нно   эта
безрассудная вылазка лунной ночью.
   Белая кобыла смотрела, как Язур ковыляет  по  пещере,  опираясь  на  свою
палку. Дела у него шли намного лучше, но по его лицу, покрытому потом, и  по
тому, как он страдальчески морщился, было видно, что ему еще больно ходить.
   Если он решил пойти за Шианнатом, ему трудно будет даже выйти из пещеры и
спуститься вниз, не говоря уже о том, чтобы преодолеть ущелье.
   И тут Искальду осенило. Она ведь тоже хочет последовать за Шианнатом, так
почему бы им с Язуром не помочь Друг другу? Правда, она  тут  же  смутилась.
Редко  случалось  так,  чтобы   ксандимец-человек   скакал   на   ксандимце,
превратившемся в лошадь. Это дозволялось лишь при крайней  нужде  (например,
если один из них был ранен) или - между самыми  близкими  людьми.  Позволить
сесть на себя чужестранцу - такое трудно было даже представить.
   Да,  Язур  был  чужестранцем,  но  разве  их  не   сблизило   вынужденное
изгнанничество, здесь, в этой пещере? Разве не нравился ей молодой  воин?  И
разве сейчас не наступила как раз крайняя нужда? В конце  концов  она  имеет
право  так  поступить  ради  Шианната.  Язур  проковылял   мимо,   очевидно,
направляясь к выходу  из  пещеры.  Чтобы  привлечь  его  внимание,  Искальда
тихонько заржала и опустилась на колени, чтобы он мог сесть на нее верхом.
   Она услышала изумленное восклицание Язура на своем языке. Интересно,  что
он сказал? Возможно, обозвал Шианната лжецом: тот всегда говорил  казалимцу,
что она признает только своего хозяина, а чужаку приближаться к ней  опасно.
Потом она почувствовала, как он погладил ее по  шее,  и  с  трудом  подавила
естественный  порыв  -  сопротивляться  или  бежать.   Язур   стал   ласково
успокаивать ее, и хотя Искальда не понимала слов, она слушала его  голос,  и
он действовал на нее благотворно.
   Но когда воин уселся на нее верхом, он только с  помощью  недоуздка  смог
заставить ее повиноваться. Потом Язур ударил ее  своей  палкой,  и  Искальда
почувствовала, как он при гнулся, чтобы не задеть головой о каменный  выступ
у выхода из пещеры.  Она  услышала,  как  он  выругался.  Потом  Язур  снова
заговорил, но уже ласково, и еще раз погладил Искальду по шее. Белая  кобыла
нехотя пошла вперед.
   Через некоторое время Язур расслабился и даже развязал недоуздок.  Однако
он сделал веревочную петлю и привязал ее к нахрапнику с  другой  стороны,  и
Искальда разозлилась.  Неужели  он  не  доверяет  ей?  Потом  она  вспомнила
казалимских лошадей в башне  -  чего  только  не  надевали  люди  на  бедных
животных! Ладно, подумала она, держись за свою дурацкую петлю, раз  тебе  от
этого легче,  но  если  сделаешь  мне  больно  -  пеняй  на  себя.  Искальда
чувствовала, что Язур волнуется, как и она  сама,  и  понимала,  что  должна
двигаться  осторожно,  потому  что  всаднику  трудно  сидеть  на  ней  из-за
поврежденной ноги. Так началось их путешествие к башне.

***

   ...Ориэлла забылась беспокойным сном. Спокойного сна в последние дни  она
не знала. Роды приближались, и ребенок все чаще и чаще напоминал о себе. Вот
уже два дня она чувствовала боль в пояснице и время  от  времени  ее  мучили
спазмы. Значит ли это, что роды начнутся вот-вот? Ориэлла никогда не  рожала
и не имела ни малейшего представления, как это происходит. Из упрямства  она
не хотела спрашивать об  этом  Нэрени,  потому  что  постоянная  суетливость
маленькой толстушки выводила Ориэллу из себя. Она понимала, что Нэрени очень
беспокоится об Элизаре и Боане,  но  это  не  помогало.  Волшебнице  хватало
собственных тревог - ведь чем  ближе  были  роды,  тем  опаснее  становилось
положение и ее, и Анвара, не говоря уж о ребенке.
   В последние дни волшебница просто  не  находила  себе  места.  Ее  мучила
близость рокового дня, неспособность придумать, как спасти себя  и  ребенка,
назойливое внимание Нэрени и, ко всему прочему, еще и  этот  дурак  Шианнат,
которому непременно надо было являться к ней по ночам, лишая ее ночного сна,
хотя она все время твердила ему, что это опасно, и так делать нельзя.
   Но этой ночью, поглядев на освещенный луной снег, Ориэлла  была  уверена,
что он не придет. Может быть, поэтому ей  удалось  наконец  заснуть,  и  она
просто не поверила своим ушам, услышав знакомое постукивание по  деревянному
люку. Проклиная все на свете, Ориэлла тяжело поднялась на ноги.
   - Он что, рехнулся? - спросила она неизвестно кого.
   - Не открывай! - зашипела Нэрени из своего угла. -  Пусть  испытает  свою
судьбу. Может быть, его наконец обнаружат! - Она не  любила  Шианната  и  не
доверяла ему. Это был ксандимец, враг, и Ориэлла знала, что Нэрени боится за
Элизара, если откроется, что Шианнат приходит сюда.
   - Не говори глупостей, - устало ответила волшебница. - Шианнат - посланец
от Язура и наша единственная возможность получить  помощь  извне.  Если  его
схватят, мы пропали. О Боги, ну как вбить ему в башку хоть немного  здравого
смысла! Сделай одолжение, Нэрени, покарауль здесь, а я  постараюсь  поскорее
от него избавиться. - Она с трудом поднялась по  лестнице,  открыла  люк,  и
Шианнат, протянув руку, втащил ее наверх.
   В эту ясную ночь на крыше было особенно холодно.  Ночную  тишину  нарушил
зловещий волчий вой: стая была явно где-то неподалеку.
   Ориэлла отвела ксандимца в сравнительно безопасное место в тени трубы.
   - Ты что, спятил? - яростно зашипела она. - Явиться в  такую  ночь!  Если
появятся крылатые воины, они разглядят тебя за несколько миль!
   - Но ты; госпожа, сама говорила, что Крылатый Народ летает только днем, -
возразил он с обезоруживающей улыбкой.
   - Я говорила, что они не летают в темноте, болван  ты  этакий!  А  сейчас
светло как днем, и я знаю, что у людей принца кончаются припасы. Во имя всех
Богов, что с тобой стряслось, Шианнат? - Она уже знала, что он ответит, будь
он проклят, и не ошиблась.
   - Но только ты можешь  вернуть  моей  сестре  человеческий  облик.  -  Он
страстно схватил ее за руку. -  Твой  час  уже  близок.  Ты  запрещаешь  мне
заботиться о тебе, но разве могу я быть спокоен, не зная, что с тобой?..
   - Гром и молния! Ты мне больше поможешь, если перестанешь надоедать мне и
будешь на расстоянии наблюдать за моим сигналом.  Шианнат,  убирайся,  и  не
возвращайся, покуда...
   - Ориэлла, кто-то идет! - услышала она громкий шепот Нэрени.
   Волшебница вырвала свою руку у ксандимца.
   - Притаись и сиди тихо, пока они не уйдут, - прошипела  она  и  поспешила
вниз. Она торопилась, а спускаться  по  гнилой  лестнице  и  без  того  было
трудно. Ориэлла оступилась и  с  трудом  удержалась,  чтобы  не  упасть.  На
мгновение она почувствовала укол боли внутри, но тут же забыла об этом  и  в
ужасе повернулась к двери.
   Миафан! Она узнала его шаги и даже сейчас,  лишенная  своего  магического
дара, почувствовала его смертельную ярость, хотя он был еще  по  ту  сторону
двери.  А  внизу  выли  волки,  выли  все  ближе  и  ближе,  и  этот  жуткий
пронзительный вой как нельзя лучше предшествовал прибытию Верховного Мага.
   Дверь распахнулась. На пороге стоял Миафан - и на этот  раз  тело  Харина
выглядело, словно небрежно накинутый плащ. Красивое лицо принца  исказилось,
темные глаза излучали нескрываемую ненависть.
   - Вон! - заорал  он  на  Нэрени,  и  та,  смертельно  побледнев,  бросила
испуганный взгляд на Ориэллу и поспешно  повиновалась.  Захлопнув  за  собой
дверь, Миафан повернулся к волшебнице.
   - Каким образом Анвару  удалось  бежать?  -  спросил  он  таким  страшным
голосом, что Ориэлла невольно вздрогнула, хотя основным ее чувством  в  этот
момент была радость. Анвар  на  свободе!  Значит,  ее  план  удался.  Сделав
глубокий вдох, она постаралась успокоиться и собраться с мыслями, но все  же
не смогла скрыть своей радости.
   - А, так ты знала об этом, будь ты проклята! - в бешенстве заорал Миафан.
Невзирая на ее состояние,  он  схватил  волшебницу  за  плечи,  протащил  по
комнате и со всей силы швырнул о стену. Прижав Ориэллу к холодному камню, он
устремил на нее яростный взгляд. И  вновь  она  почувствовала  укол  боли  и
застонала.
   - Как удалось бежать Анвару? - повторил Миафан и ударил ее по лицу. - Как
ему удалось разрушить Храм Инкондора? Что вы  такое  нашли  за  время  ваших
странствий? Почему так возросла его мощь?
   Но Ориэлла видела, что к его ярости примешиваются сомнение, тень  страха.
Миафан снова ударил ее и,  схватив  за  волосы,  больно  дернул.  Волшебница
стиснула зубы. На глазах  у  нее  выступили  слезы,  но  она  не  заплакала,
наоборот - она вдруг резко и визгливо засмеялась и плюнула ему в лицо.
   - Неужели глаза не обманывают меня? - насмешливо спросила она. -  Великий
Верховный  Маг  Миафан  вдруг  испугался  несчастного  слуги-полукровки?  Ты
ошибся, недооценив Анвара. И это удивляет меня, разве ты не отец ему?
   Она бросила эти слова в лицо Миафану и увидела, как тот побледнел.
   - Ты лжешь! - завопил он. - Я знаю, я хорошо изучил границы  возможностей
этого ублюдка. Что такое вам удалось найти, сравнимое по могуществу с  Чашей
Жизни?
   Ориэлла не знала, как ей быть. Необходимо во что бы то ни стало сохранить
тайну Жезла Земли.
   - Ничего! - завизжала она. - Анвару достаточно силы его ненависти!  И  от
меня ты больше ничего  не  добьешься,  Миафан.  Ничего,  кроме  ненависти  и
презрения!
   Владыка Волшебного Народа вдруг словно сжался. После того как он  лишился
глаз, стало трудно следить за игрой  его  чувств,  но  сейчас  волшебница  с
удивлением увидела, что лицо его исказилось от неподдельного страдания.
   - Как это больно, - сказал он тихо. - Ты не представляешь себе,  как  это
тяжело, когда ты отворачиваешься и содрогаешься, едва я прикоснусь к тебе!
   Ориэлла была поражена его искренностью.
   - Хорошо, - выпалила она. - Теперь ты хотя бы поймешь, как чувствуют себя
люди в таком положении. Тебя ведь никогда не интересовало, что  я  испытала,
когда ты убил Форрала. И сейчас тебе наплевать на то, сколько  страданий  ты
мне причинил, издеваясь над Анваром и моими друзьями.  Я  уже  не  говорю  о
твоих угрозах по поводу моего ребенка. Разве тебе не приходило в голову, что
я буду презирать тебя за все твои злодеяния? Или ты совсем лишился разума?
   Ориэлла приготовилась к новой вспышке бешенства, но вместо  этого  Миафан
лишь печально покачал головой.
   - Когда-то, - напомнил он ей, - ты любила меня, - когда  была  моложе.  И
что бы я ни сделал за это время, Ориэлла, я всегда по-прежнему любил тебя.
   Волшебница могла понять его. На свой, извращенный лад он до сих  пор  был
привязан к ней. Она вдруг вспомнила свою юность,  когда  Миафан  заменил  ей
отца, когда он был ее обожаемым наставником. Так было до тех пор, пока между
ними не встал Форрал. Не тогда ли зло нашло себе приют в душе  Миафана?  Или
эта болезнь началась много раньше? Да, она сама  испытывала  тоску  по  тем,
лучшим годам, но это ничуть не меняло ее нынешнего  отношения  к  Верховному
Магу. Едва Ориэлла вспомнила об убитом Форрале и подумала о  своем  ребенке,
как жалость к Миафану исчезла без следа.
   - А я всегда ненавидела тебя, - прошипела она, - и до самой смерти я буду
питать к тебе отвращение. Лицо Миафана потемнело.
   - Посмотрим! - Он вдруг схватил ее за горло. -  Только  шевельнись,  и  я
оборву твою лживую жизнь!
   Ориэлла поняла, что своими словами довела  его  до  полного  исступления.
Чуть не вывихнув ей руку, Миафан оттащил ее от стены  и  швырнул  на  тонкую
циновку, служившую ей постелью. И вновь Ориэллу пронзила боль, на этот раз -
такая острая, что она закричала. Миафан же, встав на колени у ее ложа, вновь
схватил ее за горло со всей силой, на которую было способно молодое, крепкое
тело принца.
   Боясь,  что  она  сейчас  задохнется,  Ориэлла  отчаянно  пыталась  найти
спрятанный под простынями нож Шианната. Наконец ей удалось нащупать его. Она
хотела вонзить лезвие в горло Миафану, но очередной приступ  боли  лишил  ее
сил.
   Лезвие ножа задело ключицу и вошло в плечо Верховному Магу.  Закричав  от
боли, он выпустил Ориэллу, но волшебница была не в том состоянии, чтобы этим
воспользоваться. Корчась от боли, она  почувствовала,  как  теплая  жидкость
потекла на постель.
   С гнусным ругательством Миафан вскочил, вытащил нож из плеча и прорычал:
   - Наконец-то  наступил  момент,  которого  я  так  ждал.  Не  сомневайся,
Ориэлла, расплата откладывается очень ненадолго.  -  Он  бросился  к  двери,
распахнул ее и заорал:
   - Эй, женщина, поднимайся сюда! Она сейчас родит!

***

   Язур и не думал, что путешествие по  извилистому  ущелью  займет  столько
времени. Несмотря на все его старания,  белая  кобыла  наотрез  отказывалась
бежать быстрее. Не будь эта мысль такой нелепой, он бы решил,  что  она  это
делает потому, что бережет его раны. После теплой пещеры Язуру было особенно
холодно. Он кутался в свой видавший виды дорожный плащ и пытался решить, что
будет делать, когда доедет до  башни.  Увы,  он  не  мог  надеяться  увидеть
Ориэллу. С его ногой нечего и думать взбираться на крышу.  Но  если  Шианнат
все еще там, то как можно уговорить его спуститься? "Дурак я был, что вообще
пустился в этот путь", - подумал Язур, но возвращаться не стал. У него  было
определенное предчувствие (хотя он сам не мог объяснить, чем  оно  вызвано),
что этой ночью он там понадобится.
   Когда они выехали из ущелья, Искальда поскакала быстрее,  и  вскоре  Язур
увидел вдали поросший деревьями холм, такой знакомый - и такой незнакомый, -
слишком долго казалимец здесь  не  был.  Затем  он  различил  силуэт  башни,
возвышавшейся над низкорослым леском. И тут Искальда рванулась  вперед  так,
что он едва удержался на ней. Она  неслась  по  заснеженной  долине,  словно
хотела поскорее пересечь ее и укрыться в леске на  холме.  Захваченный  этой
бешеной скачкой, Язур словно очнулся ото сна, но когда они въехали  в  чащу,
кобыла пошла шагом. Молодой воин  поглядел  на  поляну,  на  которой  стояла
башня. Дверь была плотно закрыта, а  там,  внутри,  томились  его  друзья  -
Ориэлла, Элизар, Нэрени и Боан. Пальцы Язура вцепились в гриву Искальды.  Он
с трудом поборол искушение выхватить меч и в  одиночку  броситься  на  штурм
башни - но так поступил бы лишь последний дурак.
   Но беда была не только в том, что башня охранялась.  Язур  вновь  услышал
волчий вой, особенно жуткий в  такую  тихую  ночь.  Гром  и  молния!  Только
волчьей стаи еще и не хватало! И где этот Шианнат, провалиться бы ему?
   Из-за воя Язур не сразу расслышал хлопанье  крыльев,  и,  прежде  чем  он
понял, что происходит, Искальда встала на дыбы. Крылатые воины пронеслись  у
него над головой. "Милосердные Боги!" - прошептал Язур. Белая кобыла  вместе
со своим седоком вернулась обратно в лесок, как  раз  в  тот  момент,  когда
летучие воины опустились на поляну перед башней. И тут Язур увидел, как один
из них что-то резко выкрикнул, показывая рукой на  крышу.  Должно  быть,  он
заметил Шианната! Воин снова выругался. Этот болван-изгой  не  нашел  ничего
лучше, как торчать там под луной, на виду у врагов!  у  Один  из  пришельцев
отпустил узел, который он нес вдвоем с товарищем, и полетел  наверх.  Второй
некоторое время пытался управиться со своей  ношей  в  одиночку,  но  потом,
увидев на крыше что-то встревожившее его, бросил узел на  землю.  Ударившись
об утоптанный снег, узел развязался, и припасы разлетелись в разные стороны.
Язуру оставалось лишь  в  глубоком  унынии  наблюдать  за  крылатым  воином,
который полетел на помощь своему товарищу. Теперь  казалимец  ничем  не  мог
помочь Шианнату.
   А тот, когда  волшебница  покинула  его,  притаился  у  люка,  напряженно
прислушиваясь к тому, что происходило внизу, готовый в любую  минуту  прийти
на помощь Ориэлле. Похолодев от ужаса, прислушивался он к звукам  незнакомой
речи, а потом услышал шум, какой бывает при потасовке. Так как все  внимание
Шианната было приковано  к  тому,  что  происходило  внизу,  он  не  услышал
хлопанья крыльев. Рука изгнанника уже потянулась к дверной ручке, когда  его
ударили сзади чем-то тяжелым, и он упал. Чьи-то руки  вцепились  в  него,  а
потом он увидел блеснувшее в лунном свете лезвие.  Вскрикнув  от  боли,  ибо
когтистая рука сдавила  ему  горло,  Шианнат  покатился  по  крыше,  пытаясь
сбросить врага. Ему удалось отбить нож, направленный в грудь.  Изловчившись,
ксандимец дотянулся до глаз своего врага и впился в них  ногтями.  С  воплем
крылатый воин отпустил Шианната и  схватился  за  лицо.  Тот  хотел  было  с
размаху ударить воина, но поскользнулся, и удар его не попал в цель.  Однако
противник еще не пришел в себя, и  Шианнат,  сохранивший  равновесие,  успел
заметить на крыше упавший нож крылатого воина. Быстро схватив нож, ксандимец
нанес врагу удар.
   Издав еще один страшный вопль, крылатый противник  Шианната  зашатался  и
сорвался вниз.  Ксандимец  бросился  к  парапету,  -  чтобы  взглянуть,  что
делается внизу, и тут же понял свою ошибку, но слишком поздно:  черная  тень
закрыла луну... Крылатый воин был не один!

***

   Для Ориэллы не существовало ничего, кроме  боли.  Ей  чудилось,  что  она
брошена в океан страданий и отчаянно старается не утонуть.  Она  кричала  от
боли, и наконец волны этого океана выносили ее на берег - но лишь для  того,
чтобы вскоре швырнуть обратно, и муки ее возобновлялись. Только голос Нэрени
связывал ее с действительностью - она успокаивала  волшебницу  и  давала  ей
советы - и еще горящие глаза Миафана, чье присутствие Ориэлла  ощущала  даже
сейчас и который казался ей грозовой тучей над  красным  морем  боли.  Когда
сознание ее ненадолго прояснялось, она, видела, словно во  сне,  нож  в  его
руке; он ждал, когда родится ребенок.
   Роды у магов никогда не бывали легкими, а этот ребенок, видно, и вовсе не
хотел появляться на свет. Душа его чувствовала ужас, овладевший  матерью,  и
со всем упрямством, свойственным  Волшебному  Народу,  он  противился  своей
судьбе.
   Сквозь боль волшебница снова услышала голос Нэрени:
   - Ориэлла, умоляю тебя, тужься!...  -  Несколько  пощечин  привели  ее  в
чувство, и волшебница увидела бледное лицо Нэрени, склонившейся над ней.
   - Ориэлла, ты должна помочь ему, помочь появиться на свет, иначе  вы  оба
погибнете! Ориэлла отвернулась.
   - Нет, - еле слышно ответила она. - Только не ради Миафана. Я не хочу.  -
Дух волшебницы покинул ее тело, улетев от океана боли в темное пространство,
туда, где должен быть Форрал. Он всегда помогал ей, утешал ее...
   - Форрал! - закричала она в отчаянии.  -  Форрал!..  Ей  показалось,  что
где-то впереди она услышала ответный  крик..,  или  это  было  эхо?  Ориэлла
бросилась на этот слабый звук, но черная тень преградила ей дорогу.
   - Здесь искать его тебе нельзя. Это запрещено. Похолодев, Ориэлла  узнала
глухой, жуткий голос Владыки Мертвых.
   - Пусти меня к нему! - закричала она,  тщетно  пытаясь  пробиться  сквозь
тьму.
   - Ориэлла, вернись! - В голосе Владыки звучала непреклонность, но злобы в
нем не было. - Сейчас не твой черед, и еще не пришел черед  твоего  ребенка.
Возвращайся, храбрая женщина, возвращайся и рожай.
   Это были последние слова, которые она услышала перед тем, как провалиться
во тьму.

***

   ...Язур лихорадочно искал  способ  спасти  Шианната.  И  тут  он  услышал
страшный вопль - один из крылатых врагов сорвался с крыши и упал на снег. Но
не успел казалимец вздохнуть с  облегчением,  как  за  его  спиной  раздался
пронзительный вой. Стая волков выскочила из леса и бросилась на  поляну.  Их
привлек запах крови. Язур с ужасом подумал о своей кобыле, но оказалось, что
у голодных тварей и без того есть чем  поживиться.  Стая  разделилась.  Одни
набросились на труп крылатого воина, других же привлекли выпавшие из узла  с
провизией большие куски оленины. Язур увидел,  что  в  башне  зажегся  свет,
затем дверь открылась - и тут же поспешно закрылась снова. Воин  усмехнулся.
Значит, охранники не