ери  Бэйрека,  ведя  за  руки  Миссию.  Они
уселись в углу и принялись играть в какую-то непонятную игру, часто и весело
смеясь
   - Я думаю, мои  дочери  решили  похитить  его,  -  усмехнулся  Бэйрек.  -
Представь себе - я по уши занят женой и детьми, но самое интересное  в  том,
что я совсем не против.
   Мирел украдкой, чуть улыбнувшись,  посмотрела  на  мужа,  затем  перевела
взгляд на детей.
   - Девочки от него просто без ума, - сказала она, поворачиваясь к Гариону.
- Ты не замечал, что невозможно прямо смотреть в его глаза  больше  секунды?
Они проникают прямо в сердце.
   -  Наверное,  потому,  что  он  всем  доверяет,  -  предположил   Гарион,
поворачиваясь к Бэйреку. - Не знаешь, где можно найти Силка?
   - Иди по коридору и прислушивайся,  где  играют  в  кости,  -  рассмеялся
Бэйрек. - Воришка не оставляет эту забаву с тех пор, как  мы  сюда  прибыли.
Дерник, должно быть, знает. Скорее  всего,  он  прячется  в  конюшне.  Члены
королевских семей вызывают у него дрожь
   - Так же как и у меня, - добавил Гарион.
   - Но ты сам член королевской семьи, - напомнила ему Мирел.
   - Тем хуже, - ответил он.
   В конюшню вели служебные проходы, и Гарион решил воспользоваться  ими,  а
не теми коридорами, где можно  было  встретить  знать  и  придворных.  Этими
узкими  проходами  между  комнатами  пользовались  большей   частью   слуги,
работавшие на кухне, и Гарион предположил, что обслуживающему  персоналу  он
пока что еще плохо известен. Проходя  быстро  по  такому  коридору  и  низко
наклонив голову, чтобы его случайно не узнали,  он  краем  глаза  заметил  в
полутьме того  же  человека,  который  упрямо  шел  за  ним  от  королевских
апартаментов. Рассердившись и не желая  больше  терпеть  это,  Гарион  резко
повернулся.
   - Я знаю, что ты там прячешься. Выходи, чтобы я мог тебя видеть. - И стал
ждать, нетерпеливо притоптывая ногой.
   В глубине коридора было тихо и спокойно.
   - Немедленно выходи! - потребовал Гарион, повышая голос.
   Но не последовало ни шороха, ни  звука.  Он  собирался  повернуть  назад,
чтобы поймать настырного преследователя, крадущегося по  его  стопам,  но  в
этот момент показался слуга с подносом, уставленным грязными тарелками.
   - Ты по дороге сюда никого не заметил? - спросил его Гарион.
   - Нет, - ответил тот, очевидно не узнав своего короля.
   - Ни единой души?
   Слуга покачал головой и ответил:
   - Мне никто не попадался на глаза после  того,  как  я  вышел  от  короля
Драснии. Вы не поверите, это  его  третий  завтрак!  Я  не  видел  человека,
который столько  бы  ел.  -  Он  с  любопытством  посмотрел  на  Гариона.  -
Понимаете, вам нельзя здесь находиться, - предупредил он. -  Если  шеф-повар
застукает вас, то непременно побьет. Ему не нравятся люди,  болтающиеся  тут
без дела.
   - Я иду в конюшню, - объяснил ему Гарион.
   - Ну а я, пожалуй, побегу, а то может влететь.
   - Я это учту, - сказал Гарион.
   Леллдорин выходил из конюшни и, заметив  идущего  по  заснеженному  двору
Гариона, испуганно спросил:
   - Как тебе удалось ускользнуть от  всех?  Затем,  как  бы  вспомнив,  кто
находится перед ним, поклонился.
   - Прошу тебя, Леллдорин, впредь не делать этого, - попросил Гарион.
   - Ситуация малость неловкая, - согласился Леллдорин.
   - Будем относиться друг к другу, как относились раньше, -  твердо  сказал
Гарион. - По крайней  мере,  до  тех  пор,  пока  нам  не  скажут,  что  это
недопустимо. Ты случайно не знаешь, где Силк?
   - Я встретил  его  утром,  -  ответил  Леллдорин,  -  и  он  сказал,  что
собирается пойти в баню. Выглядит очень неважно, видимо, перебрал вчера.
   - Пойдем поищем его, - предложил Гарион. - Мне  надо  с  ним  обязательно
поговорить.
   Они отыскали Силка в парной, выложенной кафелем, где  стоял  густой  пар.
Маленький драсниец сидел, обмотав голову полотенцем и обильно потея.
   - Ты уверен, что это пойдет тебе  на  пользу?  -  спросил  Гарион,  махая
руками у него перед лицом, чтобы разогнать клубы пара.
   - Сейчас ничто не пойдет мне на пользу, Гарион, -  мрачно  ответил  Силк,
горестно подперев голову руками.
   - Тебе плохо?
   - Ужасно.
   - Если ты знал, что будет так плохо, зачем было напиваться?
   - Вначале мне это дело понравилось... ну и пошло-поехало.
   Банщик принес страждущему кружку с пенящимся напитком,  и  Силк  принялся
жадно пить.
   - Думаешь, это разумно? - спросил его Леллдорин.
   - Вероятно, не очень, - с содроганием признался Силк, - но ничего другого
придумать нельзя. - Он снова вздрогнул и сказал:
   - Я сам не свой. Итак, что вы хотели?
   -  Меня  мучает   одна   проблема,   -   без   обиняков   начал   Гарион,
многозначительно глядя на Леллдорина. - Надеюсь, кроме нас  троих,  об  этом
больше никто не узнает.
   - Даю слово, - высокопарно заявил Леллдорин.
   - Спасибо. - Было легче принять клятву от юноши, чем пытаться  объяснить,
что  она  фактически  не  требуется.  -  Я  только  что  прочел  Вомимбрские
соглашения. Вернее, мне их прочли. Вам известно, что я  должен  жениться  на
Се'Недре?
   - Я еще не задумывался об  этом,  -  признался  Силк,  -  но  там  что-то
говорится на этот счет.
   - Поздравляю, Гарион! - воскликнул Леллдорин, хлопая друга  по  плечу.  -
Она красивая девушка.
   Не обращая на него внимания, Гарион спросил Силка:
   - Ты не можешь найти выход, чтобы обойти это условие?
   - Гарион, в данную минуту я ни о чем не могу думать. Так тошно на душе...
С ходу скажу только одно: для тебя я не вижу  никакого  выхода.  Все  короли
Запада поставили свои подписи под соглашением... и потом  немаловажную  роль
здесь сыграло Пророчество.
   - Совсем вылетело из головы, - мрачно признался Гарион.
   - Я уверен, что у тебя будет время, чтобы свыкнуться  с  этим,  -  сказал
Леллдорин.
   - А сколько времени дается Се'Недре? Сегодня утром я говорил с ней, и она
не в восторге от этой идеи.
   - Я что-то не заметил, чтобы она не любила тебя, - сказал ему Силк.
   - Не в этом дело. Она полагает, что я выше е„  по  положению,  и  это  е„
страшно злит. Силк невольно рассмеялся.
   - Смеешься, а еще друг называется, - упрекнул его Гарион.
   - Неужели это так уж важно для твоей принцессы? - спросил Леллдорин.
   - Наверное, если она так расстроена, - усмехнулся Гарион. - Я думаю,  что
по двадцать раз на дню она твердит себе, что  является  принцессой  империи.
Се'Недра придает очень большое значение таким вещам. А теперь возьмите меня,
человека из ниоткуда, который ни с того ни с сего стал  выше  е„.  За  такие
вещи можно возненавидеть на всю жизнь, я так полагаю.
   Он замолчал и внимательно посмотрел на Силка.
   - Ты оклемаешься сегодня?
   - Что ты задумал?
   - Ты хорошо ориентируешься в Райве?
   - Конечно.
   - Я подумываю отправиться в город, но только  без  всяких  фанфар...  как
самый обыкновенный человек. Я совершенно ничего не знаю о жизни райвенов,  а
теперь...
   - ...а теперь ты их король, - закончил за него Леллдорин.
   -  Неплохая  идея,  -  согласился  Силк.  -  Хотя  не  берусь  утверждать
наверняка. Сейчас моя голова работает не так, как нужно. Надо идти  сегодня,
так как на завтра назначена коронация, а потом, когда тебе на голову наденут
корону, особо не походишь.
   Гариону не хотелось говорить на эту тему, и он промолчал.
   - Надеюсь, вы, ребята, не против, если я сперва немного приду в  себя,  -
добавил Силк, прикладываясь снова к кружке. - Впрочем, какая разница, против
вы или за. Это от вас не зависит.
   Коротышке с крысиной физиономией требовалось около часа, чтобы оправиться
после попойки, и способ, к  которому  он  прибег,  был  самым  варварским  и
сводился к следующему: раскаленная баня, холодное пиво и ледяная  ванна.  Из
бани Силк вышел весь посиневший, но от  былого  недомогания  не  осталось  и
следа. Он тщательно отобрал для них одежду простолюдинов и вывел  Гариона  с
Леллдорином из крепости через боковые ворота. По дороге Гарион несколько раз
оглянулся, но, видимо, тот, кто упорно следовал за ним все утро, упустил его
из виду.
   Бродя по  городу,  Гарион  снова  отметил,  что  он  производит  на  него
удручающее впечатление. Снаружи все дома были одинаково  серы  и  совершенно
лишены каких либо украшений. Повсюду одни и те же прямоугольные и бесцветные
здания. Серые плащи, которые являлись непременной  составляющей  райвенского
национального костюма, придавали людям, бредущим по узким улочкам, такой  же
мрачный и удручающий вид. Гарион с содроганием подумал, что  всю  оставшуюся
жизнь ему придется провести в таком неприглядном месте.
   Они шли по длинной улице, освещаемой слабым зимним солнцем и  продуваемой
крепким соленым ветром. Проходя мимо одного дома, Гарион услышал хор детских
голосов. Они были очень чисты и звучали очень гармонично. Он  удивился,  как
легко и слаженно дети исполняют песню.
   - Повальное увлечение,  -  объяснил  Силк.  -  Райвены  большие  любители
музыки. Надо думать, это скрашивает монотонность их жизни. Мне бы  очень  не
хотелось оскорблять ваше величество, но ваше королевство - довольно  скучное
место. - Он огляделся вокруг. - У меня здесь неподалеку живет  друг.  Почему
бы нам не навестить его?
   Он вывел их по лестнице на улицу, расположенную ниже. Вскоре они  подошли
к большому зданию, стоявшему  на  склоне  холма.  Силк  подошел  к  двери  и
постучал. После небольшой паузы райвен в прожженном кожаном  фартуке  открыл
дверь.
   - Редек, старина, - удивленно произнес он. - Я не видел тебя много лет.
   - Торган, - усмехнулся Силк. - Вот решил заскочить к тебе  и  посмотреть,
как ты живешь.
   - Заходи, заходи, - пригласил Торган, распахивая дверь.
   - Я вижу,  у  тебя  дела  идут  в  гору,  -  проговорил  Силк,  оглядывая
помещение.
   - На рынке дела идут хорошо, - скромно ответил Торган. - Парфюмеры в  Тол
Боруне готовы купить почти любой флакон.
   Райвен  был  крепким  мужчиной  с  пепельно-серыми  волосами  и   полными
розоватыми щеками. Он посмотрел на Гариона  и  нахмурился,  словно  стараясь
что-то  припомнить  Гарион  отвернулся  и  принялся  рассматривать   изящные
бутылочки из стекла, стоящие на столике рядом.
   - Значит, ты изготавливаешь флаконы? - спросил Силк.
   - О, мы стараемся выпускать кое-что еще, - с сожалением ответил Торган. -
У меня есть ученик. Так вот, он абсолютный  гений.  Я  разрешаю  ему  иногда
поработать для души. Боюсь, что если  заставлять  выдавать  весь  день  одни
только флаконы для духов, он сбежит от  меня.  -  Стеклодув  открыл  шкаф  и
осторожно вынул завернутый в бархат пакет. - Вот его работа,  -  сказал  он,
разворачивая материю.
   Взору Гариона предстал воробей, сидящий  на  покрытой  листьями  ветке  с
распустившимися почками. Воробей на ветке был  выполнен  настолько  искусно,
что можно было различить каждое перышко.
   -  Удивительно,  -  прошептал  Силк,  рассматривая  стеклянную  птицу.  -
Настоящий шедевр, Торган.  Как  он  добился  такого  гармоничного  сочетания
красок?
   - Почем я знаю, - чистосердечно признался Торган. - Он даже  не  измеряет
пропорции, когда смешивает краски,  и  все  получается.  Глаз  не  оторвешь.
Говорю вам - это гений. - Он бережно завернул воробья в  бархат  и  поставил
обратно на место.
   За мастерской располагались жилые комнаты, где  царили  тепло,  любовь  и
пестрые краски. В каждой комнате висели картины. Ученики Торгана скорее были
не работниками, а членами его семьи; старшая дочь играла для них в то время,
когда все сосредоточенно работали с расплавленным стеклом, и е„ пальцы  едва
касались струн арфы, извлекая чарующую музыку.
   - Как это не похоже на то, что снаружи, - недоуменно заметил Леллдорин.
   - Что именно? - спросил Силк.
   - На улице так мрачно... все серое и неприятное... но когда  попадаешь  в
дом, тебя окружает тепло и уют.
   - Постороннему человеку это сразу бросается в глаза, - улыбнулся  Торган.
- Наши дома очень похожи на нас самих. Снаружи скучно, однообразно и мрачно.
Ничего не попишешь. Город построили для охраны Ока, и поэтому каждый  дом  -
часть крепости. Мы не можем изменить его внешний облик,  зато  внутри  царят
искусство, поэзия и музыка. Мы сами одеты во  все  серое.  Очень  практично.
Наша одежда, сотканная из козлиной шерсти, легка, тепла, почти не пропускает
влагу, - но она не поддается красителям, и поэтому всегда остается серой.  И
если мы снаружи  серые,  это  вовсе  не  означает,  что  мы  лишены  чувства
прекрасного.
   Прислушиваясь и приглядываясь  к  стеклодуву,  Гарион  начинал  постигать
внутренний мир этих,  на  первый  взгляд,  ничем  не  примечательных  людей.
Строгая аскетичность облаченных в серые плащи райвенов служила  фасадом  для
общения с миром. За этим фасадом, однако, скрывались совершенно другие люди.
   Ученики Торгана были заняты выдуванием миниатюрных  флакончиков,  которые
служили основным предметомторговли с парфюмерами Тол Боруна. Один ученик тем
не менее работал поодаль, выделывая из куска стекла кораблик,  застывший  на
гребне волны. Это был юноша с рыжими волосами и пристальным взглядом.  Когда
он  оторвался  от  работы  и  посмотрел  на  Гариона,  его  глаза  удивленно
расширились, но он быстро наклонил голову и продолжил работу.
   Уже стоя в дверях и собравшись покинуть  мастерскую,  Гариону  захотелось
еще раз взглянуть на удивительную стеклянную птицу на зеленой ветке. Воробей
был сделан с таким замечательным умением, что у Гариона защемило сердце.
   - Вам он нравится, ваше величество? - спросил  молодой  человек,  который
неслышно приблизился. - Я был вчера на площади, когда Бэйрек представлял вас
народу, - объяснил он. - И узнал вас сразу, как только вы вошли.
   - Как тебя звать?
   - Джоран, ваше величество.
   - Как ты думаешь, можно обойтись без этих  "величеств"?  -  с  грустью  в
голосе спросил Гарион. - Никак пока не могу к ним привыкнуть. Для  меня  это
так неожиданно.
   - В городе  полно  слухов,  -  усмехнулся  Джоран.  -  Говорят,  что  вас
воспитывал в своей башне, что в долине Олдура, чародей Белгарат.
   - На самом деле я воспитывался в Сендарии тетей Пол, дочерью Белгарата.
   - Полгарой-волшебницей! - восхищенно  прошептал  Джоран.  -  Так  ли  она
прекрасна, как гласит молва?
   - Я всегда так считал.
   - Она и вправду может превратиться в дракона?
   - Если захочет - да, - сказал  Гарион,  -  но  предпочитает  быть  совой.
Почему-то она любит птиц... и  птицы  сходят  с  ума,  завидев  е„.  Они  не
переставая говорят с ней.
   - Удивительно... - мечтательно произнес Джоран. - Я бы все  отдал,  чтобы
повидаться с ней. - Он задумчиво сжал губы, как бы прикидывая что-то в  уме.
- Как вы думаете, эта вещица ей понравится?  -  вдруг  спросил  он,  касаясь
стеклянного воробья.
   - Понравится? Да она придет в восторг от него!
   - Вы не передадите его ей?
   - Джоран! - воскликнул пораженный Гарион. - Я не  могу  е„  принять.  Она
слишком дорогая, и у меня нет денег, чтобы платить.
   - Это всего лишь стекло, - слабо улыбнувшись, заметил Джоран, - а  стекло
- расплавленный песок, а песок дешевле всего на свете. Если вы считаете, что
ей это понравится, пожалуйста, передайте воробья. Прошу  вас.  Скажите,  что
его прислал Джоран-стеклодув.
   - Передам обязательно, Джоран, -  пообещал  Гарион,  горячо  сжимая  руку
юноши. - Я сделаю это с большой радостью.
   - Я заверну вещицу, - сказал Джоран. - Стекло  не  любит,  когда  его  из
теплого помещения переносят на холод. - Он протянул руку к куску бархата, но
затем остановился. - Я не совсем честен с вами, - смущенно добавил он. - Эта
птица вышла очень удачная у меня, и если  господа  из  цитадели  увидят  е„,
возможно, и им захочется  иметь  такие  изделия.  Мне  нужны  заказы,  чтобы
открыть свою собственную мастерскую и... - он бросил красноречивый взгляд на
дочь Торгана.
   - ...и ты не можешь жениться до тех пор, пока не заведешь  свое  дело,  -
договорил за него Гарион.
   - Ваше величество будет очень мудрым королем.
   -  Если  только  мне  удастся  избежать  ошибок  на   первых   порах,   -
усмехнувшись, сказал Гарион.
   Вечером Гарион зашел к тете Пол и протянул ей сверток.
   - Что это?
   - Подарок от одного молодого стеклодува, которого Я встретил в городе,  -
ответил Гарион. - Он настоял на том, чтобы я передал его  тебе.  Его  имя  -
Джоран... Осторожнее, а то разобьешь.
   Тетя Пол принялась медленно  разворачивать  бархатную  материю,  и  когда
увидела стеклянную птицу, у не„ вырвался невольный вздох восхищения:
   - О, Гарион!.. В жизни я не встречала ничего более прекрасного!
   - Это очень хороший мастер. Он работает у стеклодува по имени, Торган,  а
Торган утверждает, что это гений. Он хочет встретиться с тобой.
   - А я хочу встретиться с ним, - взволнованно сказала Полгара, не в  силах
оторвать глаз от стеклянного чуда. Затем она бережно  поставила  воробья  на
стол. е„ руки тряслись, а красивые глаза были полны слез.
   - Что-то не так, тетя Пол? - испуганно спросил Гарион.
   - Нет, ничего, Гарион. Так... ерунда.
   - Тогда почему ты плачешь?
   - Тебе этого не понять, дорогой, - ответила она и крепко обняла его.
   Коронация состоялась на следующий день,  ровно  в  полдень,  под  громкий
перезвон  городских  колоколов.  Королей  и  членов  их   семей,   знати   и
приглашенных горожан оказалось так много, что зал райвенского короля не смог
вместить всех желающих.
   Гарион мало что запомнил из того дня, но в память  врезалось  то,  что  в
плаще, подбитом горностаем, было жарко, а корона из чистого золота,  которую
райвенский епископ надел ему на голову, оказалась ужасно тяжелой. И конечно,
запало глубоко в душу, как Око Олдура разгоралось все  ярче  и  ярче,  когда
Гарион направлялся к трону, слушая ставшую привычной странную мелодию. Песнь
камня так громко звучала в ушах, что он едва различал радостный  шум  толпы,
взойдя на престол.
   Однако один голос он слышал совершенно отчетливо.
   - Слава Белгариону! - произнес этот голос, давно ставший его вторым "я".

Глава 13

   Король Белгарион сидел, скучая, на троне  в  зале  райвенского  короля  и
слушал нагоняющий тоску голос посла Толнедры Вальгона. Для Гариона наступили
тяжелые времена: столько дел, к которым он не знал даже,  как  подступиться.
Во-первых,  он  совершенно  не  мог  отдавать  приказания;   во-вторых,   он
обнаружил, что для себя у него совершенно не остается времени, и  в-третьих,
он не имел ни малейшего  представления,  как  отделаться  от  слуг,  которые
постоянно вертелись вокруг. Куда бы он ни направлялся, они преследовали  его
повсюду,  и  он  уже   оставил   надежду   поймать   излишне   старательного
телохранителя,  камердинера  или  посыльного,  который  последние  два   дня
шествовал за ним по коридорам.
   Друзья чувствовали себя неуютно в его присутствии, называя Гариона  "ваше
величество", хоть он бесчисленное количество раз просил их не делать  этого.
Он не чувствовал себя другим человеком  и,  глядя  на  себя  в  зеркало,  не
замечал, что хоть как-то переменился, но все  поступали  так,  будто  в  нем
произошли серьезные перемены. Выражение облегчения, мелькавшее на  их  лицах
всякий раз, когда он оставлял их,  больно  ранило  Гариона,  и  он,  подобно
улитке, замыкался в себе, находя утешение в молчаливом одиночестве.
   Тетя Пол все время находилась рядом с ним, но и с ней было  не  так,  как
прежде. Раньше он всегда был при ней, теперь роли поменялись, и это казалось
ему совершенно противоестественным.
   -  ...Предложение,   если   ваше   величество   позволит   мне   сказать,
представляется крайне  заманчивым,  -  заметил  Вальгон,  заканчивая  чтение
последнего  договора,  предложенного  Рэн   Боруном.   Толнедрийский   посол
отличался язвительностью, имел орлиный нос и аристократическую  осанку.  Это
был Хонетит, он происходил из той  семьи,  которая  основала  империю  и  из
которой вышли три императорские династии, и едва скрывал свое  презрение  ко
всем олорнам. Дл