ьский,  Обрашевич и Иванов? Если и будут
шипеть,  то из зависти...  Им не предложили.  Или толстяк Николаев?  Хорош!?
Нахватывает из двух правлений пятнадцать тысяч и говорит,  что независимый и
принципиальный враг казенной службы.  Уж не Наумов ли?  Еще бы. Этот наверно
будет тебя ругать.  Нигде не  умеет работать.  Лентяй.  Нигде не уживается и
воображает,  что страдает из-за независимых взглядов. Пусть и не является...
Знает,  что ты не возьмешь его к себе. А то с восторгом пошел бы... Или дура
Недлинная, которая воображает, что она талант оттого, что печатают ее глупые
повести из-за  того,  что  лебезит перед  редакторами.  Или  кузиночка Вава?
Дурища! А тоже: непонятая натура, считает, что обворожительна... Еще бы, как
таким нашим знакомым не бранить человека,  который умнее их и думает и живет
не по шаблону.  Разве они понимают тебя?  Поверь,  Вики, они все будут к нам
ездить... И пусть! Пусть злятся, что мы любим друг друга и хорошо живем.
     Варенцов знал,  что  Лина  "увлекается",  когда  говорит про  знакомых.
Теперь ему  было  очень приятно слушать злословие Лины.  Ему  казалось,  что
действительно многие знакомые его не понимают...
     С  презрительным злорадством верной и  любящей жены,  свято исполняющей
долг,  Лина стала сплетничать про знакомых дам и  приятельниц,  обманывающих
мужей и имеющих любовников.
     Она  с   таким  страстным  увлечением  рассказывала  подробности  чужих
любовных отношений,  словно бы  сама  присутствовала при  интимных свиданиях
любовников и  словно бы  сама  смаковала этими подробностями,  созданными ее
пылкой фантазией.
     "Вот какие жены, и какая я!" - говорило, казалось, все это злословие.
     Вики только возмущался,  что кузиночки Вава и  Лина и  все эти знакомые
дамы  такие  бесстыдные и  бессовестные и  мужья  такие  слепые или  подлые,
безмолвно признавшие "menage a trois"*.
     ______________
     * "Сожительство втроем" (франц.).

     И Варенцов, казалось, еще более ценил свой "menage"* и думал:
     ______________
     * "Супружескую жизнь" (франц.).

     "Какая Лина чудная, и какой он безукоризненный, любящий муж".
     - Да... Мы счастливы, Лина! - почти что умиленно произнес он.
     И скоро они пошли в столовую пить чай.


VII

     Когда Лина подала мужу стакан, она сказала:
     - Ну, разумеется, твой отец будет недоволен...
     - Еще бы!
     - Ты извини, Вики. Он просто обозленный, бессердечный циник... Какой он
отец!..  Разве ты ему близок?  Только иронизирует и  хихикает раз в  неделю,
когда обедает.  Он  ведь воображает,  что только он  умен и  все понимает...
Наверное, скажет мне какую-нибудь гадость.
     - Тебе-то за что?
     - За то, что вообразит, будто ты из-за меня переменяешь службу...
     - Нет, Лина... Он знает меня. И сделает мне настоящий бенефис...
     - Не обращай внимания.  Точно не знаешь своего родителя...  На старости
юбочник...  Бегает за всякой...  Воображает,  что может иметь успех...  Один
срам... И еще смеет читать тебе нотации.
     - Промотал состояние; в шестьдесят лет ни положения, ни средств. По уши
"в долгах и проблематические заработки.  Легкомысленный и беспутный человек!
- не без снисходительного сожаления проговорил Варенцов.
     - Но,  Вики...  Ты не волнуйся и  не спорь с ним,  если он устроит тебе
бенефис.  Он -  все-таки отец.  Не раздражай его. А я куплю к обеду хорошего
красного вина. Он и отойдет...
     - Разумеется, спорить с ним не буду... Бесполезно...
     И прибавил:
     - Недурное вино можно иметь и за рубль, Лина.
     Лина нашла, что за рубль отличное, и спросила:
     - Верно, твой отец еще не вернулся?
     - Шатается где-нибудь за границей.
     - На какие же это деньги?
     - Какой-нибудь учебник продал и,  конечно,  за бесценок... Но, кажется,
получил тысячу. А вернется - без гроша.
     - Ты,  Вики,  предложи ему...  немного денег...  Это его тронет... Так,
рублей пятьдесят...
     - Не возьмет.  И без меня вывернется...  Точно не знаешь фатера,  Лина.
Верно,  мы скоро его увидим и,  конечно,  в модном сьюте{252},  -  с улыбкой
проговорил Варенцов.
     - И опять поселится в какой-нибудь меблированной комнате... Несчастный!
     - Да,  Лина...  А  ведь мог  бы  быть попечителем округа...  Во  всяком
случае,  получал бы  три  тысячи  пенсии,  если  бы  не  легкомыслие -  этот
эффектный выход из университета!..  И сам виноват.  Сам!  -  сентенциозно, с
серьезным видом  прибавил Варенцов и  словно  бы  аккуратно занумеровал свою
беспристрастную,  вполне законную резолюцию, приканчивая ею дело о беспутном
отце, ех-профессоре* Николае Петровиче.
     ______________
     * Бывшем (лат.).

     Лина еще строже подтвердила:
     - Конечно, сам виноват.
     И о беспутном отце больше не говорили.
     Варенцов,  единственный сын,  когда-то  очень  любимый отцом,  все-таки
испытывал чувство  смущения и  трусости при  мысли  о  встрече с  "фатером",
которого  высокомерно  считал  легкомысленным,   а   себя  -   необыкновенно
последовательным и основательным человеком.
     Но  эти  неприятные ощущения  скоро  прошли.  Лина  снова  заговорила о
дальнейших предположениях будущего устройства.  И снова перечисляла все, что
следовало бы купить, без чего нельзя обойтись и что можно пока не покупать.
     - Как думаешь, милый? - спрашивала Лина.
     Противоречий почти не  было.  Вики  был  в  щедром настроении,  и  Лина
старалась им воспользоваться.
     - Пойдем-ка, Вики, и запишем, что нужно купить...
     Супруги пошли в "уголок".
     Лина распустила свои роскошные волосы,  присела к письменному столику и
стала набрасывать примерную смету расходов.
     Варенцов ходил по  комнате и  по  временам останавливался перед Линой я
спрашивал:
     - Ну, сколько, Лина?
     - Подожди, милый... Подожди...
     Когда Лина подвела итог,  он  так превысил цифру предположенного займа,
что Лина не хотела показать этой цифры мужу и  должна была уменьшить цены на
многие предметы.
     Но все-таки тысячи рублей мало.
     И Лина озабоченно проговорила:
     - Придется  многого  не  покупать  или  покупать дрянь...  А  по-моему,
порядочные вещи выгоднее. Не правда ли, Вики?..
     - Конечно...
     - Так   я   многое  исключу...   Кабинет  тебе  необходим...   Гостиную
переменим... "Гнездышко" оставим, как оно теперь... Белье себе, два платья и
капот -  не сделаю...  Только одно простенькое. И в этом капоте похожу. Ведь
не очень затаскан, Вики?
     Варенцов был тронут деликатностью Лины.
     Он горячо протестовал против такого сокращения. Лина должна сделать для
себя все, что назначила.
     - Лучше повременим с новой гостиной, Лина.
     - Так ты хочешь, чтобы тебе больше нравилась порядочно одетая жена? - с
шутливым кокетством проговорила Лина.  -  Изволь,  Вики! Сделаю два платья и
капот у хорошей портнихи и закажу белье...  Я,  право,  обносилась...  Какой
хочешь капот?.. Красный идет?
     - Очень... Тебе идут капоты...
     - Так сделаю красный...  И прикажешь,  чтобы я сделала из нашей спальни
хорошенькое гнездышко?  Разумеется,  устрою. И не будет дорога. А с гостиной
подождем? Очень уж она у нас скверная... Впрочем, как хочешь...
     Но Лина не хотела об этом и думать.
     "Без  гостиной какая  же  будет  уютная квартира!"  -  подумала молодая
женщина и про себя решила, что будет и новая гостиная.
     - Ой, ой! Уж двенадцать! - воскликнула Лина, взглянув на свои маленькие
часы на письменном столе.  -  Нам рано вставать.  Завтра еще наговоримся,  а
теперь не угодно ли, Вики, спать...
     Она поднялась и потянулась.
     - Спать хочется.
     И Лина взглянула на Вики значительным, серьезным и словно бы застланным
взглядом, прильнула к его губам и, заалевшая, отводя губы, сказала:
     - А знаешь ли что, Вики?
     - Что, красавица?
     - Не  займем ли  лучше две тысячи и  сразу устроимся?  Дядя Вася даст в
долг с рассрочкой...  Он любит тебя и не откажет.  Я сама его попрошу...  Не
правда ли,  милый?  У него ведь есть деньги, хоть он и скрывает. И какое нам
дело, откуда они?.. Ну, иди, ложись. А я только завьюсь - и спать!


VIII

     На следующее утро Варенцов поехал во фраке к  Козлову,  а Лина в черном
стареньком платье поехала на Васильевский Остров к дяде Васе.
     Дядя  Вася  был  второй  брат  ex-профессора Варенцова,  действительный
статский  советник,   член   совета  министра,   получающий  очень  скромное
жалованье.  Но он не жаловался на судьбу и  обиженным себя не называл,  хотя
иногда и говорил, что нынче престиж дворянства падает.
     Старый  холостяк,  Василий  Петрович Варенцов был,  как  и  любимый  им
племянник Вики,  аккуратный и  чистенький,  всегда  сдержанный,  вежливый  и
любезный.  Дядя признавал родственные чувства и очень ценил внимание к себе,
особенно тех  племянниц и  племянников,  которые не  жаловались ему на  свои
скверные денежные дела.
     Более солидных родственников он изредка навещал и  всегда приносил фунт
конфет в  рубль,  дешевые фрукты или  скверную бутылку вина и  на  праздники
дарил грошовые сувениры,  выражая сожаление, что лучших дать не в состоянии:
жалованье у него маленькое.
     И  дядя  Вася по  этому поводу любил говорить о  долге каждого честного
человека жить по средствам и  быть очень аккуратным в денежных делах и затем
часто распространялся о  благородных чувствах.  После обеда даже  говорил со
"слезой" о  несчастном брате Николае и жаловался,  что брат точно отшатнулся
от него. Никогда не заедет. Точно он чужой.
     Хотя дядя Вася и часто подчеркивал, что он едва сводит концы с концами,
тем не менее многие подозревали,  что у него есть деньги,  и не маленькие, и
что он, несмотря на свои благородные разговоры, был ростовщик.
     По крайней мере многие приезжавшие к  дяде Васе рано утром могли видеть
Аронсона,  молодого еврея с умным лицом,  который тотчас же исчезал.  Многие
знали,   что  Аронсон  давал  деньги  под  проценты,   и,  конечно,  не  все
догадывались,  что он  был подставным лицом и  за  действительного статского
советника рисковал ссылкой.
     А Лина из верного источника узнала,  что у дяди Васи есть деньги.  Этим
верным источником была Иренья,  экономка, жившая у дяди Васи лет десять, еще
свежая и пригожая женщина лет за тридцать,  опрятная, чисто одетая, с пышною
грудью, широкими бедрами и добрыми ласковыми глазами.
     Лина  обворожила  Иренью,   прежнюю  горничную,   и   приветливостью  и
маленькими подарками. И однажды, как-то ловко допрошенная Варенцовой, Иренья
по  секрету сообщила доброй  барыне,  что  у  барина  наверное есть  большой
капитал, который он по своей скупости "не оказывает".
     - А жид прежде каждое утро ходил, а года два уж не ходит.
     "И хорошо,  что не приходит!" -  подумала Лина, имевшая понятие о новом
законе против ростовщичества.  И,  словно бы не понимая роли Иреньи, просила
ее по-прежнему беречь одинокого дядю Васю.
     Дядя Вася, казалось, особенно был расположен к племяннику Виктору и его
жене. Они были основательно аккуратные люди, долгов не делали, живут дружно,
внимательны к  дяде,  не  имеют  скверных подозрений насчет привычки старого
человека к экономке и ни разу не просили денег.


IX

     - Можно,  дядя? - веселым, ласковым голосом спросила Лина, постучавши в
двери.
     И,  не  выждавши ответа,  она  вошла  в  большой,  светлый  кабинет  и,
приблизившись к  письменному столу,  поцеловалась с  маленьким,  чистеньким,
круглолицым и  слегка надушенным дядей Васей в  коротком пиджачке и  с ярким
галстуком.
     - И какой же ты молодец,  дядя!  -  сказала Лина тот словно бы невольно
сорвавшийся искренний комплимент,  который так  радует  молодящихся стариков
второй молодости.
     Действительно, дядя Вася казался моложе своих лет, которые он скрывал и
говорил,  что ему пятьдесят два. Отливавшее румянцем лицо с гладко выбритыми
пухлыми щеками и  подбородком,  с накрашенными маленькими усами над крупными
губами  и  слегка  выпученными молодыми глазами.  Маленькая фигура крепкая и
плотная.  Круглая черноволосая с сединой голова,  коротко остриженная.  Руки
холеные с брильянтом на мизинце.
     - Садись,   очень  рад  тебя  видеть.   Ничего,  слава  богу,  не  смею
жаловаться...  Чем угощать дорогую гостью? - слегка певуче и ласково говорил
дядя Вася и придавил у стола пуговку электрического звонка.
     - Ничем,  голубчик-дядя...  Ничего не  надо!  Здравствуйте,  Иренья!  -
приветливо ответила Лина на поклон экономки.
     - Кофе, шоколаду?.. Иренья отлично варит.
     - Знаю... Мастерица!.. Я только что пила, дядя...
     И когда экономка ушла, Лина прибавила:
     - Какая славная у тебя эта Иренья. Вежливая, аккуратная... Какой у тебя
везде порядок...
     - Да, Линочка, честная и добросовестная... И преданный человек...
     - А  я  ведь к  тебе так рано,  дядя,  чтобы первому сообщить радостную
весть. Вики получил блестящее положение... Семь тысяч...
     Дядя Вася был умилен.
     - Такое место...  И семь тысяч?!  -  воскликнул Василий Петрович, теряя
обычную сдержанность.
     И затем спросил:
     - Кто это устроил Виктору?.. Чья протекция?
     - Ничья!
     - Да  что  ты  говоришь,  Линочка!  Конечно,  Виктор умница и  отличный
работник...  Но  разве  без  протекции возможно получить такое  место?..  Ты
этого, верно, не знаешь...
     - Но  право же,  дядя...  Вики сам удивился...  Верно,  Козлов узнал от
прежнего начальника Вики...  И  как это неожиданно устроилось,  дядя...  Сам
Козлов вчера позвал по телефону Вики и предложил.
     И Лина с увлечением повторила рассказ мужа об его свидании.
     Василий Петрович внимал с  таким восторгом,  как будто сам он  внезапно
получил блестящее предложение. И изредка восклицал:
     - Умница Виктор... Такое место... И впереди...
     - Что впереди, дядя?
     - Товарищ министра... Непременно...
     - Я знала,  что ты будешь рад за Вики... Милый дядя!.. Но ты понимаешь,
что новое положение обязывает...
     - Именно обязывает...
     - Нужна новая квартира...  Освежить обстановку... Вики нужен кабинет...
Мне одеться...  Разумеется,  никакой роскоши... Но все-таки... Не правда ли,
дядя?
     - Ты умница, Лина... Умница...
     - И  как мне неприятно делать долг...  А  мы с  Вики решились на это...
Ведь не на пустяки...  Хотим занять с  рассрочкой и,  конечно,  за небольшие
проценты, чтобы устроиться прилично...
     - И много хотите занять?
     - Две тысячи, дядя... Меньше не обойтись... мы уж составили смету...
     Василий  Петрович  вдруг  стал  серьезен,   и,  казалось,  в  душе  его
происходила борьба.  Но он вспомнил,  что племянник Вики,  во всяком случае,
получит как его наследник десять тысяч,  и  такое место...  И оба они всегда
внимательны и никогда не просили денег.
     - Такие деньги и  у  меня найдутся,  Линочка...  Недавно на  выигрышный
билет выиграл... Я сам вам дам их взаймы...
     И, словно бы сам растроганный своим вниманием, прибавил:
     - И с рассрочкой, и за самые маленькие проценты... Я рад помочь хорошим
людям...
     - Дорогой, милый, благодарю...
     И Лина поцеловала дядю Васю.
     Василий Петрович написал чек,  выдал его  Лине и  попросил ее  написать
расписку.
     - Скажи,  чтобы Виктор подписал... Понимаешь, для памяти... Я завтра же
приду поздравить Витю. А тебя, красавицу, позволь поздравить сейчас!
     И дядя Вася крепко поцеловал Лину в губы.


X

     После  двух   месяцев  посещения  Варенцовой  магазинов  и   хлопот  по
устройству новой  квартиры в  третьем этаже большого дома  на  Кирочной Лина
наконец успокоилась, прикончив все убранство.
     Все ей казалось необыкновенно "мило" и не так, как у других.
     И  Лина  с  горделивым  чувством  удовлетворенности  любовалась  шестью
комнатами,  особенно гостиной с новой голубой мебелью,  трельяжами, цветами,
зеркалом и  высокой  лампой  с  огромным шелковым абажуром и  "гнездышком" -
большой комнатой с пушистым ковром,  с хорошеньким письменным столом, новыми
рамками  фотографий и  шелковыми низенькими ширмами,  закрывающими роскошные
кровати с  белыми кружевными покрышками,  и  с фонариком на средине потолка,
льющим по вечерам томный свет.
     Она заглядывала и в светлую,  чистую кухню,  на полках которой сверкали
расставленные медные кастрюли, сковородки и другая нужная посуда.
     Новая бонна-англичанка (из петербургских, впрочем, англичанок) казалась
Лине  вполне приличной и  порядочно одевавшейся.  Довольна была  Варенцова и
кухаркой за повара,  и  новой горничной,  которой было велено ходить в белом
чепце и белом фартуке.
     И молодая женщина испытывала удовольствие благополучия и обеспеченности
и приятной уверенности в том,  что долее сохранит свою красоту при средствах
и в "красивой рамке".  Она считала себя еще более властной и сильной оттого,
что  стала  еще  интереснее и  привлекательнее и  могла  дольше поддерживать
влюбленность Вики  заботой о  холе  своего  тела,  всегда  хорошо  одетая  и
особенно когда по  вечерам наденет свой  новый ослепительный красный капот с
прозрачной  кружевной  шемизеткой и  с  широкими  рукавами,  из-под  которых
оголялись красивые полные руки.
     Лина показывала мужу убранство квартиры,  обращая его  внимание на  все
мелочи, и спрашивала Вики:
     - Не  правда  ли,  уютно,  Вики?  Не  правда ли,  мило?  И,  право,  мы
устроились недорого.  Зато сколько я торговалась, сколько я хлопотала, Вики,
чтобы обошлось нам дешевле!..
     Варенцов находил,  что все мило и со вкусом. Разумеется, вошли в долги.
Он не любил долгов, но...
     - Но долг не должен нас беспокоить...  Дядя Вася предложил так мило. Он
понял,  что в нашем новом положении следовало жить прилично,  и всего по сту
рублей в месяц... Незаметно уплатим.
     Со службы Варенцов приезжал в шесть часов, и уже теперь обед был всегда
готов и Лина была дома к обеду, зная, что Вики был бы недоволен, если бы ему
пришлось дома дожидаться или обедать без жены.
     Возвращался Варенцов довольный и не раз говорил, что на службе все идет
хорошо и что Козлов доволен его работой.  Но,  разумеется,  приходится много
работать, и он не боится работы.
     Хотя  Вики  теперь и  имел  в  глазах жены большую значительность,  чем
прежде,  и  она  была  более  внимательна и  ласкова с  ним,  но,  когда все
"устроилось", первый порыв радости "события" прошел и Вики, разумеется, и не
думал больше говорить о  щекотливости компромиссов,  -  разговоры Вики стали
казаться  Лине   по-прежнему  скучноватыми,   особенно  когда  он   "тянул",
рассказывая о  своих служебных делах или философствуя насчет необходимости и
бережливости "вообще".
     Лина уже не показывала скуки от этих tete-a-tete*,  как и прежде,  да и
Вики,  казалось,  понемногу входил в роль равноправного супруга и господина,
понимающего, что он создал благополучие, но - звали в театр или на журфикс к
знакомым,  более подходящим к  новому их  положению и,  если Вики должен был
заниматься, - Лина уезжала одна, упрашивая приехать за ней попозже.
     ______________
     * Разговоров наедине (франц.).

     Пришлось им  познакомиться и  с  несколькими из новых сослуживцев.  Они
казались  несколько  однообразными  с   их  разговорами  -   преимущественно
служебными слухами и  сплетнями,  более  или  менее банальным злословием про
другие  ведомства и  про  их  начальников и  повторением газетных известий о
театре   и   каком-нибудь   скандале.   И   общий   тон   отзывался  большим
индифферентизмом к  какому-нибудь  интересному вопросу или  к  какому-нибудь
явлению,  действующему на  нервы.  Точно все на  свете малоинтересно,  кроме
того,  что  делается в  департаменте,  а  если  в  обществе о  чем-нибудь  и
"болтают",  -  преувеличенно  обвиняя  правительственных  агентов  и  находя
недостаточно  современными  наши  устои,  -  то  этой  болтовней  занимаются
неосновательные люди без положения или молодые люди,  которых сбивают разные
мерзавцы. Пусть-ка болтуны по