голос.  -  ПОЙМИ,  ОНИ  ДАЛИ  ТЕБЕ
КАКОЕ-ТО  ЗЕЛЬЕ,  ЧТОБЫ  ЗАСТАВИТЬ  ГОВОРИТЬ.   НЕ   ПЫТАЙСЯ   ПРОТЕСТОВАТЬ.
РАССЛАБЬСЯ И ВЕДИ СЕБЯ СПОКОЙНО.
   - Но... я сказал то, что не должен был открывать. Я...
   - ЭТО УЖЕ НЕВАЖНО. ГЛАВНОЕ,  ДЕЛАЙ  ТО,  ЧТО  Я  СКАЖУ.  ЕСЛИ  ЧТО-НИБУДЬ
ПРОИЗОЙДЕТ И ПОЯВИТСЯ ОПАСНОСТЬ, НЕ ПЫТАЙСЯ НИЧЕГО ПРЕДПРИНИМАТЬ САМ. Я  ОБО
ВСЕМ ПОЗАБОЧУСЬ, НО НЕ СМОГУ ПОМОЧЬ, ЕСЛИ ТЫ  БУДЕШЬ  БОРОТЬСЯ.  ПОЭТОМУ  НЕ
НАПРЯГАЙСЯ, НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ И ВСЕ ПРЕДОСТАВЬ МНЕ. ЕСЛИ ОБНАРУЖИШЬ ВНЕЗАПНО,
ЧТО СОВЕРШАЕШЬ СТРАННЫЕ ПОСТУПКИ ИЛИ ГОВОРИШЬ ВЕЩИ, КОТОРЫХ НЕ ПОНИМАЕШЬ, НЕ
БОЙСЯ И НЕ УДИВЛЯЙСЯ. ЭТО МОИХ РУК ДЕЛО.
   Немного успокоенный безмолвным приказом, Гарион  послушно  последовал  за
евнухом Сэйди, с трудом вынося  тяжесть  обвившегося  вокруг  талии  и  плеч
Мааса, голова которого прижималась к его щеке, словно в нежном поцелуе.
   Они вошли в большую комнату, где все стены были завешаны плотной  тканью,
а с потолка на сверкающих  серебряных  цепях  свисали  хрустальные  масляные
лампы.
   Исполинская каменная статуя, верх которой терялся в темноте, возвышалась,
насколько мог видеть глаз, в одном  углу  комнаты;  прямо  перед  ней  стоял
низкий каменный помост, покрытый коврами и заваленный подушками,  а  на  нем
располагалось что-то вроде полукресла-полудивана, очень тяжелого на вид.
   На диване сидела женщина с волосами цвета воронова  крыла,  спускавшимися
крупными кольцами на плечи и спину. Голову женщины украшала  золотая  корона
тонкой  работы,  усыпанная  драгоценностями.   Белое   платье,   сшитое   из
прозрачного газа, совершенно не скрывало тела и,  казалось,  служило  только
для того, чтобы было куда прикалывать и нашивать  бесчисленные  украшения  и
сверкающие каменья.
   Кожа под платьем казалась белой  как  мел,  но  лицо  было  необыкновенно
прекрасно.
   Бледные, почти бесцветные глаза глядели в большое зеркало в золотой раме,
укрепленное сбоку от дивана, чтобы лениво растянувшаяся на подушках  женщина
могла беспрепятственно любоваться собой.
   Дюжины две бритоголовых евнухов в пунцовых  одеяниях  стояли  на  коленях
рядом с возвышением, с неприкрытым  обожанием  глядя  на  женщину  и  статую
позади нее.
   На  разбросанных  по  помосту   подушках,   лежал   молодой   человек   с
капризно-высокомерным лицом. В отличие от других голова его не была выбрита,
наоборот, длинные волосы были завиты в букли, щеки нарумянены, а глаза жирно
подведены. Никакой одежды, кроме короткой набедренной  повязки,  на  нем  не
было.
   Глаза со скукой и раздражением смотрели в пространство. Женщина рассеянно
гладила его по голове, не отрываясь от зеркала.
   - Посетители к королеве! - поющим голосом объявил один из евнухов.
   - Да-да, - подхватили евнухи, - посетители к королеве.
   - Приветствую тебя, о Вечноживущая Солмиссра! - падая ниц  перед  троном,
воскликнул Сэйди.
   - Что тебе, Сэйди? - глубоким вибрирующим голосом спросила женщина.
   - Мальчик, моя королева! - объявил тот, не поднимая головы.
   - На колени перед королевой Змей! - прошипела змея в ухо Гариона,  сжимая
кольца все туже, лишая силы и воздуха.
   Гарион, как подкошенный, опустился на пол.
   - Сюда, Маас, - велела Солмиссра.
   - Королева зовет свою любимую змею! - пропел евнух.
   Омерзительная рептилия соскользнула с тела юноши и, извиваясь, поползла к
дивану,  поднялась  на  мгновение  над  полулежащей  женщиной,  но  тут   же
зеленовато-серой пружиной  окутала  ее  плечи,  грудь,  ноги...  Треугольная
голова закачалась на уровне глаз Солмиссры, та нежно поцеловала ее. В  пасти
мелькнул раздвоенный язык, коснулся щек и  губ  королевы,  и  Маас  начал  с
присвистом нашептывать что-то в ухо Солмиссры. Та лежала  в  объятиях  змеи,
вслушиваясь в шипение и оглядывая  Гариона  из-под  тяжелых  полуприоткрытых
век.
   Потом, оттолкнув гадину, королева, поднялась и встала над юношей.
   - Добро пожаловать в страну змеиного народа,  Белгарион,  -  промурлыкала
она.
   Имя, слышанное раньше только от тети Пол, настолько потрясло Гариона, что
тот попытался выбраться из густого тумана, окутывавшего голову.
   - ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ, - предостерег знакомый бесстрастный голос в душе.
   Солмиссра сошла с возвышения;  тело  под  прозрачным  одеянием  грациозно
изгибалось, ноги бесшумно скользили по  полу.  Взяв  Гариона  за  руку,  она
осторожно подняла его и нежно коснулась лица ледяной рукой.
   - Красивый юноша, - выдохнула она еле слышно, -  такой  молодой...  такой
теплый.
   Глаза  зажглись  голодным  огнем.  Странное  смущение  охватило  Гариона.
Горькое зелье, поднесенное ему евнухом, все еще дурманило, отнимало волю, но
где-то в глубине души он чувствовал совсем другое -  королева  и  пугала,  и
чем-то притягивала его.
   Молочно-белая кожа и мертвенные глаза  вызывали  отвращение,  но  манящая
улыбка обещала  не  испытанные  доселе  наслаждения.  Гарион,  сам  того  не
сознавая, сделал шаг назад.
   - Не бойся, мой Белгарион, - промурлыкала королева, - я не  причиню  тебе
боли - разве только ты сам  захочешь  этого.  Служба  твоя  будет  легкой  и
необременительной, а я научу тебя таким вещам, которые Полгаре и в голову не
могут прийти.
   - Отойди от него, Солмиссра, - нетерпеливо приказал  молодой  человек.  -
Знаешь, ведь я не люблю, когда ты обращаешь на кого-то внимание.
   В глазах королевы  промелькнуло  раздражение.  Обернувшись,  она  холодно
оглядела юношу.
   - Мне совершенно безразлично, нравится тебе это или нет, Эссайя.
   - Что!? - не веря ушам, воскликнул Эссайя. - Немедленно  делай  как  тебе
велено.
   - Нет, Эссайя, - покачала головой королева.
   - Я накажу тебя, - пригрозил он.
   - Ошибаешься. Подобные вещи не доставляют мне больше удовольствия, а твои
капризы и истерики начинают надоедать. Уходи, и побыстрее.
   - Уйти? - ошеломленно повторил Эссайя, вытаращив глаза.
   - Ты мне больше не нужен.
   - Не нужен? Но ты не можешь жить без меня, сама сколько раз говорила - Не
всегда слова отражают истинные чувства. Все  высокомерие  мигом  испарилось,
словно снег на солнце. Юноша побелел и задрожал.
   - Когда прикажешь вернуться? - захныкал он.
   - Никогда, Эссайя.
   - Никогда? - охнул юноша.
   - Я не желаю тебя видеть. Теперь убирайся и прекрати устраивать сцены.
   - Но что будет со  мной?!  -  завопил  Эссайя;  по  щекам  черно-красными
ручейками покатились смешанные с румянами и тушью слезы.
   - Не надоедай мне, Эссайя! - приказала Солмиссра. - Собери вещи и  уходи.
У меня теперь новый муж. И она вновь ступила на возвышение.
   - Королева избрала супруга! - объявил евнух.
   - Слушайте! - подхватили остальные. -  Будь  славен  супруг  Вечноживущей
Солмиссры, счастливейший из мужчин!
   Рыдающий молодой человек, схватив  розовую  мантию  и  богато  украшенную
шкатулку для драгоценностей, спотыкаясь,  спустился  с  возвышения  и  ткнул
пальцем в Гариона:
   - Это все из-за  тебя!  Ты  виноват!  И  неожиданно  вытащил  из  складок
перекинутой через руку мантии маленький кинжал.
   - Сейчас я с тобой разделаюсь! - завопил он, поднимая клинок для удара.
   Юноша не успел ни собраться с  мыслями,  ни  сосредоточить  волю:  просто
взявшаяся неизвестно откуда волна воздуха с силой откинула Эссайю,  так  что
тот пошатнулся, беспомощно тыча кинжалом в пустоту. И тут же все стихло!
   Но Эссайя вновь ринулся вперед; глаза блестели, нож был высоко поднят.
   Новая волна, еще более сильная, ударила его в  грудь.  Он  упал;  кинжал,
звеня, покатился по полу. В  глазах  Солмиссры  полыхнул  гнев.  Показав  на
лежащего ничком Эссайю, она дважды щелкнула пальцами,  и  маленькая  зеленая
змейка с быстротой выпущенной из лука стрелы метнулась из-за дивана, шипя  и
разевая пасть. Ударила всего один раз в бедро Эссайи,  отползла  подальше  и
уставилась на него мертвенными глазами.
   Эссайя,  охнув,  смертельно  побледнел  и  попытался  встать,   но   ноги
подогнулись, и он распластался на полированных камнях, широко раскинув руки.
   Пятки выбивали быструю дробь,  пустые  глаза  бессмысленно  уставились  в
пространство, изо рта  фонтаном  брызнула  зеленая  пена  Голова  откинулась
назад, Эссайя судорожно забился, дернулся, тело изогнулось дугой, но тут  же
обмякло.
   Эссайя был мертв.
   Солмиссра бесстрастно наблюдала за муками молодого человека, не выказывая
ни гнева, ни любопытства, ни сожаления.
   - Правосудие свершилось! - провозгласил евнух.
   - Королева змеиного народа вершит суд быстрый, но справедливый, - вторили
остальные.

Глава 28

   Они заставили его пить и другие снадобья - то  горькие,  то  омерзительно
сладкие, и с каждой подносимой к губам чашкой разум его, похоже, все  больше
слабел, а глазам нельзя было доверять: казалось, весь мир неожиданно  утонул
и теперь все  происходило  под  толщей  воды.  Стены  колебались,  а  фигуры
коленопреклоненных евнухов качались, изгибаясь из стороны в сторону,  словно
водоросли на длинных стеблях, влекомые  течением.  Лампы  сверкали,  подобно
драгоценностям, отбрасывая снопы многоцветных искр.
   Очарованный Гарион  скорчился  на  помосте  у  подножия  дивана,  любуясь
переливами  красок.  В  голове  не  осталось  ни  одной  мысли.  Он  потерял
представление о времени, ничего не хотел,  ни  к  чему  не  стремился,  лишь
иногда коротко, смутно вспоминал  друзей,  но  сознание  того,  что  никогда
больше не придется увидеться  с  ними,  вызывало  в  Гарионе  лишь  минутное
сожаление, легкую печаль, скорее  приятную,  чем  горькую.  Он  даже  пролил
несколько  слезинок,  но  упавшая  на  запястье  соленая  капля   засверкала
бриллиантом такой необыкновенной красоты, что Гарион тут же забыл обо всем.
   - Как он сделал это? - раздался позади голос королевы, столь мелодичный и
глубокий, что звук его пронзил душу Гариона.
   - Обладает могуществом,  -  ответил  Маас  свистящим  шепотом,  ударившим
Гариона по нервам, как по натянутым струнам лютни. - Силой еще неосознанной,
неуправляемой, но великой  и  неукротимой.  Берегись,  Солмиссра.  Он  может
уничтожить тебя, сам того не желая.
   - Я смогу держать его в руках, - заверила королева.
   - Может быть... - просвистела змея.
   - Чародейство требует воли, а я лишу его даже мыслей. Кровь твоя холодна,
Маас, и ты никогда не ощутишь в себе огня, бушующего  в  жилах  от  действия
орета, этала или колдисса. И страсти жгучей не узнаешь, и  не  понять  тебе,
как можно использовать тело для того, чтобы поработить волю.
   - Любовь, Солмиссра? - с еле заметной насмешкой спросила змея.
   - Это слово ничуть не хуже всех остальных, - пожала плечами  королева.  -
Назови, если хочешь, голодом или жаждой.
   - Вот  это  я  могу  понять,  -  согласился  Маас.  -  Все  же  не  стоит
недооценивать это создание - или переоценивать собственные силы. Он обладает
необыкновенным умом, есть в нем что-то странное, чего я не могу понять.
   - Посмотрим, - кивнула королева. - Сэйди?!
   - Что, моя повелительница?
   - Возьми юношу, вели вымыть и надушить. От него несет  дегтем  и  соленой
водой. Ненавижу этот запах олорнов.
   - Повинуюсь, о Вечноживущая Солмиссра.
   Гариона увели туда, где было много теплой воды.  Одежду  забрали,  кто-то
тщательно вымыл его с головы  до  ног  и  растер  душистыми  маслами,  надел
набедренную повязку.
   Жесткие руки цепко ухватили подбородок, наложили румяна на  щеки.  Только
тут Гарион сообразил, что над ним хлопочет женщина, и медленно, без  особого
любопытства обвел глазами комнату. Все присутствующие, за исключением Сэйди,
оказались женщинами. Гарион смутно сообразил, что совершенно обнажен, и  это
почему-то должно было его беспокоить, но он так и не припомнил, в чем дело.
   Окончив накладывать румяна, женщина отпустила Гариона, а Сэйди, взяв  его
за руку, вновь повел через бесконечные коридоры в залу,  где  полулежала  на
диване Солмиссра, любуясь своим отражением в зеркале.
   - Вот теперь гораздо лучше! - кивнула она, оценивающе оглядывая  Гариона.
- Он гораздо мужественнее, чем я думала. Веди же его сюда.
   Сэйди подтолкнул Гариона к  дивану,  мягко  надавив  на  плечи,  заставил
опуститься  на  подушки.  Солмиссра,  медленно  протянув   руку,   пробежала
холодными пальцами по лицу и груди. Глаза, казалось, загорелись, губы слегка
приоткрылись. Гарион не сводил глаз с мертвенно-бледной  руки.  На  молочной
коже ни одного волоска.
   - Гладкая, - пролепетал он, пытаясь собрать в  одну  точку  разбегающиеся
зрачки.
   -  Конечно,  мой  Белгарион,  -  прошептала  Солмиссра.  -  Змеи   всегда
безволосые, а я - королева змей.
   Гарион, сбитый с толку, медленно поднял  глаза,  показывая  на  блестящие
черные пряди, валившиеся на плечи густой массой.
   - Только это, -  кивнула  она,  с  чувственным  движением  удовлетворения
коснувшись локонов.
   - Но как?
   - Это секрет, - засмеялась Солмиссра. - Кто знает, может, я тебе и покажу
когда-нибудь. Хочешь?
   - Наверное...
   - Скажи мне, Белгарион, я прекрасна?
   - Наверное...
   - Как думаешь, сколько мне лет? Солмиссра подняла руки и  выгнулась,  так
что под прозрачной материей ясно обрисовалось тело.
   - Не знаю. Старше меня, но ненамного.
   По лицу королевы  пробежала  раздраженная  гримаска  -  Угадай!  -  резко
приказала она.
   - Может, тридцать? - смущенно предположил Гарион.
   - Тридцать? - упавшим голосом повторила королева и, быстро повернувшись к
зеркалу, впилась в него глазами. - Ты, слепой глупец!  -  фыркнула  она,  не
сводя взгляда  с  отражения.  -  Разве  это  лицо  тридцатилетней  женщины?!
Двадцать три, самое большее двадцать пять.
   - Как ты скажешь, - согласился Гарион.
   - Двадцать три, - твердо повторила королева, - и ни днем больше.
   - Конечно, - с готовностью кивнул юноша.
   - Веришь ли, ведь мне  почти  шестьдесят!  -  прошипела  она  неожиданно,
жестко сузив глаза.
   - Нет, - замотал головой Гарион, - только не это.
   - Ну что ты за очаровательный мальчик, Белгарион, - выдохнула она,  снова
нежно глядя на него. Пальцы  опять  коснулись  лица,  притрагиваясь,  гладя,
лаская.
   Очень  медленно  под  бледной  кожей  обнаженных  плеч  и  горла   начали
появляться странные пятна, нездорового зелено-пурпурного  оттенка,  которые,
казалось, двигались, пульсировали, выцветали и вновь появлялись. Губы  вновь
приоткрылись, дыхание участилось.
   Маас подкрался ближе, мертвенные глаза неожиданно засверкали обожанием.
   Рисунок на чешуйчатой коже настолько напоминал непонятные узоры  на  теле
королевы змей, что,  когда  тяжелые  петли  любовно  обвились  вокруг  тела,
почему-то невозможно было сказать, где змея, а где женщина - оба сплелись  в
омерзительно страстном объятии.
   Не будь Гарион так одурманен, он с ужасом отпрянул бы от королевы.
   Бесцветные глаза и испещренная  пятнами  кожа,  похоже,  принадлежали  не
человеку,  а  рептилии,  а  откровенно  похотливое  выражение   говорило   о
ненасытном голоде. И все же от нее исходила какая-то притягательная сила,  и
Гарион беспомощно, как мотылек на свет огня, потянулся  к  этой  чувственной
женщине.
   - Подойди ближе, мой Белгарион, - тихо велела она, - я  не  причиню  тебе
зла.
   Женщина явно наслаждалась своей властью над юношей. Сэйди, стоящий  рядом
с возвышением, откашлялся:
   - Божественная королева! Посол Тор Эргаса желает получить аудиенцию.
   - Посол Ктачика,  ты  хочешь  сказать,  -  слегка  раздраженно  поправила
Солмиссра.
   Но тут же ей в голову пришли новые мысли; женщина зловеще улыбнулась.
   Пятна на коже почти исчезли.
   - Введи гролима, - велела она Сэйди.
   Сэйди поклонился и вышел. Через несколько минут он вновь появился. Позади
шел человек в одежде мерга с лицом, покрытым шрамами.
   - Приветствуем посланца Тор Эргаса! - возгласил евнух.
   - Приветствуем! - вторил хор.
   - ОСТОРОЖНЕЕ! - зазвучал бесстрастный голос в голове. - ЭТО ТОТ, КОГО  МЫ
ВИДЕЛИ В ГАВАНИ.
   Гарион присмотрелся к мергу и понял: именно так оно и есть.
   - Поклон тебе, Солмиссра Вечноживущая,  -  небрежно  пробормотал  гролим,
кланяясь сначала королеве, а потом стоящей позади трона статуе. - Тор Эргас,
король Ктол Мергоса, шлет пожелания счастья и привет духу Иссы и его  верной
служанке.
   - Нет ли  вестей  от  Ктачика,  Верховного  жреца  гролимов?  -  спросила
королева, сверкая глазами.
   - Конечно, - кивнул мерг, - но об этом лучше говорить с глазу на глаз.
   - Чье поручение ты выполняешь - Тор Эргаса или  Ктачика?  -  осведомилась
королева, не переставая любоваться своим отражением в зеркале.
   - Могу ли я остаться с вами наедине, ваше величество? - спросил гролим.
   - Здесь никого нет.
   - Но...
   Мерг бросил значительный взгляд на коленопреклоненных евнухов.
   - Это мои слуги. Найсанская королева никогда не остается в одиночестве.
   Пора бы уже знать.
   - А мальчишка? - показал гролим на Гариона.
   - Тоже слуга, только у него немного другие обязанности.
   - Как угодно, -  пожал  плечами  гролим.  -  Приветствую  тебя  от  имени
Ктачика, Верховного жреца гролимов и ученика Торака.
   - Служанка Иссы приветствует Ктачика из Рэк Ктола,  -  официальным  тоном
заявила королева. - Чего хочет от меня Верховный жрец гролимов?
   - Ему нужен мальчик, ваше величество, - не тратя времени  на  любезности,
заявил гролим.
   - Какой мальчик?
   - Которого вы похитили у Полгары, тот самый, что  сидит  сейчас  у  ваших
ног.
   - Передай Ктачику, что я очень сожалею,  -  пренебрежительно  рассмеялась
королева, - но это невозможно.
   - Спорить с желаниями Ктачика неразумно, - предостерег гролим.
   - Еще более неразумно дерзко требовать чего-либо у Солмиссры, да еще в ее
собственном дворце. Что может предложить Ктачик в обмен на мальчишку?
   - Свою вечную дружбу.
   - Какая нужда королеве змей в друзьях?
   - Тогда золото, - раздраженно ответил Гролим.
   - Я знаю секрет червонного золота энгараков, - лениво ответила Солмиссра,
- и не желаю стать его рабыней. Оставь деньги себе, гролим.
   -  Осмелюсь  ли  сказать,  что  вы  ведете  очень  опасную   игру,   ваше
величество?
   - холодно спросил гролим. - Вы  уже  восстановили  против  себя  Полгару.
Можете ли  позволить  себе  еще  одного  столь  могущественного  врага,  как
Ктачик?
   - Я не боюсь Полгары. И Ктачика тоже.
   - Храбрость королевы поистине велика, - сухо заметил мерг.
   - Все это начинает надоедать Мои условия очень просты. Скажи Ктачику, что
враг Торака у меня и останется здесь, пока...
   Она замолчала.
   - Пока, ваше величество?
   - Я  отдам  мальчика  Тораку  как  свадебный  подарок.  Гролим  изумленно
заморгал.
   - Если Торак возьмет меня в жены  и  подарит  бессмертие,  я  подарю  ему
Белгариона.
   - Весь мир знает, что Бог-Дракон энгараков погружен  в  сон,  -  возразил
Гролим.
   - Но не навсегда, - жестко заметила Солмиссра - Жрецы энгараков и чародеи
олорны почему-то забывают, что Солмиссра Вечноживущая умеет читать  небесные
знамения так же хорошо, как и они. Близится день пробуждения  Торака.  Скажи
Ктачику, что в день нашей с Тораком свадьбы Белгарион будет у его ног. Но до
этой минуты мальчик принадлежит мне.
   - Я передам  ваши  слова  Ктачику,  -  обещал  мерг,  холодно,  сдержанно
кланяясь.
   - Тогда можешь удалиться, - велела королева, небрежно взмахнув рукой.
   - ВОТ ОНО ЧТО! - вновь услышал Гарион знакомый  голос.  -  Я  ДОЛЖЕН  БЫЛ
ПРЕДВИДЕТЬ ЭТО.
   Внезапно змей Маас поднял голову; шея раздувалась, глаза горели.
   - Берегись! - прошипел он.
   - Мне? Бояться гролима? - расхохоталась Солмиссра. - Никогда!
   - Не гролима. Этого.
   Раздвоенный язык почти коснулся лица Гариона.
   - Его разум пробудился.
   - Это невозможно!
   - Тем не менее он больше не одурманен. По-моему,  это  как-то  связано  с
металлической вещью у него на шее.
   - Тогда сними украшение, - приказала королева змее. Маас  соскользнул  на
пол и стал приближаться к Гариону.
   - СИДИ НЕПОДВИЖНО, - велел внутренний голос. - НЕ ПЫТАЙСЯ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ.
   Гарион, оцепенев, наблюдал