бледные  раздутые
тела.
   Перепуганные матросы изо всех сил работали веслами и не нуждались в  том,
чтобы их подгоняли.
   Затем в одно хмурое утро, когда в  небе  позади  них  появились  дождевые
облака, а  в  воздухе  ощущалось  приближение  бури,  впереди  на  горизонте
показалось  темное  пятно,  и  моряки  удвоили  усилия,  отчаянно   стремясь
побыстрее  достичь  лежащего  прямо  по  курсу   безопасного   маллорийского
побережья.
   Пологий берег, куда их доставили маленькие корабельные шлюпки, был покрыт
темной галькой,  на  которую  с  какими-то  странными,  печальными  вздохами
накатывали волны. На некотором расстоянии от кромки воды, прибывших  ожидала
группа всадников в черных одеждах, подвязанных малиновыми кушаками. Это были
гролимы.
   - Верховные жрецы, - холодно заметила Полгара. - Я так понимаю,  что  нас
должны сопровождать весьма торжественно.
   Гролим, который был главным на корабле, быстро подошел к  поджидавшей  их
группе, распростерся ниц и  что-то  сказал  почтительным  голосом.  Один  из
верховных жрецов, пожилой  человек  с  глубокими  морщинами  и  ввалившимися
глазами, довольно поспешно слез с седла и подошел к тому месту, где Се'Недра
и ее друзья только что вышли из шлюпки.
   - Моя королева, - сказал он Полгаре, почтительно кланяясь. - Я  -  Уртаг,
Верховный жрец области Камат. Я прибыл сюда с собратьями, чтобы сопровождать
вас в Город Ночи.
   - Я разочарована тем, что не вижу среди  встречающих  Зидара,  -  холодно
отвечала волшебница. - Надеюсь, со здоровьем у него все в порядке.
   Уртаг бросил на нее сердитый взгляд.
   - Не сопротивляйся своей судьбе, королева энгараков, - посоветовал он.
   - Две судьбы ожидают меня, Уртаг, - сказала Полгара.  -  Еще  не  решено,
какой из них я последую.
   - По поводу этого у меня нет никаких сомнений, - заявил он.
   - Возможно, это потому, что ты никогда не осмеливался посмотреть в другую
сторону, - ответила она. - Ну что ж, поедем, Уртаг? Продуваемый ветром берег
едва ли подходящее место для философских диспутов.
   Верховные гролимы привели с собой запасных лошадей,  все  быстро  сели  в
седла и поехали через гряду низких, поросших лесом холмов в  северо-западном
направлении. У покрытого галькой берега росли темные ели, но как только  они
преодолели первый подъем, то очутились в осиновом лесу. На взгляд  Се'Недры,
их белесые стволы выглядели почти как  трупы,  а  весь  лес  отдавал  чем-то
мрачным и нездоровым.
   - Мистрис Пол, - сказал Дерник  почти  шепотом,  -  а  не  нужно  ли  нам
обдумать кое-какой план?
   - Какой же, Дерник? - спросила она.
   - Нашего бегства, конечно.
   - Но мы не хотим бежать, Дерник.
   - Не хотим?
   - Гролимы везут нас как раз в то место, куда мы хотим попасть.
   - А зачем мы хотим попасть в этот их Ктол Мишрак?
   - У нас есть там кое-какие дела.
   - Судя по тому, что, я слышал, это плохое место, - сказал  Дерник.  -  Вы
уверены, что не сделали какой-нибудь ошибки?
   Полгара протянула руку и положила ему на плечо.
   - Дорогой Дерник, - сказала она, - придется довериться мне.
   - Конечно, мистрис Пол, - тут же ответил он. - Но не нужно ли мне  знать,
чего ожидать? Если придется принимать меры для вашей защиты, я  должен  быть
готов к этому.
   - Я бы сказала тебе, если бы знала сама, Дерник, - ответила Полгара. - Но
я не знаю, чего следует ожидать. Я только знаю, что мы  все  четверо  должны
ехать в Ктол Мишрак. Мы нужны для завершения того, что там должно произойти.
Для каждого из нас там есть дело.
   - Даже для меня?
   - Особенно для тебя, Дерник. Сначала я не догадывалась, кем ты  являешься
в действительности. Потому то и пыталась удержать тебя от поездки с нами. Но
теперь я понимаю вполне. Ты должен  быть  там  потому,  что  тебе  предстоит
сделать одну вещь, которая  повернет  весь  ход  событий  в  ту  или  другую
сторонy.
   - И что же это такое?
   - Мы не знаем.
   Глаза его расширились.
   - А что если я сделаю все не правильно? - спросил он обеспокоенно.
   - Не думаю, - заверила она его. - Пожалуй, я поняла, что предстоящее тебе
дело весьма естественно вытекает из того, кто ты и чем  занимаешься.  -  Она
едва заметно улыбнулась ему. - Ты  не  сможешь  сделать  это  не  правильно,
Дерник, так же как ты не можешь лгать, обманывать или воровать. Это заложено
в тебе: делать все правильно, так что не беспокойся об этом.
   - Очень хорошо, что вы это сказали, мистрис Пол, - ответил Дерник. -  Ho,
если вы не против, я все же буду беспокоиться об этом, хотя  бы  немного  и,
конечно, про себя.
   Тогда она рассмеялась легким, добрым смехом.
   - Ах ты милый, дорогой наш, - сказала она, порывисто беря его за руку.  -
Что бы мы делали без тебя?
   Дерник покраснел и попытался смотреть в сторону, но ее сияющие глаза  все
же поймали его взгляд, и он покраснел еще больше.
   После того как они миновали осиновый лес, их взглядам открылся  пустынный
ландшафт. Из разросшихся сорняков, подобно надгробиям на  давно  заброшенных
кладбищах, подымались белые валуны, а засохшие  деревья  простирали  в  небо
сучья, как взвывающие о помощи  руки.  На  открывавшемся  впереди  горизонте
виднелось пятно тучи, настолько темной, что она  казалась  почти  пурпурной.
Нигде не было и признаков человеческого жилья, а на дороге, по  которой  они
ехали, не оказалось никаких следов.
   - Что же, здесь никто не живет? - спросила принцесса у Полгары.
   - В Ктол Мишраке - нет, если не считать нескольких гролимов,  -  ответила
чародейка. - Торак разрушил его и изгнал жителей в тот самый день, когда мой
отец и король Чирека со своими сыновьями похитили Око из железной башни.
   - Когда же это было?
   - Много столетий тому назад, Се'Недра. Насколько  мы  смогли  установить,
это случилось как раз в тот день, когда родились Белдаран  и  я,  -  в  день
смерти нашей матери.  С  уверенностью  это  трудно  сказать.  В  те  дни  мы
несколько небрежно относились ко времени.
   - Но если ваша мать умерла, а Белгарат был в то время здесь,  то  кто  же
позаботился о вас?
   - Конечно, Белдин. - Полгара улыбнулась. - Он не был хорошей матерью,  но
делал все, что мог, пока не вернулся отец.
   - И поэтому вы так привязаны к нему?
   - Да, это одна из причин.
   Зловещая туча все еще не двигалась. Она казалась  такой  же  неподвижной,
как горная цепь, но по мере приближения к ней подымалась все выше и выше.
   - Очень странная туча, - ответил Дерник, вглядываясь в  плотную,  упругую
завесу впереди них. - Сзади на  нас  надвигается  буря,  но  туча,  кажется,
совсем не движется.
   - Она действительно не движется, Дерник,  -  сказала  ему  Полгара.  -  И
никогда еще не  двигалась.  Когда  энгараки  построили  Ктол  Мишрак,  Торак
сотворил эту тучу, чтобы скрыть город. Так с тех пор она находится на  одном
месте.
   - И долго?
   - Около пяти тысяч лет.
   - И там никогда не светит солнце?
   - Никогда.
   Верховные жрецы стали с некоторой опаской оглядываться вокруг, и  наконец
Уртаг приказал всем остановиться.
   - Мы должны дать о себе знать, - заявил он. - Мы не хотим,  чтобы  стража
по ошибке приняла нас за чужаков.
   Остальные жрецы нервно кивнули, а затем все они  вытащили  из-под  одежды
блестящие стальные маски и закрыли ими лица. Потом каждый из них отвязал  от
седла факел и, пробормотав короткое заклинание,  зажег  его.  Факелы  горели
особым зеленоватым пламенем и Давали вонючий, пахнущий серой дым.
   - Интересно, что бы случилось, если бы я погасила ваши факелы? - спросила
Полгара с едва заметной лукавой усмешкой. - Насколько вам известно, я  могла
бы это сделать.
   Уртаг с беспокойством взглянул на нее.
   - Сейчас не время для шуток, миледи, - предостерег  он.  -  Стража  очень
жестоко  обходится  с  чужаками.  Наши  жизни  зависят  от   этих   факелов.
Пожалуйста, не делайте ничего, дабы не навлечь на нас беду.
   Полгара слегка рассмеялась и не сказала ни слова.
   Когда они проникли под тучу, стало быстро темнеть. Это не была  чистая  и
прозрачная темнота ночи, а скорее  какая-то  грязная  мгла,  густая  тень  в
воздухе.
   Они одолели подъем и увидели перед собой котловину, а в середине ее почти
скрытые во мраке развалины Города Ночи. Вокруг росли только чахлые сорняки и
бледная от нехватки солнца трава. Торчавшие из земли камни были покрыты, как
проказой, лишайниками, которые росли и на сырой почве, создавая впечатление,
будто сама земля поражена какой-то болезнью.
   Когда они въехали в город, среди нагромождений камня  принцесса  заметила
какое то движение. Среди руин прыгали какие-то темные силуэты, и  доносились
звуки, похожие на клацанье когтей. Некоторые  из  этих  фигур  передвигались
вертикально, другие нет. Се'Недра похолодела от испуга. Стражи Ктол  Мишрака
были не зверями и не людьми, и, казалось, они испытывают непонятную злобу ко
всему живому. Больше всего  Се'Недра  боялась,  что  одно  из  этих  чудовищ
приблизится к ней и откроет свой лик  -  настолько  омерзительный,  что  она
может потерять рассудок.
   Когда проезжали по разрушенной  улице,  Уртаг  начал  глухим  и  дрожащим
голосом возносить старинную молитву Тораку. Плесень, казалось, царила всюду,
грибы гроздьями росли в трещинах между камнями. Над всем этим нависал  запах
разложения, он подымался и от отвратительных грязных луж, и от мутных прудов
с гниющей водой.
   В центре города возвышались опоры толщиной с тело  человека,  на  которых
когда-то стояла исполинская железная башня. Ее обломки лежали ближе к югу, и
ржавчина уже превратила железо в липкую красноватую грязь, которая  походила
на сгустки запекшейся крови.
   Уртаг, теперь уже заметно дрожа, спешился перед огромным,  в  виде  арки,
порталом и провел их в полуоткрытую железную  дверь.  Помещение,  в  котором
дарило гулкое эхо, оказалось столь же велико, как  и  императорский  тронный
зал в Тол Хонете. Не говоря ни слова, высоко подняв над головой факел, Уртаг
провел их через  другую  огромную  комнату,  а  затем  по  гудящим  железным
ступеням вниз, в темноту. В конце лестницы, возможно, в пятидесяти футах под
руинами, находилась дверь из черного железа с огромными красными заклепками.
Уртаг нерешительно постучал в нее, и этот звук отозвался в той палате,  куда
вела эта дверь.
   - Кто пришел, чтобы нарушить покой дремлющего бога Дракона  энгараков?  -
раздался из-за двери приглушенный голос.
   - Я Уртаг, Верховный жрец Камата. - Голос гролима дрожал от ужаса. -  Как
приказано, я доставил пленных апостолу Торака.
   Наступила тишина, а затем раздалось громыхание тяжелой цепи,  за  которым
последовал скрежет огромной задвижки. Дверь медленно, со скрипом, открылась.
   Се'Недра разинула рот. В дверном  проеме  стоял  Белгарат!  Прошла  целая
минута, прежде чем ее удивленные глаза начали находить  некоторые  различия,
которые сказали ей, что седой человек, стоявший перед ней, на самом деле  не
старый чародей, а кто-то, столь похожий на него,  что  они  легко  могли  бы
сойти за братьев. Сколь бы ни были малозаметны  эти  различия,  они  тем  не
менее ощущались очень сильно.  Во  взгляде  человека,  стоявшего  в  дверном
проеме, сочетались и печаль, и ужас, и ненависть к себе,  но  все  затмевало
всепоглощающее обожание этого человека, испытываемое им к  своему  страшному
господину.
   - Приветствую тебя у гробницы одноглазого бога, Полгара. - Такими словами
он встретил чародейку.
   - Прошло много времени, Белзидар, - отвечала она со странным безразличием
в голосе.
   - У меня нет больше права носить это имя, - сказал  он,  но  в  его  тоне
чувствовалось некоторое сожаление.
   - Это было твое решение, Зидар. Он пожал плечами.
   - Возможно, а возможно,  и  нет.  Может  быть,  то,  что  я  делаю,  тоже
необходимо. - Зидар толкнул дверь, чтобы распахнуть ее пошире. - Входите же,
если желаете. Этот склеп обитаем, хоть и не пригляден на  вид.  -  Затем  он
взглянул на Уртага. - Ты исполнил свою службу, Уртаг, Верховный жрец Торака,
а каждая служба должна быть вознаграждена. Входи. - Зидар повернулся и  ввел
их в находившуюся за  дверью  сводчатую  залу.  Стены  ее  были  сложены  из
огромных каменных блоков, а потолок  поддерживали  огромные  железные  арки.
Пылающие по углам жаровни чуть разгоняли  царивший  здесь  холод,  казалось,
исходящий от камня и железа. В середине  комнаты  стояли  стол  и  несколько
стульев, а у стены лежали куча беспорядочно сброшенных друг на друга тюфяков
и целая кипа серых шерстяных одеял.
   Зидар немного задержался у  стола,  чтобы  взять  одну  из  стоявших  там
свечей, а потом провел их  по  полированному  каменному  полу  к  сводчатому
алькову, помещавшемуся в дальней стене.
   - Твоя награда, Уртаг, - сказал он гролиму. - Подойди и узри лицо  твоего
бога. - Зидар поднял свечу.
   В алькове в каменном  саркофаге  лежала  огромная  фигура,  облаченная  в
черные одежды и укрытая черным покрывалом. Лицо скрывала блестящая  стальная
маска, глазницы которой были закрыты.
   Уртаг лишь раз с ужасом взглянул на эту фигуру и тут же  распростерся  на
полу.
   Затем послышался резкий, скрежещущий звук, и фигура, лежавшая в  алькове,
слегка шевельнулась. Се'Недра, охваченная страшным волнением, смотрела,  как
огромное стальное лицо неторопливо повернулось к ним.  На  какой  то  момент
открылась левая глазница. Черный провал на мгновение озарила зловещая  искра
мертвенного пламени. Стальная маска вдруг ожила, как будто это было лицо  из
плоти, и на ней появилась гримаса презрения к распростершемуся  на  каменных
плитах жрецу, а блестящие губы принялись что-то глухо шептать.
   Уртаг смотрел жадным взглядом, подняв лицо, на котором  вдруг  отразилось
крайнее изумление, и стал прислушиваться к монотонному бормотанию, которое в
этом темном склепе мог ясно различить только он один. Лицо Верховного  жреца
все больше бледнело и искажалось несказанным ужасом. Слова звучали невнятно,
но интонации казались угрожающими. В отчаянии Се'Недра заткнула уши.
   В конце концов Уртаг завопил и вскочил на  ноги.  Лицо  его  стало  белее
снега, а глаза вылезли из орбит. С безумным криком Уртаг устремился  вон,  и
его вопли эхом прокатились по железной лестнице.

Глава 20

   Шепот начался почти сразу же, как только Белгарат, Силк и Гарион достигли
берегов Маллории. Сначала неразборчивый, будто легкий  свист,  он  постоянно
звучал  в  ушах  Гариона.  Но  в  последующие  дни,  когда   они   неуклонно
продвигались на юг, Гарион  начал  различать  отдельные  слова:  дом,  мать,
любовь и смерть и другие - из тех, что сразу привлекают внимание.
   В отличие от Мориндленда, который они только что покинули, северная часть
Маллории была страной пологих холмов, покрытых густой темно-зеленой травой.
   Время от времени им попадались безымянные речки, несшие свои бурные  воды
под покровом серого неба. Казалось,  солнце  не  появлялось  здесь  вот  уже
несколько  недель.  Стояла  сухая,  пасмурная  погода.  Холодный   ветер   с
Восточного моря, несущий с собой запахи полярных льдов, постоянно дул  им  в
спину, когда они продвигались на юг.
   Белгарат стал крайне осторожен. Не было  и  признаков  той  рассеянности,
которая отличала его в более  цивилизованных  частях  света,  и  Гарион  мог
ощущать неуловимую энергию разума старика, которую  он  направлял  вперед  в
поисках любой скрытой опасности. Эти посылы были настолько незаметными,  что
их легко можно было принять за звуки ветра, колышущего высокую траву.
   Силк тоже ехал настороже, часто  останавливаясь,  чтобы  прислушаться,  а
иногда, казалось, и понюхать воздух. Он даже слезал с  седла  и  прикладывал
ухо к земле, чтобы убедиться, не слышен ли приглушенный топот приближающихся
невидимых лошадей.
   - Нервная работенка, - сказал маленький драсниец, снова  садясь  в  седло
после такой остановки.
   - Лучше быть слишком осторожным, чем нарваться на неприятности, - ответил
Белгарат. - Слышал что-нибудь?
   - Думаю, слышал, как там шевелится червяк, - весело ответил Силк.  -  Он,
однако, ничего мне не сказал. Ты же знаешь, какие они, эти червяки.
   - И ты обращаешь на них внимание?
   - Но ты же спросил?
   - Ох, заткнись!
   - Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?
   - У тебя, наверное, самый противный характер на свете, - сказал  Белгарат
маленькому воришке.
   - Знаю, - ответил Силк, - потому-то  я  так  и  поступаю.  Возмутительно,
правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?
   - Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере.  Здесь
зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.
   - Скучноватое место, не так ли? - заметил Силк, оглядываясь на море травы
и холмы, похожие друг на друга.
   - При нынешних обстоятельствах  я  могу  немного  и  поскучать.  Пожалуй,
другие варианты не этакие при ятные.
   - Могу с этим только согласиться.
   И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям
по колено.
   Шепот в голове Гариона зазвучал снова.
   "Слушай меня, Дитя Света", - эти слова совершенно ясно прозвучали  сквозь
невнятное посвистывание, и была в этом обращении  такая  непреклонная  воля,
что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.
   - Я не стал бы этого делать, - сказал ему знакомый бесстрастный голос.
   - Что именно?
   - Не делай того, что он тебе говорит.
   - Кто он?
   - Торак, конечно. А ты думал кто?
   - Он проснулся?
   - Нет еще. По крайней мере не совсем. И потом, он же никогда  не  засыпал
совсем.
   - Что он пытается сделать?
   - Он пытается уговорить тебя не убивать его.
   - Но он не боится меня, да?
   - Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем  ты,  и
он так же боится тебя, как и ты его.
   От этого Гарион сразу почувствовал себя лучше.
   - А что мне делать с его нашептываниями?
   - Здесь вряд ли можно что-то сделать. Просто не  нужно  повиноваться  его
приказам, вот и все.
   В тот вечер они, как обычно, разбили лагерь в укромной лощине между двумя
холмами и, как всегда, не стали разводить огня, чтобы не выдать себя.
   - Холодные ужины как-то надоели,  -  пожаловался  Силк,  с  трудом  кусая
ломоть вяленого мяса. - Эта пища напоминает дубленую кожу.
   - Такая зарядка полезна для твоих челюстей, - сказал ему Белгарат.
   - Знаешь, ты можешь быть очень неприятным человеком, когда  прилагаешь  к
этому умственные усилия.
   - Ночи становятся  длиннее,  правда?  -  сказал  Гарион,  чтобы  не  дать
разгореться перебранке.
   - Лето на исходе, - ответил ему Белгарат. - Через несколько недель  здесь
наступит осень, а скоро и зима.
   - Интересно, где мы  будем,  когда  наступит  зима?  -  довольно  жалобно
спросил Гарион.
   - Я бы не думал над этим, -  посоветовал  ему  Силк.  -  Такие  мысли  не
помогают, а делают человека дерганым.
   - Передерганным, - поправил Гарион. - Я и так уже дерганый.
   - А есть такое слово "передерганный"? - с  любопытством  спросил  Силк  у
Белгарата.
   - Теперь есть, - ответил Белгарат. - Его только что придумал Гарион.
   - Хотел бы и я придумать какое-нибудь слово,  -  восхищенно  сказал  Силк
Гариону, и его бегающие глазки лукаво сверкнули.
   - Пожалуйста, не смейся надо мной, Силк. У меня и так хватает забот.
   - Давайте немного поспим, - предложил Белгарат. - Этот разговор ни к чему
не приведет, а завтра нам предстоит долгий путь.
   В ту ночь шепот снова нарушил сон Гариона, и, казалось, смысл передавался
с помощью образов, а не слов. Там было предложение  дружбы  -  протянутая  с
любовью рука. Одиночество, которое омрачало юность Гариона с тех пор, как он
узнал, что сирота, казалось, от этого Предложения куда-то исчезло, и  Гарион
обнаружил, что страстно желает пожать руку.
   Затем очень четко он увидел двух людей, стоявших рядом.  Мужчина  казался
очень высоким и очень сильным,  а  женщина  была  настолько  хорошо  знакома
Гариону,  что  сердце  его  сжалось  при  взгляде  на  ее  сияюшие  глаза  и
белоснежный локон над бровями. Лиц