лась, а грудь ее,
прикрытая лишь в самых существенных местах, вздымалась и опускалась плавно и
легко. Даже зажмурившись  от  солнца, она знала, куда  я  смотрю, потому что
благодушно сказала:
     -  Я расширяюсь  на  три дюйма. Если  для  вас это много, я буду больше
курить и  сгоню излишки. Правда, что,  когда машина  сбила Луиса,  за  рулем
сидели вы?
     - Нет. Не виновен.
     - Тогда кто же?
     -  Пока  не знаю. Спросите меня завтра и  вообще спрашивайте постоянно.
Позвоните моей  секретарше и договоритесь,  что будете  звонить постоянно  и
спрашивать меня. Она расширяется на четыре дюйма.
     - Кто, ваша секретарша?
     - Да, мадам.
     -   Привезите   ее  сюда.   Мы  устроим   соревнования   по  пятиборью,
победительнице достанетесь вы. Что вы мне посоветуете?
     Привычка заставила ее открыть глаза, но они мигнули на солнце и  тут же
закрылись. Я спросил:
     - В смысле подготовки к пятиборью?
     - Нет конечно. Готовиться  мне  незачем. Я  имею в виду, когда появится
окружной  прокурор  и  начнет снова задавать  вопросы. Вы же  знаете, что он
приедет?
     - Да, слышал.
     - Так вот, что мне делать? Сказать ему, что у меня есть кое-какие мысли
и подозрения насчет того, кто мог взять вашу машину?
     - Что  ж, попытка не пытка.  Можем разработать  эту версию вместе. Кого
выберем в виновные?
     - Не хочу я  никого выбирать, в этом  вся  беда. Почему  вообще  кто-то
должен нести наказание за случайное убийство Рони?
     -  Допускаю, что не должен, -  я  похлопал  ее по  круглому  загорелому
плотному и одновременно мягкому плечу, чтобы проверить, высохло оно или нет.
- Вот же я сижу рядом с вами, мадам. Но вся штука...
     - Почему вы все время называете меня "мадам"?
     - Так  вам  скорее захочется,  чтобы я называл вас как-то иначе. Обычно
этот номер срабатывает. Посмотрим. Так вот, вся штука заключается в том, что
окружной прокурор  и  Ниро  Вулф жаждут узнать,  кто сидел за  рулем,  и чем
быстрее они это сделают, тем быстрее мы сможем заняться прочими делами вроде
пятиборья.  Вы имеете склонность к анализу, и я готов поверить, что  у нас и
вправду есть мысли насчет того, кто взял мою машину. И  что вас на эти мысли
навело?
     Она выпрямилась и сказала:
     - Кажется, впереди я уже высохла. - И перебралась на сухое место, снова
вытянулась,  на сей раз лицом вниз. Соблазн  похлопать ее был  куда сильнее,
чем в прошлый раз, но я сдержался.
     - И что же навело вас на эти мысли? - спросил  я небрежно, будто это не
имело никакого значения.
     Ответа  не  последовало.  Но  через   минуту  я  все-таки   услышал  ее
приглушенный голос:
     - Мне надо все как следует обдумать.
     - Да,  это никогда не лишнее,  только времени у  вас маловато. Окружной
прокурор  может  заявиться в  любую  минуту. К  тому же вы спрашивали  моего
совета, и мне будет легче его дать, если вы намекнете, что у вас на уме. Так
что не стесняйтесь, выкладывайте.
     Она чуть повернула голову, чтобы я  попал в ее  поле зрения, - ее глаза
сейчас были защищены от солнца.
     -  Когда вам  надо, - сказала она,  -  вы  даже  бываете умным. Забавно
наблюдать за вами, когда вы хотите чего-то добиться. Допустим, вчера ночью я
что-то  видела  или слышала и  сейчас об  этом расскажу. Через  полминуты  -
времени-то  в обрез - вам понадобится вымыть руки, и вы,  только окажетесь в
доме, стремглав  побежите  к Ниро  Вулфу  и  все  ему  расскажете. Он  мигом
возьмется за дело, и, когда приедет окружной прокурор, ответ уже будет ждать
его на тарелочке... и даже если  сразу получить ответ  не удастся, вес равно
окажется, что на виновного вышел Вулф, а  стало быть, и  счет  он моему отцу
выставит больший...  а так, к примеру,  водителя найдут без его участия... Я
не знаю, сколько денег истратил на  меня отец за мои двадцать  шесть лет, но
думаю,  что много.  Так вот, впервые в жизни  благодаря  мне он может что-то
сэкономить. Это ли не прекрасно? Представьте  себе,  что у  вас  есть вдовая
дочь средних лет, у которой грудь расширяется на три дюйма, - вы бы одобрили
мое теперешнее молчание?
     - Нет, мадам, - с жаром возразил я.
     -  Одобрили,  еще  как.  И  вообще,  называйте  меня как-нибудь  иначе:
дорогуша  или,  скажем,  моя  кочерыжка.  Видите,  какое  интересное  у  нас
получается перетягивание  каната: вы  пытаетесь заработать деньги для вашего
босса,  а я пытаюсь  сэкономить  деньги для моего отца; и тем не менее  мы с
вами...
     Она вдруг села, прислушалась.
     - Кажется, едет машина? Точно, - она  вскочила на ноги. - Он уже здесь,
а мне еще надо причесаться! - И она понеслась в дом.
     ГЛАВА 13
     Я вошел в комнату Вулфа и объявил:
     - Власти прибыли. Попросить, чтобы все собрались прямо здесь?
     - Нет, - недовольно заявил Вулф. - Который час?
     - Без восемнадцати шесть.
     Он хмыкнул:
     - Эта публика все лето  торчит здесь, каково мне будет вести  это дело,
сидя  у себя  в  кабинете. Все ляжет на твои плечи, а у  тебя с  этим  домом
установились какие-то не  те  отношения.  Опустошаешь стаканы со снотворным,
организуешь и проводишь в жизнь налеты,  оставляешь незапертой мою машину на
радость убийцам.
     - Точно,  - жизнерадостно согласился я. - Я уже не тот, что был раньше.
На вашем месте я бы себя уволил. Я уже уволен?
     - Нет. Но, если мне  придется провести здесь хотя бы еще одну  ночь, ты
съездишь  домой и привезешь  мне  рубашки,  носки и прочие нужные вещи, - он
мрачно уставился на свои носки, - Ты эти дырки видел?
     - Видел. У нашей машины отключен аккумулятор,  но это  не  беда, могу у
кого-нибудь  одолжить.  Если  хотите  не   отстать   от   событий,   советую
пошевелиться. Старшая дочь считает, что вчера вечером  она что-то видела или
слышала, и у нее есть  мысли насчет  того, кто взял  вашу машину; сейчас она
решает,  рассказать  ли  об  этом  окружному  прокурору.  Я  пытался  у  нее
что-нибудь  выудить,  но  она  боится,  что  я  все передам  вам.  Еще  одно
подтверждение того, что  мои лучшие  дни миновали. Короче, если вы слезете с
кровати и наденете туфли, можете присутствовать при ее рассказе лично.
     Он оттолкнулся  от кровати,  сбросил ноги на пол и,  хмыкнув, полез  за
туфлями. Надел их  и как раз завязывал шнурок,  когда раздался стук в дверь;
она распахнулась, не успел я пригласить стучавшего войти. Им оказался Джимми
Сперлинг.
     - Папа зовет вас в библиотеку, - объявил он и в ту же секунду исчез, не
закрыв за собой дверь. Видимо,  его поездки на шахты  плохо сказались на его
манерах.
     Вулф  не спеша  заправил в брюки рубашку, надел галстук, жилет, пиджак.
Мы   прошли  по  коридору  к   лестнице,  спустились  и   сложным  маршрутом
проследовали в библиотеку, не встретив  на пути  ни души, я уже подумал, что
все собрались и  ждут нас,  но  оказалось,  что  ничего подобного. Когда  мы
вошли,  в  библиотеке  было три  человека: окружной  прокурор,  председатель
правления и  Уэбстер  Кейн.  Арчер  снова  зацапал  лучшее  кресло, и  Вулфу
пришлось выбирать из того, что осталось. Почему здесь Уэбстер Кейн и где Бен
Дайкс? Хорошо, что нет Медлин. Может, я все-таки  получу  приоритетное право
на некоторые ее мысли?
     Вулф обратился к Арчеру:
     - Хочу поздравить вас, сэр, - вы  приняли здравое решение.  Я знал, что
мистер Гудвин на подобные выходки  не способен,  но этого  не  знали вы. Вам
пришлось пошевелить мозгами, и вы это сделали с блеском.
     Арчер кивнул.
     - Спасибо. Я старался,  - он оглядел комнату. - У меня был тяжелый день
в суде,  я здорово  устал, Я  не  должен был  сюда приезжать, но раз обещал,
слово  надо  держать.  Это дело я передаю мистеру  Гаррену, одному  из  моих
помощников, он куда более опытный следователь, чем  я. Сегодня  у него полно
дел, и он  не приехал, но хочет  приехать и поговорить со  всеми нами завтра
утром. А пока...
     - Можно мне сказать? - вставил Сперлинг.
     - Разумеется. Прошу вас.
     Сперлинг заговорил легко, в голосе, во всем его облике не чувствовалось
никакого напряжения.
     -  Я хочу  рассказать, как  именно  все  произошло. Когда  утром  Дайкс
объявил, что обнаружил следы наезда на машине Вулфа, я счел вопрос решенным.
Кажется,  я этого  не скрывал.  Естественно, я подумал,  что  это  дело  рук
Гудвина,  ведь  вечером  он ездил в Чаппакуа. Но,  когда  я  узнал,  что  вы
сомневаетесь в виновности Гудвина, я  тоже  засомневался  -  будь эта версия
приемлемой, вы бы довели  ее до  конца. Тогда я крепко  задумался, зная, как
мало у  всех нас  времени, - и  кое-что вспомнил. Лучше  всего я прочту  вам
заявление.
     Сперлинг  сунул  руку  во внутренний карман  пиджака и  вытащил  оттуда
сложенный лист бумаги.
     -   Это  заявление,  -  сказал  он,  разворачивая  лист,  -  датировано
сегодняшним числом и подписано мистером Кейном. Уэбстером Кейном.
     Арчер нахмурился:
     - Кейном?
     - Да. Вот текст заявления:
     "В  понедельник вечером, 20 июня 1949  года, около половины десятого  я
вошел в библиотеку и на столе мистера  Сперлинга увидел письма, которые, как
я знал, он хотел отправить. Я слышал, как он об этом говорил. Я знал, что он
был  расстроен из-за  каких-то  семейных  дел, и предположил,  что  об  этих
письмах  он просто  забыл.  Я  решил  поехать в  Маунт Киско и бросить  их в
почтовый ящик, чтобы утренним поездом  они уже ушли. Я  вышел  из дому через
западную террасу,  намереваясь взять в гараже свою  машину, но вспомнил, что
машина Ниро  Вулфа  запаркована  поблизости,  гораздо  ближе гаража, и решил
воспользоваться ею.
     Ключи оказались в  машине.  Я завел двигатель и поехал.  Сумерки еще не
перешли  в ночь, и, прекрасно  зная дорогу, я не  стал  включать  сигнальные
огни.  Дорога  идет  немного под  уклон,  и я ехал со скоростью  двадцать  -
двадцать  пять миль в  час. При подъезде к мосту через ручей я вдруг увидел,
что прямо перед машиной, чуть слева, находится какой-то  предмет.  В тусклом
свете у меня  не  было  времени понять,  что это  - человек. Я только  успел
увидеть этот предмет,  а в следующую секунду машина  его сбила.  Я  нажал на
тормоз, но без особой спешки, потому что в этот миг еще не осознал, что сбил
человека. Через  несколько  футов машина  остановилась. Я  выпрыгнул из нее,
побежал назад  и увидел, что это Луис Рони. Он лежал футах в пяти от машины,
и он был мертв. Торс его был размолот колесами машины.
     Я  могу  подробнее  описать, что  я делал после этого,  но вполне можно
обойтись и  одним предложением: я просто потерял голову. Не буду описывать и
свои  чувства, но  расскажу, как  вел себя дальше. Когда  я убедился, что он
мертв, я  оттащил тело с дороги, проволок по траве футов пятьдесят и оставил
с северной стороны  кустарника, со стороны,  противоположной дороге. Потом я
вернулся к машине, проехал через мост к воротам, развернулся, поехал назад к
дому, запарковал машину на прежнем месте и вышел из нее.
     В дом я не  пошел.  Стал ходить взад-вперед по террасе, пытаясь  что-то
решить,  собраться с духом, войти  в дом и  рассказать, что произошло. В это
время из  дома  вышел Гудвин и направился к своей  машине. Я слышал, как  он
завел двигатель  и уехал.  Я  не знал, куда  он направлялся.  Подумал, может
быть, он едет в Нью-Йорк, и машина назад не  вернется. Во всяком случае, его
отъезд как-то помог мне  определиться, Я  вошел  в  дом,  поднялся к себе  в
комнату и  постарался  успокоиться, сев за  экономический отчет,  который  я
готовил для мистера Сперлинга.
     Сегодня днем мистер Сперлинг сказал мне,  что лежавшие на  столе письма
куда-то  исчезли. Я сказал  ему,  что  забрал  их,  -  так  оно  и  было,  -
намереваясь отвезти  в  Чаппакуа сегодня утром,  но  дорога  была  перекрыта
полицией, и к  тому же они охраняли все находившиеся здесь машины, и отвезти
почту  я не смог. Не могу даже объяснить почему, но его упоминание о письмах
в корне изменило мое отношение к случившемуся. Я тут же  по собственной воле
рассказал ему обо всех фактах,  приведенных  выше. Когда он сообщил мне, что
чуть позже здесь появится окружной прокурор, я сказал, что  изложу все факты
письменно и поставлю  под этим заявлением свою подпись, что и  было сделано.
Таково мое заявление".
     Сперлинг поднял голову.
     -  Подписано  Уэбстером Кейном, - заключил он  и  вытянул  руку,  чтобы
передать бумагу  окружному прокурору. -  Засвидетельствовано  мной. Если вас
интересует более подробное изложение, я думаю, он не будет возражать. Да вот
он перед вами - спросите его.
     Арчер взял бумагу и пробежал ее глазами. Через  минуту поднял голову и,
чуть склонив ее набок, пристально посмотрел на Кейна. Тот не отвел взгляда.
     Арчер постучал пальцем по бумаге:
     - Это написали и подписали вы, мистер Кейн?
     - Я, - ответил Кейн ясно и четко, но без всякого бахвальства.
     - Вам не кажется, что с этим заявлением вы немного запоздали?
     - Кажется, и даже очень. - Не сказать, что  вид у Кейна был счастливый,
но  он старался держаться  стойко. Он забыл пройтись по волосам расческой  -
они были растрепаны, и  в  данном случае это играло ему  на руку: можно было
хоть  как-то поверить,  что  человек  с  внешностью  молодого  политического
деятеля или, скажем, молодого да раннего способен  совершить такую глупость.
Чуть поколебавшись, он продолжил: - Я прекрасно осознаю, что моему поведению
нет оправдания. Я даже себе  не могу  дать разумного объяснения.  Видимо,  в
минуты кризиса я не настолько хорош, как хотелось бы.
     - Но мне кажется, не такой уж это и кризис. Несчастный случай, избежать
которого было невозможно. Такое случается со многими.
     - Наверное...  но  ведь я убил человека.  И  я воспринял это как жуткий
кризис, -  Кейн  неопределенно  взмахнул  рукой. -  Во  всяком  случае, сами
видите, какую он сыграл со мной шутку. Я полностью лишился рассудка.
     -  Не полностью,  -  Арчер глянул в бумагу.  - Когда  Гудвин подошел  к
машине  и уехал по той же самой  дороге, всего через пятнадцать  минут после
происшествия,  вы  сообразили,  что, вполне возможно,  во всем  обвинят его.
Значит, голова у вас была достаточно ясной. Верно?
     Кейн кивнул:
     - Я намеренно упомянул об этой мысли в своем заявлении, хотя и полагал,
что ее могут истолковать не в  мою пользу. Могу  лишь  сказать, что,  если в
голове  моей и мелькнула  такая мысль, она  не была  осознанной. Как  я  там
написал?
     Арчер еще раз посмотрел в бумагу:
     - Вот так: "Во всяком случае, его отъезд помог мне как-то определиться.
Я вошел в дом, поднялся к себе в комнату..." и так далее.
     -  Все правильно,  - в голосе Кейна, во  всем его облике  чувствовалась
неподдельная  искренность. -  Я просто  хотел написать об  этом с абсолютной
честностью, потому что стыжусь своих действий. Если мною и руководил расчет,
о котором вы говорите, я его не осознавал.
     - Понимаю, - Арчер снова посмотрел на бумагу,  сложил ее и, не выпуская
из рук, сел. - Вы хорошо знали Рони?
     -  Как  сказать? Близки мы не были.  Последние месяцы  я  встречал  его
частенько, главным образом, в нью-йоркском доме Сперлингов или здесь.
     - Вы с ним были в хороших отношениях?
     - Нет.
     Это "нет" прозвучало категорично и решительно. Арчер резко спросил:
     - Почему?
     - Мне не  нравилось то,  что я знал о  его профессиональных методах, не
нравился  он  лично  -  не  нравился,  и  все. Я знал,  что мистер  Сперлинг
подозревал его в принадлежности к коммунистической партии, и, хотя у меня не
было сведений на этот счет, полагал, что подозрение это вполне обосновано.
     - Вы знали, что с ним очень дружна мисс Гвен Сперлинг?
     - Конечно. Именно по этой причине ему позволялось бывать здесь.
     - Вы эту дружбу не одобряли?
     - Нет, сэр, не одобрял... хотя мое одобрение или неодобрение  никак  на
их  отношения  не влияло. Я  ведь не  просто  сотрудник  корпорации  мистера
Сперлинга,  но больше четырех лет имею удовольствие и  честь  быть другом...
другом семьи, если можно так сказать?
     Он взглянул на Сперлинга. Тот кивнул, показывая, что так сказать можно.
     -  Я  отношусь  к  этой семье  с большим уважением  и  преданностью,  -
продолжал Кейн, - в том числе и  к мисс Гвен Сперлинг, и  я считал, что Рони
ей не пара. Можно вопрос?
     - Разумеется.
     - Почему вы спросили, как я относился  к Рони?  Вы подозреваете, что  я
убил его не случайно, а намеренно? Да?
     - Я бы не сказал, мистер Кейн, что я это  подозреваю. Но ваше заявление
позволяет  мне  закрыть  это дело раз и  навсегда, и прежде  чем принять эту
версию как окончательную... - Арчер подергал губами. - А  вам не по душе мои
вопросы?
     - Это не  так, - с жаром произнес Кейн.  - Я  не в том положении, чтобы
выбирать, какие вопросы мне по душе, а  какие нет. Особенно, если их задаете
вы. Но...
     - Зато они не по душе мне, - выпалил Сперлинг. Он с трудом сдерживался.
- Что вы такое делаете, Арчер, пытаетесь натаскать грязь туда, где не можете
ее найти?  Только сегодня  утром вы сказали, что специально  докучать  людям
моего статуса и положения - такой политикой ваша служба не руководствовалась
никогда. Вы что же, изменили свою политику?
     Арчер засмеялся. На сей раз его смех еще  больше, чем утром, походил на
хихиканье, только смеялся он дольше, видно, причина для смеха показалась ему
более веской.
     - Ваш  гнев абсолютно праведный, - сказал он Сперлингу отсмеявшись. - Я
просто устал  и следую привычке. Между прочим,  утром я  сказал кое-что еще:
если происшествие  окажется  несчастным случаем,  я буду рад больше всех, но
мне нужно  знать имя  водителя. Что  ж,  теперь  я  вполне  удовлетворен.  -
Сложенный лист  бумаги он убрал в карман. -  Нет, я никуда не  хочу  таскать
грязь.  Бог свидетель, достаточно грязи появляется и  без моей  помощи. - Он
поднялся:  - Мистер  Кейн, наведайтесь  завтра  утром  ко  мне на  работу, в
Уайт-Плейнс... скажем, часов  в одиннадцать?  Если меня не  будет,  спросите
мистера Гаррена.
     - Буду ровно в одиннадцать, - пообещал Кейн.
     - А зачем? - с подозрением в голосе спросил Сперлинг.
     - Чтобы  соблюсти формальности, - Арчер кивнул. -  Это формальность, не
более.  Я  займусь  этим  сейчас же.  Не  вижу,  какой благой цели  послужит
обвинение и судебное преследование. Вечером я позвоню Гаррену и  попрошу его
посмотреть  законодательство,   связанное   с  автомобильными  авариями   на
территории частных владений. Возможно, придется заплатить штраф, либо вас на
время  лишат водительских прав, но при всех  обстоятельствах я предпочел бы,
чтобы эта история забылась как можно скорее.
     Он протянул Сперлингу руку:
     - Надеюсь, вы на меня не сердитесь?
     Сперлинг ответил, что нет. Арчер пожал руку Кейну,  Вулфу  и  даже мне.
Выразил   надежду,  что  наша  следующая   встреча   состоится   при   более
благоприятных обстоятельствах. И уехал.
     Вулф сидел, свесив голову набок, будто  ему не  хватало  энергии, чтобы
держать ее прямо, глаза были закрыты. Кейн,  Сперлинг и  я стояли, в отличие
от  Вулфа оказавшись достаточно вежливыми и поднявшись, чтобы попрощаться  с
Арчером.
     Кейн обратился к Сперлингу:
     - Слава  богу, все кончилось. Если я вам больше не нужен, я поднимусь в
комнату  и  попробую  поработать  Выходить  к ужину мне бы не хотелось. Они,
разумеется, все равно узнают, но  я предпочел бы  отложить встречу с ними до
завтра.
     - Валяйте, - согласился Сперлинг. - Попозже я к вам зайду.
     Кейн направился к двери. Вулф открыл глаза и пробурчал:
     - Погодите минутку, - и выпрямил голову.
     Кейн остановился и спросил:
     - Вы это мне?
     - Если  не возражаете,  - тон его был весьма любезным, как и  слова.  -
Ваша работа не может немного подождать?
     - Может, если есть такая надобность. А в чем дело?
     - Я бы хотел с вами поговорить.
     Кейн послал взгляд  Сперлингу, но взгляд не достиг  цели:  председатель
правления достал