м после полугодового  лежания  в  больничной
палате. А волнения не было. Это его  озадачило.  Но  Зомби  лишь  передернул
плечами - ну что ж, пусть будет так...
   Для предстоящего  разговора  он  придумал  себе  имя  -  Алексей  Птицын.
Откуда-то из памяти вдруг выплыло это имя... То ли встречался ему человек  с
таким именем, то ли вычитал где-то эту не совсем обычную фамилию...
   И, подойдя к нужной двери. Зомби нажал кнопку звонка.
   Дверь открыли не сразу, в доме, видимо, не ждали гостей. Его  внимательно
рассматривали в дверной глазок и он, чувствуя  это,  держал  розу  у  самого
своего лица, давая понять, что пришел человек с добрыми  намерениями.  Когда
дверь, наконец, открылась, он увидел на пороге именно  ту  женщину,  которую
искал - молодую, красивую, с дерзким, требовательным взглядом.
   - Простите... Вы - Цыбизова?
   - Если это вас устраивает, - женщина  улыбнулась,  глядя  не  столько  на
Зомби, сколько на розу.
   - Изольда Федоровна?
   - Она самая.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте... А вы, собственно, по какому поводу?
   - Я из редакции, - Зомби протянул розу.
   - Через порог нельзя, - женщина отступила на шаг  в  глубину  прихожей  и
Зомби ничего  не  оставалось,  как  пройти  вслед  за  ней.  -  Я,  кажется,
догадываюсь, в чем дело... Хотя вопросы остаются.
   - Вопросы всегда остаются, - проговорил Зомби, вручая розу.
   Взяв ее, Цыбизова поднесла ее к лицу, поглядывая на гостя поверх  цветка.
И тут же, повернувшись, ушла на кухню. Она вернулась через минуту - роза уже
стояла в узкой хрустальной вазе, наполненной водой.
   - Спасибо, - сказала она - Вы не разорились на покупке  этой  королевской
розы?
   - Почти... Но не жалею Вы не торопитесь?
   - Полчаса у меня есть. Этого хватит? - спросила  она,  явно  вкладывая  в
вопрос не один смысл.
   - С вашей помощью уложусь, - он и сам удивился той  легкости,  с  которой
нашел слова, чтобы ответить и на явный вопрос, и на скрытый.
   - Ну-ну! - усмехнулась  женщина.  -  Ну-ну...  Зомби  прошел  в  комнату,
осмотрелся. Нет, ничего здесь его не затронуло, не  возникло  того  щемящего
чувства узнавания, когда попадаешь вдруг в места, где когда-то бывал.  Зомби
прислушался к себе - волнения не было,  хотя  он  и  понятия  не  имел,  что
скажет, о чем спросит...
   - Уютно, - произнес он, усаживаясь на диван, хотя приглашения не было.
   - Стараемся. Итак? - хозяйка улыбнулась  поощряюще  и,  пройдя  к  столу,
поставила вазу с розой в самый центр. Отойдя на несколько шагов, обернулась.
   - Нравится? - спросил Зомби.
   - Да, в этой вазе ей будет неплохо. Я слушаю.
   - У нас был опубликован снимок...
   - Знаю. Вы напечатали мой портрет под чужим именем, с  какой-то  дурацкой
подписью. Мне звонят друзья, знакомые - поздравляют, смеются... Согласитесь,
положение  совершенно  ненормальное.  И  я,   как   последняя   дура,   всем
рассказываю, что не работаю на фабрике, что меня зовут иначе...
   -  Да,  это  досадно,  -  произнес  Зомби,  поправляя  очки.  -  Скажите,
пожалуйста... Это действительно ваш портрет, или же вы просто похожи...
   - Это мой портрет.
   - Вы уверены?
   Цыбизова прошла к стенке, взяла с полки альбом и протянула его гостю.
   - Посмотрите... Вы напечатали не просто мой портрет, вы напечатали именно
вот этот снимок! Я даже помню, где фотографировалась. В квартале отсюда есть
ателье, там работает старичок...
   - А как фотография снова оказалась у вас?
   - Да он сделал шесть штук! Так положено. И у меня осталось не то два,  не
то три...
   - А вы не можете сказать, как оказался в редакции ваш  портрет?  Как  под
ним появилась чужая подпись, я предположить могу,  но  фотография!  В  папке
нашего ответственного  секретаря!  Может  быть,  вы  знаете  кого-нибудь  из
редакции? И сами подарили свой портрет?
   - Нет, никого не знаю и никогда не знала! - жестковато ответила Цыбизова.
Зомби   насторожился.   Как-то   уж   очень   решительно    она    ответила,
заинтересованно. И отрицает знакомство  с  явным  перебором  -  не  знает  и
никогда не знала. Ну, не знала и ладно, чего, собственно, волноваться?
   - Может быть, кто-то из ваших друзей пошутил? - осторожно спросил  Зомби,
неотрывно глядя в лицо Цыбизовой сквозь темные очки.
   - У меня нет друзей, способных шутить так глупо! - рассмеялась  Цыбизова.
- Еще чего! - добавила она с жестом, который  тоже  насторожил  Зомби.  Этот
жест вдруг вступил в какое-то противоречие с тем ее образом, который до  сих
пор складывался. Вдруг что-то пошловатое, вульгарное выглянуло из нее и  тут
же снова спряталось. Роза, ваза, изысканная поза в  кресле...  И  вдруг  это
подергивание плечами, будто перед ним сидела полупьяная  девица  вокзального
пошиба. "Она не такая, - подумал он. -  Во  всяком  случае,  она  далеко  не
всегда такая... В ней есть второе дно. И еще надо разобраться, какое  дно  -
второе..."
   - Ну, а если  предположить?  -  настаивал  Зомби.  -  Скажем,  в  порядке
бреда... Для себя вы нашли какое-нибудь объяснение случившемуся?
   - Думайте, что хотите, - она беззаботно отмахнулась от всех подозрений  и
предположений. - Наверно, все-таки кто-то из моих приятелей по  пьянке  взял
да и устроил эту хохму! Отправил в редакцию, а вы и рады! Тут же тиснули!
   - Да, - согласился Зомби. - Что-то подобное может быть... А что  касается
того, что мы, не глядя, вот так запросто тиснули, как вы говорите...  Все  и
проще, и сложнее. Хорошо сделанный снимок, красивая женщина,  украсит  любой
номер газеты... Вот сердце нашего ответственного секретаря и дрогнуло...
   - Ладно!  Замнем  для  ясности!  -  рассмеялась  Цыбизова,  чуть  заметно
покраснев от столь откровенного комплимента. - Передайте  вашему  секретарю,
что я его прощаю.
   - Как бы там ни было, мне поручено принести вам наши глубокие  извинения,
- несколько церемонно проговорил Зомби, но Цыбизова не уловила в его  словах
фальши. - Это у нас первый случай и, надеюсь, такого больше  не  повторится.
Разве что в порядке извинения мы опубликуем вашу фотографию уже  с  истинной
фамилией и вашей настоящей профессией. А? Как вам такая идея нравится?
   - Нет, уж! Увольте! С меня хватит и этой  славы!  И  так  на  весь  город
ославили!
   - Скажите, а вам не кажется, что мы с вами где-то  встречались?  -  Зомби
произнес один из заготовленных вопросов.
   - Встречались? С вами? - Цыбизова  склонила  голову  к  плечу,  некоторое
время  рассматривала  гостя  пристальнее,  чем  раньше,  снова   передернула
плечами. - Вряд ли... Я хорошо запоминаю людей.  По  работе  мне  приходится
встречаться с десятками, если не с сотнями  незнакомых  люден...  И  всех  я
помню.
   - Какая же у вас работа?
   - Страховой агент. Вы не боитесь за свою жизнь?
   - Думаете, мне грозит опасность?
   - Конечно! Для жизни всегда есть опасность. Иначе люди не умирали бы... А
если они время от времени умирают, значит, опасность существует.
   - И что же из этого следует?
   - Единственный выход - застраховать свою жизнь! - рассмеялась Цыбизова  и
Зомби не мог не отметить ее прекрасные зубы,  открытую,  раскованную  улыбку
человека, который отлично владеет собой.
   - И тогда опасность исчезнет? - улыбнулся и Зомби.
   - Нет, конечно... Но в случае, если  вы  останетесь  живы,  у  вас  будет
какое-то утешение... В виде Нескольких миллионов рублей.
   - А что вы еще страхуете? - чуть подправил разговор Зомби, выводя его  на
нужное направление.
   - Господи! Да все, что пожелаете! Дома, имущество, машины... Ну, так что?
Договорились?
   - Надо подумать... Уж больно неожиданное предложение...
   - А что у вас есть?
   - Все, что вы только сейчас перечислили - дом, имущество,  машина,  жизнь
вот пока еще есть... - он оглянулся по сторонам. - Знаете, мне кажется,  что
я здесь уже был...
   - Ошибаетесь. Но  это  понятно  -  все  квартиры  одинаковы,  вся  мебель
одинакова...
   - Но не хозяйки!
   - А! - она шало рассмеялась. - И  хозяйки,  при  ближайшем  рассмотрении,
конечно, тоже одинаковы!
   Ответить Зомби не успел - зазвенел телефон. Поначалу Цыбизова  не  хотела
брать трубку, она пренебрежительно махнула рукой в сторону  звонка  и  снова
повернулась к Зомби. Но ему было важно  услышать  даже  самый  пустячный  ее
разговор и он  показал  рукой  на  аппарат.  Дескать,  говорите,  я  могу  и
подождать. И Цыбизовой не оставалось ничего иного, как взять трубку.
   - Да! - резко сказала она посерьезневшим голо-, сом. - Слушаю!
   Некоторое время Цыбизова молча слушала, сдвинув брови и сразу  сделавшись
старше. Поймав ее, скошенный в его сторону взгляд,  он  понял,  что  она  не
может говорить откровенно, пока он в квартире. - Хорошо, -  сказала  она.  -
Пусть будет так. Я буду через  пятнадцать  минут.  Тут  у  меня  неожиданный
гость, - она улыбнулась Зомби, - но  мы  уже  заканчиваем  беседу.  Да  так,
пустяк, - он понял, что она объясняет причину его появления. - Нет, никогда,
- она сказала кому-то, что видит его впервые.  -  Об  этом  потом,  -  Зомби
догадался, что Цыбизова объясняет  кому-то  причину  его  появления,  кто-то
встревожен, кто-то хочет  подробных  объяснений.  Причем,  речь  идет  не  о
шутливой ревности или  любовном  подзадоривании.  Кто-то  задавал  Цыбизовой
жесткие вопросы.
   И он поднялся.
   Цыбизова тут же положила трубку.
   - Извините, пожалуйста, - сказал он, нащупывая у стола свою трость.  -  Я
вас задержал... Мои полчаса истекли... Надеюсь, мы еще увидимся?
   - Что значит "надеюсь"?! - воскликнула Цыбизова. - А страхование?! А ваша
жизнь, ваш дом, ваша машина... Кстати, а какал у вас машина?
   - "Девятка".
   - И она не застрахована?!
   - Это так важно?
   - Это первое, что вы должны сделать. Ваша жизнь вряд ли кому понадобится,
а вот машина... Где она стоит?
   - Во дворе.
   - Под открытым небом?
   - Да... Это плохо?
   - Сколько вы на ней наездили?
   - Тысяч десять... Может быть,  двенадцать...  Зомби  прекрасно  видел  ее
неподдельный интерес ко всему, что касалось машины и отвечал именно то,  что
по его мнению было важно для человека, решившего его машину угнать, то есть,
он отвечал в подзадоривающем, провоцирующем духе.
   - Ваша беспечность меня удивляет, - сказала Цыбизова. - Вот моя  визитная
карточка... Звоните в любое время дня и ночи. Зовите меня, и я немедленно  к
вам прихожу.
   - Даже так?
   - Дозвониться ко мне вы сможете только тогда, когда я сама этого пожелаю,
- она рассмеялась. - На ночь я телефон выключаю, на выходные выключаю, когда
у меня друзья... Тоже выключаю... Поэтому говорю смело  -  звоните  в  любое
время дня и ночи.
   - Понял... Спасибо. Обязательно позвоню, - он повернулся и  направился  к
выходу, чувствуя страшную усталость от затянувшегося разговора.
   - Постойте, а как вас зовут? Ничего себе познакомились!
   - Алексей Птицын.
   - Оставьте и вы свой телефон, раз уж случилось у  нас  такое  неожиданное
знакомство.
   - Не беспокойтесь, я вас найду, - заверил  Зомби,  улыбаясь  и  удивляясь
себе - откуда у него эта неуязвимая наглость, откуда эти слова,  которые  он
произносит так легко, не  задумываясь,  причем,  человеку,  которого  видит,
может быть, первый раз в жизни - в  этой  жизни,  -  уточнил  он  для  себя,
осторожно спускаясь по лестнице. В подъезде на  него  опять  дохнуло  густой
вонью  мочи  и  он  постарался  быстрее  выйти  на  свежий  воздух.  Ему  не
понравилось, как пристально смотрел на него человек, стоявший  в  телефонной
будке,  не  понравился  внимательный  взгляд  из-за   приспущенного   стекла
"Жигулей-", но у него уже не было сил на все это откликаться. Он свернул  за
угол и побрел  ближайшей  дорогой  к  больнице.  И  единственное,  чего  ему
хотелось - как можно быстрее добраться до своей маленькой палаты и рухнуть в
кровать.
 
*** 
 
   Последнее время Вика соблюдала особую осторожность  -  подходила  к  дому
каждый раз с другой стороны, а подойдя,  еще  и  присматривалась  -  нет  ли
поблизости  ее  соседей,  с  которыми  Андрей  поступил  так  непочтительно.
Какое-то время удавалось избегать встречи с ними, но она понимала, что  рано
или поздно с ними столкнется, рано  или  поздно  придется  посмотреть  им  в
глаза.
   Некоторое время она надеялась, что Андрей придет и на следующую  ночь,  а
там глядишь, чего не бывает, останется на какое-то время.
   Но нет, не пришел.
   И не позвонил.
   Она обиделась. Но не потому, что не пришел, это, в конце концов, его дело
и у нее нет на него никаких прав. Дело было в другом - он оставил ее один на
один с этими хмырями болотными, получается, что бросил  им  на  растерзание.
Вот этого она не простила. Да, у  него  могли  быть  основания,  могли  быть
важные дела, непреодолимые обстоятельства, но все равно, все равно  та  ночь
давала ей право на иное к себе отношение - Не пришел...  И  не  позвонил,  -
повторяла она вслух и все больше проникалась  мыслью,  что  надеяться  может
только на собственную осторожность. Да, конечно, Андрея можно  понять  -  он
еще не отошел от прошлогодних событий, его рыжекудрая подружка  до  сих  пор
преследует его, выглядывая из-за шторы, из телефонной будки, прячась в толпе
или в листве скверов Да, все это можно представив и понять. Но он не  пришел
и не позвонил.
   Однажды, не выдержав. Вика сама набрала его номер. К телефону долго никто
не подходил, потом в трубке раздался женский голос,  очевидно,  мать.  Голос
был вполне доброжелательный, Вике он показался даже участливым,  но  она  не
решилась заговорить и повесила трубку.
   Вика почувствовала опасность, когда уже ничего  нельзя  было  изменить  -
перед ней стоял раскрытый лифт, рядом  никого  не  были,  а  сзади  мягкими,
неслышными шагами приближался человек, которого она последнее время  боялась
больше всего на свете. Еще не увидев его, еще не услышав ни  единого  слова,
поняла - он. Амон вышел из тени лестничной площадки, видимо,  поджидал  там,
среди ведер и швабр. Скорее всего, он увидел  ее  еще  на  подходе  к  дому,
обогнал и, войдя в подъезд, затаился в темноте. И  теперь  молча,  улыбчиво,
она даже не оборачиваясь видела выражение его лица, приближался к пей сзади.
   - Далеко, красавица? - спросил Амон,  отрезая  путь  к  выходу  из  дома.
Приблизившись вплотную, он грудью подтолкнул ее к лифту  и  Вике  ничего  не
оставалось, как войти в кабину. И она вошла, решив  про  себя  -  будь,  что
будет  Войдя  следом,  Амон  на  жал  верхнюю  кнопку.  Двери   с   грохотом
захлопнулись, кабина дернулась и поплыла  вверх.  Теперь  никто,  ни  единая
живая душа на всем белом свете не могла прийти на помощь. Вика была в полной
власти этого человека. - Какой приятный встреча, да? - спросил он,  опершись
спиной в дверь лифта. Он нарочно коверкал слова, поддразнивая ее,  прекрасно
зная, как побаиваются люди такого говора, какая слава идет о людях,  которые
вот так произносят русские слова.
   Вика молчала.
   Кабина проскочила первые этажи, не  останавливаясь,  и  Вика  начала  уже
робко надеяться на благополучный исход этой жутковатой встречи. Но когда  до
девятого  оставалось  два-три  этажа,  Амон  нажал  красную  кнопку.  Кабина
остановилась между этажами. Рядом  прогрохотала  вниз  вторая  кабина.  Вика
первый раз пожалела о том, что есть эта вторая кабина, не будь ее, люди  уже
через несколько минут колотили бы ногами в железные двери на этажах. А  если
есть вторая кабина,  этого  не  будет.  Человек  подождет  лишнюю  минуту  и
доберется, куда ему нужно - Поговорим? - улыбнулся Амон, и Вика как-то внове
увидела его редковатые зубы, растянутые в улыбке пересохшие губы.  Глаз  его
не видела, боялась взглянуть в глаза, но знала  наверняка  -  глаза  его  не
улыбались. Только низенькие, крепенькие зубы с  неприятным  белесым  налетом
были перед ее глазами.
   - О чем? - она взглянула, наконец, ему в глаза.
   - О жизни, красавица... О чем же еще... О  любви.  Хочешь  поговорить  со
мной о любви?
   - Нет.
   - ао чем желаешь?
   - Ни о чем.
   - Тогда займемся любовью, а? Ты умеешь, я знаю...  Все  говорят,  что  ты
умеешь заниматься любовью. Я тоже хочу в этом убедиться, чем я хуже других?
   - Выпусти меня! Слышишь?!
   - Хорошо тебя слышу. Только не надо так громко кричать. Я не люблю, когда
люди кричат, когда громко разговаривают... Мне тогда хочется закрыть им рот.
И я закрываю.
   - Тебе уже один раз закрыли рот? - зло спросила Вика. - И еще закроют.
   - Не надо напоминать об этом... Я и так все помню. Очень хорошо помню.  А
ты, красавица, хорошо запомнила, что я сказал тогда твоему хахалю?
   - Я запомнила, что он сказал тебе.
   - Не надо, красавица... Не надо. Здесь твоего  хахаля  нету.  А  я  очень
обидчивый человек... Когда я обижаюсь, я даже себя не  помню...  Не  рискуй,
красавица. А твоему хахалю я тогда сказал, что он труп. И он уже труп. Пусть
немного еще походи г по земле, пусть немного воздухом подышит... Может  даже
тебя трахнуть пару раз.. Но это уже конец, это уже прощание.  Если  я  не  о
грежу ему голову завтра, отрежу послезавтра... Если не на этой неделе, то на
следующей... У меня нет в жизни другого желания. Тебя  я  не  буду  убивать,
тебя я трахать буду, а его убью. Так ему и передай.
   - Передам, все передам. Только не вздумай снова оказаться у него на пути.
   - Не надо так говорить, - Амон вплотную приблизился к Вике, зажав ее всем
своим телом в угол кабины. - Ты  хорошо  меня  понимаешь?  -  он  неожиданно
рванул платье на ее груди в стороны. Кроме этого платья на  Вике  ничего  не
было и перед глазами Амона оказались ее небольшие груди.
   Вика закричала, но Амон, словно ожидая этого ее крика, легонько ударил ее
кулаком поддых и она, поперхнувшись, замолчала.
   - И кричать не надо, - сказал он  как-то  замедленно,  будто  ему  самому
слова давались с трудом. Он  стоял  перед  ней  бледный,  на  лбу  выступила
испарина, его шершавые губы посерели. - А то я быстро заткну тебе рот...  Ты
знаешь, чем я заткну тебе рот? Не знаешь? У меня  есть,  чем  заткнуть  твой
рот, если ты будешь кричать, - Амон отступил на шаг и одним  движением  руки
расстегнул молнию на штанах, принялся копаться там,  пытаясь  извлечь  нечто
громоздкое. И все это время он не сводил глаз с Вики. -  Догадываешься,  да?
Посмотри какой красавец... Ты ему тоже  понравилась,  видишь,  как  он  весь
потянулся к тебе? Видишь? Он прямо устремился к тебе, он  тебя  хочет...  Ты
видишь, как он тебя хочет? Он хочет в тебя забраться...  Весь...  Давай  ему
поможем, а?
   Вика не  смотрела  вниз,  боясь  даже  искоса  глянуть  на  то,  что  так
настойчиво расхваливал Амон. Она смотрела в потолок кабины, чтобы  невзначай
не опустить глаза. Но когда Амон снова сделал к ней  шаг,  она  рванулась  к
двери, распахнула легкие дверцы, но упершись в  железную  дверь  лифта,  изо
всей силы закричала, так что крик прокатился по всей лифтовой  шахте  сверху
донизу. Где-то послышались голоса, кто-то кричал снизу, пытаясь понять,  что
происходит.
   - Помогите! - снова отчаянно закричала Вика, но Амон резко  оттолкнул  ее
от двери, зажал ладонью рот.
   Мимо них прогрохотал лифт. И Вика, и Амон понимали, что никто  не  сможет
пробиться к ним. Даже если десятки  людей,  сейчас  вот,  услышав  отчаянные
крики, бросятся на помощь, а этого наверняка не будет, так  вот,  даже  если
бросятся, то в ближайший час они не смогут пробиться в  эту  кабину  и  Акон
здесь может совершить все, что ему заблагорассудится. Знала Вика и  то,  что
потом, когда кабину отключат, опустят, откроют, никто в этом доме не  сможет
задержать Амона, не сможет ничего с ним сделать, ни в чем  ему  помешать.  В
доме сейчас одни дети да старухи, все кто  может  ходить,  работать,  что-то
делать, все ушли на заработки, какие ни есть - продавать газеты, копаться  в
мусорных ящиках, воровать, грабить, торговать...
   Когда-нибудь потом, в спокойной обстановке, она подумает о том, что вот в
таком же сжатом и беспомощном положении живут все  люди  в  этом  городе,  в
стране