тересуются такими вещами, у них  другие
забавы.
   - Помню, - кивнул Пафнутьев.
   - Знать о патронах мог только человек, который участвовал в той операции,
- Худолей исподлобья посмотрел на Пафнутьева, давая понять - от тебя,  Паша,
цепочка тянется.
   - А кто участвовал? - спросил Пафнутьев. - Ты да я! И все!
   - И двое оперативников, - подсказал Худо-лей негромко, но настойчиво. - И
двое понятых,  которые  протокол  подписывали...  Оперативники  приехали  на
машине, там был водитель...
   - И нас с тобой Андрей привез...
   - Вот-вот, - произнес Худолей, продолжая в упор смотреть на Пафнутьева. -
Уже с десяток набирается...
   - Пропала вся упаковка? - уточнил Пафнутьев.
   - Да, с коробкой вместе.
   - Двенадцать патронов?
   - Было  двенадцать,  -  поправил  Худолей.  -  Но  два  мы  использовали,
испытали, так сказать, изделие... В  коробке  осталось  десять.  Вот  они  и
пропали. Теперь будем ждать взрывов. Эти взрывы не спутаешь с другими.
   - Так... Наверняка узнаешь?
   - Да, Паша. Там очень своеобразная взрывчатка... Есть и еще признаки.  Не
ошибусь, не боись.
   - Сегодня заметил?
   - Только что.
   - А когда их могли взять?
   - Если честно - в течение последней недели. Я  видел  их,  когда  готовил
заключение. Еще раз сходил посмотреть. Это было пять  дней  назад.  Все  они
были на месте. В тот день Неклясов приходил, помнишь?
   - Ну что, будем менять замок?
   - А чего его менять? - Худолей передернул плечами и грустно  уставился  в
окно. Но, помолчав, снова в упор посмотрел на Пафнутьева. - Помнишь  историю
с банком "Глобус"? Они замки поставили, каких свет не видел.  Половину  окон
кирпичом заложили. Решетки из нержавейки на окнах поставили. Окна  в  подвал
бетоном залили. У каждой двери  по  два  автоматчика  поставили...  Броневик
пригнали из  Германии.  Все  двери  заменили  на  стальные.  И  сигнализацию
установили такую, что милиция дважды приезжала - мышь где-то  пискнула...  А
чем кончилось? Бухгалтер взял все деньги и был таков. И до  сих  пор.  Купил
где-нибудь в Бразилии ресторан, балдеет на карнавалах, любуется, как  черные
красотки задами трясут...
   - Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Пафнутьев, - что у нас завелся
внутренний враг?
   - Да, Паша, - вздохнул Худолей. - Да. Или же у этого человека свои ключи,
или  же  он  воспользовался  твоими..,  моими.  Заменишь  замок,  он   опять
использует твои же ключи, если  ему  что-нибудь  приглянется.  Думай,  Паша,
думай, - Худолей поднялся.
   - Пиши объяснительную.
   - Зачем?
   - Будем оправдываться. Нам же  отвечать  за  эти  патроны.  Они  во  всех
протоколах упомянуты. Мы не можем сделать вид, что их не было.
   - Списать их надо, - подсказал  Худолей.  -  Мы  с  тобой  взорвали  два?
Взорвали. Напишем, что взорвали все двенадцать. Нарушим  закон,  сейчас  все
так делают.
   - Нарушать можно... Но не так же часто!
   - Думай, Паша, думай,  -  повторил  Худолей  и  неслышно  выскользнул  из
кабинета, осторожно притворив за собой дверь.
 
*** 
 
   Был уже вечер,  синие  зимние  сумерки  опустились  на  город.  Вспыхнули
фонари, на машинах зажглись подфарники,  и  сразу  улицы  стали  наряднее  и
строже. Пафнутьев стоял у окна и смотрел вниз. Еще один день,  суматошный  и
бестолковый, заканчивался, вот-вот должен был подъехать Андрей и отвезти его
домой. Отношения с Андреем в последнее время почему-то сделались сдержаннее,
разговоры получались обостреннее, причем без всяких на  то  видимых  причин.
Большого значения этому Пафнутьев не придавал, и без того хватало хлопот,  а
когда вспоминал, что надо бы поговорить с парнем, всегда получалось так, что
было не до того. Так и  тянулось.  Постепенно  он  стал  привыкать  к  новым
отношениям, они сделались как бы даже нормальными, вроде  иначе  и  быть  не
могло.
   Пафнутьев увидел, как черная блестящая машина  бесшумно  вплыла  во  двор
прокуратуры - приехал Андрей. В этот  момент  прозвенел  телефонный  звонок,
который опять бросил его в кучу  событий,  опять  нарушил  течение  времени,
плавное и размеренное.
   Звонил Шаланда.
   - Паша? - спросил он. И лишь по одному этому  словцу  Пафнутьев  понял  -
что-то случилось.  Голос  у  майора  был  сипловат  от  волнения,  в  трубке
слышалось его возбужденное дыхание, будто Шаланда бежал к телефону. -  Опять
беспокою тебя.
   -  И  опять  некстати,  -  проворчал  Пафнутьев,  уже  настроившийся   на
неторопливый вечерний лад.
   - Терпи, Паша, терпи! - Шаланда, казалось, был счастлив, что ему  удалось
подпортить Пафнутьеву вечерние планы.
   - Ладно, не тяни... Что там у тебя?
   - Взрыв.
   - Где? - спокойно спросил Пафнутьев, он  напрягся,  насторожился,  потому
что взрывов, неожиданных и непредсказуемых, он ждал каждый день после  того,
как обнаружилась пропажа в хранилище прокуратуры.
   - В банке.
   - Фердолевский? - спросил Пафнутьев.
   - Откуда знаешь? - Шаланда был удивлен столь точным попаданием.
   - Ждал, - сказал Пафнутьев.
   - Давно?
   - Уже неделю... Откуда звонишь?
   - С места происшествия.
   - Сейчас подъеду. - И Пафнутьев положил трубку.
   Худолей  оказался  на  месте,  тоже  не   успел   еще   уйти.   Сидел   в
фотолаборатории и с какой-то обреченностью перебирал снимки.
   - Знаешь, Паша, о чем я думаю, - сказал он, увидев в дверях Пафнутьева. -
Я думаю о том, что жизнь  наша,  в  конце  концов,  сводится  к  одним  лишь
воспоминаниям... И живем мы, и совершаем что-то, общаемся и любим  лишь  для
того, чтобы потом было что вспомнить. Тебе не кажется? - Худолей  поднял  на
Пафнутьева затуманенный взор и печально улыбнулся.
   - А знаешь о чем я думаю? Я думаю о том, что прогремит следующий взрыв.
   - А первый уже?
   - Полчаса назад.
   - У Фердолевского? - и Худолей угадал с первой попытки.
   - Почему ты так решил?
   - Если был обстрелян Неклясов, то следующее происшествие должно случиться
с Фердолевским. Это как раскачивание маятника.
   - Шаланда уже  там,  Андрей  только  что  подъехал...  Одевайся,  он  нас
подбросит. Ты обещал, что можешь узнать наши взрывы... Давай.., узнавай.
   - Быстро он в дело пустил эту штуковину. Если это он...
   - Кто он?
   - Злоумышленник.
   - Жду в машине, - сказал Пафнутьев и вышел из лаборатории.
   Андрей поставил машину на привычном месте, и Пафнутьев сразу нашел его на
просторном дворе прокуратуры. Когда подходил, Андрей предупредительно открыл
дверцу, что последнее время случалось нечасто.
   - Домой?
   - Худолея подождем...
   - Его тоже домой отвезти?
   - Нет, Андрюша, нет, - Пафнутьеву не понравилось, что парень  уже  дважды
произнес слово "домой". - Куда-то торопишься?
   - Да нет... Куда мне торопиться...
   - На место происшествия поедем. В банк Фердолевского.
   - А что там?
   - Взрыв.
   - Надо же, - обронил Андрей. - Есть жертвы?
   - Приедем - увидим.
   - Давно?
   - Не знаю... Думаю,  где-нибудь  в  пределах  часа.  Шаланда  только  что
позвонил, он уже там... А вот и Худолей. У него есть какие-то соображения по
поводу  этого  взрыва,  -  произнес  Пафнутьев  слова,   которые   оказались
совершенно неожиданными и для него самого. Не думал он об этом, не собирался
сообщать кому бы то ни было подробности, слова  выскочили  как  бы  сами  по
себе. Андрея они чем-то зацепили. Пафнутьев почувствовал, что тот не остался
равнодушным. Чуть сдвинулась рука на руле, Андрей передернул плечами, искоса
взглянул на Пафнутьева.
   - Прошу прощения, - сказал Худолей, усаживаясь на заднее сиденье.
   - Павел Николаевич говорит, что у вас есть какие-то соображения  об  этом
взрыве? - спросил Андрей, и опять Пафнутьеву не понравился его вопрос. Он не
должен был выдавать Худолею тему  их  беседы,  тем  более  с  подробностями,
которые касались дела.
   - Соображения?  -  удивился  Худолей.  -  У  меня?  Что-то  вы  с  Павлом
Николаевичем путаете. В своем время у меня были соображения, и  я  частенько
соображал... Но теперь все кончились.
   Какой ни бестолковый человек  был  Худолей,  но  во  всем,  что  касалось
работы, неизменно соблюдал  чрезвычайную  осторожность,  и  вызвать  его  на
разговор, на откровенность, обсудить с  ним  подробности...  Это  не  всегда
удавалось даже Пафнутьеву. Андрей явно взял на себя непосильную задачу.
   Банк Фердолевского на  первом  этаже  блочного  дома  был  виден  издали.
Вертелась в сумерках милицейская  мигалка,  светились  фары  еще  нескольких
машин. Пафнутьев отметил светлый корпус машины "скорой помощи". Толпились  и
люди, но немного, а если кто и задерживался, то ненадолго, тут же уходил  по
своим делам. И тому были свои причины. Во-первых, и взрывы в городе  гремели
не так уж редко, да и к банкирам мало кто испытывал  сочувствие  в  подобных
случаях. Многие ощущали даже удовлетворение,  будто  свершился  наконец  акт
возмездия, восторжествовала справедливость и теперь жизнь пойдет куда лучше.
За два-три года  надсадного  капитализма  о  банкирах  сложилось  устойчивое
мнение как о мошенниках, обманщиках, проходимцах. Теперь уже нескоро удастся
им избавиться от этого клейма, если  вообще  когда-нибудь  удастся.  Слишком
много пострадавших они  оставляли  на  своем  пути  в  счастливое  завтра  -
обманутых, обобранных, ограбленных.
   Выйдя из машины, Пафнутьев решительно направился к входу. За ним  семенил
Худолей, перекошенный тяжелой сумкой. Его широкие штанины хлопали на  зимнем
ветру,  как  потускневшие  знамена.  Последним  шел  Андрей  -  из   чистого
любопытства  решил  взглянуть  на  место  происшествия.  В  узком   коридоре
Пафнутьеву показалось даже тесновато, хотя людей здесь  было  и  немного.  В
воздухе стояла пыль, запах гари, вонь дымящейся  пластмассы.  Услышав  голос
Шаланды, Пафнутьев направился туда и в конце коридора увидел  место  взрыва.
Вывернутые  двери,  обгоревшие  стены,   дымящаяся   аппаратура   -   факсы,
компьютеры, пишущие  машинки,  телевизор.  Вместо  экрана  чернела  какая-то
жутковатая яма, обнажившая прокопченные внутренности телевизора.
   - Ну что, Паша! - воскликнул Шаланда. - Начинаем привыкать к новому  виду
преступлений! А?
   - Привыкнем, - кивнул Пафнутьев.
   -  Неплохо  рвануло,  ох,  неплохо!  -  Шаланда,  казалось,  был  даже  в
восхищении от случившегося.
   - Есть жертвы?
   - Пострадавший  один  -  господин  Фердолевский.  Владелец  банка.  Понес
большие материальные убытки. - Шаланда показал на обезображенную технику.  -
Не знаю даже, оправится ли, не знаю!
   - Оправится, - произнес сам Фердолевский,  входя  в  приемную  из  своего
кабинета. Был он высок, полноват, в движениях замедленный,  в  каждом  жесте
ощущалась значимость,  достоинство,  даже  состоятельность.  Он  пожал  руку
Пафнутьеву, и тот, сам того не желая, ощутил  даже  некоторую  польщенность,
хотя знал, прекрасно знал, что видит перед  собой  самого  что  ни  на  есть
бандюгу и крупнейшего мафиози в городе, не  считая,  конечно,  Неклясова.  И
Худолея поприветствовал  банкир,  тоже  пожал  руку,  правда,  на  лице  его
возникло некоторое недоумение,  уж  больно  тоща  ладошка  была  у  Худолея,
неужели, дескать,  и  такое  может  быть?  Андрея  он  попросту  не  увидел,
безошибочно определив, что тот не относится к числу людей, которых он должен
приветствовать. Но Андрей уже привык, что не  везде  водителей  приветствуют
так же, как и руководство. Он лишь усмехнулся понимающе,  мол,  знаком  я  с
повадками криминальных банкиров, которые больше  всего  озабочены  тем,  как
подчеркнуть собственную значимость.
   - Ну, что у вас тут опять случилось? - спросил Пафнутьев, пройдя вслед за
Фердолевским в кабинет. Здесь тоже были признаки  разрушения  -  ввалившаяся
внутрь дверь, сорванные шторы, рухнувшая люстра из хрусталя - видимо, немало
потратил банкир  денег,  чтобы  создать  в  своем  гнезде  обстановку  уюта,
благонадежности.
   - Сами видите, - Фердолевский развел руки в  стороны  и  окинул  взглядом
следы разрушения. - Громят  нашего  брата  банкира.  Видимо,  таким  образом
добиваются  социальной  справедливости.  -  Фердолевский  попытался  уколоть
Пафнутьева как представителя официальной власти.
   - Вы что, в самом деле думаете, что взрыв устроили старушки,  которых  вы
ограбили?
   - Мы ограбили?!
   - Константин  Константинович,  -  медленно  произнес  Пафнутьев,  и  пока
выговаривал  длинное,  слишком  длинное  имя-отчество   Фердолевского,   тот
успокоился и немного остыл. - Не будем о старушках, не будем  о  грабежах...
Поговорим о взрыве. Когда это случилось?
   - Ну... Теперь уже больше часа назад.
   - Кто пострадал?
   - Я. Больше никто. Взрыв произошел, когда  все  уже  покинули  помещение.
Секретарша уходит в пять, в других отделах  могут  задержаться...  Где-то  в
половине шестого и бабахнуло.
   - Значит, убытки только материальные?
   - А репутация?! Павел Николаевич, а репутация? Теперь  все  будут  знать,
что это банк, который иногда взрывается! Представляете?
   - Думаю, основных клиентов не лишитесь.
   - Почему вы так решили?
   - Потому что ваши основные клиенты  больше  всего  ценят  доверительность
отношений, ну и прочие мелкие подробности, о которых мы  с  вами  знаем,  но
говорить не будем.
   - Нет, отчего же! - в запальчивости воскликнул Фердолевский,  но  тут  же
смолк, поняв, что в самом деле не стоит обострять эту тему.
   - А потому, Константин Константинович, -  Пафнутьев  произносил  это  имя
старательно, выговаривая каждый слог,  -  что  ваши  отношения  с  основными
клиентами носят криминальный характер. И только общая неразбериха  в  стране
позволяет вам не только существовать, но и процветать.
   - Это вы называете процветанием?! -  Фердолевский  опять  развел  руки  в
стороны.
   - Как вы думаете, кто это сделал? - спросил Пафнутьев.
   - Понятия не имею! - Фердолевский взял со  стола  газету,  скомкал  ее  и
вытер со стола пыль. Комок был  жестким,  по  столу  скользил  с  неприятным
скрипом, и Пафнутьев весь содрогнулся от этого звука.  Фердолевский  сел  за
громадный черный стол, выбросил вперед руку, чтобы показался манжет рубашки,
и подпер пальцем щеку, изобразив скорбь и растерянность.
   - На прошлой неделе у вас была назначена встреча с Вовчиком, -  Пафнутьев
сознательно назвал того воровской кличкой, сразу давая понять  банкиру,  что
знает о его связях. - Вы на встречу не явились. Пока Вовчик вас ожидал,  его
обстреляли... Один человек убит, второй тяжело ранен. Вы не допускаете,  что
он нанес ответный удар?
   - Ну что ж, - Фердолевский сел попроще, палец со щеки убрал,  отъехал  на
кресле от стола, закинул ногу на ногу. - Ну  что  ж,  давайте  поговорим  об
этом... Видите ли-. Тогда произошла накладка... Я опоздал на  встречу.  Есть
уважительная причина... Когда  все  это  случилось  у  Леонарда,  я  тут  же
связался с Вовчиком по телефону и все объяснил,  заверил  в  полнейшем  моем
расположении.
   - Он поверил?
   - Вовчик никому не верит, - вздохнул Фердолевский.
   - Хотите, чтобы мы занялись взрывом всерьез?
   Фердолевский внимательно посмотрел на Пафнутьева большими своими навыкате
глазами, отвернулся к окну, потом, сложив руки  на  столе,  навис  над  ними
большим тяжелым телом и замолк. Наконец поднял голову.
   - Если я отвечу утвердительно... Это ведь  потребует  от  меня  активного
участия в расследовании? Показания, заявления, протоколы, прочее... Верно?
   - Конечно.
   - А если отвечу отрицательно...
   - Тогда мы не сможем рассчитывать  на  ваши  чистосердечные  показания  и
вынуждены будем считать происшедшее несчастным случаем.
   Фердолевский не успел ничего ответить - в дверном проеме появилась фигура
Худолея. Он медленно приблизился к  столу,  сел  на  подвернувшийся  стул  и
уставился на Пафнутьева, ожидая позволения заговорить.
   - Слушаю тебя внимательно.
   - Значит, так...  Рвануло  в  приемной...  По  счастливой  случайности  в
помещении никого  не  было.  Поэтому  нанесен  лишь  некоторый  материальный
ущерб...
   -  Ха!  -  воскликнул  Фердолевский.  -  Скажите  пожалуйста!   Некоторый
материальный ущерб!  Да  мне  ремонт  обойдется  в  сотню  миллионов!  Чтобы
ответить ему должным образом, мне не нужны  основания.  Они  у  меня  всегда
есть, - жестковато произнес Фердолевский.
   - Я пойду? - спросил Худолей.
   -  Да,  -  ответил  Пафнутьев.  -  Завтра  увидимся.  Нам  будет  о   чем
поговорить?
   - Найдется, -  кивнул  Худолей  и  боком,  перекошенный  своей  сумкой  с
аппаратурой, вышел в пустой дверной проем, опасливо обойдя остатки люстры.
   - Хороший работник? - спросил Фердолевский с улыбкой,  кивнув  в  сторону
ушедшего Худолея.
   - Я бы хотел поговорить с  вашей  секретаршей,  -  сказал  Пафнутьев.  Не
позволит он Фердолевскому обсуждать деловые качества  и  внешность  Худолея,
своего надежного помощника, а в недавнем прошлом и собутыльника.
   - Она здесь, - Фердолевский попытался кого-то высмотреть в приемной,  но,
не увидев секретарши, громко крикнул:
   - Наташа!
   В дверях возникла молодая девушка в распахнутой дубленке.
   - Зайди.
   Девушка подошла, села к приставному столику, предварительно  постелив  на
него газету, вопросительно посмотрела на банкира.
   - Это следователь, - сказал Фердолевский.  -  Он  занимается  сегодняшним
происшествием. У него к тебе вопросы. Его зовут Павел Николаевич. А ее зовут
Наташа, - сказал Фердолевский, повернувшись к Пафнутьеву.
   - Хорошее  имя,  -  сказал  Пафнутьев.  -  Мне  нравится.  Я  одно  время
встречался с Наташей, она тоже была в дубленке... Очень хорошее имя.
   - Спасибо, - девушка покраснела, бросив взгляд на Фердолевского.
   - Скажите мне, Наташа, - Пафнутьев помолчал, подбирая слова. - Вы  ведете
запись всех посетителей?
   - Обычно веду, но сегодня...
   - Что сегодня?
   - Их  почти  не  было.  Константина  Константиновича  все  спрашивали  по
телефону... А когда узнавали, что он отсутствует, то и не приезжали.
   - Так, - Пафнутьев, собравшийся  было  переписать  всех,  кто  побывал  в
приемной, спрятал блокнот. - Так никто и не появился за весь день?
   -  Никто.  -  Наташа  силилась  вспомнить,  моргала  тяжелыми  ресницами,
беспомощно смотрела на банкира, словно умоляла помочь.
   - Но почта была?
   - Да... Была.
   - Почтальон, курьер или заведующий отделом переписки. Как там у  вас  это
называется, не знаю... Кто-то ведь принес почту?
   - Курьер принес...
   - Так, хорошо.
   - Он и сейчас здесь, - Наташа поднялась было, чтобы позвать  курьера,  но
Пафнутьев ее остановил.
   - Подождите... Кто еще был?
   - Уборщица... Потом заглядывали ребята из охраны...
   - Зачем?
   - Ну... Они заглядывают иногда...
   - Кто именно? - резко спросил Фердолевский.  -  Кто  пристает  к  тебе  в
рабочее время?
   - Да ладно, - Наташа опустила голову. - Он больше не будет.
   - Так, - Пафнутьев снова выводил разговор на нужное  ему  направление.  -
Кто еще?
   - Вроде все... Да, милиционер приходил...
   - Какой милиционер?
   - Не знаю... Он Константина Константиновича ждал...
   - Как это ждал? - спросил Пафнутьев. - Как он мог  ждать,  если  шефа  не
было? Вы сказали ему, что шефа нет и не будет?
   - Сказала, - кивнула Наташа  растерянно.  -  Но  он  говорит,  что,  мол,
подождет немного, вдруг подойдет...
   - И подождал?
   - Да, в приемной с полчаса побыл,  наверно...  Хотя  нет,  меньше.  Минут
пятнадцать.
   - Вы ждали кого-то  из  милиции?  -  спросил  Пафнутьев,  повернувшись  к
Фердолевскому.
   - Нет, сегодня не ждал... Но иногда заглядывают.
   - Зачем?
   - Подпитываются, - усмехнулся Фердолевский. - Жить хотят.
   - О чем говорили? - спросил Пафнутьев у Наташи.
   - Ни о чем, - улыбнулась девушка. - О чем говорят в таких случаях...  Как
зовут, давно ли работаю, не обижает ли  начальство...  Сколько  зарабатываю,
спросил.
   - А ты? - резковато подал голос Фердолевский.
   - Сказала, что это коммерческая тайна. Сказала, что по зарплате секретаря
можно многое узнать о банке...
   - Так и ответила?