называется. Присоединишься? Обалденное удовольствие получишь!
   Андрей посмотрел на Свету. В ее  взгляде  он  прочел  только  одно:  ?Да,
Андрей, да... Было?.
   Он  поднялся,  прислушался  к  себе.  С   удивлением   ощутил   полнейшее
спокойствие. Он все это время знал,  что  Свете  плохо,  может  быть,  очень
плохо, но  именно  неопределенность  терзала  его,  больше  всего  заставляя
беситься. Теперь же все стало на свои места, сбылось все, что он  предвидел,
случилось то, чего больше всего боялся.  И  еще,  наверно,  его  спокойствие
можно было объяснить тем, что отпали сомнения,  колебания,  у  него  остался
только один выход. И ему уже не  нужно  было  думать,  как  поступить,  куда
мчаться, кому звонить... Все  упростилось,  все  сжалось  до  размеров  этой
комнаты.
   - Вертолет, говоришь? - с улыбкой обернулся Андрей  к  Феклисову.  -  Это
как?
   Все смотрели на него настороженно.  А  он  медленно  поднялся  с  дивана,
подошел к окну, отгородившись ото всех столом.
   - Ты не  поверишь,  Андрюша,  но  можно  даже  впятером!  -  расхохотался
Феклисов. - Тут один хмырь ходит, соседнюю дачу сторожит,  мы  можем  и  его
пригласить, он не откажется. И тогда покажем полный вертолет. Хочешь?
   - Чуть позже. Жирный... Чуть позже, - Андрей медленно, словно бы даже  не
торопясь,  вытащил  пистолет  из-за  спины,  передернул  затвор  и   сдвинул
предохранитель. Теперь оружие было в полной  готовности.  -  Так,  говоришь,
вертолетом это называется?
   И, не говоря больше ни слова, вытянул руку с пистолетом  вперед,  опустил
так, что ствол оказался направленным как раз в выступающий из  тренировочных
штанов комок плоти. И спустил курок. Выстрел в небольшой  комнате  прогремел
неожиданно громко. Непривычная к пистолету рука Андрея дернулась  вверх.  Но
про себя он отметил, что попал удачно - все  феклисовское  достоинство  пуля
превратила в кровавое месиво.
   Феклисов вскрикнул, мгновенно  побледнел,  схватившись  руками  за  рану.
Сквозь пальцы сочилась кровь, нечеловеческая боль бросила его на стенку,  не
в силах стоять, он упал на пол, согнувшись и подтянул колени.
   - Что ты наделал, пидор! - Подгайцев бросился к Андрею, но остановился  в
двух шагах, наткнувшись на поощрительную улыбку Андрея, - Ты что-то  сказал,
Михей? - спросил Андрей, и  ствол  пистолета  начал  медленно  опускаться  с
уровня груди вниз и, наконец, замер, нащупав цель. -  Ты,  наверно,  чего-то
опасаешься? Или тебе что-то не нравится, а?  Поделись,  Михей,  не  держи  в
себе...
   И прогремел еще один выстрел.
   Но уже не столь удачный - пуля прошила бедро. Не задумываясь, Андрей  тут
же выстрелил еще раз. Этот  выстрел  получился  точнее.  Кровь  брызнула  из
трусов тонкой струйкой - видимо, была повреждена  вена.  Подгайцев  закричал
что есть мочи, и прозвучала в его  крике  не  только  страшная  боль,  но  и
предсмертная тоска, понял Подгайцев, что живыми им отсюда уже не выбраться.
   - Что, Михей? - заботливо спросил Андрей. - Писька болит?  Ай-яй-яй!  Как
жалко... Письке больно... Ну, ничего, Михей,  это  будет  недолго.  Немножко
поскулишь, а потом сниму боль. Обещаю.
   Махнач бросился на Андрея с бутылкой,  зажатой  в  руке,  но  тот  ожидал
чего-то похожего и опередил его.  Отшатнувшись  назад,  он  опрокинул  перед
собой стул. И Махнач, со всего размаха налетев на торчащие ножки,  грохнулся
наземь.
   - Не подниматься! - приказал Андрей. - Лежи!  А  теперь  сядь...  Вовчик,
если не будешь слушаться, я просто пристрелю тебя в харю. Ты же видишь,  что
мне некуда отступать... Одним  больше,  одним  меньше...  Какая  разница?  -
Андрей смахнул со лба выступивший пот. Сейчас он мало походил  на  человека,
которого знали знакомые - все  действия  его  были  замедленные  и  какие-то
механические.
   - Андрей, это не я... Это все они... Я не хотел, мы же с тобой вместе  на
мотоцикле... Света, скажи ему! Света!
   Света с отрешенной улыбкой смотрела на залитый кровью пол. И не было в ее
взгляде ни радости избавления, ни удовлетворения.  Не  было  даже  понимания
происходящего.
   - Вертолет, - бормотал Андрей с застывшей мертвой улыбкой. - Надо же, как
красиво звучит... Полет, синева, простор... Да? А теперь,  Вовчик,  раздвинь
ножки. Раздвинь, Вова, ножки... Ты же не хочешь, чтобы я  выстрелил  тебе  в
морду?
   Но Махнач не мог ничего с собой  поделать.  Он  зажал  свое  богатство  в
руках, и, похоже, никакие силы не смогли бы раздвинуть его  ноги,  сведенные
судорогой. Андрей выстрелил дважды, стараясь попасть между коленками. Ладони
Махнача оказались пробиты пулями, под ними тут же образовалась лужа крови  и
он потерял сознание. И лишь тогда  Андрей  услышал  завывание  Подгайцева  и
Феклисова.
   -  Как  писька?  -  спросил  он,  встретившись  с  помутненным   взглядом
Подгайцева. - Не прошло? Сейчас пройдет.
   Света сидела, зажавшись в угол, не глядя на ерзающих в крови истязателей.
   - Все правильно. Света. За все надо платить. Эти  заплатили.  Но  еще  не
полностью, с них еще кое-что причитается. Где твои джинсы?
   - Они все в коридор выбросили...
   - Пошли.
   Света осторожно обошла лежащего без сознания Махнача, подобрала простынь,
чтобы концы ее не упали в кровавую лужу возле Подгайцева, и вышла в коридор.
Ее одежда валялась на полу.
   - Одевайся, я сейчас, - сказал Андрей, направляясь к выходу.
   - Нет-нет... Я боюсь. Вдруг они выскочат...
   - Хорошо. Только быстрее. У нас мало времени. Они спустились по  лестнице
в подвал. Пошарив там, Андрей нашел дверь в гараж. Машины не было, но стояло
несколько канистр с бензином. Подхватив две  из  них,  он  поднялся  наверх.
Света молча шла за ним.
   - Выходи из дома, - сказал он. - Подожди меня у крыльца.
   - Андрей...
   - Подожди у крыльца! - заорал он, и Света послушно направилась к двери.
   Войдя в комнату, Андрей, не обращая внимания на Подгайцева  и  Феклисова,
смотревших на него с немым ужасом, вылил  бензин  на  пол,  разбавив  кровь.
Когда в канистре оставалось  еще  около  трети,  он  так  же  сосредоточенно
принялся поливать Подгайцева, Феклисова и все еще бесчувственного Махнача.
   - Андрей, - слабым голосом проговорил Подгайцев. - Ты не сделаешь...  Это
уже слишком... Мы получили свое...
   - А кому ты такой нужен? - спросил Андрей и  не  было  в  его  голосе  ни
гнева, ни злорадства, просто интерес - неужели Михей такой кому-то нужен?
   - Не надо, - простонал Феклисов. - Прошу тебя...
   - Интересно, а Света вас о чем-нибудь просила?  -  Андрей  открыл  вторую
канистру. - Ребята,  поймите...  Мне  ведь  нельзя  вас  оставлять...  Вдруг
очухаетесь, сил поднакопите, хоть  и  без  яиц,  но  все-таки  в  вас  будет
опасность... Лучше я эту опасность заранее устраню... - он наклонил канистру
и, пятясь, потянул за собой струйку бензина. Выйдя из комнаты, закрыл дверь,
а обнаружив в ней ключ, для верности еще и повернул его два раза. Не обращая
внимания на вопли за дверью, Андрей протянул ручеек по крыльцу, через двор и
продолжал отходить в глубь участка, пока не кончился бензин. Света молча шла
рядом. Похоже, она даже не понимала, что происходит, что  задумал  Андрей  и
чем все это может кончиться.
   Андрей помог Свете перелезть через забор, и, убедившись, что она  уже  на
той стороне, у мотоцикла, не колеблясь, чиркнул зажигалкой и поднес огонек к
залитой бензином  траве.  Пламя,  словно  дождавшись  команды,  рванулось  в
сторону дома, а Андрей в тот же момент перелез через забор.  Последнее,  что
он слышал - это нечеловеческий вопль, раздавшийся из дома.  Он  старался  не
оглядываться, чувствуя, как за его спиной огненная змея скользнула вверх  по
ступенькам крыльца, нырнула в коридор, под дверь комнаты, как бешено взревел
огонь в сжатом пространстве...
   Андрей молча тащил мотоцикл сквозь заросли кустарника, торопясь  отъехать
до того, как языки пламени вырвутся из окон, до  того,  как  на  этой  тихой
улочке начнется паника. Света безучастно шла следом.
   - Садись, - сказал он. И она села. -  Держись!  -  и  она  ухватилась  за
ручку. - За меня держись! - Света послушно обхватила Андрея сзади.
   Объехав кучи строительного мусора, кирпичи, корыто для раствора, передним
колесом Андрей оттолкнул половинку ворот и выбрался на дорогу. Он не  поехал
в сторону города - свернул в  глубь  поселка,  надеясь  лесными  тропинками,
проселочными дорожками выехать на шоссе.
 
*** 
 
   - Кажется, что-то горит, - сказал водитель.
   - Вижу, - ответил Пафнутьев.
   - И хорошо горит...
   - Похоже на то.
   Когда они подъехали к зеленым воротам, на улице уже собралась толпа.  Это
были пожилые люди, обитавшие на дачах. Стояли молча,  смотрели  на  огонь  с
интересом, но большого волнения на лицах Пафнутьев не увидел. Наверно,  весь
интерес они в своей жизни уже израсходовали. Только пьяненький  мужичонка  в
великоватых резиновых сапогах метался между старухами и что-то причитал.
   - Там люди! - вопил он пронзительно и  тонко.  -  Там  остались  люди!  Я
слышал, как они кричали!
   - Пить тебе, Петя, надо меньше, - сдержанно произнесла  сухая  старуха  с
костылем. - Уж неделю у них  ни  души  не  видать.  Электричество,  наверно,
замкнуло, - сказала она.
   - Да, скорее всего, - согласился Пафнутьев. - Чья это дача?
   - Голдобовская, - ответила старуха. - А добра, сколько же там добра...
   Дом полыхал, языки пламени вырывались из окон, густой дым валил с чердака
и оттуда  уже  выныривали  тонкие  языки  пламени.  Даже  здесь,  на  улице,
чувствовался  страшный  жар,  который  шел  от  дома.  Дерево  должно   было
вспыхивать только от этого  жара,  без  прямого  огня.  Пьяный  в  резиновых
сапогах, видя, что ему не верят, видимо, сам засомневавшись, молчал  и  лишь
иногда не то всхлипывал, не то вскрикивал.
   - Ворота изнутри закрыты! - вдруг  взвизгнул  он.  -  Кто-то  их  изнутри
закрыл!
   - Эти ворота всегда изнутри закрыты, - рассудительно ответила старуха.  -
Илья закрывал изнутри, а сам выходил через соседний участок.
   - Пожарникам позвонили? - спросил Пафнутьев, обращаясь сразу ко всем.
   - Позвонить-то позвонили, - горестно простонал мужик,  -  да  вот  только
через десять минут здесь и тушить нечего будет... - Ой!  -  вскрикнул  он  в
ответ на мощный взрыв, раздавшийся в глубине дома. Из окон полыхнуло  жаром,
дымом, огнем.
   - Газовый баллон взорвался, - рассудительно сказала старуха. -  А  еще  у
них там внизу гараж, канистры с бензином... Сейчас начнет рвать.
   Пафнутьев прошел на соседний участок, внимательно глядя себе под ноги. На
строительном растворе  у  железного  корыта  четко  отпечатались  протекторы
мотоцикла. Присев, он долго всматривался  в  переплетения  узоров,  медленно
перемещаясь вдоль следа, наконец, увидел то, что ожидал - повреждение в виде
треугольничка. Да и рисунок протектора был ему знаком. Пафнутьев  подошел  к
забору и  долго  смотрел  на  пожар.  Потом,  преодолевая  жар,  перелез  на
голдобовский участок и тут же заметил, как прямо от его ног в сухой от  зноя
траве к дому идет выжженная полоска. Он осмотрел  заросли  кустов  и  увидел
канистру. Перевернул ее вниз горлом -  на  землю  потекла  струйка  бензина.
Видно,  человек,  забросивший  ее  в  кусты,  очень  торопился  и  не   стал
дожидаться, пока выльется бензин до последней капли.
   - Суду все ясно, - пробормотал Пафнутьев, отбрасывая канистру в  сторону.
- Кто-нибудь видел здесь посторонних? - спросил он, выйдя на дорогу.
   - Да вроде никого не было.., а что? - старуха  с  костылем  подозрительно
посмотрела на Пафнутьева.
   - Что и требовалось доказать, - пробормотал тот себе под нос.
   В это время крыша дома с треском  рухнула,  провалившись  вниз.  Из  окон
первого этажа вырвались тучи искр. Опять тонко вскрикнул  мужичонка,  закрыв
от ужаса глаза, удовлетворенно кивнула суровая старуха, пробежал шепоток  по
сжавшейся толпе.
   - Поехали, - сказал Пафнутьев, усаживаясь рядом с водителем.  -  Опоздали
маленько... Больно шустер парнишка оказался.
   - Тот мужик утверждает, что там люди были? - спросил водитель.
   - Пьяный, - неопределенно ответил Пафнутьев.
   - Допросить бы их...
   - Ты же слышал - никто ничего не видел.
   - Немало, видно, было всего в этой дачке! - водитель покрутил головой.
   - Бог дал, Бог взял, - философски заметил Пафнутьев.
 
*** 
 
   Всю дорогу Света  молчала.  И  Андрей  был  даже  благодарен  ей  за  это
молчание, хотя оно уже начинало тревожить его. Он  долго  петлял  по  лесным
тропинкам, ехал через какое-то бесконечно широкое поле, потом по деревянному
мостику они перебрались через речку и через полчаса были далеко  от  дачного
поселка, в котором полыхал невиданный пожар.  Андрей  следил  лишь  за  тем,
чтобы город оставался справа, он как бы объезжал его по кругу, надеясь,  что
рано или поздно выедет на шоссе.
   - Ты как, еще держишься? - спросил он у Светы.
   - Держусь, - ответила она. И он не услышал в ее голосе ни  усталости,  ни
раздражения, ни радости. Ее спросили,  она  ответила.  И  все.  -  Ладно,  -
подумал Андрей. - Главное добраться до нашей берлоги. А там уже  легче,  там
будет видно.
   На шоссе они выбрались во второй половине дня.  По  километровым  столбам
Андрей понял, где находится -  оказывается,  лесными  дорожками  он  проехал
гораздо  больше,  чем  рассчитывал,  и  теперь  ему  пришлось  возвращаться.
Несколько  раз  он   прибегал   к   испытанному   приему   -   прятался   за
рефрижераторами, грузовиками, постепенно обгоняя их так, чтобы  мимо  постов
милиции проскочить незамеченным. Как-то пришлось попросту удирать, когда его
засекли, дали знак остановиться, а он в ответ  лишь  прибавил  газ.  Гаишник
рванулся к мотоциклу, бросился вслед, но Андрей лишь усмехнулся.
   - Держись, - бросил он Свете. А  через  двадцать  километров  свернул  на
знакомую тропинку и, выключив мотор, съехал в ложбину. По инерции он проехал
еще метров двести по самой деревне, бесшумно вкатился к себе во двор, но  не
остановился, пока не свернул за угол дома. Здесь уж его наверняка  никто  не
увидит.
   - Приехали, - он помог сойти Свете, снял и бросил в траву шлем.
   - Надо же... Деревня... - Света потерянно стояла у мотоцикла,  словно  не
зная, как ей поступить.
   - Ты в порядке? - спросил он настороженно.
   - Почти... Устала... Если бы ты знал, Андрей, если бы ты знал, какие  это
звери...
   - Потом. Как они тебя выманили?
   -  Сказали,  что  ты  раненый  в  машине...  Выглянула  в  окно   -   там
действительно машина и человек с забинтованной головой... И я вышла.
   - Понятно. Пошли, - Андрей открыл сарай с сеном,  бросил  сверху  одеяло,
подушку. - Ложись. Или вначале на речку сходим?
   - Нет, не сейчас... Нет сил. Устала... - и Света, подойдя к  копне  сена,
рухнула на одеяло. - Ты не уходи, ладно? Вдруг они вернутся...
   Андрей внимательно посмотрел на Свету - она говорила серьезно.
   - Они не смогут вернуться.
   - Но все-таки не уходи... Ложись рядом, а то я боюсь, что ты уйдешь.
   Света говорила странно спокойным голосом, и Андрей никак не мог понять ее
состояние. И решил, что лучше не торопиться с  расспросами.  Все  это  можно
отложить  на  завтра,  на  послезавтра,  а  если  удастся,  то  и  вовсе  не
вспоминать.  Он  чувствовал  на  груди  легкую  тяжесть  ее   руки,   слышал
всхлипывающее дыхание и только сейчас начинал приходить в  себя,  постепенно
осознавая все происшедшее. И чем больше подробностей  вспоминал,  тем  более
убеждался в том, что все правильно и никак иначе он поступить не мог.  Любое
другое решение было бы слабым.
   - Пепел, - прошептал он. - А сейчас там пепел... Хотя черепушки, может, и
найдут...
   - А сегодня ты не сказал мне, что я красивая, - произнесла  Света  ровным
голосом.
   - Наверстаю.
   - Нет, - она покачала головой. - Я уже не буду красивой. Никогда. Они все
выжрали. До дна. Они всю меня выжрали.
   - Света, ты несешь чушь!  Отоспимся,  парного  молочка  попьем,  картошки
молодой сварим... И через пару дней все это будет далеко. Спи.
   - Тебе не противно со мной?
   - Кончай трепаться!
   - А мне противно... Себя живой ощущать  противно...  Я  вся  еще  там,  с
ними... И они  все  здесь...  Они  все  здесь!  Вон  Михей  в  углу  бутылку
открывает, Жирный хихикает, Вовчик...
   - К чертям собачьим вместе с дымом! - заорал Андрей. - Нет их  больше  на
белом свете! Там пусть хихикают!
   - Они всегда будут  рядом...  Мне  так  кажется...  Я  не  могу  свободно
говорить с тобой. Они слушают...
   - Все! Хватит! Молчим. Молчим и дышим. Все. Слышишь?
   - Что?
   - Жук гудит... Петух кричит... Это петух тети Нюры... Страшно глупый,  но
красавец... А сейчас трактор... Далеко,  в  соседней  деревне...  Ты  должна
поспать двенадцать  часов,  встать,  умыться  и  сказать...  До  чего  жрать
хочется!
   - Я так и сделаю, - Света улыбнулась, закрыла глаза,  похлопала  ладошкой
Андрея по груди. - Спим.
   Андрей  закрыл  глаза  и  снова  увидел  перед  собой  дорогу,   мчащиеся
грузовики,  километровые  столбы,  мелькнул  дорожный  пост,   рефрижератор,
который несколько раз  надежно  прикрывал  его  от  бдительных  глаз,  потом
мелькали лесные тропинки, дорога через поле. Получалось, что  он  словно  бы
ехал в обратную сторону, постепенно  приближаясь  к  даче  Голдобова.  Через
минуту перед его глазами уже прошли зеленые ворота, белые голубки, клювиками
ткнувшиеся друг в друга, опасная  тяжесть  канистры,  слабый  желтый  огонек
зажигалки и пламя, метнувшееся к дому вверх по  крыльцу,  по  коридору...  И
вопль, дикий звериный вопль... ?Ну что ж, я обещал им, что вскорости мучения
закончатся, свое обещание выполнил. По-моему, они там недолго  барахтались?,
- с какой-то отстраненностью подумал Андрей.
   И  тут  же  увидел  себя  входящим  в  дом,  увидел  растерзанную  Свету,
безуспешно пытавшуюся прикрыться грязной  простыней,  Подгайцева  в  длинных
трусах и растянутой майке, Феклисова с пахом,  выпирающим  из  тренировочных
штанов, Махнача... И какая-то у всех была... Сытость. Вроде, как наелись.
   - Ну что ж, - прошептал Андрей, - приятного аппетита.
   Скосив глаза, он увидел, что Света, наконец, заснула.  Осторожно  сняв  с
груди ее руку, немного отодвинулся.  Света  спала.  Тогда  Андрей  поднялся,
принес из дома  одеяло  и  накрыл  ее.  Света  что-то  произнесла  невнятно,
перевернулась на бок, подложив ладошку под щеку. Взглянув  на  свою  ладонь,
Андрей увидел, что пальцы дрожат. Он попытался  растереть  их,  размять,  но
ничего не помогало. Тогда он прошел в угол сарая, снял куртку, только сейчас
догадался снять ее, несмотря  на  жару.  И  неожиданно  рука  наткнулась  на
пистолет, до сих пор торчавший за поясом. Он осмотрел его  со  всех  сторон,
удивляясь результату, который произвел этот маленький невзрачный предмет.  И
бросил на куртку. Сверху на пистолет положил рубашку, потом брюки. Он уже не
мог находиться в этой одежде, ему казалось, что вся она  забрызгана  кровью,
что кровь осталась на руках, что пальцы слипаются от крови.
   Странное нетерпение охватило Андрея.  Оставшись  в  одних  трусах,  он  с
беспокойством оглянулся, осмотрел себя - что еще можно  снять,  чтобы  убить
ощущение липкости? Убедившись, что Света спит, вышел из  сарая.  Солнце  уже
склонялось к закату. И тогда, не раздумывая больше, он  направился  к  реке.
Пройдя метров сто через луг, заросший высокой травой, он оказался на берегу.
С ходу, не останавливаясь, вошел в воду, нырнул. Несмотря на жару, вода была
холодной, и он с удовольствием погрузился в нее, продолжая  смывать  с  себя
несуществующую кровь.  И  чувствовал  -  становилось  легче.  Ключевая  вода
уносила пыль дорог, вонь разлитого бензина, запах преступления.
   Продрогнув, Андрей вышел из воды и сел на солнце, чтобы согреться.  Тихое
течение воды, безопасные  звуки  деревенской  жизни,  нервотрепка  последних
дней... И он, положив голову на колени, задремал. А  проснулся  оттого,  что
кто-то положил ему руку на плечо. Андрей