что  это  хороший  совет.  И
выбросил.  Твой  протокол  просуществует  до  того  момента,  когда   решишь
где-нибудь его показать. Сейчас можешь  немного  с  ним  поиграться,  но  не
заиграйся, Паша.
   - У тебя тоже остались кое-какие документы... Задержание, обыск, то-се...
Ты от них избавился? - спросил Пафнутьев.
   - Да. Я все отдал Колову.
   - Напрасно.
   - Почему?
   - Ты стал беззащитным. Я бы на его месте постарался избавиться  от  тебя.
Немного подождал бы, пока все затихнет, а потом под зад коленом.  Неграмотно
ты поступил.
   - А как поступить грамотно? - Шаланда лет грудью на стол и  посмотрел  на
Пафнутьева снизу, словно примериваясь к прыжку:
   - Дураком прикинуться. Круглым дураком.
   - Как ты?
   - Да. Как я, - ответил Пафнутьев, поднимаясь. Он пожал руку  капитану,  с
силой встряхнул ее. - За разговор, за номер машины,  на  которой  Жехова  от
тебя увезли, - спасибо.
   - Рад  стараться,  -  проворчал  Шаланда.  Выйдя  на  крыльцо,  Пафнутьев
прищурился от яркого солнечного света и легко сбежал по ступенькам, на  ходу
выключив диктофон в кармане пиджака.
 
*** 
 
   С некоторых пор Пафнутьев неожиданно для себя  ощутил  некую  власть  над
Анцыферовым. Тот продолжал неусыпно контролировать следствие,  интересовался
самыми незначительными подробностями, высказывал недовольство,  как-то  даже
пригрозил отстранить от дела, но когда Пафнутьев, до того сидев потупившись,
вдруг поднял глаза и сказал: ?Выгоняй, что  тебе  мешает,  Леонард?,  -  тот
растерянно осекся. И Пафнутьев понял - роли  поменялись.  Хотя  Пафнутьев  и
выполнял  какие-то  следственные  действия,  не  получая,  правда,   видимых
результатов, но проявлял явную непокорность, иногда исчезал, иногда надолго.
Это беспокоило прокурора.
   Понял  Пафнутьев  и  другое  -  теперь  над  ним  нависла  опасность.  Не
начальственный гнев, не увольнение за бездарность, а нечто более  серьезное.
Печальная судьба заводского организатора  Жехова  показала,  как  все  может
кончиться. Однако, прикинув свое положение, он решил, что в любом  случае  у
него есть неделя некоторой неуязвимости. Противник не ощутил пока опасности.
Да, его кое-что может раздражать, кое-что не нравиться, но все вписывается в
естественное развитие событий.
   - Послушай, Павел, - с деланным раздражением произнес  Анцыферов,  -  где
оперативники? Чем заняты? У меня такое ощущение, что ты совершенно  устранил
их из расследования!
   - Да бестолковые они какие-то, - Пафнутьев виновато развел руками.  -  Не
могу же я всюду бывать с ними только для  того,  чтобы  подсказывать...  Что
сказать, о чем спросить, как поступить...
   - Но если всю работу взвалишь на себя, тоже, пользы будет немного!
   - Да  загрузил  я  их...  Пусть  повозятся.  Один  отрабатывает  общество
охотников - стреляли ведь из  обреза.  Может,  обнаружатся  какие-то  концы.
Второй  исследует  контору  Голдобова.  Уж  если  Пахомов  был  персональным
водителем, а убили его не случайные собутыльники, уж если убийство  было  по
всем показателям заказное...
   - Так уж и заказное! -  вспылил  Анцыферов.  -  Никогда  у  нас  не  было
заказных убийств!
   - Возможно, я ошибаюсь, - миролюбиво протянул Пафнутьев,  -  но  мне  так
показалось... И я предположил - свели счеты. Или устранили исходящую от него
опасность, утечку информации...
   - Какое-то уж больно зловещее у тебя понимание этого происшествия!
   - Простоват! - Пафнутьев виновато улыбнулся. - У  меня  же  это  убийство
первое... Всюду  мерещатся  покушения,  погони,  трупы...  Тот  же  Жехов...
Вечером я с ним потолковал, а утром ему уж вскрытие в морге делала.
   - Не вижу никакой связи!
   - Я тоже не вижу, может, в самом деле слаб по этому делу, но чудится мне,
Леонард, - Пафнутьев доверительно понизил голос, - чудится мне, что  и  этот
труп не последний.
   - Ну, ты даешь! - Анцыферов побледнел. - Кто же следующий?
   - Откуда мне знать... Приходят в голову  мысли,  я  и  делюсь  ими.  Ведь
кто-то же замарал шаловливые свои ручонки об эти два трупа, кто-то  приложил
усилия...
   - Опять ты их связываешь вместе! Ведь установлено - по  пьянке  вывалился
мужик. К бабе полез на соседний балкон!
   - - А я что? Я ничего... Пусть так, Леонард Леонидович,  пусть  так.  Тем
лучше, как говорится.
   - Почему лучше? - опять насторожился Анцыферов.
   - Да потому что преступления нет.  Есть  несчастный  случай.  И  не  надо
никаких расследований. И статистика в порядке. И все  прекрасно.  А  напился
мужик, или с балкона ему дали под зад коленом... Так ли это важно!
   Стремительный Анцыферов в  темно-синей  тройке,  голубоватой  рубашке,  в
галстуке  с  изысканными  красно-синими  полосами,  пробежал  по   кабинету,
мимолетно отражаясь в застекленных шкафах, набитых сводами законов, и, успев
оценить прекрасное свое отражение в высоких стеклах, резко остановился перед
Пафнутьевым.
   - Звонил Колов, - произнес он так, словно все сказанное до сих  пор  было
пустой болтовней и вот только теперь пора приступать к главному.
   - Да? - неуклюже повернулся Пафнутьев. -  Как  поживает?  У  него  все  в
порядке? Жена? Дети?
   -  Он  просил  тебя  зайти  к  нему,  -  Анцыферов  попросту  не  услышал
следователя.
   - Но мне нечем его порадовать...  Может  быть,  нашлось  письмо,  которое
исчезло с его стола? Да, наверно, письмо, -  утвердился  Пафнутьев  в  своей
догадке и поднялся, чтобы уйти.
   - Он ничего не говорил о письме, - бесстрастно сказал Анцыферов, с трудом
сдерживая гнев. - Он говорил о том, что ты доставил в  милицию  хулигана,  а
тот пытался спекулировать его именем.
   - Этого хулигана  звали  Олег  Михайлович  Жехов,  -  ответил  Пафнутьев,
потупив глаза.
   - Ты хочешь сказать, - растерялся Анцыферов. - Ты утверждаешь, что...
   - Да, Леонард! Именно это я  и  хочу  сказать.  Как  бы  мы  с  тобой  не
относились к этому делу, но их двое. Пока двое.
   - Кого их?!
   - Пахомов и Жехов. И я своевременно ставлю тебя об этом в известность.
   Анцыферов  некоторое  время  молчал.  Потом  посмотрел  на   часы   -   в
затруднительном положении он всегда смотрел на часы, будто надеялся  увидеть
подсказку -  что  сказать,  как  поступить,  какое  решение  принять.  Через
некоторое время опять выбросил левую руку вперед и взглянул на часы, похоже,
не видя ни стрелок, ни цеферблата.
   - Но ты все-таки зайди к нему, - сказал устало.
   - Зайду, как не зайти... Прошлый раз он очень хорошо  отнесся  ко  мне...
Принял, поговорил...
   - Кончай, Павел, трепаться. Куда сейчас?
   - Хочу в автоинспекцию заглянуть. Может, чего  о  мотоциклистах  узнаю...
Рокеры-шмокеры, мало ли...
   - Тоже верно. Сходи... Помощь нужна? Как знаешь.. Тогда - ни пуха.
   - К черту! - с веселой  злостью  ответил  Пафнутьев  и  увидел  входящего
Фырнина.  Робкого,  слегка  подавленного  величием  кабинета  и  собственной
незначительностью. Пафнутьева он не узнал, лишь кивнул отстранение и  бочком
протиснулся в кабинет. - К вам посетитель, Леонард Леонидович,  -  Пафнутьев
закрыл дверь с наружной стороны и, поковырявшись в кармане пиджака, выключил
диктофон. Постоял в коридоре, прошелся взад-вперед, ожидая - не пригласит ли
Анцыферов для разговора с журналистом? Нет, не  пригласил.  Не  счел.  Ну  и
хорошо. Ну и ладно. Переживем. Переморгаем.
 
*** 
 
   Двор оказался самым  обычным,  какой  только  можно  себе  представить  у
девятиэтажного  дома,  выстроенного  на  пустыре  -  со  всех  сторон  он  и
просматривался и продувался. Зимой  здесь,  конечно,  мела  поземка  и  злые
сквозняки выдували тепло и из самого  дома,  и  из  прохожих,  а  сейчас  от
вытоптанной земли поднимались  жаркие  волны  горячего  воздуха.  Неизменные
старушки сидели у подъезда на скамейках. Пафнутьеву показалось даже, что это
одни и те же старушки кочуют за ним от дома к дому, поворачивая к нему  свои
высохшие  лица,  на  которых  неизменно  было  написано  одно  и  то  же   -
настороженное любопытство.
   - Привет, бабули! - поздоровался следователь, присаживаясь рядом.  -  Ну,
рассказывайте, что тут у вас произошло? Что случилось?
   -  А  что  случилось?  -  опасливо  зашелестели  старушки.  -  Ничего  не
случилось.
   - Ну как же! У вас что, каждую ночь люди из окон выпадают? Так  привыкли,
что уж и не замечаете?
   - Да, беда, - проговорила одна, скорбно кивая головой. - Ох, беда...
   - Хорошо знали парня-то? Ну, который выпал?
   - Да знали... Он лет пять здесь жил. Как дом построили, так  и  вселился.
От завода ему квартиру дали.
   - Бобылем жил?
   - Как сказать... Захаживали к нему девушки, и хорошие девушки, случалось,
захаживали... А вот не женился. То ли они ему не очень подходили, то  ли  он
им...
   - Может, поддавал крепко?
   - Олег, что ли? Да вы что! Ни разу не видела  его  поддавшим...  Не-е-ет!
Это наговоры. И в праздник мы его видели, и когда возвращался  поздненько...
Мой сын как-то попросил его помочь мебель затащить в квартиру... Помог. А от
рюмки отказался. Так, из уважения пригубил, поздравил и  был  таков.  Больно
общительным его не назовешь, это правда, ну, а с другой  стороны  -  чего  с
нами якшаться... У него свои друзья.
   - И много друзей?
   - Были, - кратко ответила старуха. - Были, -  повторила  она,  подумав  о
своем.
   - Заезжали за ним?
   - А то как же! И заезжали, и заходили... Без этого нынче и нельзя.
   - На машине? - уточнил Пафнутьев.
   - И на машине, и на мотоциклах... Вот разве что на велосипедах не видела.
   - А машина? - вел свою линию Пафнутьев. - Большая, иностранная,  зеленого
цвета, верно?
   - Не помню... - пригорюнилась старушка. - Иностранная,  да  еще  зеленая?
Нет, не могу припомнить такой.
   - Не было, - твердо сказала старуха, сидевшая рядом.
   - Она знает, - закивали остальные. - Тихоновна - она разбирается.  Ты  ее
слушай, Тихоновну-то.
   - Ну, спасибо, подружки... Пойду с его  соседкой  познакомлюсь.  Говорят,
невиданной красоты девка, а? И что дружил он с ней душа в душу, а?
   - А! - Тихоновна махну