от
того, что услышал, как хлопнула дверь. Он вскочил и снова хотел  выругаться,
но замер в изумлении. Перед ним стояла фигура в черном  плаще,  но  лицо  ее
скрывал низко надвинутый капюшон. Пекарь потянулся за  кочергой,  лежащей  у
печки, но рука его застыла в воздухе.  Не  говоря  ни  слова,  ночной  гость
откинул капюшон, и, увидев его лицо, пекарь вскрикнул и упал на  колени.  Он
узнал мага Погоды Элизеф.
   Она засмеялась.
   - Да, смертный, это я. Неужели  после  того,  как  ты  тогда  прибежал  в
Академию, чтобы предать своего отца, ты думал, что больше не увидишь меня?
   Берн, который вовсе ни о чем таком не думал, испуганно  молчал.  Колдунья
снова засмеялась и, не обращая на него внимания, взяла стул и уселась  перед
печкой.
   - Разве ты, пекарь, настолько  обнищал,  что  тебе  нечем  угостить  свою
гостью? - резко спросила она.
   - Прости меня, высокочтимая госпожа! - опомнился Берн и поспешно бросился
за хрустальным бокалом и бутылкой хорошего  вина  (большая  редкость  в  эти
трудные времена). Водрузив это все на столик, он налил вина страшной гостье,
которая тем временем грела у огня свои изящные белые ручки. Сам хозяин  взял
свою пузатую кружку с отвратительным крепким пойлом, в  котором  топил  свою
печаль, и уселся на второй  стул,  ежась  под  холодным  взглядом  колдуньи.
Милостивые боги, что ей от него понадобилось? Чем он может угодить ей?
   Элизеф искоса поглядывала на перепуганного пекаря,  но  молчала.  Наконец
решив, что его любопытство и страх достигли предела, она заговорила:
   - Смертный, однажды ты оказал ценную  услугу  Волшебному  Народу,  указав
местонахождение  мятежников,  эти  язвы  на  теле   нашего   города.   Такая
преданность заслуживает высокой награды, но сейчас я  вновь  рассчитываю  на
твою помощь.
   Она вкратце изложила то, что  ему  предстоит  сделать.  При  этом  Элизеф
внимательно следила за Берном. Сначала лицо пекаря выразило изумление, затем
- жадность. Он уже мысленно  прикидывал  свой  гонорар,  и  Элизеф  невольно
улыбнулась. Все смертные одинаковы. Интересно, о чем этот негодяй  осмелится
попросить ее?
   Однако просьба Берна весьма удивила волшебницу.
   - Как ты сказал? - переспросила она. - Тебе нужно зерно? Ты не ошибся?
   Пекарь отчаянно закивал головой.
   - В городе нет муки, госпожа. Я не могу заниматься собственным делом.  Но
представь себе, если я стану единственным, кто печет  хлеб  в  этом  городе!
Ходят слухи, - осторожно добавил он, - что у магов в  Академии  полным-полно
всего.
   "Надо будет выяснить источник подобных слухов", - подумала  Элизеф  и,  с
трудом сдерживая смех, ответила:
   - Разумеется, ты получишь то, что  просишь.  Но  с  условием:  ты  должен
отправиться немедленно.
   Пекарь был поражен.
   - Да, конечно, госпожа, - бормотал  он.  -  Но  как  же  тогда  зерно?  -
запинаясь, спросил он.
   Элизеф поразилась наглости этого малого, который осмелился намекнуть, что
она может не сдержать слова.
   - Ты получишь его прямо сейчас, - веско сказала она.  -  Покажи,  где  ты
собираешься его хранить? У тебя есть надежное место?
   Берн кивнул и привел ее в погреб.
   - Хорошо, - сказала волшебница.  -  Теперь  -  помолчи.  -  Она  мысленно
вернулась  в  кладовые  Академии  и,  сосредоточив  свои  силы,   произнесла
заклинание переноса. Пронесся сильный порыв ветра,  раздался  хлопок,  и  не
успел Берн опомниться, как погреб  доверху  наполнился  мешками  с  отборным
зерном.
   - О госпожа... - По  физиономии  пекаря  Элизеф  поняла,  что  отныне  он
всецело в ее руках. - Теперь я все для тебя сделаю... Все, что угодно!
   - Ты уже знаешь, что мне угодно. - Пекарь начал ей надоедать. Необходимо,
чтобы он пустился в путь до рассвета. Когда они вышли из  погреба,  колдунья
собственноручно заперла двери и наложила на них заклятие.
   - Вот смотри, пекарь, для защиты твоих драгоценных запасов  я  заговорила
двери, и каждый, кто коснется их, будет убит.
   Берн ошарашенно посмотрел на нее.
   - Но как же, госпожа... - промямлил он.
   - Когда ты вернешься, - продолжала Элизеф, словно не слыша его слов, -  и
выполнишь мое поручение - сообщи мне об этом, и я сниму заклятие.  А  теперь
торопись, смертный, пока я не пожалела о своей щедрости.
   Этого было достаточно. С торжествующей улыбкой Элизеф  покинула  пекарню.
Она уже заранее представляла себе разочарование Берна, когда,  вернувшись  с
опасного задания, он узнает, что Миафан все  это  время  бесплатно  раздавал
съестные припасы, и со злорадством воображала ярость Верховного Мага,  когда
наутро он обнаружит, что большая  часть  запасов  зерна  исчезла  неизвестно
куда.

***

   Наступила ночь. Занна изнывала от тягостного ожидания. Она с волнением  и
надеждой ждала удобного момента, чтобы воплотить свой новый замысел. Главная
трудность состояла в том, что ей ни в коем случае нельзя было попадаться  на
глаза Джаноку. Приходилось сдерживать нетерпение и ждать,  когда  все,  а  в
особенности жестокий старший повар, улягутся спать. Выбираться из кладовки в
темноте было ужасно трудно, но даже если бы девушка захватила с собой свечу,
она вряд ли бы решилась ее зажечь. Бочки, ящики  и  кувшины,  которыми  была
заставлена каморка, превращали ее в настоящий  лабиринт,  и  Занне  пришлось
пробираться к выходу на четвереньках. Путь  этот  казался  ей  нескончаемым.
Когда она была уже почти  у  самой  двери,  рядом  с  ней  вдруг  обрушилось
несколько  мешков.   Девушка   попыталась   воспрепятствовать   обвалу,   но
безуспешно. Падающие тюки сбили ее с ног, и несколько мгновений Занна лежала
на полу, закрыв глаза, и в ужасе ждала, когда  на  нее  обрушатся  остальные
мешки. Но этого не  случилось.  Потирая  ушибленные  места,  Занна  мысленно
возблагодарила богов  за  то,  что  сравнительно  дешево  отделалась.  Через
некоторое время она наконец на ощупь добралась до  стены.  Прикинув,  где  в
этой темнотище может находится дверь, она двинулась в этом направлении и,  к
счастью, достигла цели. Девушка почувствовала  настоящее  блаженство,  когда
вновь смогла встать в полный рост. Оглядевшись  по  сторонам,  она  медленно
пошла по темному коридору.
   После полумрака коридора даже тускло освещенная  кухня  показалась  Занне
опасно светлой. Здесь спали слуги,  и  Занна  вновь  подумала  о  жестокости
Джанока,  который  не  позволял  своим  многочисленным   помощникам   занять
пустующую спальню домашних слуг. Заискивающий и трусоватый  по  отношению  к
магам, он обращался с младшими поварами хуже, чем  со  скотом.  Он  упивался
своей властью... Девушка содрогнулась при  мысли  о  Джаноке  и  постаралась
думать о чем-нибудь другом.
   Дверь, ведущая в Главный зал,  находилась  в  противоположной  стене.  От
Занны  потребовалось  все  ее  мужество,   чтобы   пересечь   это   обширное
пространство. Только  мысли  об  отце,  о  его  страданиях  поддерживали  ее
решимость. Она медленно пробиралась к двери, тщательно обходя спящих слуг.
   Неожиданно у нее под ногами что-то блеснуло. Занна  вздрогнула.  Что  это
такое? Может, показалось?
   Она быстро нагнулась и нащупала лезвие длинного и  широкого  ножа.  Занна
схватила его  и  с  удивлением  почувствовала,  что  сразу  стала  бодрее  и
увереннее в  себе.  Приободрившись,  девушка  быстро  дошла  до  двери  и  с
облегчением вошла в темный, прохладный, пустынный Главный зал.
   Несколько минут она стояла, прижавшись к стене под галереей  менестрелей,
пока не успокоилась немного  и  не  пришла  в  себя  после  своего  опасного
путешествия. Ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, Занна вертела  в  руках
свое  оружие.  Видимо,  кто-то  случайно  обронил  нож,  и  Джанок,  похоже,
действительно сегодня был очень занят, раз не заметил его отсутствия. Обычно
он тщательно пересчитывал все ножи.
   Воспоминание  о  страшном  старшем  поваре  подхлестнуло   девушку.   Она
повернула направо, туда,  где  изящная  деревянная  винтовая  лестница  вела
наверх,  на  галерею  менестрелей.  Подняться  по  ней  бесшумно   оказалось
невозможно: в Главном зале была великолепная  акустика,  и  Занна  пришла  в
ужас, обнаружив, что звуки ее шагов  разносятся  по  всему  залу.  "Дура!  -
напомнила она себе. - Здесь же никого нет!" С трудом взяв себя в  руки,  она
продолжила свое восхождение и вскоре выбралась на галерею.
   К счастью, толстые ковры, которыми была устлана  галерея,  глушили  шаги.
Миновав ее, Занна свернула налево и нашла дверь, ведущую в короткий коридор,
откуда можно было попасть в помещение для прислуги.
   Девушка и сама не подозревала, как ей  повезло.  При  Элевине  обе  двери
запирались, чтобы слуги не бегали на кухню через Главный зал,  но  теперь  в
Академии осталось так мало обитателей, что этот обычай  был  просто-напросто
забыт. Вторая дверь,  к  радости  Занны,  тоже  оказалась  открытой.  Теперь
девушка была у цели... Отделенная от кухни коридором и двумя дверями,  Занна
не слышала, как кто-то вышел из кухни в Главный зал  и  тихонько  закрыл  за
собой дверь.
   На полке у двери девушка нашла трут и свечи. Положив нож  на  полку,  она
зажгла свечу и с опозданием обругала  себя  за  глупость.  А  вдруг  кто-то,
может, даже сам Миафан - от этой мысли Занна вздрогнула  -  будет  проходить
через внутренний двор и заметит свет в окне? Прикрыв  свечу  ладонью,  Занна
побежала зашторивать все три окна спальни.
   Сделав это, она почувствовала себя гораздо увереннее. Со свечой  в  руках
девушка пошла туда, где на полке лежали магические кристаллы.  Она  освещала
их один за другим, пока наконец не нашла зеленый.
   Занна поставила свечу на полку и хотела уже взять кристалл, как вдруг  за
спиной у нее хлопнула дверь.
   - Так вот ты где, сучка! - услышала она  голос  Джанока.  И  тут  же  его
громадные лапы стиснули ей руки с такой силой,  что  девушка  вскрикнула  от
боли. Бороться с этим верзилой было бесполезно.  От  страха  Занна  потеряла
голову. Здесь, в пустой спальне, их никто не увидит и  даже  не  услышит  ее
криков. Джанок захихикал, упиваясь испугом своей жертвы, и еще  крепче  сжал
ее руки.
   - Ну, что тебе понадобилось здесь среди ночи? - саркастически осведомился
старший повар. - Может, ты решила поискать себе дружка? Бьюсь об  заклад,  у
такой дурочки, как ты, его никогда не было.  Но  ты  опоздала  на  год!  Все
здоровые молодые парни или ушли отсюда, или сдохли. Так  что  некому  теперь
лечь с тобой в постельку, не считая меня, конечно.
   Что больше разозлив  его:  если  она  ответит  ему  или  если  промолчит?
Впрочем, долго раздумывать Занне не пришлось: Джанок вдруг больно ударил  ее
по лицу, и, прежде, чем она успела  опомниться,  прижал  к  стене,  обхватив
своими волосатыми лапами. От него несло потом, а дыхание было  зловонным,  и
Занну едва не стошнило. Девушке удалось вырвать одну  руку.  Она  нацелилась
пальцами в глаза Джанока, но  он  перехватил  ее  запястье  и  снова  больно
стиснул. Прижав Занну к стене одной рукой и  коленом,  Джанок  другой  рукой
разорвал на ней блузку. Девушка в  ужасе  закрыла  глаза  и  отвернулась,  а
Джанок полез ей под юбку. Она знала, что сейчас произойдет, она не  раз  уже
видела, как это случалось  с  несчастными  беспомощными  девушками,  которые
работали на кухне. Занна отчаянно пыталась вырваться, но против Джанока  она
была бессильна и только еще больше разозлила старшего  повара.  Он  с  силой
ударил ее по лицу, и она больно стукнулась  головой  о  полку.  Разноцветные
кристаллы посыпались на пол. В отчаянии  девушка  подумала  об  Ориэлле,  но
волшебница была далеко и ничем не могла помочь дочери Ваннора. Теперь ей уже
никто не сможет помочь. Джанок снова ударил ее по лицу, и так  как  она  все
равно продолжала вырываться, нанес ей еще два или три удара в  живот.  Занна
скорчилась от боли и упала бы, если бы он не держал ее. Теперь  она  уже  не
чувствовала ничего, кроме боли.
   - Вот так-то лучше! - Джанок подхватил ее и потащил к ближайшей  кровати.
"Теперь-то уж чего деликатничать? - мелькнула у Занны дикая мысль. -  Бросил
бы на пол, и дело с концом!"  Между  тем  старший  повар  швырнул  Занну  на
кровать лицом вниз и, продолжая держать ее одной рукой,  начал  расстегивать
штаны.
   Он отвлекся только на несколько мгновений, но для Занны  этого  оказалось
достаточно. Извернувшись, она впилась  зубами  ему  в  руку.  Старший  повар
завопил и, выругавшись, ударил девушку свободной рукой так, что у нее  искры
из глаз посыпались. Занна застонала, но не разжимала челюстей. Это  была  ее
единственная возможность спастись, а терять  ей  теперь  все  равно  нечего.
Внезапно Джанок отпустил ее, и она тут же вскочила на ноги.
   Спотыкаясь, Занна кинулась к полке у  двери.  Старший  повар,  размахивая
огромными кулаками, погнался за ней, но прежде чем  он  настиг  ее,  девушка
успела нащупать нож, который оставила там, когда зажигала свечу. Джанок  был
явно удивлен и даже разочарован тем, что на этот раз она не сопротивлялась.
   - Ага, - проворчал он, снова прижав Занну к стене. - Я ведь знал, что  ты
сама хочешь. Понятное дело, все сами хотят.
   - Да, - тихо ответила она. - Только мне надо видеть твое лицо.
   - Само собой.
   Он развернул ее лицом к себе, и девушка ткнула его в живот ножом, который
прятала в складках юбки. Джанок заорал и скорчился от боли, из раны  хлынула
кровь. В это мгновение Занна чувствовала  лишь  беспощадную,  всепоглощающую
ненависть. Она, как могла, размахнулась и вонзила нож  Джаноку  в  живот  по
самую рукоятку. Со страшным воплем старший повар повалился на пол, скорчился
в луже крови и затих.
   Занна застыла, пораженная ужасом. А вдруг кто-нибудь  слышал  его  вопли?
Надо поскорее убираться отсюда. У девушки  не  было  времени  искать  нужный
кристалл, она просто сгребла все их  в  кучу  и,  завернув  в  кусок  ткани,
оторванный от юбки, стремглав бросилась  к  двери,  противоположной  той,  в
которую вошла.
   Теперь уже не думая об осторожности, она сбежала по деревянной лестнице в
столовую и долго стояла там, прижавшись к двери. Ее била дрожь. Потом взгляд
девушки упал  на  окровавленные  руки.  Оказывается,  она  вся  перемазалась
кровью.  От  отвращения  ее   вырвало.   Занна   механически   вытерла   рот
окровавленной рукой, и ее вырвало снова. С трудом ей удалось овладеть собой.
Неужели она убила человека? Но  у  Занны  не  было  возможности  предаваться
раскаянию. Она должна помочь отцу, а времени у нее почти не осталось.
   На верхнем этаже по-прежнему было тихо. Занна  наконец  сообразила,  что,
если бы крики Джанока кто-то услышал, уже давно  поднялась  бы  тревога.  Ее
спасло то, что спальня слуг была далеко и от кухни,  и  от  поста  охраны  у
выхода из внутреннего двора. Девушка наконец вздохнула с  облегчением.  Ночь
была лунная, и, выбрав место посветлее, она  опустилась  на  колени.  Только
теперь Занна вспомнила,  что  забыла  взять  с  собой  свечу,  но,  конечно,
заставить себя вернуться наверх, к трупу Джанока, она была не в силах.
   Занна по одному выложила кристаллы на пол. Все они загадочно поблескивали
в лунном свете, но  только  два,  красный  и  серебристо-голубой,  светились
изнутри. Занна вновь стала перебирать их и наконец нашла тот, что искала,  -
зеленый. По-прежнему стоя на коленях, Занна сжимала кристалл  в  ладонях  и,
молясь всем известным ей богам, напряженно пыталась  представить  себе  лицо
волшебницы Ориэллы.

Глава 12

КРИК О ПОМОЩИ

   Ориэлле очень нравилось, что внешний вид  Ксандимской  твердыни  довольно
слабо  соответствует  ее  внутреннему  облику.  Снаружи  крепость  выглядела
обычной каменной громадой с прямыми линиями и четко очерченными  углами,  но
внутри, если внимательно приглядеться, все было иначе и напоминало,  скорее,
живое существо, чем бездушную человеческую постройку. Стены  и  полы  как-то
чересчур плавно переходили друг в друга, а все детали интерьера,  спокон  до
очагов, от дверных притолок до скамеек были  так  естественно  и  гармонично
связаны между собой, что невольно  наводили  на  мысль  о  частях  какого-то
гигантского тела. Лавки тоже как бы вырастали из стен  на  самом  подходящем
для людей уровне, и  самые  широкие  из  них  ксандимцы  покрывали  овечьими
шкурами и вереском и использовали в качестве постелей.
   Чайм поселил своих гостей в высокой двухэтажной  башенке,  примыкающей  к
скалам в задней части крепости. Внутри ее проходила  винтовая  лестница,  на
каждом этаже имелось по несколько небольших комнат, а снизу доступ  в  башню
закрывала  тяжелая  дверь.   Комнаты   были   маленькими,   но   уютными   и
протапливались гораздо быстрее,  чем  огромные  помещения  в  главной  части
крепости. К тому же вместе друзья чувствовали себя гораздо  увереннее.  Даже
Паррик, к явному неудовольствию ксандимских старейшин, предпочел  поселиться
со своими соотечественниками, а не в палатах, положенных Хозяину Табунов.
   Ориэлла и Анвар делили две верхние комнатки  с  пантерами  и  волками.  В
соседней комнате поселились Язур с Боаном, а в следующей - Чайм.  Шианнат  и
Искальда, которые еще не вполне освоились после  изгнания,  жили  на  нижнем
этаже вместе с Сангрой, Парриком и покойным  Элевином.  Когда  старик  умер,
Язур тоже решил перебраться вниз, чтобы быть поближе к Шианнату и  Искальде,
с которыми у него завязалась тесная дружба. К большому  удовольствию  Шиа  и
Хану, наверху стало просторнее, да и волки  получили  возможность  держаться
обособленно от людей. Они устроили у себя в комнате некое подобие логова  из
тростника, которое Ориэлла утеплила, подстелив туда свой  старый  изорванный
плащ.
   Чайм специально позаботился о нуждах гостей, не принадлежащих к двуногим.
Расстояние между скалами и окном  в  комнате  Боана  было  небольшим,  и  он
соорудил там грубый, но надежный мостик из толстой и крепкой  доски.  Теперь
Шиа, Хану и волки получили возможность выбираться из башни прямо на лабиринт
узких выступов и тропок, ведущих к Пику, Обдуваемому Ветрами, где они  могли
бродить и охотиться в свое удовольствие.
   Хотя Ориэлла с Анваром долгое время отсутствовали  в  далеких  краях,  их
комната, однако, уже имела  вполне  обжитой  вид:  Паррик,  пользуясь  своей
властью Хозяина Табунов, выдал им новую амуницию специально для  путешествий
на север, и теперь все кровати и скамейки были завалены одеждой. Здесь  были
теплые штаны и туники, льняные и шерстяные  рубахи,  сапоги  из  мягкой,  но
крепкой кожи, толстые длинные пончо из волчьей шерсти, окрашенные в  зеленые
и золотые цвета пастбищ, а к ним прилагались  еще  промасленные  накидки  из
тонкой кожи, которые в свернутом виде  не  занимали  много  места,  но  были
незаменимы в дождь.
   Ориэлле ее новое жилище показалось теплым и  уютным.  Закопченный  медный
котел с водой нежно попыхивал паром над огромным очагом. На столе  теснились
тарелки и чашки, вырезанные из рога  или  кости,  кувшин  с  водой,  пузатая
бутыль со сладким элем и внушительная фляга с медовухой. Полки  ломились  от
бесчисленных  кожаных  мешочков  с  ягодами,  лепестками  и   листьями   для
приготовления различных чаев. Кроме того, в  комнате  имелся  богатый  запас
хлебных  караваев,  гигантских  кругов  сыра  и  корзин  с  фруктами,  чтобы
уважаемые гости не затрудняли себя походами в чулан или кладовую.
   Жезл Земли и Арфа Ветров притулились в  изголовье  кровати,  подальше  от
любопытных рук и неосторожных ног. Их смешанные переливы  изумрудно-зеленого
и серебристо-лунного света резко контрастировали с более теплыми шафрановыми
тонами светильников и камина, и в результате лица собравшихся были  освещены
тем мягким, струящимся светом, который дает летнее солнце, пробиваясь сквозь
густую листву высокого бука.
   Вульф мирно дремал на  коленях  Ориэллы,  а  сама  волшебница,  вместе  с
Анваром, раскрыв рот слушала рассказ Басилевса об истории Молдай. Шиа и Хану
еще не вернулись со Стального Когтя, Боан спал богатырским сном  в  соседней
комнате, а Сангра с Парриком,