ечно же, я наслышан о нем. Просто сразу не вспомнил.
     - Брось, не прикидывайся. Очевидно, что без Вульфа ты уже не тот -  и
немудрено. Я же вовсе не наобум спросил. Помню, пару лет назад сидел  я  в
этом самом кресле. Вульф был  напротив,  -  он  кивком  указал  на  кресло
Вульфа. - Ты сидел там же, где и сейчас. Тогда  убили  некоего  Орчарда  -
подсыпали яду в стакан, а затем отравили еще и женщину по фамилии Пул [см.
Рекс Стаут "И быть подлецом"]. Во время нашей крайне  затянувшейся  беседы
Вульф в подробностях расписал, как  изобретательная  и  жестокая  личность
может  заниматься  шантажом,  вымогая  миллион  в  год,  и  при  этом   не
высовываться и не привлекать к себе внимания. Не только может; именно  так
все и делалось. Вульф отказался назвать имя этого злого гения, а меня дело
не касалось, потому что вымогатель не был замешан в совершенных убийствах;
тем не менее кое-какие слухи достигли и моих ушей, да еще случилось  нечто
такое, что позволило мне воссоздать достаточно четкую картину. И не только
мне... имя этого человека передавали шепотом: Арнольд  Зек.  Возможно,  ты
это припоминаешь?
     - Как же, дело Орчарда я не забыл,  -  признал  я.  -  Но  шепота  не
слышал.
     - Зато я слышал. Может, ты помнишь и  то,  как  год  спустя,  прошлым
летом, оранжерею Вульфа обстреляли с крыши дома,  что  на  противоположной
стороне улицы?
     - Угу. Я сидел здесь и услышал пальбу.
     - Допустим. Поскольку они никого из вас не подстрелили,  дело  в  мой
отдел не попало, но рассказали мне предостаточно.  Вульф  занимался  тогда
неким Роуни, а род занятий Роуни был таков, что вполне  мог  находиться  в
сфере влияния Арнольда Зека, причем я не исключаю, что в результате  этого
Вульф вышел непосредственно на след самого Зека. В то время я предполагал,
что именно Зек или кто-либо из его окружения сделал Вульфу  предупреждение
оставить дело Роуни, но Вульф ослушался,  и  с  ним  поквитались,  жестоко
расправившись с его драгоценными орхидеями. Потом  Роуни  прикончили,  чем
сыграли Вульфу на руку, так как он оказался на одной стороне с Зеком.
     - Черт возьми, - вставил я, - что-то уж  больно  лихо  закручено  для
моих мозгов.
     - Конечно, конечно. -  Кремер  передвинул  сигару  в  противоположный
уголок рта. - К чему я клоню: я вовсе не забрасываю удочку, да и  выдирать
из  тебя  правду  клещами  не  собираюсь.  Просто  вполне   резонно   было
предположить, что и в деле Орчарда, и  в  деле  Роуни  Вульф  нарвался  на
Арнольда Зека, а что теперь? Вскоре после  того,  как  Вульф  повидался  с
миссис Рэкхем и согласился  выяснить  источник  доходов  ее  мужа,  кто-то
присылает ему картонку со слезоточивым газом - не бомбу, которая  разнесла
бы его в клочья,  а  всего  лишь  слезоточивый  газ,  а  это,  безусловно,
предупреждение. И в ту же ночь миссис Рэкхем  убивают.  Ты  сообщаешь  это
Вульфу по телефону, а когда возвращаешься домой, его и след простыл.
     Кремер вытащил изжеванную сигару изо рта и ткнул в мою сторону.
     - Хочешь знать мое мнение, Арчи? Я думаю, что если бы Вульф остался и
занимался этим делом, убийца миссис Рэкхем был бы уже  изобличен  и  сидел
под замком.  И  я  считаю,  что  у  Вульфа  имелось  достаточно  оснований
подозревать, что в этом случае остаток своих дней ему пришлось бы всячески
пытаться избежать возмездия со стороны Арнольда  Зека,  что  вряд  ли  его
прельщало. Думаю, что Вульф пришел к выводу, что у него есть  единственный
способ выбраться невредимым из этой  передряги  -  самому  расправиться  с
Зеком. Как ты на это смотришь?
     - Воздержусь от комментариев, - вежливо ответил я. - Если  вы  правы,
то вы правы, если же нет, то мне не хотелось бы огорчать вас.
     - Премного благодарен. И все-таки предупреждение от Зека он получил -
в виде слезоточивого газа.
     - Все равно воздержусь.
     - Ничего другого я от тебя и  не  ожидал.  Теперь  то,  ради  чего  я
пожаловал. Я хочу, чтобы ты передал Вульфу мое личное послание, не как  от
офицера полиции, а как от друга. Только все это должно остаться между нами
с тобой... и им. Добраться до Зека невозможно. Никому. Я отдаю себе  отчет
в том, что для блюстителя порядка вести такие речи, пусть даже с глазу  на
глаз, - преступление, но это правда. Конечно, в данном случае свершилось и
убийство, но, слава Богу, вне моей юрисдикции. Я не  хочу  ничего  сказать
про Вена Дайкса  или  тамошнего  окружного  прокурора,  да  и  вообще  про
кого-нибудь конкретно, но если окажется, что Барри Рэкхем имеет  отношение
хоть к одной из многочисленных афер Зека, то даже в том  случае,  если  он
ухлопал свою жену, он никогда не попадет на электрический стул.  Не  знаю,
на какой именно стадии Зек вмешается и какие средства он использует, но на
стуле Рэкхему даже посидеть не приведется.
     Кремер швырнул сигару в мою корзину для бумаг и промахнулся  на  фут.
Поскольку сигара была незажженная, я сделал вид, что не заметил, и  весело
проорал:
     - Да здравствует правосудие!
     Кремер издал гортанный рык, но, должно быть, обращался не ко мне.
     -  Я  хочу,  чтобы  ты  передал  мои  слова  Вульфу.  Зек   вне   его
досягаемости. К нему не подобраться.
     - Но, послушайте, - возразил я, - даже при условии, что для  вас  тут
все ясно как божий день, чего нельзя сказать обо мне, послание  это  более
чем странное. Давайте посмотрим с другой стороны. Вульф-то  вовсе  не  вне
досягаемости Зека,  особенно,  если  вернется  домой.  Верно,  он  уезжает
нечасто, но даже  если  бы  он  вообще  вел  жизнь  затворника  -  люди-то
приходят, да и вещи новые  появляются...  типа  картонок  с  колбасой.  Не
говоря уж о том, что только прямых  убытков  от  прошлогоднего  налета  мы
понесли на тридцать восемь тысяч. Я  понял:  вы  хотите,  чтобы  Вульф  не
охотился на Зека, но это только то, что Вульф _н_е_ должен делать.  А  что
он должен делать?
     Кремер кивнул.
     - Я понял. Здесь-то  собака  и  зарыта.  Он  слишком  упрям.  Я  хочу
объяснить тебе, Арчи, цель  моего  прихода.  Вульф  слишком  задиристый  и
тщеславный. Бахвальства и чванства в нем побольше, чем у тысячи сержантов.
Естественно, я  знаю  его  как  облупленного;  мне  ли  его  не  знать.  С
удовольствием расквасил бы ему нос, не раз уже  пытался,  но  когда-нибудь
пробьет мой час, и я добьюсь своего - то-то будет праздник на моей  улице!
Но мне бы чертовски не хотелось, чтобы он свернул себе шею в этой истории,
где у него нет ни одного шанса. Резонно  предположить,  что  за  последние
годы в нашем городе случались и другие убийства, в той  или  иной  степени
связанные с деятельностью Арнольда Зека. Но ни в одном случае не  было  ни
малейшей надежды хоть как-то связать  их  с  Зеком.  Он  всегда  чист  как
стеклышко; мы тут бессильны.
     - Вы снова вернулись к тому, с чего начали, - подытожил я. - Итак, он
вне досягаемости. И что дальше?
     - Вульф должен вернуться домой,  возвратить  деньги,  которые  миссис
Рэкхем заплатила  ему  как  задаток,  предоставить  вестчестерским  парням
копаться в этом убийстве, тем более, что  это  их  прямая  обязанность,  и
продолжать жить, как прежде. Можешь передать ему мои слова, но Бога  ради,
не распространяйся. Не я виноват, что такой  тип,  как  Арнольд  Зек,  вне
досягаемости.
     - Но ведь вы и пальцем не пошевелили, чтобы к нему подобраться.
     - Ерунда. Против лома нет приема.
     - Да, это так же верно, как то, что колбаса -  синоним  слезоточивого
газа. - Я встал, чтобы свысока метнуть на него  уничижительный  взгляд.  -
Вот вам две причины, по которым ваше послание никогда не  дойдет  до  Ниро
Вульфа. Во-первых, для меня он, как Зек для  него.  Вне  досягаемости.  Не
знаю я, где он, понимаете?
     - Ладно, ладно, продолжай заливать.
     - Непременно. Во-вторых, само послание мне не нравится. Признаю,  что
Ниро Вульф упоминал Арнольда Зека. Однажды мне довелось услышать,  как  он
рассказывал целой семье о нем, только именовал его мистером  Иксом.  Вульф
описывал трудности, с  которыми  столкнется,  если  нарвется  на  Икса,  и
присовокупил, что в той или иной степени знаком примерно с тремя  тысячами
жителей Нью-Йорка, но лишь о пяти из них может с уверенностью сказать, что
они не имеют никакого отношения к деятельности Икса. Может, и остальные не
имеют к нему ни малейшего отношения, а может, и наоборот. Другой  раз  мне
случилось  разузнавать  про  Зека  у  одного   репортера,   который,   как
выяснилось, обладал обширнейшими сведениями о людях, состоящих у  Зека  на
жалованьи.   Среди   них   политики,   завсегдатаи   питейных   заведений,
полицейские, горничные, адвокаты, частные сыщики,  мошенники  всех  родов,
наемные убийцы, возможно, даже домохозяйки  -  многое  у  меня  из  головы
вылетело. Правда, инспекторов полиции он в отдельности не упоминал.
     - Наверное, забыл?!
     - Должно быть! И еще: возвращаясь к пяти исключениям, которые  мистер
Вульф сделал из трех тысяч  своих  знакомых...  он  не  перечислял  их  по
именам, но я уверен, что могу назвать, по меньшей мере, троих из  них.  До
сих пор я полагал, что одним из двух оставшихся можете быть вы, но, видно,
я заблуждался. Вы подчеркнули, что чертовски бы не хотелось,  чтобы  Вульф
свернул себе шею именно в этой истории, где у него нет ни одного шанса. Вы
не сочли также за труд явиться сюда с личным посланием, но в то  же  время
не желаете, чтобы я распространялся на ваш счет, а  это  означает  одно  -
если я упомяну о нашем разговоре кому-нибудь, кроме Вульфа, то вы обзовете
меня  подлецом,  порочащим  ваше  имя.  А  что  содержит  ваше   послание?
Предостережение, чтобы Вульф не пытался подобраться к Зеку - и все.  Если,
честно отрабатывая полученный от миссис Рэкхем задаток, он заденет кого-то
из тех, кому покровительствует Зек, то он должен вернуть задаток.  Похоже,
что  передавая  подобное  послание  самому  лучшему,  непревзойденному   и
неподкупному детективу в мире, вы оказываете  Зеку  услугу  как  раз  того
рода, за которую он должен отвалить кучу монет.
     Он размахнулся  правой.  Я  нырнул.  Он  вскинул  левую  руку,  но  я
блокировал ее локтем. Он опять попробовал справа, но  я  легко  увернулся,
отступил и укрылся за столом Вульфа.
     - Послушайте, - начал я, - вы в меня и за год не попадете,  а  вас  я
бить не могу. Я на двадцать лет моложе, а вы к тому  же  еще  и  инспектор
уголовки. Если я неправ, то когда-нибудь извинюсь. Если - неправ!..
     Он повернулся и вышел вон. Я не стал его провожать.



                                    10

     Прошло три недели.
     Сначала, в первую ночь, я  ожидал,  что  весточка  от  Вульфа  придет
вот-вот, ну через какой-то час. Потом я  начал  ждать  ее  весь  следующий
день. По мере того, как ползли дни, все во мне кипело, и я уже ждал каждую
неделю. Когда минул май, а за ним и изрядный кусок июня,  и,  если  верить
календарю и зною, лето стояло в самом разгаре,  я  уже  уверился,  что  не
дождусь ее никогда.
     Но сперва давайте покончим с апрелем.  Делу  Рэкхем  была  уготовлена
судьба тех удивительных преступлений, которые так и  не  завершались  тем,
чтобы кому бы то ни было предъявили обвинение в  предумышленном  убийстве.
Целую неделю с единодушного  согласия  материалами  об  убийстве  пестрели
передовицы всех газет; затем неделю или дней десять на первой полосе можно
было встретить лишь обрывочные упоминания и  догадки,  после  чего  газеты
опять вернулись к своей обычной галиматье. Ни один  репортер  не  посчитал
нужным воспользоваться этим случаем, чтобы объявить новый крестовый  поход
во имя правосудия, и все шло своим чередом. Не то, чтобы  интерес  к  делу
полностью угас - нет, он постоянно подогревался за счет таких  звезд,  как
Нобби и Геба; даже три месяца спустя и речи не было ни  о  новом  повороте
дела, ни о каком-то новом событии,  которое  бы  всколыхнуло  общественный
интерес. Но, увы, ничего такого не происходило.
     Три раза меня вызывали повестками в Уайт-Плейнз, и трижды  я  мотался
туда без малейшей пользы для кого бы то  ни  было,  включая  себя  самого.
Всякий раз я  тупо  бубнил  как  попугай,  повторяя  слово  в  слово  свои
собственные показания, а они всякий раз пытались придумать  новый  способ,
как задавать те же самые вопросы. Чтобы хоть как-то размять мои  угасающие
умственные способности, я попытался было выведать, не поделился ли  Кремер
своими подозрениями насчет Арнольда Зека с Арчером  и  Беном  Дайксом,  но
если и поделился, то, как я и предполагал, держались  последние  стойко  и
виду не подавали.
     Так что все сведения я черпал исключительно из газет вплоть  до  того
вечера, когда в ресторане "Джейк" наткнулся на сержанта Пэрли Стеббинза  и
заказал ему омара. От него я узнал две новости, не  предназначавшиеся  для
печати: двух экспертов из ФБР вызывали, чтобы разрешить спор о том,  можно
ли снять пригодные для опознания отпечатки  пальцев  с  резной  серебряной
рукоятки ножа, и они проголосовали  против;  Барри  Рэкхема  продержали  в
Уайт-Плейнз целых двадцать часов, пока бушевали страсти по вопросу о  том,
достаточно ли у полиции оснований для его ареста. И на сей  раз  аргументы
"против" перевесили.
     Должен сказать, что за те дни я не слишком переусердствовал. Я решил,
что пока не пройдет месяц с момента  исчезновения  Вульфа,  рыть  землю  и
суетиться я не стану; поэтому вплоть до самого девятого мая я  наверстывал
упущенное, не пропуская ни одного мало-мальски стоящего бейсбольного матча
и наслаждаясь другими почти  забытыми  прелестями  личной  жизни,  о  чем,
впрочем, умолчу. Кроме того,  я  помог  Фреду  Дэркину  завершить  дело  с
отравленным письмом, а также расправился с  остальными  долгами  Вульфа  -
ничего достойного изложения, - прокатился на Лонг-Айленд, чтобы  проведать
Теодора и орхидеи в их новых хоромах, и еще поставил одну из машин,  новый
"седан", на прикол в гараж за ненадобностью.
     Однажды, когда я сидел в ресторане "Рустерман" у Марко  Вукчича,  он,
подписывая  очередные  чеки  и  счета  за  телефон,  электричество  и  мое
жалованье, поинтересовался состоянием наших финансовых дел. Я сказал,  что
на нашем счету в банке чуть больше двадцати девяти тысяч, или,  точнее,  -
девятнадцати,  поскольку  десять  тысяч  задатка  от   миссис   Рэкхем   я
рассматривал как нечто эфемерное.
     - А можешь принести мне завтра  чек  на  пять  тысяч?  Выписанный  на
получение наличными.
     - Запросто. Но, поскольку я бухгалтер,  то  должен  знать,  на  какую
статью его отнести?
     - Ну... скажем, на текущие расходы.
     - Поскольку я также лицо, которому  придется  отвечать  на  расспросы
ищейки из налогового управления - какого рода расходы?
     - Допустим... на дорожные.
     - Чьи, откуда и куда?
     Марко поперхнулся и выдавил странный звук иностранного происхождения,
явно означавший нетерпение.
     - Послушай, Арчи, мне выдана  генеральная  доверенность  безо  всяких
условий и ограничений. Принеси мне, пожалуйста, чек на пять тысяч долларов
в удобное для тебя время, но не мешкай. Я решил украсть эти деньги у моего
старого друга, Ниро Вульфа, чтобы потратить их на молоденьких  девушек,  а
может, на оливковое масло, кто знает.
     Так что, сказав, что за все прошедшие недели и месяцы я не получил от
Ниро Вульфа совсем  никакой  весточки,  я  слегка  покривил  душой,  хотя,
согласитесь, такую весточку еще надо было  прочитать  между  строк.  Потом
одному Богу известно, как далеко и в каком  направлении  можно  уехать  на
пять тысяч долларов.
     В третий день  мая,  в  среду,  возвратившись  домой  после  утренней
прогулки, я, как всегда, связался с телефонной  службой,  и  выяснил,  что
звонили три раза, но послание было только одно -  позвонить  по  такому-то
номеру в Маунт Киско и спросить невестку миссис Рэкхем  Аннабель  Фрей.  Я
взвесил все за и против, сказал себе, что не стоит лезть не в  свое  дело,
но в следующую минуту решил, что,  должно  быть,  оглох,  поскольку  вдруг
обнаружил, что вызвал  телефонистку  и  попросил  соединить  меня  с  этим
номером. Когда меня соединили, я назвался, прождал минуту, и вдруг  в  мое
ухо ворвался голос миссис Фрей. По крайней мере, голос так назвался, а сам
я его ни за что не узнал бы. Уж больно устало и потерянно он звучал.
     - Вы на себя не похожи, - сообщил я ей.
     - Вы правы, - признала она. - Кажется, миллион лет прошел с тех  пор,
как вы приезжали к нам и  мы  наблюдали  за  методами  работы  популярного
сыщика. Вы так и не нашли, кто отравил собаку?
     - Нет, но не казните меня за это. Впрочем, вы, наверное, слышали, что
история с собакой была лишь выдумкой для отвода глаз?
     - Да, конечно. Ниро Вульф еще не вернулся?
     - Нет.
     - А всеми делами в его отсутствие ведаете вы?
     - Я бы не сказал, что всеми. Но я здесь.
     - Мне нужно с вами встретиться.
     - Извините за настойчивость, но вы имеете в виду - по делу?
     - Да. - Молчание, потом ее голос чуть оживился. - Я  хочу,  чтобы  вы
приехали сюда и переговорили с нами. Я не могу  и  не  допущу,  чтобы  так
продолжалось дальше. В глазах людей, что смотрят на  меня,  я  вижу  немой
вопрос - не я ли убила свою свекровь? По  меньшей  мере,  я  читаю  это  в
некоторых взглядах, и потому иногда  мне  кажется,  что  так  думают  все.
Прошел почти месяц, а полиция только... впрочем, вы и сами читаете газеты.
Она завещала мне усадьбу и кучу денег, так что я  хотела  бы  нанять  Ниро
Вульфа. Вы должны знать, где он.
     - Извините. Не знаю.
     - Тогда я хочу нанять вас. Вы же хороший сыщик, да?
     - Зависит от вкуса. Сам я считаю  себя  одним  из  лучших,  но  прошу
сделать скидку на мою необъективность.
     - Вы можете приехать сегодня вечером?
     - Нет, сегодня никак не  могу.  -  Мой  мозг  лихорадочно  заработал,
впервые, кажется, за последние недели. - Послушайте, миссис Фрей, на вашем
месте я не стал бы спешить.
     - Ничего себе - не спешить! - Она казалась уязвленной.  -  Уже  почти
месяц пролетел!
     - Верно,  именно  поэтому  еще  несколько  дней  погоды  не  сделают.
Срочности и в самом деле нет. Давайте поступим  так:  я  тут  немного  сам
поразнюхаю, а потом дам вам знать. Тогда и решите, нанимать меня или нет.
     - Я уже решила.
     - А я нет. Не хочу  брать  ваши  деньги,  если  не  смогу  их  честно
отработать.
     Поскольку решение  она  приняла  еще  до  того,  как  позвонила  мне,
предложение мое ей не понравилось, но деваться было некуда, и мои  условия
были в конце концов приняты.
     Повесив трубку, я осознал, что  уже  принял  решение.  Это  случилось
как-то незаметно, само собой, пока  я  с  ней  беседовал.  Терпению  моему
пришел конец - не мог я все так же день за днем присматривать за домом без
малейшей уверенности, что это не будет продолжаться  вечность.  Не  мог  я
также, пока  получал  жалованье  как  помощник  Ниро  Вульфа,  отплыть  на
пароходе  в  Европу,  или  выставить  свою  кандидатуру  на  выборах  мэра
Нью-Йорка, или купить себе остров и обзавестись гаремом,  либо  чем-нибудь
еще из  запланированного  списка;  и  уж  совсем  очевидно,  что,  получая
жалованье, я не имел права вмешаться  в  дело,  от  которого  Вульф  бежал
неведомо куда.
     Тем не менее ничто  не  мешало  мне  воспользоваться  благодарностью,
которую до сих пор, даже давно уже расплатившись, питали к  нам  некоторые
бывшие клиенты, так что я снова уселся за телефон, связался с  президентом
крупной фирмы по торговле недвижимостью и с удовлетворением убедился,  что
не переоценил размеры его благодарности. Не успел я изложить причину своих
затруднений, как он тут же пообещал разбиться в лепешку, но помочь мне, не
откладывая дела в долгий ящик.
     В связи с этим остаток дня я провел в поисках  подходящего  помещения
для  конторы  в  центре  города.  Запросы  у  меня  были  самые  скромные:
комнатенка с электрическим светом, и все; однако отправленный со  мной  на
розыски помощник пр